Читать книгу Сказки Зеркал - Ольга Зверлина - Страница 16

Пока Растрёпа что есть сил колотила в только что захлопнувшуюся железную дверь камеры, Страшик осматривался. Сквозь крошечное решётчатое окошко под самым потолком пробивался лунный свет, таинственно освещая рваные соломенные тюфяки, затянутый паутиной ржавый умывальник и сидящего в углу сгорбленного старичка.

– Здравствуйте, ребятки, – тихо сказал старичок. – Добро пожаловать!

Оставив дверь в покое, Растрёпа повернулась и уставилась на старичка.

– Добро пожаловать?! – возмущённо повторила она. – Ничего себе – добро! Ты что, дедуля, издеваешься? Разве не видишь, что мы ни за что ни про что в тюрьму угодили? Что это у вас тут вообще за страна такая странная: арестовывают кого попало, куда ни глянь – везде одни сплошные страхолюдины?

– Да, ты права, девочка, – грустно улыбнулся старичок, – это так. Вы попали в Особенную Страну. Здесь, действительно, живут одни уродцы, правда, сами себя они называют особенными. Я ведь, в каком-то смысле, тоже особенный – я тоже уродлив.

Старик повернулся, и юные путешественники увидели огромный горб у него на спине.

– А почему вы в тюрьме? – спросил Страшик.

– Я – Папье, Мастер Масок, – ответил старик, – и власти считают меня опасным государственным преступником. Сейчас я расскажу вам всё и о себе, и о нашей стране. Только наберитесь терпения, юные чужестранцы: мой рассказ будет долгим.

Растрёпа и Страшик уселись на соломенный тюфяк и приготовились слушать. Старик вздохнул – и начал:

В Особенной Стране правит Сам Морда́рий. Он носит титул «Самый-Самый Житель». Никто не знает, сколько ему лет, но даже глубокие старцы не помнят того дня, когда Мордарий взошёл на трон. Поговаривают, что некий злобный волшебник сделал правителя бессмертным в награду за его исключительное безобразие.

Предание гласит, что когда-то в юности Мордарий скитался по свету, и везде его осыпали обидными насмешками, побоями и пинками. «Уродина! – кричали ему повсюду. – Проваливай из наших мест! С глаз долой!» Так безжалостный мир ожесточил сердце юного Мордария, и он поклялся отомстить этому миру.

Однажды он забрёл в эти дикие лесные края – с душой, переполненной обидой и горечью. «Я стану здесь королём, – решил Мордарий. – Я буду королём всех уродцев: я соберу этих несчастных и обездоленных со всего света, и больше никто не посмеет унижать нас. Это будет только наша страна – справедливая Особенная страна. И жители её тоже будут называться особенными. Я заведу здесь свои порядки: здесь уродство станет достоинством, а красота – преступлением. Так мы посмеёмся над миром, который отверг нас. И это будет справедливо!»

Мордарий бросил клич – и уродцы, то есть «особенные», потянулись сюда из всех уголков Безграничного Мирра. По приказу Мордария они вырубили деревья, построили дома – и огромный дворец с высоченной Смотровой башней для своего нового правителя. Главный и единственный город страны в его честь был назван Мордариуполем.

Под угрозой изгнания из Особенной страны хитрый Мордарий запретил жителям пользоваться зеркалами. Отныне никто не видел себя, не знал, как он выглядит на самом деле, и каждому казалось, что он лучше всех остальных – что он действительно «особенный».

И особенные счастливо зажили в своей стране. Здесь никто не оскорблял, не притеснял, не преследовал их: каждый был равным среди равных. Так гласит старинное предание.

А дальше начинается ужасающая правда.

Мир не стоит на месте, мир всё время меняется.

Шло время. Жители Особенной страны жили, работали, влюблялись, обзаводились семьями, у них рождались дети. Это были самые обычные, милые дети, лишённые уродливых черт своих родителей. Часто – очень даже красивые дети.

Этих детей в Особенной стране стали называть «неправильными» или «уродышами». Едва узнав о «неправильных» детях, Мордарий приказал бросать их всех в лесу, на съедение диким зверям, чтобы само их существование не нарушало порядка в справедливом государстве, созданном им только для отверженных.

Ведь здесь не было места красоте.

Но родители любили своих детей и не хотели расставаться с ними, обрекать на страшную гибель. Они прятали детей, многие в отчаянии пытались бежать с ними в другие земли. Но бдительные стражники Мордария ловили беглецов и бросали в тюрьму, а детей всё равно отнимали.

Жители начали роптать. В Особенной стране наступили смутные времена, и авторитет Са́мого-Са́мого Жителя буквально висел на волоске. Чтобы укрепить свою власть и погасить недовольство, хитрый Мордарий придумал «милостиво» уродовать детей, чтобы не разлучать их с родителями. А заодно – уродовать всех, кто был ему не по вкусу: он назвал это «исправлением».

Теперь стражники день и ночь рыскали в поисках жертв: за каждого пойманного «уродыша» полагалась награда, и многие жители охотно доносили друг на друга. Прятать «уродышей» запрещалось под страхом смерти.

Мастер Папье родился горбатым, а значит, вполне мог считаться «особенным». Но вот лицо его не очень-то нравилось стражникам – с юных лет Папье то и дело хватали и тащили «на исправление». Не раз оказывался он в страшной комнате, где Главный Исправитель, похожий на палача, орудовал нагретыми щипцами, ужасными иглами и ещё какими-то чудовищными приспособлениями, придавая внешности неугодных жителей надлежащий «особенный» вид. Но каждый раз горб выручал несчастного Папье. «Э-э-э, – говорил Главный Исправитель, – да этот малый попал к нам по ошибке! Он и так уже замечательно горбат, и было бы несправедливо по отношению к остальным жителям награждать его дополнительными достоинствами».

И перепуганного Папье отпускали на свободу.

Но вскоре у него родилась маленькая сестричка, хорошенькая, как розовый бутончик. Она ещё качалась в колыбельке, а родители уже тайком плакали по ночам, представляя, как их милая крошка попадёт в руки ужасного Главного Исправителя – и прятали её от соседей. Папье день и ночь ломал голову над тем, как спасти сестрёнку.

Однажды, играя с малышкой, он проделал в большом кленовом листе дырочки для глаз и носа. Сестричка испуганно замирала, увидев незнакомца с зелёным лицом, а потом радостно смеялась, когда из-под зелёной маски выглядывал её любимый братик.

И Папье вдруг понял, что под маской можно спрятать человека надёжнее, чем в любом тайном убежище. И он решил изготовить для сестрёнки такую маску.

Сначала у него ничего не получалось, но Папье не опускал рук. Он научился делать маски из бумаги и картона, из проклеенной ткани и речной глины. Его маски годились для игры, они могли украсить любой праздник, но не могли обмануть бдительных стражников и жадных до награды соседей-доносчиков.

Как-то раз, гуляя в лесу, Папье наткнулся на странное растение с густым тягучим соком, похожим на клей. Мальчик обнаружил, что при нагревании этот сок застывает, превращаясь в прозрачный пружинистый материал. Папье назвал его «тягучиком». Вот из этого «тягучика» и научился Папье делать свои удивительные маски: они были тонкими и гибкими, полностью скрывали человеческое лицо, но позволяли дышать, закрывать глаза и даже шевелить губами. Папье изготовил маску для маленькой сестры, потом, под большим секретом – для братишки своего друга; потом – для внучки старого школьного учителя. Так он начал тайком спасать людей от «исправления». О Папье говорили украдкой, шёпотом, за закрытыми дверьми, берегли его имя в тайне, потому что он был последней надеждой многих несчастных.

Его стали называть Мастер Масок.

Вскоре десятки, потом уже – и сотни людей скрывали свои настоящие лица под спасительными уродливыми масками.

Но у Мордария всюду были шпионы. На Папье донесли – и лишь с помощью друзей ему удалось избежать ареста. Много лет Мастер Масок скрывался, но и в подполье не оставлял своего ремесла: у него появились ученики, они тоже делали маски. Стражники рыскали по всей стране: им было приказано дёргать за нос каждого подозрительного субъекта, чтобы проверить, не надета ли на нём маска. Те, кого разоблачали, оказывались в заточении.

Наконец один из арестованных не выдержал пыток и выдал убежище Папье. Мастера Масок схватили…

– Скоро меня казнят, – вздохнул старик, – но я не боюсь смерти. Жаль только, что вам я не смогу помочь: вам не избежать «исправления».

– Как, – воскликнула фея Растрёпа, – нас тут собираются изуродовать?! Да пусть только попробуют ко мне сунуться! Да я их всех так…

Фея смолкла на полуслове: она вновь вспомнила о своей потере. «Вот не везёт же, – вздыхала про себя Растрёпа, – тоже мне, фея называется! Волшебница без волшебства…»

– Давайте устроим побег, – предложил Страшик.

– Отсюда не убежать, – покачал головой мастер Папье, – это самая надёжная камера во всей тюрьме. Вы можете гордиться, юные чужестранцы: сюда сажают только самых опасных арестантов.

Все грустно замолчали: каждый думал о своём.

Их размышления прервал грохот тяжёлого дверного засова; дверь заскрипела, и в камеру просунулась голова пучеглазого стражника Дудки.

– Эй, преступники, уродыши, – гаркнул он, – быстро на выход! Вас наш капитан срочно требует.