Читать книгу Нет дьявола во мне - Ольга Володарская - Страница 8

Марко осел на диван, именно осел, как надувной матрас, из которого выпустили воздух. И именно матрас! Потому что человеком он себя точно не ощущал. Он сейчас – что-то неодушевленное, не чувствующее рук, ног, и не соображающее, что творится вокруг.

Марко сам не понимал, как смог продержаться последние два часа и не рухнуть от усталости. Он был на пределе сил после охоты и мечтал о контрастном душе, тарелке супа, стакане ледяного пива и диване. До того как найти труп, он представлял, как ввалится в свой дом, скинет сапоги, ружье, сумку, как пройдет в ванную, сполоснется, как на кухне погреет себе чаку чорбу[1], поест и заляжет с «Гиннессом» перед телевизором. Уснет сразу, как стакан опустеет. И Чак, наевшись, придет к нему и уляжется на полу, уронив свою башку на мощные лапы. Они проснутся на следующий день в ранний рассветный час и займутся дичью, что сейчас покоится в холодильнике. Марко будет ее разделывать, Чак есть требуху – он обожает ливер.

Но мечтам не удалось исполниться. Когда Марко притащился домой после осмотра места преступления, беседы с коллегами и аббатом монастыря, сил хватило только на то, чтобы осесть на диван. Он даже не разулся. И есть уже не хотелось – от усталости пропал аппетит. Пива Марко выпил бы, но идти за ним к холодильнику, это для него сейчас все равно что на Эверест взобраться.

Но спокойно посидеть Марко не дал Чак. Он притащил из прихожей сумку с дичью, положил ее перед хозяином и раскатисто гавкнул. Это означало – займись трофеями, глупый человек. Убери их хотя бы в холодильник, протухнут же. И тогда не видать мне свежего ливера, а тебе жаркого из зайца, что водились на лесистых участках и были жирны, не баловать себя тетеревом на гриле.

– Отстань, – вяло отмахнулся от пса Марко.

Чак протестующе залаял.

– Дай посижу, отдышусь! Пять минут.

Пес бухнулся на бок, высунул язык и тяжело задышал. Намекал на то, что устал не меньше, но не забыл об обязанностях охотника. А они заключаются не только в том, чтобы выследить дичь, подстрелить ее, найти, принести домой, но и сохранить.

Марко застонал и рывком поднял свое большое, сильное, но в данный момент непослушное тело с дивана и зашагал в кухню. Чак потрусил за ним, держа в пасти котомку с дичью. По пути Марко стащил сапоги. Они были изготовлены из кожи буйвола и служили ему верой и правдой больше десятка лет. Они не промокали, не натирали, но изрядно воняли, поскольку кожу плохо выделали. Когда Марко долго в них ходил, а сегодня был именно такой день, то его ноги, несмотря на носки, пропитывались этим неприятным запахом, и их требовалось не просто мыть, а отмачивать в тазике с теплой водой и ароматной солью. Но Марко было пока не до этого, и он постарался абстрагироваться от вони. Сначала положить дичь в холодильник, потом можно выпить пива, целый стакан залпом, а уж потом отправиться в ванную.

Чак чихнул. Он отрицательно относился к неприятным запахам, особенно если они исходили от хозяина.

– Терпи, – бросил ему Марко.

Пес попал к нему будучи полуторагодовалым. Попал не из питомника. И не отдан был в его добрые руки кем-то из знакомых. Марко подобрал его, умирающего от ран, когда они с коллегами-полицейскими накрыли подпольный бойцовский клуб. Там бились на утеху толпе не люди – собаки. Молодой мастиф по кличке Чак Норрис проиграл свой первый бой, хотя был гораздо сильнее соперника. Но тот, помесь питбуля и обычной дворняги, был не просто агрессивен – беспощаден. Настоящая машина для убийства. Иван Драго. Хозяева бойцовского клуба давали своим псам клички киношных персонажей или актеров, снимавшихся в боевиках.

Напарник Марко хотел пристрелить израненного Чака, чтоб тот не мучился. Он наставил дуло пистолета на лобастую собачью голову, прицелился…

И тут Марко, стоящий поодаль, заглянул в глаза псу. В них столько всего было… И боль, и страдание, и обреченность… Но кроме этого, сочувствие и понимание. А еще жажда жизни. В самой глубине влажных глаз… огоньком посверкивала. Чак будто говорил, мне плохо, очень плохо… похоже, я в муках умираю… и если вы меня пристрелите, я пойму… но дайте, дайте шанс мне!

И Марк остановил напарника. Затем, завернув пса в одеяло, взял на руки. Тот взвыл от боли. Из огромных карих глаз хлынули слезы. Марко и хотел бы погладить пса, чтобы успокоить, но не мог. Тот весил семьдесят килограммов, и удержать его одной рукой не было никакой возможности. И Марко прошептал: «Потерпи, малыш». Чак как будто понял. Он уронил свою голову на плечо спасителя и потерял сознание.

Ветеринар, к которому Марко привез пса, осмотрев пациента, сказал – не жилец. Но за лечение взялся. Чак был на пороге смерти, но выжил. Чем удивил ветеринара. А вот Марко в нем нисколько не сомневался. Его пес – ЕГО ПЕС! – настоящий борец. Драчун плохой, это да. Зато поединки посерьезнее выигрывает.

…Чак гавкнул. Марко вопросительно на него глянул. Пес постучал лапой по своей миске. Проголодался.

– Суп будешь? – спросил Марко.

Пес повел ушами. Это означало согласие, но без восторга. Чаку, конечно же, хотелось почек зайца и печени тетеревов.

Марко поставил на медленный огонь кастрюлю с чорбой, а себе налил «Гиннесса». Он пил только его, хотя местное пиво, как все говорили, было не хуже.

Добрый глоток. Напиток проскальзывает в горло. Оставляет небольшую горчинку на языке и вкус солода. Но Марко не долго смаковал пиво. Секунды три. Затем за раз опорожнил стакан, вытер губы рукой и отправился в ванную.

Едва Марко успел намылиться, как раздался лай Чака. Значит, кто-то пришел, двери в деревни ни у кого почти не запирались, разве что на ночь.

Наскоро смыв пену, Марко выбрался из-под душа и выглянул за дверь.

– Кто? – крикнул он.

– Марко, это я, Стефан! – послышалось в ответ.

– Присядь, я сейчас.

– А твой пес меня не укусит? – забеспокоился визитер. Стефан единственный в округе боялся Чака.

– Нет. – И добавил себе под нос: – Проглотит целиком.

Через минуту Марко вышел из ванной в спортивных штанах и майке. Стефан, сидящий на табурете в прихожей, тут же вскочил и бросился к нему с воплем:

– Это правда?

– Ты о чем?

– Сам знаешь! – И замахал руками, точно птица крыльями. Стефан, когда волновался, всегда делал так. За что его деревенские прозвали «тетребом – тетеревом». – Говорят, одного из хоровых мальчиков убили. Это правда?

– Кто говорит?

– Все! – И вновь встряхнул «крыльями».

Стефан, мужчина чуть за тридцать, полный, пучеглазый, был деревенским дурачком. В возрасте пяти лет он сорвался со скалы. Местная ребятня лазала по горам с младых ногтей – никто из родителей не считал это опасным, поскольку сами в детстве занимались тем же. Стефан при падении сильно ударился головой. По мнению его матери, это и послужило причиной умственной отсталости. Хотя сверстники Тетерева утверждали, что он всегда был с приветом.

Из кухни выбежал Чак. Деликатный пес, зная, что пугает Стефана, оставил его одного в прихожей. И вот теперь явился туда, чтобы привлечь внимание хозяина. Марк тут же вспомнил о супе, который грелся на плите.

– Стефан, не хочешь покушать? – спросил Марко, направляясь в кухню и маня за собой гостя.

– Хочу.

Тетерев любил поесть. В котомке, с которой он не расставался, всегда было что-то съедобное. Он то грыз сухарики, то посасывал вяленое мясо, то лузгал семечки. В выходные и праздники он побирался у храма. И в отличие от остальных «нищих» радовался не только денежкам, но и конфетам, и яйцам пасхальным, и пирожкам.

– Марко, так правда это? – не отставал Стефан. – Что убили одного из хоровых мальчиков?

– Правда, – вынужден был признать тот.

– И кого?

– А что говорят «все»?

– Кто что! Понимаешь? Много версий. Поэтому я и пришел к тебе. Чтобы спросить.

– Погиб Даниель.

Тетерев так и рухнул на стул, возле которого стоял. Деревянные ножки заскрипели. А Стефан издал звук, похожий на бульканье.

– Только не он, – прошептал он, прочистив горло.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею… – Стефан так резко встряхнул руками, что напугал Чака. Пес сидел возле стола, ожидая, когда хозяин наполнит его миску. – В виду… Что… – Марко выжидательно посмотрел на визитера. – Сам Господь говорил через этого парня. Убить его, все равно что покуситься на Бога.

– Он был так хорош?

– Бесподобен. В миру он уже был бы звездой. Джастин Бибер по сравнению с ним ничто.

– Кто такой Бибер?

– Ты не знаешь? – Марко покачал головой и принялся разливать суп по тарелкам. Первый, кто получил свою порцию, был Чак. – Американский певец, прославившийся в подростковом возрасте.

– Поражаюсь твоей осведомленности.

– Я люблю музыку.

– И поешь хорошо.

– Да… – Стефан часто, часто закивал. Он мечтал когда-то стать одним из хоровых мальчиков, но его не приняли. Для того чтобы поступить в школу монастыря, одного певческого таланта недоставало. Ребята сдавали вступительные экзамены, и проходной бал был довольно высок.

– Ты хорошо был знаком с Даниелем? – спросил Марко, поставив перед Стефаном тарелку и положив ложку.

Тот кивнул и стал жадно есть. Суп перегрелся, но Тетерев все равно хлебал его, как будто не обжигаясь. Чак смотрел на это с недоумением. Сам он ждал, когда чорба остынет.

– А хлеба нет? – спросил Стефан.

Марко поставил перед ним тарелку с отрубными булочками. Они были чуть подсохшими, но гостя это не смутило. Раскрошив пару булочек, он закинул их в суп, который и так был очень густым. Но Стефану, по всей видимости, так не казалось.

– Что ты можешь сказать о Даниеле?

– Да я уже…

– Не как о талантливом вокалисте, а как о человеке?

Стефан замер с ложкой у рта, задумался.

– Ну, не знаю… Парень как парень. – И снова принялся за суп.

– Как он ладил с другими мальчиками? Конфликтов не было ни с кем?

Тетерев мотнул головой.

– Стефан, оторвись, пожалуйста, от еды.

Марко взял его тарелку и отодвинул на край стола. Сам он к супу не притронулся, хотя есть ужасно хотел. Да и пива выпить. Но сейчас главное – получить информацию.

– Расскажи мне о Даниеле, – четко проговорил Марко. – Все, что знаешь.

Тетерев заговорил не сразу. Сначала он гипнотизировал тарелку с остатками хлебно-мясной кашицы, затем сверлил взглядом потолок, после нервно почесывался, но в конечном итоге выдал:

– Мне Даниель нравился. Но его многие недолюбливали.

– Мальчики?

– Да.

– Завидовали, наверное. Ведь он был… – Марко пощелкал пальцами, припоминая имя: – Джастином Бибером церковного пения.

– Да. Многие считали, что он незаслуженно получил свой дар.

– Объясни.

– Таланты, они ведь Богом даны, так? У Даниеля талант был такой… Такой… – Стефан не мог найти слов, поэтому применил жесты. Изобразил что-то вроде извержения вулкана. – Но он, по мнению большинства, не достоин подобного!

– Почему?

– Даниель не был хорошим человеком.

– А чем он не угодил?

– Ни чистоты, ни доброты. Ничего такого… Ни с кем не конфликтовал, но смотрел на некоторых так… как на тараканов. С брезгливостью.

– На кого конкретно?

– Например, на Душана.

– Звонаря?

– Да. Говорил, что от него смердит тленом. А аббата вообще презирал.

Это Марко было удивительно слышать. Во главе монастыря стоял очень достойный человек. Его все уважали, хотя и побаивались. Аббат Иван (с ударением на первой гласной) был очень ревностным верующим. Поблажек никому не давал, в том числе себе. Молились при нем истово, постились жестко, от многих благ цивилизации отрекались беспрекословно, тогда как бывший аббат, скончавшийся полтора года назад, обитателей монастыря немного распустил. Бывало, пропускали мессы, баловались ликерами, пользовались Интернетом. Иван, встав у «руля», все это пресек. Чем заслужил недовольство некоторых, но уж никак не презрение.

– Даниель считал Ивана лжецом, – разъяснил Стефан.

– На каких основаниях?

– Он не говорил. Но вел себя так, будто знает какую-то постыдную тайну аббата.

– А как он относился к дирижеру Джакомо?

– Обожал его. Единственного из обитателей монастыря. Он, можно сказать, был его кумиром.

Марко подлил в тарелку Стефана еще супа и подвинул ее к гостю. Пусть наестся до отвала. Заслужил. Отвечал внятно и подкинул пищу для размышлений. Марко занес в воображаемый блокнот два имени – Иван и Джакомо. Обоих следовало с пристрастием допросить. Не побеседовать, как он сделал некоторое время назад, а именно допросить. С пристрастием! И выяснить, что за тайны скрывает аббат и как дирижер заслужил обожание покойного. О Джакомо, как о профессионале, отзывались не всегда лестно, а вот как о герое-любовнике… да…

Стефан тем временем опустошил свою тарелку. Откинулся на стуле и задумчиво проговорил:

– Я знаю, кто мог убить Даниеля.

– И кто же? – Марко подобрался.

Тетерев назвал имя. Услышав его, Марко вздрогнул. Он не хотел бы, чтобы этот человек оказался убийцей, но… Такой вывод напрашивался сам собой.