Читать книгу Водяной нож - Паоло Бачигалупи - Страница 4

На поверхности водяного насоса «Красный Крест/Китай – Дружба» виднелась неровная полоса с рваными краями: кто-то провел по углепластику острым инструментом, как когда-то ее папа распахивал плугом землю Сан-Антонио. Только сейчас это было сделано с яростью.

Мария не знала, кто напал на насос и чего этим собирались добиться. Мать-перемать, насос ведь бронированный. Она видела, как от его бетонного каркаса отскакивает бульдозер.

Через поцарапанный пластик ярко проступала цена:

$6,95/литр – Y4/ гун цзинь.

«Гун цзинь» по-китайски – литр. Y – «юань». Каждый, кто жил рядом с аркологией Тайян, знал и это число, и эту валюту, потому что всем сотрудникам платили в юанях, да и сам насос тоже построили китайцы. Ведь мы же друзья, верно?

Мария учила китайский. Могла досчитать до тысячи и писать иероглифы. И, ар, сан, сы, у, лю, чи, ба[4]… Тоны она запоминала тоже. Она училась так быстро, как только могла, с помощью одноразовых планшетов, которые китайцы раздавали всем, кто попросит.

Цена за литр воды сияла в горячей тьме, голубая, размытая от ударов, в которые люди вкладывали весь свой гнев, – но все равно достаточно различимая.

$6,95/литр.

Каждый раз, когда Мария видела порез на поверхности насоса, она думала о том, что знает человека, который это сделал. Dios mío[5], ведь этот человек – она. Каждый раз, глядя на холодные голубые цифры, она приходила в ярость. Просто у нее никогда не было такого инструмента, который мог бы повредить насос. Требовалось что-то особенное. Не отвертка. Пожалуй, один из тех резаков из Иокогамы, которые использовались при строительстве Тайяна, когда там еще работал ее отец.

– Они превращают двутавровые балки в воду, mija[6], – говорил он. – В это невозможно поверить, даже когда стоишь совсем рядом. Волшебство, mija. Волшебство.

Отец показывал ей особые перчатки, благодаря которым он не отрезал себе пальцы. Блестящая ткань давала полторы секунды, прежде чем рука исчезнет в клубе дыма.

Волшебство, говорил он. Или большая наука. Какая разница? Китайцы знали, как работать над крупными проектами. Строить эти cabrones[7] умели. У китайцев были деньги на то, чтобы превратить волшебство в реальность, – и учили обращаться со своей техникой каждого, кто готов горбатиться по схеме «полдня работаешь, полдня отдыхаешь».

Каждое утро, когда солнце начинало выжигать небо до синевы, отец возвращался и рассказывал Марии о чудесах, которые видел ночью, пока работал на высоких голых балках аркологии. Говорил о том, как огромные строительные принтеры разливают материалы, как визжат пресс-формы, как краны возносят собранные конструкции наверх.

Строительство по принципу «точно в срок».

Стены и окна покрывали силиконовым фотоэлектрическим покрытием. Наносишь его, как краску, и пожалуйста – у тебя в сети ток. В Тайяне не бывает веерных отключений, как в остальном Финиксе. Эти люди сами себя обеспечивали электричеством.

И рабочих обедами кормили.

– Я работаю в небе, – говорил отец. – Теперь все будет хорошо, mija. Мы выкарабкаемся. Ты будешь учить китайский, а потом мы отсюда уедем – и не обязательно на север. Можем и за океан махнуть. Они много строят, китайцы. После этого проекта сможем поехать куда захотим.

Это была их мечта. Папа учился резать все на свете и скоро смог бы разрезать барьеры, которые удерживали их в Финиксе, как в ловушке. Они бы добрались до самого Вегаса, Калифорнии или Канады. Черт побери, да он бы смог прорезать им путь через океан до Чунцина или Куньмина! Он бы строил. Новые навыки помогли бы ему разрезать все – и барьеры, и калифорнийских гвардиков, и тупые законы о границах штатов, по которым ты должен был сидеть в зоне для беженцев и голодать, а не уехать туда, где вода все еще текла с неба.

– Резаки из Иокогамы режут все, – говорил отец и щелкал пальцами. – Как масло.

Возможно, по насосу «Красного креста» провели именно таким резаком. Но даже если такой резак и мог проложить тебе дорогу в Китай, добыть с его помощью стакан воды в Финиксе шансов не было.

Какая цена заставила человека напасть на насос?

Десять долларов за литр?

Двадцать?

Может, и всего лишь 6,95, как сейчас, – но для этих людей она была тем же, что и первый удар дубинкой по зубам от полицейского, тем, с чем нельзя смириться. Может, эти люди из стародавних времен не знали, что теперь вода будет стоить $6,95 – отныне и навсегда. Может, они не знали, что за такую цену нужно благодарить судьбу, а не резать насос?

– Зачем мы сюда пришли? – в пятый или шестой раз спросила Сара.

– У меня предчувствие, – ответила Мария.

Сара с отвращением хмыкнула.

– Ну да. А я устала.

Она закашлялась, закрывая рот руками. Из-за бури ночью ей стало хуже: пыль набилась в легкие. Сара снова кашляла кровью, но об этом они с Марией говорили все реже.

– Если что-то произойдет, я хочу это увидеть, – вполголоса произнесла Мария, не отрывая взгляда от цены.

– Как в тот раз, когда тебе приснилось пламя и человек, который вышел из него невредимым? Прошел, как Иисус по воде, только по огню? Ты говорила, что это тоже произойдет.

Мария не поддалась на провокацию. Она видела сны, вот и все. Ее мать называла их «благословения». Шепот Бога. Шелест крыльев святых и ангелов. Некоторые из этих снов были страшными, другие непонятными, а смысл третьих прояснялся только позднее – например, сон о том, что ее отец летает. Ей казалось, что это хороший сон о том, что они выберутся из Финикса, и только потом узнала, что это был кошмар.

– Хочешь увидеть… – раздраженно буркнула Сара.

Она тщетно пыталась найти участок бетона, который не пропитался дневным теплом, наконец сдалась и села на фургоне, отпихнув собранные Марией пластиковые бутылки.

– Значит, ты хочешь тусоваться с техасцами, и из-за этого я должна пропустить дневной сон.

– Ты сама из Техаса, – сказала Мария.

– Говори за себя, девочка. Эти shagua[8] pendejos даже в ванне мыться не умеют. – Сара сплюнула на мостовую что-то черное.

– Ты тоже не умела мыться с помощью губки и ведра, пока я тебе не показала.

– Ну да, но я-то научилась, а они грязные, – возразила Сара. – Сраные техасцы, которые ни хрена не знают. А я тебе не Веселая Перри.

В некотором роде это была правда. Сара избавлялась от техасской манеры растягивать гласные, выскребала из речи техасские словечки, а с кожи – техасскую грязь, терла с такой силой, какую могла выдержать ее белая кожа. Марии не хватало духу сказать ей, что люди все равно за милю чуют в ней уроженку Техаса.

Хотя, конечно, техасцы у насоса воняли. От них пахло страхом и старым, засохшим потом. От них пахло пластиком и мочой. Их запахи перемешивались, потому что они лежали как сардины в банке в фанерных гетто, которые они строили впритык к каждому насосу «Красного креста».

Кварталы вокруг насоса «Дружба» были оазисом жизни в разоренных засухой пустошах, в которые превратились пригороды Финикса. Здесь, среди торговых центров и особняков для среднего класса, беженцы палатками перегораживали улицы и парковки. Здесь они воздвигали деревянные кресты и молились о спасении. Здесь они писали числа и имена, ставили фотографии родных, потерянных на кровавых дорогах Техаса. Здесь они читали листовки, которые раздавали мальчишки – подручные профессиональных «койотов»:

ПЕРЕХОД С ГАРАНТИЕЙ!

ТРИ ПОПЫТКИ попасть в КАЛИФОРНИЮ,

Или мы ВЕРНЕМ ВАМ ДЕНЬГИ!

ОДИН ПЛАТЕЖ, ВСЕ ВКЛЮЧЕНО:

Грузовик до границы. Плот и спасательные пояса. Автобус или грузовик до Сан-Диего или Лос-Анджелеса.

ПИТАНИЕ ВКЛЮЧЕНО!

Здесь, рядом с насосом, была жизнь. Костры, в которые бросали доски, выломанные из брошенных особняков. Палатки Красного Креста, перекосившиеся от песка, который принесла недавняя буря. Врачи и добровольцы в респираторах, защищающих от пыли и грибка – возбудителя кокцидиоидомикоза, занимались беженцами, лежащими на раскладушках, ставили капельницы исхудавшим младенцам с потрескавшимися губами.

– Так в чем дело, сестренка? – вновь спросила Сара. – Почему я здесь, когда должна быть с клиентом? Мне нужно зарабатывать, нужно за квартиру платить…

– Тс-с, – Мария жестом призвала подругу к молчанию. – Это рыночная цена.

– А что с ней? Она же никогда не меняется.

– По-моему, иногда меняется.

– Никогда такого не видела.

Снова зашуршала мини-юбка: Сара искала удобное место. В тусклом голубом сиянии, исходившем от цены на насосе, Мария видела силуэт подруги: блестящий стеклянный кристалл в пупке, короткий топ, обтягивающий грудь, плоский живот. Все признаки юного тела. Каждый элемент костюма старался обратить на нее внимание Финикса.

«Мы все стараемся, – подумала Мария. – Все мы пытаемся выжить».

Сара шевельнулась, расталкивая бутылки с этикетками «ПьюрЛайф», «Софтуотер», «Агва асуль» и «Эрроухед». Одна из бутылок с грохотом упала на мостовую. Сара нагнулась, чтобы ее поднять.

– Знаешь, в Вегасе воду дают бесплатно, – сказала она.

– Фанпи. – Это китайское слово Мария подцепила у прорабов, которые работали на стройке вместе с ее отцом.

Чушь.

– Сама ты фанти, loca[9]. Это правда. Тебе разрешают брать воду прямо из фонтанов, которые стоят перед казино. Вот сколько у них воды.

Мария пыталась не спускать глаз с насоса и цены на нем.

– Так они делают только Четвертого июля. Типа, проявляют патриотизм.

– Не-а. В «Белладжио» – каждый день. Любой может подойти и получить стакан воды. – Сара постучала по краю фургона пустой бутылкой «Аква фины». – Вот увидишь. Когда я приеду в Вегас, ты все увидишь.

– Потому что твой мужик возьмет тебя с собой, – сказала Мария, даже не пытаясь скрыть сарказм.

– Вот именно, – парировала Сара. – Он бы и тебя взял, если бы ты с ним тусовалась. Нас обеих бы взял – он любит зажигать. Просто будь с ним дружелюбной. – Помедлив, она продолжила: – Знаешь, ты тоже можешь быть его подругой. Я не жадная.

– Да, я знаю.

– Он хороший, – настаивала Сара. – И извращения разные не любит, не то что калифы из баров. У него отличная квартира в Тайяне. Ты не поверишь, как красиво Финикс выглядит сверху, при нормальных воздушных фильтрах. У пятаков жизнь клевая.

– Он сейчас только пятак.

Сара решительно замотала головой.

– Это навсегда, сестренка. Даже если компания и не отправит его в Вегас, пятизначный номер – это навсегда.

Она стала в розовых красках описывать стиль жизни своего пятака и то, что будет делать, когда выберется из Финикса. Но Мария ее уже не слушала.

Она знала, почему Саре казалось, что в Вегасе бесплатная вода. Она тоже ее видела – в программе «Голливудская жизнь», посвященной Тау Оксу. Мария смотрела ее у входа в один из баров, где Сара пыталась разводить мужиков на выпивку.

Звезда «Неустрашимого» на крутой «Тесле» остановилась перед одной из аркологий Вегаса. Камера следила за Тау Оксом, но Мария забыла о знаменитости, когда заметила фонтан.

Здоровенный фонтан, разбрызгивающий воду прямо в воздух. Танцующие струи воды. Вода в лучах солнца – словно бриллиант. Дети плескались в ней, просто тратили зря.

Совсем как в аркологии Тайян, только без охранников, которые не пускают тебя внутрь. Но на улице. Они позволяли воде испаряться. Упускали ее.

Когда Мария увидела эти фонтаны под открытым небом, она наконец поняла, почему отец пытался перевезти их в Вегас. Почему он был так уверен в том, что им нужен именно этот город. Увы, его план не сработал. Они опоздали выбраться из Техаса, а потом Закон о независимости и суверенитете возвел перед ними непреодолимые барьеры. Каждый штат понял, что у него будут проблемы, если он не остановит поток людей.

– Это временно, mija, – сказал папа. – Это не навсегда.

Но к тому времени Мария уже не верила папе. Она поняла, что он старик. Viejo[10], да? Он жил, руководствуясь старой картой мира, которого уже не существовало.

По опыту Мария знала, что мир совсем не такой, каким его представлял себе папа. Он все повторял, что это Америка, что Америка – это свобода, возможность делать то, что хочешь. Однако гибнущая страна, по которой они ехали, где техасцев для устрашения вешали на пограничных заграждениях Нью-Мексико, совсем не походила на его образ Америки.

У него были старые глаза. Ojos viejos[11]. Ее отец не видел того, что происходит прямо у него под носом. Он говорил, что люди вернутся в свои дома, – но этого не произошло. Он говорил, что ты сможешь остаться в родном городе, – но этого не произошло. Он говорил, что ты снова увидишь своих школьных друзей, – но этого не произошло. Он сказал, что мама придет на твою quinceañera[12], – но этого не произошло. Все вышло совсем не так, как он говорил.

В какой-то момент Мария поняла, что слова отца – это пыль. Она даже поправляла его не каждый раз, чувствуя, что ему стыдно за то, что он все время ошибается.

– Сколько еще ждать? – нетерпеливо спросила Сара.

– Ты сама должна знать, сколько, – подначила ее Мария. – Ведь мне об этом рассказал твой пятак.

Но Сару заботило только то, чтобы пятак обнимал только ее и тусовался только с ней. Мария же слушала, о чем он говорит.

– Это рыночная цена, – сказал пятак. – Если бы не она, Финикс не разрешил бы Красному Кресту устанавливать насосы, и тогда техасцы глотали бы пыль на шоссе I-10 и умирали бы в Чендлере.

При этом он поливал острым соусом cochinita pibil[13], утверждая, что это не мексиканское, а юкатанское блюдо. Это, похоже, оправдывало в его глазах тот факт, что он в ресторане платит за него больше, чем Мария и Сара – за неделю аренды.

– Рыночная цена держит все под контролем.

Он переключился на тему о насосах Красного Креста, потому что разговор шел о Веселых Перри и религиозных безделушках, которыми они торгуют в своих палатках. И тогда Мария сказала, что Веселые Перри всегда ставят палатки рядом с насосами гуманитарных организаций – чтобы люди, которые пришли за водой, слушали их проповеди.

Сара злобно посмотрела на Марию – ведь та напомнила ему о том, что они живут рядом с насосами. Однако, как только речь зашла о воде, пятак оживился.

– Насосы и цены – наверное, единственное разумное решение, которое Финикс принял насчет воды. Слишком поздно – но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. – Он подмигнул Марии. – И к тому же это помогает Веселым Перри вербовать сторонников.

Он ее хотел. Она понимала это, видя, что он с надеждой разглядывает ее тело, а на Сару практически не обращает внимания. Но он был вежлив и, по крайней мере, пытался произвести на нее впечатление своими познаниями в гидрологии – постоянно прощупывая, можно ли Марию купить.

– Просто посиди с нами, – сказала Сара. – Что бы он ни сказал, улыбайся. Пусть почувствует себя большим человеком. Он, типа, увлекается водой, обожает говорить про буровые установки, грунтовые воды и прочую фигню. Просто слушай его и делай вид, что тебе интересно.

К своему удивлению, Мария обнаружила, что ей действительно интересно. И чем больше говорил пятак, тем яснее ей становилось, что такие, как он, видят мир совсем в другом свете.

Для отца Марии мир был как в тумане, а этот гидролог видел его четко.

Майкл Ратан – старший гидролог компании «Ибис лтд.» – жил на одном из верхних этажей аркологии Тайян и понимал, что происходит. Он говорил на языке акро-футов воды, весенних стоков и глубины снежного покрова. Он рассказывал про реки и грунтовые воды. Он видел мир ясно и принимал его таким, какой он есть, и поэтому ничто не могло застать его врасплох.

Он рассказывал о том, что глубоко под землей находятся сотни миллионов галлонов воды. Древней воды, которая просочилась в почву, когда таяли ледники. Размахивая руками, он описывал этот мир, обрисовывая геологические пласты, формации песчаника, тестовые скважины «Халлибертона», водоносные слои.

Водоносные слои.

Огромные подземные озера. Конечно, их уже выбрали почти досуха, но давным-давно в них было огромное количество воды.

– Сейчас уже не то, что в старые времена, – сказал гидролог, – но если пробурить достаточно глубоко и правильно взорвать пласт, можно кое-что раскрыть. Пойдет вода. – Он пожал плечами. – Почти всегда можно найти водоносный слой, откуда добыть воду. Но здесь более сложный случай. Тут в основном пустые слои, такие, как «Агва фриа», которые Аризона заполняет водой ЦАПа.

– Водой ЦАПа?

– Центрально-Аризонский проект. – Он ухмыльнулся ее невежеству. – Ты серьезно?

Сара пнула Марию ногой, но Ратан отодвинул бокалы с вином и выложил на стол свой планшет.

– Вот, смотри.

Он открыл карту Аризоны, увеличил участок, где находился Финикс, указал на тонкую синюю линию, которая огибала северный край города. Затем проследил ее на запад, через пустыню.

В отличие от гор и холмов в окрестностях Финикса, синяя линия была прямой, словно ее провели по линейке. Несколько раз она изгибалась, но в целом шла так, словно кто-то рассек землю лезвием.

Когда он увеличил изображение, Мария увидела бледно-желтую пустыню, черные каменистые холмы и несколько одиноких сагуаро – и внезапно они оказались над изумрудной рекой, которая текла по бетонному каналу.

Ратан прокрутил карту дальше на запад, следуя за прямой, искусственной рекой, пока она не дошла до широкого голубого водоема, сверкающего в солнечном свете.

«Озеро Хавасу» – гласила надпись на карте.

Его подпитывала извилистая голубая линия: река Колорадо.

– ЦАП – это капельница Аризоны, – объяснил Ратан. – Воду выкачивают из реки Колорадо и транспортируют на триста миль по пустыне. Почти все остальные источники воды, на которые полагался Финикс, выбраны. Резервуар Рузвельта практически пуст. Реки Верде и Солт на несколько месяцев пересыхают. Местные водоносные слои выкачаны. Однако Финикс еще жив – благодаря ЦАПу.

Он изменил масштаб карты, снова показав протяженность канала – тонкой линии, пересекавшей пустыню.

– Видишь, какая крошечная эта линия? Как далеко ей нужно бежать? И вдобавок она выходит из реки, которой хочет воспользоваться множество людей. Калифорния тоже берет воду из озера Хавасу. А Кэтрин Кейс из Невады вообще не хочет, чтобы туда качали воду, потому что эта вода нужна ей в озере Мид.

Кроме того, вверх по реке – в Колорадо и Вайоминге – живут фанатики, которые не желают отдавать воду «штатам нижнего бассейна». Они утверждают, что это их вода, их горы, их ледники. – Ратан снова постучал по тонкой голубой линии. – Слишком много людей на такое количество воды, линия очень уязвима. Ее однажды уже пытались взорвать – и чуть не уничтожили Финикс.

Он откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

– Вот почему они нанимают таких, как я. Финиксу нужны запасные варианты. Если кто-то снова придет по их душу… Пф-ф! – Он пренебрежительно махнул рукой. – Городу конец. А если я найду приличный водоносный слой? Тогда у Финикса все в шоколаде. Город даже сможет расти.

– А ты найдешь? – спросила Мария.

Ратан рассмеялся.

– Скорее всего, нет. Но если у людей сильная жажда, они хватаются за любой мираж. Поэтому я беру свои карты, выезжаю в поле с бригадами бурильщиков и притворяюсь, будто у меня много дел. Я указываю людям, где пробить дыру в пустыне, а Финикс все надеется, что мы найдем огроменный водоносный пласт, и тогда можно будет не волноваться насчет реки Колорадо, не оглядываться на Вегас и Калифорнию. Если я найду новый волшебный источник воды, город будет спасен. Наверное, это возможно. Чудеса случаются. Веселые Перри точно в это верят. Иисус ходил по воде, значит, и водоносные слои может создавать.

Он снова рассмеялся, но с тех пор Мария видела водоносные слои во сне.

В ее снах они были похожи на огромные подземные озера – более прохладные и манящие, чем подвалы домов, – пещеры, заполненные водой. Иногда ей снилось, что она переплывает эти огромные водные соборы на лодке. Над головой нависали сталактиты, фосфоресцирующие, словно краска для тела, которой мазалась Сара, когда искала клиентов в танцевальных клубах Золотой мили. Свод пещеры светился. Лодка плыла по темным зеркальным водам. Мария слушала звуки капающей воды, опускала пальцы в прохладную жидкость…

Иногда ей снилось, что с ней ее семья, а иногда даже то, что на веслах – отец, что он везет их всех в Китай.

А теперь Мария сидит во тьме рядом с насосом «Красный крест/Китай – Дружба» и старается увидеть мир так же четко, как гидролог. И если Сара не поймет, тогда Мария ей все объяснит.

– Это рыночная цена, сестренка. Цена на насосе связана с количеством воды под землей. Когда водоносный слой наполнен, цена снижается, потому что люди не боятся, что вода закончится. Если уровень падает, тогда цена растет, чтобы люди притормозили и не забирали так много воды. А иногда большие вертикальные фермы, построенные китайцами, выключают насосы, чтобы там все подсохло перед сбором урожая.

Все они делают это одновременно и тем самым вводят в заблуждение приборы. Заставляют их думать, что воды хватит на всех, и поэтому цена иногда…

Голубое число на насосе мигнуло, уменьшилось до $6,66. Вернулось к $6,95.

Мигнуло снова. $6,20. Затем снова поднялось до $6,95.

– Видишь? – спросила Мария.

Сара ахнула.

– Ого.

– Сторожи тележку.

Мария сделала несколько шагов по направлению к насосу. Она была рада, что никто еще не заметил, что происходит. Ей не хотелось, чтобы кто-то увидел, что она собирается сделать.

Цена упала до шести долларов, затем поднялась на десять центов, когда включились чьи-то автоматизированные насосы. Но каждый раз цена опускалась все ниже, прежде чем вернуться обратно.

Мария достала из лифчика комок влажных от пота купюр.

Цифры на насосе мигали, цена менялась.

$6,95… $6,90… $6,50.

Она падала – Мария была в этом уверена. Фермеры по-прежнему отводили воду на поля, покупая ее со скидкой, но, как и сказал гидролог, большие вертикальные фермы внезапно остановили насосы, готовясь к урожаю. Это происходило всего несколько раз в году.

И вот она – стоит рядом с насосом, следит за цифрами.

$5,95. $6,05.

Цена действительно падала.

Мария выжидала. Сердце ее билось все быстрее. Вокруг собралась небольшая толпа. $6,15. Люди забегали, наконец сообразив, что происходит. Слухи дошли до палаток Веселых Перри, где горели свечи у алтарей Санта-Муэрте; люди вышли, чтобы посмотреть на чудо, но Мария уже была именно там, где нужно, с бутылками наготове. Она все правильно рассчитала. Рыночная цена опускалась, словно ангел с небес, чтобы поцеловать ее черные волосы и шепнуть слова ободрения.

Свободное падение.

$5,85.

$4,70.

$3,60.

Такой низкой цены она еще не видела. Мария начала запихивать банкноты в щель, фиксируя цену, которая все продолжала падать. Плевать. Еще пара секунд, и начальники наверху очнутся. Автоматизированные системы заметят падение и станут качать. Мария продолжала заталкивать банкноты. Это почти то же самое, что покупать фьючерсы.

У нее закончилась наличка, а цена все падала.

– У тебя деньги есть? – крикнула она Саре. И пусть ее слышат. Она просто хотела извлечь больше прибыли из подвернувшейся возможности.

– Ты серьезно?

– Я верну!

Люди подходили поглазеть на цену и убегали, чтобы сообщить остальным о чудесном обвале цены. У других кранов тоже собралась толпа.

– Скорее! – почти в отчаянии крикнула Мария. Это был огромный куш. И она идеально подгадала момент, чтобы его сорвать.

– А если цена не вырастет?

– Вырастет, вырастет!

Сара нехотя протянула ей двадцатку.

– Это плата за жилье.

– Нужны мелкие! Система не позволяет покупать помногу!

Сара вытащила из лифчика деньги, заработанные долбежкой.

Гидролог сказал, что в старые добрые времена можно было засунуть в машину стодолларовую купюру и спокойно унести все эти галлоны. Но потом какой-то бюрократ с наточенным карандашом сообразил, что происходит, и теперь тебе разрешалось покупать воду только порциями по пять долларов. 2,44. Мария никогда не видела такой низкой цены. Она запихивала деньги так быстро, как только могла.

Автомат заело. Она попыталась затолкнуть еще несколько купюр, но машина их выплевывала. Вокруг люди загружали деньги в другие краны, а ее автомат сломался. Выругавшись, Мария ударила ладонью по насосу. Она купила воды на пятьдесят долларов, а если считать и деньги Сары – то больше чем на восемьдесят. И что теперь? Остальные краны были заняты.

Мария сдалась и стала наполнять бутылки. Цена уже росла. Системы жизнеобеспечения в домах богатых людей заметили падение цены и начали закачивать воду в цистерны. А может, в игру вступила аркология Тайян, решив, что при таких ценах стоит создать запас. Цифры мигали: $2,90… $3,10… $4,50… $4,45…

$5,50.

$6,50.

$7,05.

$7,10.

Порядок был восстановлен.

Мария дотащила бутылки с плескающейся внутри них водой до красной тележки. Пятьдесят долларов только что превратились в воду стоимостью 120 долларов, и как только она вывезет ее из оазиса…

– Сколько мы срубили?

Мария чувствовала себя так хорошо, что даже боялась назвать сумму. Если отвезти воду в центр, к стройплощадке Тайяна… Там люди мечтают о стакане холодной воды. И у них есть деньги. Она знала это место еще с тех пор, как там работал отец; там постоянно у кого-то заканчивается смена. Рабочим запрещалось брать воду на заводе, так что, если им хотелось пить, они могли либо отстоять очередь у насоса «Дружба», либо взять ее у Марии прямо на месте.

– Двести, – ответила Мария. – Когда вывезем отсюда всю эту воду, она будет стоить не менее двух сотен.

– А моя доля?

– Девяносто.

На обратном пути Сара болтала без умолку, потрясенная тем, что получит столько, сколько за три дня работы, просто за то, что прогулялась ночью с Марией.

– Ты прямо как мой пятак, – сказала она. – Сечешь фишку с водой.

– Я не такой игрок, как он.

Но в душе Мария была в восторге от комплимента.

Пятак Сары видел мир ясно.

Теперь его так же ясно видела и Мария.