Читать книгу Политология - Орест Муштук - Страница 25

С проблемами легитимности политической (государственной) власти органически связан и такой важнейший вопрос, как вопрос об ее эффективности (результативности). То есть насколько власть выполняет свои функции и оправдывает ожидания граждан.

В качестве формулы, отражающей соотношение (взаимозависимость) между легитимностью и эффективностью власти, выступает правило: эффективность власти чаще всего прямо пропорциональна ее легитимности, т. е. чем больше эффективности, тем больше легитимности.

И наоборот. Изначально легитимная власть, которая не справляется с возложенными на нее задачами, со временем теряет доверие граждан и превращается в их глазах во власть, лишенную легитимности.

Выдающийся английский систематик Б. Рассел определял власть как производство намеренных результатов. Суть этой формулы в том, что А обладает большей властью чем Б в случае, когда первый достигнет множества намеченных результатов, а второй останется в зоне благих намерений, т. е. эффективность власти (а следовательно, и ее легитимность) по этой формуле предопределяется способностью политика быть верным своему слову.

Со способностью власти производить намеренные результаты, отвечающие социальным ожиданиям граждан, напрямую связаны и метаморфозы превращения изначально нелегитимной власти во власть легитимную. Не секрет, что многие авторитарные режимы, первоначально страдающие дефицитом легитимности, затем приобретают ее благодаря успешной внутренней (экономической и социальной) политике, укреплению общественного порядка и повышению благосостояния народа.

Уместно в этой связи привести такой исторический факт: США признали СССР только спустя пятнадцать лет после Октябрьской революции. Это признание являлось не чем иным, как признанием технократической легитимности большевиков, которые доказали всеми миру, что пришли к власти всерьез и надолго. Разгромили три похода Антанты, победили в Гражданской войне, начали широкомасштабную индустриализацию и создание современной Красной Армии и тем самым вынудили западный мир считаться с собой.

Что касается легитимности власти в постсоциалистической России, то хотя эта власть сформирована по демократическим процедурам (и формально обладает рационально-правовой, демократической легитимностью), фактически же ее легитимность – призрачная.

По той простой причине, что, создав «рыночное Эльдорадо» для меньшинства (обновленной правящей номенклатуры и бизнес-элиты), нынешняя власть по существу обрекла большинство на нищенское существование. Согласно ежегодному (2009 г.) докладу ООН о развитии человеческого потенциала, индекс которого вычисляется на основе ВВП на душу населения, уровня образования и ожидаемой продолжительности жизни при рождении, Россия по этому показателю занимает лишь 71-е место. В списке государств, составленном Всемирным банком по такому критерию, как объем затрат на социальные нужды своих граждан, – 73-е. На одного человека в год у нас государство выделяет всего 2,46 тыс. долл., тогда как в Люксембурге, занявшем в этом рейтинге первое место, – 35,3 тыс. долл. В находящейся на 10-м месте Франции – 17,3 тыс., в США (36-е место) – 8,9 тыс., в Белоруссии (53-е место) – 3,9 тыс. долл.[5]

Острый дефицит легитимности нынешней власти в России проявляется и в ее неспособности к научно-теоретическому осмыслению происходящего и адекватному реагированию на вызовы времени. Де-факто вплоть до 2005 г. политика федеральных властей строилась в основном на знаменитом русском «авось» – без стратегического «бизнес-плана», тщательно просчитанного и выверенного. Это была политика «экстрима», в которой практически не было ни капли созидания, и вся суть которой сводилась к латанию дыр и «устранению протечек» на отдельных участках хозяйственной и социальной инфраструктуры. Примечателен в этом плане тот факт, что одним из немногих популярных в народе министров, причем министров – «долгожителей», переживших всех премьеров и при Б. Ельцине, и при В. Путине, является глава МЧС С. Шойгу.

И только в 2005 г. в поисках ответов на традиционный для России в «смутное время» вопрос «Что делать?» наметился некий перелом. Президентом Российской Федерации были озвучены и запущены четыре приоритетных национальных проекта, а претендующая на статус правящей партия власти «Единая Россия» наконец-то обзавелась программой строительства в России «суверенной демократии». Хотя, если судить по заявлениям ее лидеров, что собой представляет эта демократия и чем эта демократия отличается от других, ясности и четкости в этих вопросах пока нет. Что дает все основания для того, чтобы констатировать наличие в стратегическом руководстве и управлении страной своеобразного интеллектуального дефолта.

По этому поводу в аналитическом докладе РАН о перспективах России на 2008–2016 годы недвусмысленно говорится, что «за последнее десятилетие власть так и не смогла воспользоваться благоприятной мировой конъюнктурой, не сумела направить ресурсы в высокотехнологичные секторы и диверсифицировать экономику. Из-за этого в стране продолжается социальная деградация и примитивизация экономики»[6].

Еще одним проявлением технократической немощи правящей элиты в России является ее неспособность производить столь необходимые для нормальной жизнедеятельности социума законность и порядок.

Густая сеть уголовщины наподобие паутины накрыла всю страну еще в 1990-е годы, и криминалитет стал интенсивно конкурирующей с государством властной силой, которая, опираясь на так называемое кулачное (пещерное) право, проникает практически во все сферы жизнедеятельности социума, навязывая ему выстроенные по законам лагерной зоны нормы и ценности «зековской» жизни. И оттесняя на обочину (на периферию) их цивилизованные государственно-правовые и нравственно-этические аналоги. Серия громких заказных убийств последнего времени свидетельствует, что, несмотря на некоторые подвижки в декриминализации общественной среды в 2000-е годы, бал в стране по-прежнему правит не закон. «Торжествует и ликует» нелегитимное насилие – то, что прочно вошло в обыденный повседневный лексикон россиян как БЕСПРЕДЕЛ.

Самым отрицательным образом на дееспособность российских властей влияет коррупция, которая по масштабам приобрела характер национального бедствия и превратилась в реальную угрозу национальной безопасности страны. Стала своеобразным «ядерным чемоданчиком», способным взорвать экономическую и социальную стабильность.

Согласно данным Международной организации Transparency International по этой своеобразной коррупционной «отметине» Россия входит в число «лидеров»: если в 2004 г. она находилась на 90-м месте в мире, то в 2005 г. уже на 122-м, в 2006 г. – на 126-м, в 2007 г. – на 143-м, в 2008 г. – на 147-м месте, разделив его с Бангладеш, Кенией и Сирией.

Реальных цифр ущерба, наносимого коррупцией экономике страны, не знает никто. По самым скромным подсчетам – это более 20 млрд долл. в год. Именно эту цифру озвучил на координационном совещании руководителей правоохранительных органов в сентябре 2008 г. глава МВД Рашид Нургалиев, что в 15 раз меньше цифры, которую приводит специализирующийся на комплексном исследовании проблем отечественной коррупции фонд «Индем» – 318 млрд долл. И если в середине 1990-х годов рекордная сумма взятки, по данным этого фонда, была равна 1 млн долл., то в конце 1990-х годов – уже 3 млн, а в начале 2008 г. – целых 6 млн при среднем размере в 135 тыс. долл. Что ровно в 13 раз больше, чем в 2001 г.[7]

Совершенно очевидно, что такого рода явления и процессы, отражающие глубокий кризис технократической легитимности власти в России, ставят под угрозу саму возможность построения в стране демократического общества и правового государства.

Именно поэтому столь актуально и необходимо привести политическую волю властей России в соответствие с этой угрозой. Объявить, как когда-то сделал Рузвельт, что идеалы Республики (в данном случае рыночных реформ и демократизации России) не могут вечно мириться ни с незаслуженной бедностью, ни с самодостаточным богатством. Что государство восстанавливается в качестве «особой организации силы». Уполномоченного обществом блюстителя законности и порядка, чьи основные функции будут состоять в том, чтобы обеспечить свободу каждого и гарантировать устойчивость социальной жизни, отвечая за безопасность всех.