Читать книгу Assassin's Creed. Отверженный - Оливер Боуден - Страница 14

Это произошло ночью, накануне моего дня рождения. Я имею в виду атаку на наш лондонский дом. Мне не спалось в предвкушении завтрашних торжеств. И потом, у меня выработалась привычка: когда Эдит, пожелав мне спокойной ночи, уходила из комнаты, я садился на подоконник и смотрел в окно. С этой выгодной позиции я наблюдал за тем, как по траве, залитой лунным светом, пробегали кошки, собаки и даже лисы. Если мне надоедало наблюдать за дикой природой, я смотрел на луну и посеребренные ее светом траву и деревья. Заметив вдалеке огоньки, я поначалу принял их за светлячков, про которых я знал лишь то, что они собираются кучками и излучают тусклый свет. Однако вскоре я обнаружил: свет этот совсем не тусклый. Более того, он то вспыхивал, то вновь гас. Кто-то подавал сигналы.

У меня перехватило дыхание. Сигнальные огни исходили откуда-то неподалеку – как будто бы от старой деревянной двери в садовой стене. Той, через которую два года назад я разговаривал с Томом. И сначала я подумал, что это сосед пытается со мной связаться. Мне даже в голову не пришло, что сигнал предназначался не мне, а кому-то другому. Я торопливо натянул брюки, заправил в них ночную рубашку и пристегнул подтяжки. Оставалось надеть пальто. У меня не было и мысли об опасности. Наоборот, я предвкушал захватывающее приключение.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: сидеть на подоконнике и разглядывать из окна ночную жизнь нравилось не только мне, но и Тому тоже. Как и я, он увидел сигнал и решил, что его сосед пытается с ним связаться. Он поступил точно так же: торопливо оделся и вышел проверить свою догадку…

У дома на площади Королевы Анны появились новые люди – пара суровых отставных солдат, нанятых отцом. Объясняя необходимость их присутствия, он сказал лишь, что получил некие «сведения».

Всего лишь какие-то «сведения». И тогда, и сейчас я продолжаю размышлять над смыслом его слов. Было ли появление солдат как-то связано с размолвкой между отцом и мистером Берчем? Как бы там ни было, присутствие новых лиц в нашем доме почти не ощущалось. Первый нес караул в одной из гостиных фасадной части особняка. Второй разместился в проходе для слуг, возле камина, и вроде бы охранял буфетную. Я сумел незаметно прошмыгнуть мимо обоих и добраться до кухни, освещенной луной. Я редко бывал здесь, но такой тихой и сумрачной видел кухню впервые.

И такой холодной. У меня изо рта шел пар. Я поежился. Хотя у меня в комнате было не слишком тепло, в кухне было не теплее, чем на улице.

Я зажег найденную возле двери свечку и, прикрывая ладонью ее пляшущее пламя, вышел в конюшню. Я ошибся: снаружи было еще холоднее, чем на кухне. От холода у меня перехватило дыхание. Я стоял, не зная, возвращаться ли к себе или продолжать свое маленькое расследование.

Одна из лошадей заржала и ударила копытом. Не знаю как, но эти звуки помогли мне принять решение. Я на цыпочках пробрался мимо стойл, достиг сначала боковой стены, а потом и больших полукруглых ворот конюшни. Толкнув створку, я вышел в сад. Пройдя мимо яблонь, ощетинившихся голыми черными ветвями, я оказался на открытом пространстве. Дом находился справа от меня. Я уже представлял, как из каждого окна на меня смотрит знакомое лицо: Эдит, Бетти, родители – с нескрываемым осуждением, полагая, что я спятил, променяв тепло собственной кровати на ночной холод. По крайней мере, так всегда говорили Эдит и отец, распекая меня за шалости.

Напрасно я думал, что меня сейчас окликнут. В доме было тихо. Тогда я побежал вдоль внешней стены к двери. Я и сейчас дрожал от холода, но воображение рисовало мне наш с Томом полночный пир. Я почему-то думал, что он захватил из дома ветчину, хлеб и печенье. А может, даже горячий пунш… Это было бы лучшим добавлением к нашему пиршеству!

Раздался собачий лай. Это был Тэтч – ирландская ищейка отца. Он жил на конюшне, в конуре. Я застыл, спрятавшись за ветвями ивы. Лай прекратился столь же внезапно, как и начался. Я не думал о причинах столь странного поведения собаки. Мне и в голову не пришло, что кто-то из незваных гостей перерезал псу глотку. Сейчас мы склонны думать, что нападавших было пятеро. Вооруженные ножами и мечами, они подползали к нашему дому, а я спешил на встречу с Томом и больше ни о чем не думал.

Да и откуда мне было знать о налетчиках? Я был глупым мальчишкой, безрассудно храбрым и жаждавшим приключений. И конечно же, ветчины с хлебом. Поэтому я продолжил красться вдоль стены, пока не достиг заветной двери…

Она была не заперта.

А чего я, собственно, ожидал? Я думал, что мы с Томом встретимся возле закрытой двери и кто-то из нас перелезет через стену? Или мы просто поболтаем через щель, как в прошлый раз? Вид открытой двери обескуражил меня и насторожил. До меня постепенно начало доходить, что сигналы, которые я видел из окна своей комнаты, могли предназначаться совсем не мне.

– Том? – шепотом позвал я.

Ответа не последовало. Вокруг стояла мертвая тишина: ни птиц, ни шорохов в траве. Даже собаки в соседних домах не лаяли. Мне стало не по себе. Не ломая голову над тем, кто и зачем открыл дверь, годами остававшуюся закрытой, я собрался вернуться в дом, в свою теплую постель, где мне ничто не угрожало. И вдруг в проходе я увидел чью-то ногу. Я сделал еще пару шагов. Проход утопал в грязновато-белом лунном свете, отблески которого лежали на всем, включая и распростертое на земле тело.

Он полулежал (или полусидел) возле противоположной стены. Одет он был так же, как я, с той лишь разницей, что свою ночную рубашку он не заправил в брюки, и она топорщилась у него между ног. Сами ноги были неестественно вывернуты.

Это был Том. Его мертвые глаза смотрели на меня из-под полей сбившейся набекрень шляпы, но уже ничего не видели. Ему перерезали горло. Кровь продолжала вытекать из глубокой раны, зловеще поблескивая в свете безучастной луны.

У меня громко застучали зубы. Я ойкнул, не сразу узнав свой голос. В голове замелькали десятки жутких мыслей.

Дальнейшие события разворачивались с такой стремительной быстротой, что я не помню их точной последовательности. Со стороны дома донесся звон разбитого стекла и чей-то крик.

«Беги!»

Все голоса, звучавшие у меня в голове, хором повторяли это слово.

«Беги!»

Я подчинился им и побежал. Но только не туда, куда они меня направляли. Отец учил меня полагаться на внутреннее чутье, а все внутри меня в тот момент требовало бежать со всех ног подальше от жуткой опасности. Я же понесся ей навстречу.

Пулей пролетев через конюшню, я вбежал в кухню, даже не заметив, что дверь в нее также распахнута настежь. Из коридора послышались новые крики. На кухонном полу блестела лужа крови. Я бросился к лестнице и чуть не споткнулся о тело одного из солдат. Он лежал, держась за живот, и явно был при смерти: его веки лихорадочно вздрагивали, а изо рта текла струйка крови.

Я переступил через умирающего и бросился дальше. Моей единственной мыслью было поскорее добраться до родительской спальни. В темной передней слышались крики и топот бегущих ног, а также виднелись первые струйки дыма. Я пытался взять себя в руки. Сверху послышался крик – я поднял голову и увидел на площадке второго этажа мечущиеся тени. В руках одного из нападавших блеснул кинжал. Ему противостоял отцовский слуга, но мерцающий свет не позволил мне хорошенько разглядеть происходящее. Я лишь услышал и как бы почувствовал ногами глухой стук падающего тела о деревянные половицы. Убийца испустил торжествующий вопль и бросился по коридору к родительской спальне.

– Мама! – закричал я, взлетая по лестнице.

Пока я бежал, дверь спальни распахнулась, и оттуда выскочил мой отец. Подтяжки его брюк были надеты на голые плечи. Всклокоченные волосы торчали во все стороны. В левой руке отец держал фонарь, правая сжимала меч.

– Хэйтем! – позвал отец.

В этот момент я оказался на площадке второго этажа, а нападавший – между мной и отцом. Он остановился, и свет отцовского фонаря позволил мне разглядеть наглеца, посмевшего вторгнуться в наш дом. На нем были облегающие брюки и черная кожаная жилетка-доспех. Лицо скрывала полумаска, наподобие тех, что надевают на маскарады. И вдруг, вместо того чтобы броситься на моего отца, чужак ухмыльнулся и кинулся ко мне.

– Хэйтем! – снова крикнул отец.

Оттолкнув мать, он побежал за человеком в маске. Расстояние между ними сокращалось, но убийца был ближе ко мне, а я не собирался становиться его легкой добычей. Я повернулся к лестнице и тут увидел второго нападавшего, перегородившего мне путь. Одет он был так же, как и первый, за одним исключением: его уши. Они у него были заостренными, что вместе с маской делало его похожим на уродливую куклу. Я на мгновение застыл, и в этот момент отец настиг первого налетчика. Послышался звон их мечей. Фонарь отец оставил на полу, и потому они сражались в полутьме. Битва была короткой и жестокой и лишь изредка прерывалась возгласами и лязгом оружия. Несмотря на всю опасность ситуации, я все равно жалел, что недостаток света мешает разглядеть приемы противников.

Сражение закончилось. Убийца больше не ухмылялся. Выронив меч, он перелетел через перила и с предсмертным криком рухнул вниз. Остроухий одолел половину лестницы и вдруг, передумав, побежал обратно в переднюю.

Снизу послышался крик. Я увидел третьего нападающего, он тоже был в маске. Вместе налетчики быстро скрылись из виду. Я поднял голову и в тусклом свете фонаря поймал озабоченный взгляд отца.

– Игровая комната, – произнес он.

Ни я, ни мать не могли ему помешать. Отец перемахнул через перила, мягко приземлился и побежал следом за нападавшими.

– Эдвард! – крикнула мать.

Боль в ее голосе отдалась в моей голове одной-единственной мыслью: отец оставил нас на произвол судьбы.

«Почему он погнался за теми двумя, бросив нас?»

Мама вдруг ринулась ко мне. Ее лицо превратилось в маску ужаса, и вскоре я понял почему. По второй лестнице поднимался четвертый нападавший, и в тот момент, когда мать подбежала ко мне, он догнал ее, схватил за волосы и приставил к горлу меч.

Не раздумывая, я нагнулся, подхватил меч только что убитого налетчика, обеими руками поднял его над головой и нанес удар потенциальному убийце матери, опередив его на какие-то секунды.

Я не промахнулся. Острие меча ударило прямо в глазную прорезь маски и вонзилось нападавшему в глаз. Он испустил душераздирающий вопль и упал, умерев раньше, чем его голова ударилась об пол.

Мать бросилась ко мне в объятия и спрятала голову у меня на плече. Я переложил меч в другую руку, и мы стали спускаться вниз. Отправляясь по делам, отец часто говорил мне:

– Хэйтем, ты сегодня за главного. Защищай маму.

Сегодня я исполнил свой долг.

Мы спустились вниз. В доме установилась странная тишина. Передняя была пуста. Там, где мы стояли, было сумрачно, но дальше пространство озарялось зловещим оранжевым сиянием. Оно то разгоралось, то тускнело. В воздухе все отчетливее пахло дымом. На полу лежали тела убитых: ухмылявшийся нападающий, молодой слуга… и Эдит. Моя нянька лежала в луже крови с перерезанным горлом.

Увидев труп Эдит, мать вскрикнула и попыталась увести меня к выходу. Но из полуоткрытой двери игровой комнаты доносились звуки сражения. Отец бился против троих.

– Отцу нужна моя помощь, – сказал я, пытаясь высвободиться из рук матери.

Она же, разгадав мое намерение, явно не желала меня отпускать. Тогда я вырвал свою руку с такой силой, что мать качнулась и упала на пол.

Это привело меня в замешательство. Я было хотел опуститься рядом с ней на колени и просить у нее прощения, но громкий крик отца, донесшийся из игровой комнаты, заставил меня броситься туда.

Я сразу увидел открытый тайник в книжном стеллаже. Там все так же лежала коробка с моим мечом. В остальном комната ничуть не изменилась. Бильярдный стол, накрытый чехлом, по-прежнему был отодвинут – не далее как сегодня днем отец занимался здесь со мной. Я помнил его одобрительные кивки и краткие, но точные указания моих ошибок.

Отца я застал на коленях. Он был при смерти.

Над отцом стоял один из нападавших. Его меч вонзился отцу в грудь по самый эфес. Часть лезвия выглядывала из спины, и оттуда на пол капала кровь. Неподалеку стоял Остроухий, ощупывая большую рану на щеке. Вдвоем они все-таки одолели отца.

Я кинулся к убийце, застигнув его врасплох. Времени вытаскивать меч из отцовской груди у него не было. Уворачиваясь от моего меча, убийца отпустил эфес своего. Отец повалился на пол.

Как глупец, я продолжал наступать на убийцу, забыв о его сообщнике. Краешком глаза я увидел, что Остроухий тронулся с места и танцующей походкой направился ко мне. Не знаю, намеренно ли или нечаянно, только ударил он меня не лезвием, а эфесом меча. В глазах у меня потемнело, я повалился на пол, стукнувшись головой о ножку бильярдного стола. Голова закружилась. Отец лежал на боку напротив меня. Из его груди по-прежнему торчал эфес меча, но он был все еще жив. Губы отца шевелились. Сквозь густое облако боли и скорби я увидел его руку, протянутую ко мне.

– Отец, – успел произнести я.

Еще через мгновение убийца вернулся и, нагнувшись, выдернул свой меч. Отец дернулся всем телом. Его спина выгнулась, принимая последнюю судорогу боли. Рот открылся, обнажая окровавленные зубы. И вскоре его не стало.

Меня толкнули сапогом в бок, переворачивая на спину. Злорадно ухмыляясь, убийца отца смотрел на меня, готовясь расправиться и со мной. Обхватив эфес обеими руками, он занес меч, чтобы одним ударом оборвать мою жизнь.

Если мне было стыдно писать о том, как в саду внутренний голос велел мне спасаться бегством, то о своем дальнейшем поведении я пишу с гордостью. Предательский голос умолк. Я встречал смерть с достоинством, сознавая: я сделал все, что было в моих силах, для защиты моей семьи и скоро вновь встречусь с отцом.

Однако судьба распорядилась иначе. Ведь не призрак же сейчас пишет эти слова. Что-то заставило меня оторвать взгляд от меча убийцы. У него между ног я увидел острие другого меча, которое стремительно поднималось, рассекая убийцу надвое. Судя по всему, мой нежданный спаситель просто хотел не дать налетчику рухнуть на меня. И тем не менее удар получился достаточно жестоким. Убийца отца завопил от боли – из страшной раны хлынула кровь, увлекая за собой внутренности. Следом на пол рухнуло безжизненное тело.

Моим спасителем оказался мистер Берч.

– Хэйтем, вы не пострадали? – спросил он.

– Нет, сэр, – выдохнул я.

– Отлично. – Он быстро повернулся, парируя удар Остроухого.

Я поднялся на колени, схватил валявшийся меч и приготовился сражаться вместе с мистером Берчем. Тот теснил Остроухого, вынуждая отступать к двери игровой комнаты. Неожиданно налетчик что-то увидел за дверью и рванулся вперед. Мистер Берч вдруг отступил и выставил вбок руку, останавливая меня. Остроухий снова появился в игровой комнате, но уже не один, а с пленницей. Я было подумал, что он захватил в плен мою мать, и сжался от страха. Нет, не ее. Дженни.

– Не приближаться! – рявкнул Остроухий.

Дженни тихо всхлипывала. В широко раскрытых глазах застыл ужас. Лезвие меча Остроухого было приставлено к ее горлу.

Позволит ли совесть мне признаться, что в тот момент я больше думал о мести за убийство отца, чем о спасении Дженни?

– Стоять, где стоите! – потребовал Остроухий, выволакивая сестру из комнаты.

Край ее ночной сорочки чуть приподнялся, обнажая лодыжки, – Остроухий волок ее по полу. И вдруг к налетчику подскочил новый сообщник, с факелом в руке. Передняя успела наполниться дымом. Огонь полыхал и в другой части дома. Пламя лизало двери гостиной. Человек с факелом метнулся к портьерам и поджег их. Пламя отрезало нас с мистером Берчем от убийц.

Я мельком взглянул на мать. Слава богу, она не пострадала. Но вот Дженни… Остроухий поволок ее к выходу. Сестра безотрывно глядела на нас с мистером Берчем, словно мы были ее последней надеждой. Человек с факелом распахнул входную дверь и побежал к карете, остановившейся неподалеку.

Мне подумалось, что они отпустят Дженни, как только окажутся в карете. Увы! Сестру, несмотря на ее пронзительные крики, втолкнули внутрь. Кучер (и он был в маске) тронул поводья и взмахнул кнутом. Карета с грохотом помчалась в ночную тьму. В тот момент я совсем не думал о Дженни. Нужно было успеть вынести из горящего дома тела убитых и выбраться самим.