Читать книгу Пропала шишка! - Ольга Владимировна Манько - Страница 6

Безмолвие, наступившее в лесу, время от времени нарушал треск падающих на землю сухих веток. В блуждающем зыбком тумане деревья казались призрачными. В полумраке мерещились неясные фигуры беспрерывно изменяющиеся. То они представали грифонами, беззвучно хлопающими крыльями. То превращались в меченосцев, готовыми разрубить каждого, встреченного на их пути. То оборачивались ползущими чудищами о трёх головах каждое, после поднимались во весь рост, становясь людьми. Были те люди слепцами, вместо глаз тёмные дыры. В полном молчании брели среди деревьев, натыкаясь на них и вновь превращаясь в туман.

Зябко кутается в шаль, вышитую незабудками, Василиса, без страха смотрит на клубящиеся фигуры.

– Сейчас отдохну чуток и пойду дальше. Не обманывает материнское сердце, чувствую, рядом моя доченька,– шепчет она. – Мельник говорил, что боярский дом недалеко. Может, кто видел мою Марьюшку, может статься, кто-то знает, где искать её.

Внезапно донесся голос:

– Матушка, помоги мне. Уводят меня через тёмные леса, чёрные воды, через бескрайние поля, за высокие горы, за тридевять земель, за тридевять морей. Ох, матушка, никогда более не встретимся – не увидимся.

Поднялась на ноги Василиса, смотрит направо, никого нет. Смотрит налево, опять никого. Только голос звучит всё дальше и тише:

– Поспеши, матушка, лихие люди сковали-связали меня. Не вырваться, не убежать. Злую долю мне уготовили.

Встревожилась Василиса, крикнула:

– Марья, доченька, ты ли это?

– Я, матушка, я!

Побежала Василиса на голос, видит, по краю лощины девушку ведут за руки верёвками толстыми связанную. Косы распущены, сарафан рванный, ноги босые. Вокруг неё стража грозная. Шапки на них на высокие с лисьими хвостами, кафтаны будто из воронова крыла, сапоги железные, там где пройдут след остается, да такой, что трава истлевает, камень крошится. Однако идут бесшумно. Кинулась Василиса вслед, бежит, торопится, шаль с плеч уронила, но догнать не может. Вроде уж и близко, ан нет, уходят они. Уходят так быстро, словно по воздуху плывут, а не по земле идут. Лес всё темнее и гуще.

– Стойте! – кричит Василиса. – Отпустите доченьку мою! Отпустите Марьюшку!

Не слышит стража грозная, ведет девушку неведомо куда. Уже в самую чащу зашли. Деревья в пять обхватов стоят, кроны переплелись, скрывая небо собой, трава по колено, кусты колючими ветками одежду рвут. Собралась с силами Василиса, побежала, что было мочи, догнала конвоиров, вцепилась в одного из них. Не оборачиваясь, оттолкнул он её. Падая, Василиса сдернула лисью шапку со стражника. Повернулся караульщик к ней. Ахнула женщина. Под шапкой воронью голову увидела. Глаза рубиновым светом горят. И кафтан тот – не кафтан, а воронье оперенье. Каркнул стражник во все горло, взмахнул руками, превратились они в крылья, стал он чёрным вороном. Остальные обступили Василису, клювы разевают, грают вовсю мочь. Не испугалась она, а разгневалась:

– Кыш, отсюда! Кыш, курицы ощипанные! Отдайте мне дочь мою! Двадцать лет ищу её не для того, чтобы Марьюшку мою отняли вдругорядь. Нет такой силы, чтобы остановила меня!

Расступились вороны. Видит Василиса, девушка стоит, голову опустила, лица и не разобрать.

– Марьюшка, доченька! – шепчет, слёзы глаза её застят. – Не чаяла уж тебя найти. Не бойся, моя девочка, я рядом с тобой.

Подбежала, глянула и обомлела. Перед ней не девица, а ведьма стоит. Седые космы в разные стороны торчат, нос крючком с подбородком встречается, рот щербатый. На одном глазу бельмо, другого и вовсе нет. Смеётся старуха в покат:

– Не чаяла, говоришь? А я тебе в дочки сгожусь, Василиса? Ты княжна, и я княжной сделаюсь.

– Ах, ты нежить! – вскипела Василиса, – над горем моим потешиться захотелось? Слезы мои тебя веселят? Одно скажу тебе, ведьма, не была ты матерью рождена, не быть тебе самой матерью, не изведала ты материнской любви и силы её не знаешь. Не совладать тебе со мной.

– Не нужна ты мне, – ухмыляется ведьма. – Дочь твоя требуется. Чернобог велел тебя к нему привести, а уж Марья следом сама придет.

– Зачем, ведьмачка, дочь моя вам?

– Знаю одно, предала она Князя Мрака и Тлена. Но пока сердце её скованно, может пригодиться Чернобогу. Отец её, Князь Мрака, поместил сердце Марьи во вместилище, отгородив от всех человеческих чувств. Посему будет твоя дочь безропотно служить Чернобогу.

– Врешь, старая хрычовка, Марьюшка не дочь Князю Мрака. Украл он её. Обездолил. Дочь она князя земли русской Радослава. Не бывать тому, чтобы Чернобог её у вновь забрал!

– Ты хоть и княжна, но дурища, – осклабилась ведьма. – Хозяин мой вскорости всей землей владеть будет. Царём станет и над миром и живых, и над миром мёртвых. Всё его будет. Подобру соглашайся, княжна. Иначе вызовешь ярость Чернобога, а в ярости он лютый. Разорвет тебя на мелкие кусочки, испепелит, а пыль по ветру развеет.

– Вот что я тебе скажу, ведьма, – отвечает Василиса. – Раз стращаете, значит, нужна я живой. Но запомните, нет такой силы, чтобы заставила меня мою Марьюшку отдать по доброй воле. Так и передай своему хозяину. Мне же недосуг с тобой разговоры вести.

Развернулась и пошла прочь.

– Хватайте её, – взвизгнула ведьма. – Тащите Василиску в чертоги Чернобога! Велел он, ежели не сговоримся, то заточить княжну в мешок каменный.

Взмахнули вороны крылами, загорелись глаза у них светом рубиновым, подхватили Василису, подняли в воздух и понесли к Чернобогу. Захохотала хрипло ведьма:

– Говоришь, нет такой силы? Где уж тебе супротив властелина тьмы устоять?

Хлопнула в ладоши ведьма, из зарослей ступа с помелом вылетели, села она в ступу, взмыла вверх и следом за воронами устремилась.