Читать книгу Опасные семейные тайны - Ольга Волошина - Страница 4

Нина сидела перед зеркалом и рассеянно накладывала макияж, как обычно перед выходом из дома. Неважно, куда нужно было идти, без косметики и хороших туфель женщина не должна выходить даже на лестничную площадку. С чего это Сергей утром так взбесился из-за паршивой книжонки? Ну не Шекспир, конечно, а он-то сам что читает, кроме Акунина? Чем «Великие отравители» хуже Фандорина? Конечно, сама бы она эту книжку не купила. Просто увидела у Игоря в кабинете, когда в последний раз заезжала к Сергею в офис.

– Кто-то из клиентов оставил, – сказал Игорь, заметив у неё в руках книгу. – Второй месяц валяется. Хочешь, возьми, почитай. Занятная, кажется, вещичка. У меня все равно времени нет, успеваю только журналы специальные просматривать. Только то, что по работе нужно, читаю.

Нина сунула книжку в сумку, решив и в самом деле почитать на досуге.

А кстати, кто этих самых отравителей написал, что-то и не припомнить? Пойти, что ли, посмотреть? Да нет, неохота. Нина в шестой раз провела кисточкой по правому веку. Да и яды какие-то все одни и те же, ничего нового, интересного автор не сообщает: стрихнин да цианид. Есть же ещё и растительные яды, и пищевые. Одни поганки чего стоят! Определённо сама Нина и то интереснее бы написала. Только порыться бы в архивах. Благо времени у неё сколько угодно.

Готовить вот в кои-то веки решила научиться, а Сергей посуду швыряет, вместо того, чтобы попробовать и похвалить. Наверное, всё дело в Сашиной записке, которую она так небрежно оставила на тумбочке возле кровати. Ну не научилась она прятать компрометирующие письма от мужа. Потому, что до сих пор их ещё никогда не было. А он, наверное, умеет прятать любовные записки. Или уничтожает сразу по прочтении. И верно, зачем ему их хранить, сентиментальностью Сергей никогда не отличался. Хотя, может, зря она что-то подозревает, просто ему нечего скрывать. Кисточка на мгновение замерла, Нина задумалась. Затем вздохнула и аккуратно положила кисть на место. Нет, не может же он жить одной только работой, ведь между ними стена уже не первый год. Да и с чего бы он тогда по телефону бросил эту фразу про развод, который почему-то невозможен. Ему-то терять нечего, это у неё ничего нет, кроме квартиры и дачи. Всё, что осталось ей от отца. Ах, ещё ведь есть акции, в которых она, правда, мало что смыслит, но можно с кем-то проконсультироваться. Только сделать это как-то похитрее, чтобы Сергей опять не взбесился.

И все-таки, что означала та фраза: «Развод абсолютно исключен, я уже об этом думал»? А как он сразу перевёл разговор на заказы и всякие там конструкции, когда она вошла. Как неловко всё для неё складывается! Именно тогда, когда появилось хоть что-то хорошее в жизни, кроме этих дурацких любительских спектаклей! Хотя почему они дурацкие, если благодаря им её не забыли. И с Сашей она познакомилась на спектакле в клубе железнодорожников. Жизнь стоит борьбы, особенно когда есть, ради чего стараться. Она ещё многое может, зря Сергей считает её такой наивной и никчемной дурочкой. Тем хуже для него. Нина скорчила злую гримасу и погрозила зеркалу кулаком: злоба портит лицо, на нем всегда должна быть таинственная полуулыбка. И для друзей, и для врагов.

***

Тамара Васильевна Полянская услышала звонок в тот момент, когда начала заваривать чай. Она поставила маленький фарфоровый чайничек на стол, бросила полотенце в красных маках на табуретку и поспешила в прихожую. Заглянув в дверной глазок, удовлетворенно кивнула и завозилась с замками. Она уже давно жила совершенно одна и никогда не забывала закрывать дверь на два замка, из которых один, совсем старенький, в последнее время стал барахлить. Непременно нужно пригласить слесаря, чтоб посмотрел. Или даже новый поставить. Но на этот раз, к счастью, обошлось, капризный замок легко открылся. Тамара Васильевна откинула цепочку и впустила в квартиру гостью, державшую в правой руке изящную чёрную сумочку, а в левой – небольшой круглый торт.

– Тамуся, как я рада наконец-то тебя видеть, – пропела Ниночка уже с порога, наклоняясь, чтобы чмокнуть Тамару Васильевну в щёку.

– Зато я так огорчена при виде твоей кислой физиономии, что даже забыла на минутку про свой любимый радикулит, – привычно проворчала Тамара своим тёплым домашним голосом. – Опять с Серёжей повздорила? Впрочем, потом расскажешь, пойдём на кухню, чаем тебя напою. Как на улице, холодно?

– Да нет, не холодно, сыро, пожалуй. И грязно. Ой, ну вот, я уже тебе тут наследила, – всплеснула руками Нина, снимая закрытые туфли на низком каблуке в маленькой, тесной прихожей старой приятельницы.

– Ничего страшного, вытру. Давай проходи на кухню-то, проходи.

Так уж повелось, что с самого раннего детства Нина называла Тамару Васильевну, добрую знакомую отца и тогда ещё молодую актрису, Томочкой или Тамусей. Теперь приятельница уже начала отсчитывать седьмой десяток, да и «милой девочке» Ниночке далеко за тридцать. Точнее, без немногого сорок.

Именно благодаря Тамаре Нина выбрала актерскую судьбу, да вот распрощалась с ней раньше времени, осев дома в качестве домохозяйки, правда, не слишком способной.

– Выглядишь как всегда прекрасно! – похвалила Нина, когда они уселись стол, который Тамара Васильевна ради дорогой гостьи покрыла нарядной льняной скатертью.

Тамара и в самом деле всегда старалась держаться на уровне. А как же, актриса ведь, а не какая-нибудь старушка-пенсионерка. Такая, к примеру, как её соседка, которая по утрам, повязав платком седую неухоженную голову, спешит в соседний магазин за молоком для внука. Жаль вот только, внуков у Тамары нет. Как, впрочем, и детей тоже.

Для Тамары день начинался поздно, утром она всегда любила поспать. Но уж когда вставала, никогда не сидела просто так, уставившись в стену. Зарядка, душ, причёске и лицу тоже немало времени нужно уделить. Хотя чего уж кривить душой, возраст всё равно даёт себя знать, как ни старайся. И болезни всякие потихоньку одолевают. Больших ролей никто уж не предлагает. Но она не унывает и не сдаётся: соглашается на любые крохотные эпизоды, не перебирая, как прежде. Плохо ли, хорошо, но на её скромную жизнь хватает. И зритель всё-таки при ней. Зато теперь времени свободного стало больше, можно читать, сколько душе угодно, ходить в театры и на выставки, навещать друзей. На эти простые радости прежде не было ни времени, ни сил.

– Вот смотрю я на тебя и диву даюсь, – начала Нина, отодвигая в сторону пустую чашку и тарелочку с нетронутым куском торта, – как это тебе удается всегда оставаться такой вот…

– Какой это – такой? – улыбнулась Тамара.

– Оптимисткой, что ли. Ни мужа, ни детей, аплодисменты, цветы и поклонники остались в прошлом…

– Ну, ты несколько преувеличиваешь, Ниночка, есть ещё один старичок…

Обе засмеялись. Тамара продолжила:

– Вот в рекламе недавно предложили сняться. Бабушку сыграть. Тоже дело. И платят хорошо.

– Завидую я тебе, – вздохнула Нина.

– Ниночка! Ты такая молодая, красивая, богатая, завидуешь мне, бедной одинокой старухе?

– Богатая? Да я целиком и полностью завишу от Сергея. Найдёт он себе кого-нибудь моложе, и я останусь у разбитого корыта, – с горечью усмехнулась Нина. – А тебе завидую, потому что ты самодостаточна и самостоятельна, ни от кого не зависишь. Да на тебя только посмотришь, сразу подумаешь: вот женщина, которой жизнь доставляет радость. Честно признайся, бывают у тебя минуты, когда хочется пойти и утопиться?

– Утопиться? Зачем? В жизни так много приятных моментов. И из любого безвыходного положения всегда есть выход. А ты, Нинок, если бы не была такой привередой и соглашалась на те роли, что предлагали, а не вела себя с режиссёрами как разборчивая невеста, не была бы сейчас «при муже». Кстати, как поживает твой возлюбленный?

– Хорошо, – рассеяно ответила Нина. – Кажется, Сергей начал что-то подозревать. Хотя, может, я и преувеличиваю, но ведёт он себя как-то не так. Даже объяснить не могу, но всё иначе. Раньше и внимания на меня не обращал, а теперь постоянно ловлю на себе его странные взгляды. И вид у него вечно недовольный.

– А не фантазируешь ли ты? Может, устаёт человек на работе, а тут ты со своими претензиями.

– Да нет, это у него ко мне какие-то претензии появились. То ему ужин не понравился, то книжку не такую читаю.

– Может, поговорить тебе с ним, выяснить, в чём дело?

– Бесполезно. Мы уже и разговаривать друг с другом давно разучились. Нет, разбитую вазу не склеишь. А Саша… Думаю, что нам таки придётся расстаться, хотя он и будет страшно огорчён. Он такой славный, жаль его обижать. Знаешь, недавно прислал мне огромный букет красных роз! Просто так. И знаю ведь, что в деньгах нуждается. Да и откуда у инженера, недоучившегося студента, деньги? Но гордый, от меня рубля не возьмёт. Даже в ресторан с ним пойти не могу, не позволит за себя заплатить. Но не судьба нам быть вместе.

– Но почему же? – удивилась Тамара. – Ведь сама говоришь, что разбитую вазу не склеишь и отношений с Сергеем уже не восстановишь. Сергей на тебя внимания не обращает, а Саша любит, вот тебе и смысл жизни. И топиться не захочется.

– Он так ещё молод. Стану я совсем старой, он и уйдёт к другой, своей ровеснице. Не хочу такого разочарования.

– Глупенькая, пока есть любовь, нужно радоваться и не думать, что будет потом. Может, это твоё счастье! А если и не слишком долгое, то хоть немного согреет.

– Не могу я уйти от Сергея. У меня своих средств нет, у Саши зарплата мизерная и больная мать на попечении. Разве это будет жизнь? Лет двадцать назад меня бы, возможно, такое не напугало. Но теперь начинать всё сначала? Вот если бы…

– Что, если бы?

Нина словно не услышала вопроса. Она смотрела в окно, будто забыв Тамаре, второй чашке остывающего чаю, да и обо всём на свете. Тамара вздохнула и решила, что убеждать приятельницу больше не будет. Взрослая уже, пусть сама выбирает. Конечно, жить в бедности кому охота. Может, она и права, рай в шалаше – это для двадцатилетних, не способных оценить те удобства, что дают деньги. Они счастливы без норковой шубки и унитаза с подогревом. Когда-то Тамара и сама такой была. А у Сергея процветающая фирма, и жену он в чёрном теле не держит, хоть и внимания на неё не обращает, как Нина говорит. Шубку новую купить – пожалуйста, машину поменять – тоже. Хочешь за границу съездить – ради бога. Не жадный мужик попался. А может, она всё придумывает, фантазирует от скуки: смотрит не так, взгляды странные бросает? Может, самой с ним поговорить?

Тамара взглянула на свою гостью. Почувствовав её взгляд, Нина улыбнулась:

– Ну вот, я и на тебя тоску нагнала! Ты уж извини, но кроме тебя меня никто не выслушает. Хороших подруг и не осталось, прежние все куда-то подевались, а новых заводить уж поздно. Ой, совсем забыла, мне ведь позвонить надо. Можно от тебя звякну?

– Ну, конечно, зачем спрашиваешь.

Нина ушла в комнату. Из кухни было слышно, как она с кем-то разговаривает, но Тамара не прислушивалась.

После ухода Нины Тамара решила всё же поговорить с Сергеем. Весёлый и энергичный Кириллов всегда нравился ей. Она радовалась, когда Ниночка вышла за него замуж. И вот теперь оказалось, что брак неудачен, а девочка несчастна.

Тамара вдруг вспомнила незаконченную фразу, которой Нина оборвала разговор. Её тон внушал смутное беспокойство. Что она задумала? Составив грязную посуду в мойку, Тамара присела на табурет. «Если бы…» что? Ведь не отравиться же Нина задумала. Может, лишь разойтись, получить свободу действий и некоторую финансовую самостоятельность. Отчего же Тамаре так тревожно? Так же неспокойно ей было, когда погиб Алексей, её жених. В тот день они, совсем юные и влюблённые, гуляли в парке, ели мороженое и смеялись. А потом он проводил её до дома и, простившись у подъезда, ушёл. Поднимаясь на свой третий этаж, она почему-то испытывала необъяснимое гнетущее чувство. Мама, открыв дверь, даже испугалась, увидев её лицо. Тома тогда отмахнулась от маминых расспросов, сославшись на усталость. А на следующий день узнала, что Алексей погиб. Переходил дорогу и попал под грузовик. Умер в больнице, не приходя в сознание, в тот же самый вечер.

Пытаясь отогнать тяжёлые мысли, Тамара всё сидела, сложив руки на коленях. Затем стряхнула с себя оцепенение, резко поднялась и подошла к мойке. Включила горячую воду и принялась мыть чашки.