Читать книгу Учителя и М-ученики (Русь эзотерическая) - Ольга Витальевна Манскова - Страница 6

«Если ты дышишь только духами и туманами, то скоро склеишь ласты или окажешься в психушке. Бросай кисточку и бери в руки швабру!»

(из наставлений горничной Нины)

В детстве, отрочестве и юности мы обычно являем собой то, что есть, и лишь потом, всё более и более, становимся тем, что сотворяют с нас люди и время. Пока они не разрушают нас полностью. И потому, Наталья никогда не мечтала в детстве поскорей стать «большой», как этого хотели многие другие дети. И ей страшно было взрослеть. Взрослые люди не нравились ей с детства.

Наталья знала, что всегда была неправильной. Потому, в результате и попала на эту Поляну.

И вот, после Магнита, дождя и долгого, как ей показалось, сидения в палатке с Зоей и Галей, Наталья захотела снова пойти на речку. Быть может, рискнуть искупаться? Некоторые, самые отважные, так и делали: сняв куртки, бежали к реке, стремительно входили в воду – и так же стремительно выскакивали обратно.

Но пока, она просто настраивалась на этот подвиг. Впрочем, все больше удаляясь в мыслях от купания: просто сидела, смотрела, как течет река. Вместе с её потоками куда-то вдаль, тихо и незаметно, уносились мысли.

Вначале она думала о последнем Магните.

Что это было, она так и не поняла… Странные видения, слова незнакомых женщин… В городе во время Магнитов чего-нибудь настолько странного никогда не было.

А потом, она размышляла о многом, но ни о чем конкретно.

С каких-то пор Наталья сознавала вполне отчетливо, что полностью теряет интерес к своей так называемой жизни. Она – чужая на этом празднике.

Окончив университет, Наталья была вынуждена вернуться в свой родной, богом забытый городишко. Вначале у нее хотя бы была интересная работа: в местной редакции газеты. Но потом туда устроился новый технический редактор: а раньше и вовсе не было такой должности, поскольку многотиражку печатали в старой институтской типографии. Новый редактор, Роман Тяжелов, охмурил её редакторшу, Сашеньку, на одной официальной посиделке в городе, устраиваемой кем-то богатым для «творческой интеллигенции», с кордебалетом, сценой и шампанским. Тяжелов после этого знакомства зачастил редакцию, и в конце концов предложил редакторше Сашеньке, что он сам тоже займется из альтруизма «их загнивающей, ретроградной газетенкой». Не из шкурного интереса, поскольку Роман имел на стороне свой частный бизнес, а намылился пристроиться в редакцию – так, скуку разогнать. Обещал наладить компьютерную верстку, пробить новый способ печати у дирекции института. Сашенька купилась. Так у газеты и появился новый, технический, редактор. Причем, исполняющий теперь, по существу, функции Самого Главного в газете. Новую печать и компьютерную верстку он, действительно, наладил. Уж неясно, какими путями: сиё требовало финансирования, а финансировать что-либо администрация никогда не любила, и любые начинания сопровождались большим скрипом.

Всё бы хорошо, только у Натальи с новым негласным начальником сразу не сложились отношения. Все её материалы он залихватски отправлял в мусорную корзину. А разглядывал всегда так, будто желал потискать в некоторых местах.

В общем, в своем молодежном максимализме, Наталья быстро уволилась. После чего, ей пришлось устроиться на первую попавшуюся работу, совсем не по специальности. Оказалось, что не так-то легко было уже в этих заштатных палестинах найти хоть какую-нибудь работу. Хорошие времена миновали, экономику скрутили, процветала безработица.

Таким образом, молодая девушка в полном расцвете сил пополнила ряды тех, чья жизнь не заладилась и не удалась, была навеки безнадежна. К тому же, примерно с этого времени, литература, рисование, иностранные языки, – всё, что она раньше любила, практиковала для собственного саморазвития – перестали её интересовать. А с книжных страниц, как ей казалось, исчезло что-то нужное и важное; книги стали лишь развлечением, забавой, напрасной потерей времени. Пустышкой. Что там можно найти? Любовные расклады, бурные страсти, отношения бунтаря с обществом? Или маленького человечка, извечный персонаж русской литературы? С теми унизительными проблемами, которые сгибают каждого… А философские рассуждения на страницах книг тем более казались ей пустым трёпом. В книгах было одно, в жизни – совсем другое. Ответов на свои вопросы там она не находила. "Распалась связь времен…"

Вот тогда-то она и окунулась в так называемую эзотерику. Из любопытства. Читала поначалу всё подряд, хотя и попадалось иногда что-нибудь абсолютно бредовое. Решила намеренно допустить всё, о чём говорится. Ради эксперимента, чтобы изменить взгляд на жизнь и начать с чистого листа. И вскоре неожиданно открыла для себя восточные учения с глубочайшей мыслью и развитыми философскими системами, а затем – погрузилась в теософию. Но любая практика по-прежнему оставалась для неё закрытой, кроме нескольких упражнений из йоги и попыток медитации. Ей казалось, что нужно найти знающих, практикующих людей – и всё пойдет, как по маслу. Они подвигнут её на дальнейшие духовные подвиги. Кроме этого, вместе будет чуточку легче выжить в этом враждебном и зверином мире. Ей казалось, что иначе, без поддержки и единомышленников – ещё немного, и она сорвется в пропасть деградации и отчаяния.

Внешне веселая, спокойная, независимая… Она ходила по краю пропасти, когда влилась в группу и пополнила стройные ряды эзотериков. А именно в эту группу попала почти случайно: по совету знакомого. Этот знакомый, Игорь, как говорили, был когда-то комсомольским лидером. Когда комсомол сгнил и навернулся, Игорь лихорадочно искал новое поле деятельности: писал фантастические рассказы, тусовался среди местных поэтов и прозаиков, вел писательский клуб. И даже бывал пару раз у них в редакции. А потом она встретила его случайно, на лекции общества Шри Чинмоя, куда она пошла по поручению Сашеньки, чтобы написать статью. Оказалось, что Игорь тоже, как и Наталья, увлекся различными эзотерическими учениями, совершая свой «духовный поиск». Бывал и у махаришевцев, и у буддистов, и в какой-то новой секте под именем «Небесный диктант», чьим апостолом являлся. Как раз он пригласил её, случайно встретив у шричинмойцев, и на медитацию махаришевцев на природе, в рощице, и на эзотерическую тусовку в библиотеке: «Небесный диктант» тоже, как раз там, проводил свои лекции. Кого только в библиотеке в ту пору не бывало… Игорь, быть может, среди разных клубов и движений просто искал и находил свою паству, являясь, вместе с еще одним своим другом, апостолами «Небесного диктанта». Но Наталья, попав на посиделки в библиотеке, сразу была очарована не этим течением странно-православного толка, а заразительным энтузиазмом Матушки Марии, с её Магнитами.

Именно в библиотечном клубе, как ей казалось, она нашла своих. И была нужной, на своем месте. Казалось, здесь происходило её стремительное развитие, не было больше рутинного болота навязшей повседневности. Здесь она прочитала море эзотерической литературы, обрела новых знакомых. У неё налаживались связи с другими людьми, а если поехать на Поляну – наладится связь даже с другими городами. И, как вещала Вера Николаевна, в дальнейшем, возможно, состоится связь с другими мирами, если откроется канал. А там, и чудная, непостижимая Вселенная раскроет свои тайны, – так ей мечталось.

«Вместе, группой – прорвемся, соединимся с энергиями Вселенной! Вот, все силы мои – пожалуйста! Нерастраченная, пылкая душа моя – вся, без остатка, только возьмите! Для Вселенской работы! Для общего блага! Для трансмутации! Для создания шестой расы человечества!» – Наталья была готова посвятить всю себя, целиком и полностью, этим Магнитам.

«…Вы пойдете по водам, аки посуху, и разверзнутся перед вами надвое зыби водной глади, вы будете летать, как птицы, читать мысли людей и говорить с животными. Высокие сущности будут идти среди вас, чей дух будет впереди освещать вам дорогу. Вы исцелитесь и обрадуетесь, и воскликнете: "Господи! Как хорошо!" Великий Боже, даруй нам свои земли, воды, реки и леса! Мы – народ шестой расы, племя избранное, мы населили очищенную от скверны Землю, мы те, кто не покинет её до конца времен, до её вознесения! Мы – дети атлантов, потомки великих лемурийцев, мы – те, кто пришел к вам с Венеры, оставив родную стихию, устремляясь на зов о спасении Земли! Мы помогаем тебе, о матерь – святая земля! Ты прекрасна душой, как в первый день творения! Ты – жемчужина и сияние наших снов, и легкие тела наши своими энергиями тянутся, как растения, к свету, к солнцу, и поют тебе песнь хвалебную! Тонкий мир, красота чувств, ментальные построения добра, вы – как глоток чистого воздуха, что будет незримо пойман когда-то и где-то, быть может, далеким существом иной планеты, тем, кто усилит и донесет нашу песнь как откровение, прозревая от искреннего голоса тайного слова, что изливается по каналам наших светящихся тел от высших пластов мироздания до недр земли и вливает в костную материю красоту, силу, свет, любовь… Счастья тебе, человек шестой расы! Аминь», – наверное, примерно что-то такое проворачивалось, еще в городе, в её голове.

Может, это – своего рода крен, вывих ума… Но, всё ж это было лучше, чем прыгать вниз с девятиэтажки или резать себе вены. Лучше быть человеком со странностями, чем мертвым трупом: и потому, прежде чем критиковать «религиозно ушибленных», «сектантов» – а именно такие прозвища, вместе с камнями, летели ей вслед со стороны игнорируемых ею городских отморозков, лидеров подворотен, желающих общаться – вы подумайте, что иное дала эта почва мятущемуся духу. Какой такой заряд исцеления и силы… Не будет у вас ответа, не только, как оградить молодых от депрессии, но даже, как одеть и накормить… Не дает этого ответа наша птица-тройка, падая клювом в землю.

Быть может, Наталья и сейчас продолжала бы витать в эзотерических облаках. С прежним энтузиазмом. Но, недавно она познакомилась с Сергеем, который был человеком более критическим и недоверчивым. И, благодаря ему, Наталья вдруг стала прозревать череду промахов и ляпов своей возлюбленной братии.

«Быть может, единение духа всё же невозможно? Но что же тогда происходит в Магнитах? И – неужели не у всех такие же цели, как у меня? А какие тогда? Надо, пока не поздно, во всем разобраться. Понять, что происходит. Так запутанно всё», – размышляла она теперь.

Ругань из-за немытой посуды. Одни – моют, другие – пишут рецепт очередного Магнита. Появились «Матушки» и «Батюшки». Некоторые крестятся, при виде остатков дольменов – покрытых мохом, старых камней, обнимают деревья и советуют, чтобы излечиться от болезней или убрать, к примеру, опухоль – пойти, обнять дольмен, и простоять так часа два-три. Чтобы получить канал, советуют обращаться здесь к какому-то Евграфию. Который скоро спустится с местной Шамбалы – где-то там, в горах, есть место с сильной энергетикой, с даденным ему таким названием…

И отношения между большинством – исключая Вадима, Диану, Сан Саныча – были какие-то детсадовские. В лучшем случае, как в школьном лагере… Кроме того, Наталья почувствовала, что постоянно, так или иначе, уже раздражает некоторых братьев-эзотериков. Вроде бы, без всяких негативных действий с её стороны… И не только она: еще, красивая девочка Настя, Володя с бусами из желудей, другие молодые девчонки и парни. А «отрывались» на них «возлюбленные братья» злостно… Ментал в районе костра был тяжеловатый. Вроде выяснений, кто тарелки за собой не помыл или кто на дольмен ушел один, без коллектива. В общем, «По бороде – апостол, а по зубам – собака». Хорошая такая пословица из Даля. Душевная. Много что-то появилось на Поляне у костра апостолов…

«Неужели, как считает Матушка Мария, это мы карму свою здесь таким образом отрабатываем? Так сколько тогда, получается, я её уже отработала: в общежитии на кухне… И – сколько же у меня, бедной, этой кармы? На всех ли желающих меня обхамить её хватит? И – факт ли, что от подобной "отработки" её становится меньше? А может, книжку тут громко, вслух почитать – про психологию коллектива? Или – самой написать, на основе наблюдений? С советами, как ужрать ближнего своего так, чтобы никто этого не заметил и все тебя же поддержали?» – размышляла Наталья.

«Несомненно, что и людей интересных здесь я уже видала много, и со многими ещё хочется познакомиться и поговорить… Хотя, по большей части, именно они и не занимают никакой руководящей роли, теряются в толпе, как и везде… Как и в обычной жизни», – подумала она.

«Хорошо, что Сергей сейчас здесь, рядом, что он тоже поехал. А то бы, взяли меня ещё больше в оборот, и совсем бы крыша у меня улетела», – Наталья улыбнулась.

С Сергеем, как ни странно, ей сейчас было просто и легко. Она считала себя человеком замкнутым, не разговорчивым. Хотя, этого никто не замечал: такой вот парадокс. В любых компаниях и группах её принимали за свою, к ней хорошо относились. Но при этом, никогда не понимали и не считались с её мнением. Она была для всех просто милой и простой, и никто и никогда не знал, что происходит в её голове и с её чувствами. Только с Сергеем она могла теперь серьёзно и долго беседовать на любые темы.

«Впрочем, наверное, это из-за крайней общительности Сергея. Ему совсем просто общаться, – подумала Наталья. – А главное, это не сдурить и не влюбиться. Вот уж будет глупо! Пропадёт откровенность и дружба… В общем, дребедень одна выйдет».

Была уже в её жизни подобная нескладная дребедень. Отчаянная, болезненная любовь. Существующая только в воображении, за пределом яви и даже снов. В лучшем случае, увидеть Его издали, когда сердце ухнет куда-то вниз, а потом пройти мимо, не поднимая глаз. И рыдать ночью, носом в подушку. А вначале ведь были друзьями. В одной «шутовской толпе»; беседовали, бродили по Фонтанке…

В то время как Наталья по-прежнему одиноко сидела, не решаясь раздеться и прыгнуть в воду, сюда же, на берег, вышла женщина из местных, остановилась неподалёку. Наталья сегодня её уже видела и запомнила: эта женщина тогда подошла к костру, поздоровалась со всеми:

– Здравствуйте! На Поляну приехали? Милости просим. Отдыхайте, места здесь хорошие. Я сама с утра к серебряному роднику сходила, воды целебной набрала. Вот, увидала новых людей, с палатками. Ну, и зашла на огонёк…

Поговаривали, что она частенько, и не первый год, заворачивает к эзотерикам. А звали её Светланой.

Светлана была для местных, как рассказал Сан Саныч, белой вороной. Те люди, что продавали ему молоко, считали её женщиной со странностями: в отличие от них самих, она в лес ходила, на речку, в поле за травами… Сами они в лес не ногой, а у этой была, мол, такая странная блажь.

– Думаю, и за то они на нее косятся, что с нами Светлана ладит. Костерят, что "прибилась" к эзотерикам. Но дух у нее сильный, своевольная она. Выдюжит насмешки, – усмехнулся тогда Сан Саныч.

Впрочем, некоторые бывалые эзотерики, как и «местные», тоже зубоскалили на её счёт. «Под Анастасию работает», – хихикали одни. «Чайка хочет попить у костерка на халяву», – ехидничали другие.

А если и чайка? Что, жалко стало? Впрочем, что же она, воды бы в котелок не набрала, травы не нарвала да костерок сама бы не запалила, такая крепкая и сильная? Чаёк… Без заварки и сахара. А что ещё возьмёшь от небогатой братвы – эзотериков? Миллионеры по лесам не ходят. Какой правды им здесь искать?

Посидеть, погреться… Разговоры послушать. Самой что-нибудь рассказать: про травы, про камни. Лес – как книга, читаемая с детства. Под Анастасию? – а ведь что-то в ней такое и правда есть: крепкая, сильная, своенравная…

Тем временем, местная "Анастасия" искупалась. Вышла из реки и стала отжимать широким полотенцем длинные тёмно-русые волосы. Озорно глянула на Наталью чуть раскосыми, смеющимися, с лукавинкой, "ведьминскими" смелыми глазами и спросила шутливо:

– Что не купаешься? Али какая дума сердце гложет?

И Наталью, неожиданно даже для неё самой, вдруг как прорвало, и она заговорила сбивчиво:

– Думаю иногда, что, может, ерундой мы все – ну, кто на Поляну приехал – здесь занимаемся… Ну, в лучшем случае, отдыхом на свежем воздухе… А для остального мира наша так называемая "работа" – просто смешна. Ерундой страдаем. Ну, а что иначе нужно делать? Идти деньги зашибать? Увы, не умею. Читаешь о том беспределе, который сейчас творится… Мурашки по коже. Мир чужой, холодный и страшный. Правда всего лишь такова, что мы все стремительно катимся в пропасть. Абсурд, кровавый кошмар. Одни – жируют, издеваясь над теми, кто беден, как же, ведь они – хозяева жизни. А бедные – голодают, умирают, не в состоянии этому противостоять. И никто и никому не нужен. Бедным – потому что они и хотели бы, но не могут никому помочь, а у богатых – совсем не на то желание доллары тратить. Не знаю, есть ли смысл прикладывать силы, чтобы всё это выдержать и выжить, не вижу смысла… Ненавижу! Иногда – и себя, и всех ненавижу. И надо всем этим, постоянно – на радио, по телевидению, в газетах – стелется просто какой-то апофеоз оскотинивания!

Светлана поначалу растерялась. Потом с минуту молча смотрела Наталье в глаза. Наконец, будто озаряясь неким внутренним светом, тихо заговорила:

– Вот что, милая! Ты, наверное, сама чувствуешь, я истину тебе не открою… Ты сама знаешь: борьба идёт повсюду, страшная борьба. И не только физическая, за выживание, а ещё и на других планах. Да, могут, конечно, нас убить, могут – сено заставить жевать с голодухи. Но хуже смерти ничего не будет. А для верующего она – освобождение. Главное – не быть такими, как они, ведь именно этого они хотят. Если продашь душу – тебе сразу и колбаса на стол будет, и «Мерседес» в придачу. Очень мало сейчас можно честно заработать, разве что – мужчине сильному, работая с утра до вечера, не покладая рук. И то – если с работой повезёт. Ещё меньше можно заработать "головой": мыслительным трудом, если он с бизнесом или другим надувательством не связан. А потому, бедный и честный сейчас – синонимы. А значит, и не горюй, что на Руси мало богатых и много бедных… Конечно, есть и среди бедных такие, что с удовольствием и душу бы продали, да не покупает никто… Нечего покупать там. Те пьют, воруют, снова пьют. Отребье. Но нищих и честных – их большинство. И умных много, и талантливых. Но не нужны сейчас ни умные, ни талантливые, ни работящие.

Особенность страны такова, что супостаты и без рабочего люда, и без крестьян, и без ученых и учителей – без всех нас, словом – преспокойно проживут, даже если вымрем мы все, и работать, конечно, перестанем. Потому, что всегда будет, что продать: богатство наше – беда для простого люда. Леса, земля, полезные ископаемые, иконы старинные… А ещё и ядерные отходы со всей Европы можно ввозить для захоронения – тоже деньги будут. Только вот что я тебе скажу… Видишь меня? Мне уже далеко за тридцать, а кто этого не знает, не дают и двадцати. Это – от бога, и остается для нас возможным, как бы ни плохи были условия, в которых мы живем. Думаешь, каждая богачка, что делает косметические операции и на Канары катается, сможет так выглядеть? Понятно, конечно, что с точки зрения людей её круга я не привлекательна. Сила моя таких отталкивает, а не притягивает. И не смазлива я. Разные мы, и наши жизни в разных мирах пролегают. И богачка мне не позавидует, и я тоже такой жизни не пожелаю, как у богатых. Они ведь всего боятся. Живут и дрожат. Впрочем, мне их не жалко: сами это выбрали. "Хорошую жизнь" свою. Девиз которой: хапай побольше и неси подальше, тешь во всем свою ненасытную утробу. Это сейчас называется коммерческой жилкой. Совсем без совести надо быть, проматывая большие богатства и зная, что рядом люди всю свою жизнь впроголодь проживут. Одно только знаю: их деньги ни на минуту не отсрочат их, богатых, часа смертного. А туда – ничего с собой не захватишь. И за всё – в этой ли жизни, или после неё, – но придётся заплатить. Не только и не столько деньгами. Не везде они в ходу…

Знаешь, была я как-то в нашем районном центре. Шла по улице. Остановилась машина. Такая, как говорится… Крутая. Вышел, как говорится, мальчик. Смазливый такой. В костюмчике с иголочки. С лоском. И вдруг – меня останавливает. Сказал что-то вроде: "Поехали со мной". А я молча смотрю на него в упор, а у него глазки сразу так и забегали. Ни взгляда не поймать, ни… человека. Знаешь, будто пустая оболочка передо мной стоит. А сущности там – совсем и нет. Не ощущаю человека. Кажется, задень случайно – и растает. Или – пройди сквозь него, как сквозь облако пыли. Не человек это… Так, структура – как здесь говорят, слышала я такое понятие. Мне тогда и страшно стало, и противно. Ну, и пошла я дальше, как мимо пустого места, не оборачиваясь. А – что их бояться? Пусть эти структуры, нелюди – сами нас боятся…

Скажу ещё так. Вот много ли взрослому человеку, в сущности, надо? Из еды мне, например, летом хватает двух яблок и полбуханки хлеба в день. И так – неделями. Вот чаю я много пью, воды родниковой. И – будто от леса какую энергию получаю. Хожу по лесу: то за грибами, то за ягодами, запасаюсь на зиму. А вот деток малых жаль. Им больше кушать надобно, организм растет. Потому, мало деток у нас рождается: боятся люди, что на голодную и страшную жизнь их обрекут. В будущем-то просвета никакого не предвидится.

А вообще, знаешь что, лучше всего – приезжай, поселяйся здесь, если будет возможность. Здесь хотя бы – лес, горы. Ягоды, грибы, орехи – всё есть. Сюда супостаты всякие не скоро доберутся, хотя и сюда уже их жирная лапа тянется: то с грязевого источника удумали всю грязь вычерпать, то лагерь для школьников организовать, чтобы большие деньги взять на том, что даром дадено… Живут-то дети в палатках, под открытым небом, за едой в посёлок ходят, а пьют воду родниковую… Были даже умники, что эту самую воду собирались в бутылки разливать да продавать потом, да что-то у них у всех пока не заладилось. Конечно, они рано или поздно и сюда доберутся – это так, но горы – места сильные. Здесь, всё же, не пробыть им долго, и всё в свой карман не захапать. Скинут горы чужаков со своего горба, взбунтует стихия – смерчи, дожди начнутся, и смоет их всех, окаянных, долой отсюда. Пересохнут реки, вода станет горькой и грязной, пропадут душистые травы… Вот только восстанавливается потом всё это природное богатство долго. Разрушать всегда легче, чем созидать. Впрочем, пока ещё мы, местные, легко выживаем, не город здесь, есть ещё природа, она и спасает. У неё душа есть. Которая и поддержит, и поможет, коли плохо. Я часто в лес хожу, порой просто погулять – силы восстановить.

А что ещё делать остаётся? Только силой духа и продержишься. Уповать можно только на Господа, и сопротивляться до конца. А тут уж, в этом деле, как кому удобнее и лучше: с группой, без группы… Я, честно говоря, не знаю, строят ли здесь что-нибудь на тонком плане, и про все эти переходы в шестую расу ничего не скажу. Иногда кажется, что есть в этом что-то, а иногда – что муть и заблуждение. В любом случае, важнее то, что здесь, в этих местах, с тобой внутри происходит. Но и внутреннему иногда нужен внешний толчок, и некоторые его здесь получают. Многим здесь, на Поляне, открывается что-то. Я, конечно, не каналы в виду имею, которые здесь всем Евграфий налаживает. Всем желающим – а они постоянно отыскиваются. Не видала ты ещё Отца всей Эзотерической Поляны – Евграфия? – спросила Светлана.

– Нет, – растерялась Наталья.

– Ещё увидишь. Так вот, иду я как-то, к примеру, через поляну, которую ваши Ромашковой прозвали, и стоит на солнцепёке женщина, в самый полдень. Вся уже совсем красная, ошпарилась. Руки к солнцу вверх тянет и проговаривает что-то. Я ей: "Ты что, получить тепловой удар хочешь? У тебя завтра вся кожа слезет!" А она в ответ, гордо: "Евграфий мне сказал, что я сегодня непременно получу канал". А солнечные лучи, мол, полезны для организма. Это – чистая энергия… "Зарядилась" она этой чистой энергией так, что неделю потом мучилась и из палатки не вылезала. Вся кожа у неё покраснела и волдырями пошла… Да, от таких контактов, конечно, никакой пользы нет…

А в общем, поживи здесь с недельку, и сама поймешь, что к чему. Больше у природы учись. Слейся с ней. Природа излечивает, а дальше – организм начинает сам восстанавливаться, и способности начинают открываться, если кому дано. Поваляйся на травке, походи по горам… И – пошли сейчас купаться, что сиднем на берегу сидеть! В лесу от дум тяжёлых и проблем городских отдыхать нужно. Давай, смелее! Вода – она очищает и силы придаёт, – с этими словами Светлана, а к этому времени она уже согрелась и обсохла на солнце, бодро зашагала к воде. Кинула прочь, на куст, полотенце – и погрузилась в воду.

– Давай, иди за мной, – крикнула она Наталье.

Но Наталья была сильно озадачена горькой мудростью и отповедью простой деревенской женщины. Прослушала этот длинный, ничем не прерываемый монолог – и впала в ступор. Но вот, наконец, она быстро разделась и вслед за Светланой вошла в холодную реку. Стремительно поплыла, всем телом резко ощутив ледяную воду. Проплыла туда, обратно; хотела выйти, да Светлана вдруг настойчиво сказала:

– Нет, этого мало! Давай – ещё. Вода негатив снимает, прочь его уносит. Ты с головой нырни, обязательно – с головой! И – давай ещё плавай, вперёд – назад!

Они долго так вместе плавали вдоль всей глубокой лагуны, туда и обратно. Пока Наталья, наконец, не перестала мёрзнуть в холодной воде, внутренне съёживаться вся, и не почувствовала, как каждая клеточка её тела радуется, освежается, и всё оно теперь становится легким, чистым, искрящимся. И вот уже не холодно ей больше, только приятно. И видит она теперь, как солнечные блики играют на воде, сквозь которую просматриваются на дне речные камни, и как близко-близко подлетают к воде птицы, стрекозы. Вот теперь она – живая. Воспринимает, что творится вокруг. Слышит, как листья деревьев шумят, шелестят от ветра… То, что раньше будто и не замечала вовсе, ощущалось теперь каждой клеточкой тела: чистая вода, яркое солнце, запах листвы и далекого костра. И будто бы все проблемы вдруг разом ушли, унеслись на время куда-то далеко-далеко за горизонт… Туда, где остался не любимый, неуютный, пыльный и душный город…