Читать книгу Навеки не твоя - Остин Сигмунд-Брока - Страница 4

Я узнаю его прическу со спины за квартал. Черные, зачесанные на одну сторону, будто он только что правой рукой их пригладил. Что, наверное, он и сделал – я помню, как он ерзал за столиком в «Вероне». Будто его руки, когда он не пишет что-то в блокнот, должны беспрерывно быть чем-то заняты.

Оуэн Окита идет один, он заворачивает за угол, где огромная лужа залила бордюр – след вчерашнего ливня. Я провела день, смотря и пересматривая в качестве подготовки игру Оливии Хасси в экранизации «Ромео и Джульетты» Дзеффирелли, от чего мой живот только сильнее свело: сегодня первая репетиция.

Я доезжаю до знака «стоп» и опускаю окно как раз тогда, когда Оуэн переходит дорогу.

– Эй, – зову я. – Тебя подвезти? – Мне бы не помешало с кем-то поболтать, чтобы отвлечься от мыслей о репетиции.

Он поднимает взгляд на мой голос. Найдя меня глазами, с удивлением в них он отвечает:

– Нет, но спасибо.

Я сжимаю губы в обиженную гримасу.

– Я сегодня ходила в душ, знаешь ли. Не пахну.

– Дело не в… – Он мотает головой, осекаясь. Его брови дрогнули в притворном любопытстве. – А что, люди часто с тобой отказываются ехать из-за запаха?

Не могу сдержаться – мои глаза распахиваются шире.

Оуэн выглядит довольным, что я не нашлась, что ответить.

– Мне просто нравится ходить пешком, – объясняет он. – Дает мне время поразмышлять.

Я пожимаю плечами, приходя в себя.

– Тебе же хуже. К твоему сведению, я сегодня даже воспользовалась кокосовым гелем для душа. Я пахну великолепно. – Я проезжаю мимо него, успев увидеть в зеркало заднего вида, как он раз или два моргает, а затем шагает прямо в лужу. И резко опускает взгляд, будто только вспомнил, что она там.

* * *

Спустя десять минут я въезжаю на парковку, где меня уже ждет Маделайн.

Хоть ее все обожают и она могла бы выбрать себе в друзья кого угодно – от капитана команды чирлидеров до лучшей ученицы параллели, Маделайн выбрала меня. Почему-то. Я бы даже не назвала ее популярной, если не считать строго словарного значения этого слова. Ко мне относятся довольно хорошо, но большинство знает меня только через нее.

Отчасти поэтому я не против своей репутации школьной кокетки. Потому что это хотя бы какая-то репутация. А не просто «девочка, которая дружит с Маделайн».

Стоит мне подойти к ней, стоящей у велосипедной части парковки, как она вместо приветствия изливает свои впечатления от прошедших выходных. Она провела субботу за организацией благотворительной распродажи выпечки, а воскресенье просидела целый день дома из-за дождя, складывая карточные домики и попивая горячий шоколад в компании своей сестры и Тайлера. Тайлер никогда не проводил время с моей семьей, когда мы с ним были парой – но не то чтобы с Эрин очень весело, если вы, конечно, не любитель подтирания носов и непрестанного отмывания всего, что попадается в ее ручки, хоть они и очень миленькие. Но у Тайлера и Маделайн отношения совсем другие. Полагаю, что когда у людей такие отношения, то даже скучные занятия становятся прекрасными.

Мы заходим в коридор со шкафчиками, и мое внимание сразу привлекает Уайятт Родс, который любуется своими волосами в зеркало, повешенное им в свой шкафчик. Такого тщеславия я еще не видала.

Но я его не виню. Я им и сама залюбовалась, и даже нечестно, что ему требуется зеркало, чтобы увидеть то, что остальные видят просто так.

– Меган, – отвлекает меня голос Маделайн. По дружелюбному, но строгому выражению ее лица понятно, что она меня поймала с поличным.

– Что, если у него богатый внутренний мир? Людям нужно давать шанс, – слабо возражаю я.

Маделайн хватает меня за локоть своими пальцами с идеальным персиковым маникюром.

– Номер два. В списке, – наставляет она. Она тащит меня мимо Уайятта. Я не отказываю себе в том, чтобы глянуть на него напоследок через плечо. Мы заворачиваем за угол, оставляя Уайятта и его бицепсы позади, Маделайн останавливается посредине коридора. Она хватает меня за плечи, чтобы я смотрела ей прямо в глаза.

– На этой неделе мы идем на футбольный матч, – говорит она безапелляционно.

– Что? Почему? – У меня абсолютно отсутствует интерес к организованным видам спорта, особенно в школе. За исключением случаев, когда официальная форма – это плавки.

– Потому что так я буду точно знать, что ты не рядом с Уайяттом Родсом в пятницу вечером.

Я корчу гримасу.

– Ты хуже моей мамы. Что такого в том, чтобы немного повеселиться с парнем, даже если этот парень… Ну, Уайятт?

Группа девочек помладше, с которыми Маделайн, думаю, и не говорила ни разу, с энтузиазмом машет ей. Она улыбается в ответ, а потом снова смотрит на меня.

– Ничего такого в том, чтобы повеселиться с Уайяттом, – отвечает она с видом порицающего целомудрия. – Но ты не повеселиться хочешь, Меган. Это не то. Ты хочешь отношений и ищешь парня где попало, потому что пробыла в одиночестве дольше обычного. Но Уайятт Родс не сделает тебя счастливой. Ты это знаешь.

Я замолкаю, не в силах спорить. Конечно же, она права. Это же Маделайн.

– Я не подойду к Уайятту, – неохотно обещаю я. – Но на футбол я тоже не пойду, – заявляю я. Маделайн сухо улыбается.

– Еще обсудим, – говорит она, кивая с видом, будто этот разговор еще не окончен. Она идет вниз по коридору на первый урок.

Направляясь ко входу в мой класс, я замечаю в конце коридора Оуэна. Свитер его перекошен – предполагаю, из-за того, что ему пришлось спешить, чтобы не опоздать в школу. Он кладет в шкафчик стопку бумаг. Один лист падает на пол, и я узнаю в нем выпуск школьной газеты. Кажется, у него две или три копии. Я догадываюсь, что он, наверное, посылает их Джордану, потому что ему хочется иметь копию.

Наверняка это непросто, когда в старшем классе твой ближайший друг переезжает в другой штат. Хотя идеальные советы Маделайн раздражают, я не могу представить, какой потерянной бы себя чувствовала, если бы она однажды переехала и я бы осталась тут. У меня такое впечатление, что Оуэн не только из любви к «Ромео и Джульетте» присоединился к театральному кружку. Наверное, он пытается найти новых друзей. Я отмечаю про себя, что надо пригласить его за обедом присоединиться к столу, за которым сидят ученики-театралы.

Он торопливо сгребает вещи из шкафчика и несется к двери в класс, но перед самым входом останавливается. Будто не в силах сдержаться, он вытягивает блокнот и быстро записывает что-то – что? Наблюдение? Идею? Напоминание? Последовательность Фибоначчи[5]? На мгновение я ощущаю желание узнать это.

Я тянусь к двери в свой класс, раздумывая над словами Маделайн. Она не ошибается – не только насчет Уайятта. Я уже давно одна. И я правда очень хочу найти парня. Если я переживу сегодняшний день, то как следует поразмыслю над тем, как найти того, кто будет мне небезразличен и кому не буду безразлична я.

* * *

До первой репетиции «Ромео и Джульетты» еще несколько часов, а меня уже тошнит. Или хочется исчезнуть. Или все одновременно.

Но вместо этого я пытаюсь делать вид, что меня ничего не беспокоит, и сажусь к одному из кружков ребят-театралов, которые устроились на холмике снаружи театрального класса на обед. Здесь все, кроме Энтони, который все без исключения обеденные перерывы использует для того, чтобы делать уроки наперед. Я однажды пробовала провести с ним это время, но закончилось все тем, что библиотекарь выгнал меня за слишком громкие и частые жалобы на то, какая скучища эта геометрия.

Мне всегда нравилось сидеть с ребятами из театрального кружка, проговаривая строчки ролей и планируя вечеринки труппы. Но не сегодня. Мне неприятно, что все взгляды обращаются в мою сторону, когда я сажусь.

– Ты наверняка, типа, в полном восторге, – говорит Дженна Чоу, сияя улыбкой с противоположной стороны кружка. Ее энтузиазм такой же заразительный, как головная боль, и такой же приятный.

– Я… Ну да, определенно в восторге, – говорю я вяло. Брр. Если мои актерские способности будут такими на репетиции, то этой постановке конец.

Я замечаю на себе пристальный взгляд Алиссы.

– Знаешь, я играла Джульетту в летней постановке в городском театре. Я бы с удовольствием показала тебе свои заметки. – Она натягивает на лицо приторную улыбку.

Я улыбаюсь ей в ответ, тоже неискренне.

– Спасибо, но я в порядке, Алисса.

Дженна тянется, передавая мне тарелку с печеньем, которая ходит по кругу.

– Мне кажется, в паре с Тайлером не так уж сложно играть Джульетту. – Ее ухмылка становится шире.

– Это не первый раз, когда между Ромео и Джульеттой искры летят, – вставляет Кейт Доусон, поднимая брови. – Вы же даже были вместе раньше.

Конечно, именно в этот момент входит Маделайн, рука об руку с Тайлером. Я вижу, как ее улыбка поблекла, и понимаю, что она слышала комментарий Кейт. Что еще хуже, я не настолько рассеянная, чтобы не заметить, что ее это задело.

Мне нужно срочно разрядить обстановку.

– Я последняя, у кого могут быть искры с Тайлером. Это уже давно пройденный этап, не так ли?

Девочки смеются, и Маделайн мне благодарно улыбается.

– Да уж, изобразить влюбленность в Меган, – начинает Тайлер, оглядывая круг людей, будто он на сцене, – это будет самое настоящее испытание моих актерских способностей. – Он озаряет зрителей своей самой пленительной улыбкой, и я вспоминаю строки из «Гамлета» – «можно c улыбкой вечною злодеем быть»[6].

Хотя я уже не влюблена в Тайлера, это вовсе не значит, что его оскорбления не ранят.

* * *

Горечь от слов Тайлера не ослабла к концу дня. Когда я дохожу до театрального класса, снаружи сидит Оуэн, делая записи в своем блокноте. Снова. Все уже внутри, и я решаю насладиться еще парой минут вне общества Тайлера.

Я останавливаюсь около него.

– Готов продавать наркотики несовершеннолетним девушкам?

Оуэн поднимает голову, и его темные глаза расширены:

– Что?

– Ну, знаешь, – я пинаю его обувь своим ботинком, – брат Лоренцо?

Он медлит, а потом спрашивает с притворной серьезностью:

– Ты готова вступить в запретные отношения с неуравновешенным подростком, которые закончатся ужасно для всех? – Его черты застывают в выражении любопытства с вызовом и толикой смеха.

– Звучит как мой типичный понедельник, – отвечаю я.

Теперь он расплывается в улыбке, и это та же улыбка, что я видела в «Вероне», которая освещает все его лицо. Он встает и открывает мне дверь.

В обычный день театральный класс – просто хаос; в передней части комнаты спонтанные игры, а ребята из хора у пианино поют поп-песни. Сегодня в эту кутерьму внесен порядок. Большая часть труппы «Ромео и Джульетты» расселась по расставленным кругом стульям в середине комнаты. Старшеклассницы собрались вокруг Алиссы, которая читает сцену смерти Джульетты. Энтони меряет комнату шагами, распеваясь. Меня накрывает новая волна тошноты – я вспоминаю, что он сказал в пятницу, как много это для него значит.

Джоди входит, стоит только нам с Оуэном усесться.

– Сделаем читку сцены, где Ромео и Джульетта встречаются, – объявляет она и сует в руки Энтони стопку сценариев.

Я замечаю Тайлера, сидящего напротив меня в кругу, и как он ухмыляется, когда находит свои строчки в сцене. Как только Энтони раздал все сценарии, Тайлер поднимается и сразу начинает:

– О! Этим огням у нее бы светить поучиться!

Я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. В каждой читке, на которой я присутствовала, актеры произносили свои реплики сидя. Тайлер просто рисуется. Но мне приходится признать, что эта реплика ему удалась идеально. Если это действительно настоящее испытание его актерских способностей, то он справляется на отлично.

– Я истинной красы не знал доныне, – продолжает Тайлер, и его глаза прожигают меня насквозь.

– Либо он очень хороший актер, – бормочет Оуэн рядом, – либо он правда так считает.

– Он играет. Точно играет, – шепчу я, скрещивая руки и вжимаясь в спинку стула. Я вполуха слушаю эту сцену следующие несколько минут, но все, о чем я могу думать, – это моя неотвратимо приближающаяся первая реплика.

Будто нарочно издеваясь надо мной, Тайлер медленно идет от своего места и останавливается прямо передо мной.

– След грешного руки прикосновенья дозволь устам ты набожным моим изгладить поцелуем умиленья. – Он тянется к моей руке, и я инстинктивно ее отдергиваю.

Глаза Тайлера сужаются. Что бы Джульетте ни полагалось сделать сейчас, так точно не это. Я чувствую на себе взгляды всего класса. Тайлер повторяет свою реплику, снова протягивая руку к моей ладони. Я заставляю себя не сопротивляться, когда он берет ее в свою. Но когда он наклоняется, чтобы коснуться ее губами, я морщусь и вырываю руку. Слышу, как стонет Энтони.

– Меган, – раздраженно шепчет Тайлер со вздохом.

Я смотрю на Джоди:

– Это читка, а не репетиция. Можно мы просто будем читать со своих мест? – Я выразительно киваю на пустой стул Тайлера.

– Не вредничай, – отзывается Джоди, едва отрывая взгляд от сценария.

– Хорошо, – шепчу я, хотя не считаю, что это хорошо. – Э-э, можешь повторить еще раз? – прошу я Тайлера.

Он делает глубокий вдох и произносит реплику снова, безупречно скрывая свое раздражение. Я закрываю глаза, когда он берет мою руку, но осознаю, что не скрываю гримасу, когда чувствую его дыхание на коже. Он склоняется. Мне нужно прикусить язык, заставить себя быть Джульеттой.

Но я не могу. Я отшатываюсь в третий раз, и челюсть Тайлера сжимается.

«Погодите, – внезапно понимаю я, – это может сработать».

– К руке вы слишком строги, пилигрим! – начинаю я, вкладывая в реплику сарказм, прежде чем он успевает начать сцену заново. Тайлер выглядит удивленным, что я все-таки читаю свою роль, и я слышу, что все в комнате затаили дыхание, – По ней могла лишь набожность узнать я. – Я трансформирую слова Джульетты из скромных и осторожных в воинственные, высокомерные: – Ведь пилигрим достоин и святых руки касаться…

Джоди замерла, прижав ручку к губам. Но Тайлер подхватывает это новое настроение моментально. Он произносит свои строки безупречно, заставив своего Ромео стараться вдвойне, чтобы впечатлить мою равнодушную Джульетту.

– Склоняясь на мольбы, недвижим лик святых, – говорю я, оскалясь.

– Так и останься ж без движенья. – Тайлер наклоняется вперед, вытянув губы трубочкой, и я демонстративно поворачиваю голову, чтобы его поцелуй пришелся в щеку.

Я слышу вокруг смешки, и мы с Тайлером обмениваемся уколами на протяжении последующих нескольких строк. Когда я с особо явным сарказмом произношу финальную реплику Джульетты – «Да вы большой искусник целоваться!» – смеются все.

Я чувствую, как расправляются мои плечи. Все взгляды до сих пор на мне, но мне впервые не хочется уйти от всеобщего внимания или отшутиться. Тайлер отходит, чтобы обменяться репликами с Дженной, Кормилицей, и я остаюсь в задумчивости. Если я чего и не ожидала от этой репетиции, так это того, что не каждая ее секунда мне будет отвратительна.

В середине сцены дверь распахивается, и входит рабочий с коробкой реквизита в руках. Я слежу за ходом диалога, как вдруг что-то вываливается из коробки и громко стукается о пол. Я поднимаю глаза в тот момент, когда рабочий склоняется, и внезапно он не просто рабочий, поднимающий то, что уронил.

Это самый настоящий Адонис-хипстер. Я узнаю его лицо, но не помню, чтобы он был таким, ну, сексуальным. У меня уходит секунда на то, чтобы осознать, что этот красавчик – Билли Кейн, тощий оформитель сцены, с которым я пару раз говорила, когда режиссировала в прошлом году «Двенадцатую ночь». Он поменял прическу на короткую, а более длинные пряди сверху были зачесаны назад, и судя по тому, как его футболка с V-образным вырезом натягивалась на груди, похоже, он летом захаживал в тренажерный зал.

Я внезапно понимаю, что вся комната затихла. Оуэн кашлянул рядом со мной, и я вспоминаю – у Джульетты же еще есть реплики. Я гляжу на страницу, но мой мозг неспособен соединить буквы в слова.

Я выпаливаю по памяти то, что вроде было следующей репликой Джульетты.

– Кто этот вот синьор? – И правда, кто?

– Довольно, – прерывает Джоди, вставая и выходя в центр круга.

Она права. Я полностью выпала из потока, не говоря уже о том, что я спонтанно решила существенно переосмыслить персонажа. Джоди делает паузу, собираясь с мыслями, и я готовлюсь к худшему.

– Меган… Мне нравится, что ты привнесла в диалог Джульетты с Ромео, – наконец говорит она, и я выдыхаю, хотя не осознавала, что задерживала дыхание. – Но, – продолжает она прежде, чем я успеваю расслабиться, – ты отвлеклась, и все это почувствовали.

Я слышу пару смешков. Великолепно. Видимо, беспокоиться следует не только по поводу актерской игры. А еще и по поводу своей склонности отвлекаться, стоит только симпатичному парню войти в комнату.

– Извините, – выдавливаю я.

Джоди взмахивает рукой в перстнях.

– Давайте еще раз.