Читать книгу Светлое будущее. Повесть - Омар Суфи - Страница 3

Руфат осмотрелся в гостиничной комнате, ища электрический чайник. После ночного перелёта из Баку во Франкфурт, а оттуда ранним утром в Краков, он был уставшим, и ему хотелось взбодриться. Кофе он не любил. Найдя пакетик «Липтона», он бросил его в стакан, вскипятил воду, залил, сделал глоток и отложил в сторону. Нет, здесь в Европе не знают, как правильно пить чай. Заварной чай он вряд ли где найдёт. Да и как объяснить? Английский он знал плохо. Он выглянул через окно в поисках ближайшего магазина. Может, хоть купить сухого чаю и самому заварить в стакане.

Когда он попытался объяснить в приёмной гостиницы «Double Tree» по-английски, что ему нужно, клерк мило улыбнулась и заговорила на русском с милым польским акцентом.

– Магазин двести метров – вам налево. Но в центре города есть чайный дом. Немного придётся проехать. Можете воспользоваться автобусом.

– О! Какая прелесть!

– «Czarka Tearoom» располагается на Шпитальна, 24, это недалеко от Базилики Святой Марии.

– Отлично, я собирался выйти прогуляться.

Руфат поднялся в комнату и взял папку с информацией о конференции, на которой он должен был выступить. Мероприятие было организовано Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) при поддержке нескольких немецких фондов. Руфат Исмайлов, преподаватель истории в одном из университетов в Баку, был приглашён на конференцию о роли исторической науки в урегулировании конфликтов для выступления с докладом о принципах написания учебников по истории. Это была одна из немногих конференций, где был обеспечен перевод с русского на английский.

Руфат в свои пятьдесят лет недавно получил должность доцента на кафедре истории. Долгие годы он преподавал в школе, а зарплата там была не ахти. Параллельно он писал книги, учебники, статьи, но в целом оставался незамеченным. Причин было несколько. Когда он учился в ВУЗе, ещё существовал Советский Союз, и было важно иметь образование на русском языке. Отец ему говорил, что, имея диплом по гуманитарной дисциплине, можно устроиться куда угодно, например, в «партаппарат», то есть органы Коммунистической партии.

Советский Союз развалился – надо было переучиваться на азербайджанский язык. Кое-как Руфат с этим справился, но ему всё равно было легче писать на русском. Увы, гуманитарные дисциплины не нужны были, особенно во время «бушующего» рынка. Так он пошёл работать учителем в среднюю школу, работу любил, но денег это не приносило. Он подрабатывал написанием диссертаций для разных всесильных личностей, для тех, кто это делал из престижа, но не имел, как правило, знаний.

Руфат старался выучить английский – это открывало многие перспективы, но языки ему давались с трудом. Так что даже на многочисленные конференции, организуемые и спонсируемые различными организациями, он ехать не мог – там нужно было говорить на английском. Жена иногда его укоряла в лености. Ему же иногда казалось, что он безнадёжно тупой. Единственное но – его книги и статьи пользовались успехом в русскоязычном сегменте… интернета. Вот где он мог отвести душу! В русскоязычных странах его знали и иногда приглашали на конференции и семинары.

Потом он перешёл на работу в Академию наук, защитил кандидатскую диссертацию. В университет он попал благодаря тому, что студенческий друг стал деканом факультета истории и пригласил его на работу.

Руфат увидел несколько знакомых имён в списке выступающих – учёные и эксперты из Украины, России, Литвы, Казахстана, Грузии… есть и из Армении. Конференция про урегулирование конфликтов, но, очевидно, острых дебатов не избежать. Руфат собирался выступить на тему о проблемах в истории Второй мировой войны, а именно, каким образом отражать эти проблемные вопросы в школьных учебниках, чтобы не искажать исторические факты и вместе с тем не подогревать националистические настроения и ненависть против какой-либо страны или этнической группы. Когда Руфат показал короткую аннотацию конференции своему другу-декану, тот, увидев в списке организаторов немецкие фонды, заметил: «Вот немцы устроили бойню, а теперь всех нас пытаются заставить думать, как преподнести эту войну таким образом, чтобы мы их очистили, обелили… Мой дедушка воевал и погиб в 44-м году… Езжай и выступи, как надо!»

Руфат, конечно, понял, что подразумевает его начальник, но он не собирался выступать именно таким образом – «как надо». Он считал, что история должна всё меньше зависеть от различных идеологий, – идея почти что «утопическая», особенно в век национализма, как он и многие другие эксперты называли период после «холодной войны».

Руфат посмотрел на часы – тринадцать ноль-ноль. Вечером была предварительная регистрация и ознакомительный фуршет. Завтра в девять утра начиналась конференция. У него было в распоряжении около четырёх часов – надо погулять по историческому центру Кракова. Перед приездом он прочёл немало литературы о городе – некогда центре польской государственности, культуры и науки, который позже стал частью Австрийской империи.

Польша славится сильными католическими традициями, и центр был буквально утыкан церквями, базиликами и прочими религиозными сооружениями. Город к тому же хорошо сохранился во время Второй мировой войны – советские войска при штурме города не применяли тяжёлую артиллерию.

Сделав немало фотографий на свой мобильный телефон, Руфат вернулся в отель после трёхчасовой прогулки и обязательного посещения чайного дома. Он зашёл в комнату и решил вздремнуть. Заснул он крепко, сказался перелёт и перемена времени, хоть и на три часа. Проснулся он поздно вечером, пропустил фуршет. Ну и ладно, зато хорошо отдохнул. Но теперь разболелась голова. Надо что-то выпить. Он спустился вниз, надеясь увидеть ту милую работницу в приёмной, которая говорила на русском. Но её там не было. Руфат обратился к молодому парню за стойкой приёмной, но тот говорил на английском. На ломаном «инглиш» и жестами Руфат объяснил, что у него болит голова. Молодой парень был недоволен – то ли слышать русскую речь, то ли видеть неуклюжие попытки разговора на английском. Он что-то очень быстро проговорил по-английски, затем достал какое-то лекарство с надписью на польском, оторвал две таблетки и показал пальцами «два».

– Евро или злотые? – спросил Руфат.

– Еuro.

Руфат покрутил таблетки. Из-за того, что они были оторваны от конвалюты, полное название лекарства невозможно было прочесть. «Не отравит же, в конце концов, – подумал Руфат. – Всё равно на польском не пойму». Руфат поднялся в номер и выпил. Поставил на всякий случай будильник на 7.30 и стал просматривать новости на мобильном телефоне. Лекарство действовало крайне быстро и эффективно. Через минут пятнадцать он вновь почувствовал усталость и буквально вырубился.