Читать книгу Водяной нож - Паоло Бачигалупи - Страница 6

За домом, словно хищник, рычал на холостых оборотах какой-то пикап. Он стоял там уже минут десять и уезжать, похоже, не собирался.

– Ты меня вообще слушаешь? – спросила Анна. Сестра Люси смотрела на нее с компьютерного экрана. За ее спиной холодный серый ванкуверский свет лился из огромных окон. – Если хочешь, уезжай.

Двигатель пикапа взревел, потом вновь басовито заурчал.

Люси подавила желание выйти и разобраться с этими уродами.

– …все повторяешь, что это ужасно, – говорила Анна. – Ты ничего и никому не должна доказывать. Ты оставалась там дольше всех журналистов, которых отправили туда на задание. Ты их всех победила.

– Все не так просто.

– Да нет же, для тебя – просто. У тебя удостоверение гражданина Новой Англии. Ты, наверное, одна из последних, кто может просто взять и уйти. А ты почему-то все еще там. Папа говорит, ты напрашиваешься на неприятности.

– Ничего подобного.

– Тем не менее ты боишься.

– Нет, не боюсь.

– Тогда почему звонишь?

Тут Анна ее подловила. Обычно звонила она, а не Люси. Именно Анна поддерживала контакты. Анна до сих пор сохранила манеры уроженки Восточного побережья и до сих пор каждый год посылала рождественские открытки – настоящие открытки из настоящей бумаги, которые вырезали настоящими ножницами ее милые настоящие дети. К узорчатым изображениям снежинок и елок прилагались перевязанные красными ленточками коробки с подарками – микрофильтрами REI для противогаза. На Анну всегда можно было рассчитывать. Она звонила, поддерживала связь, заботилась.

– Люси?

Люси вдруг поняла, что на окнах в доме Анны нет ни одной решетки. К стеклам лепились бусины дождевых капель, а за окном раскинулся изумрудный сад.

– Просто сейчас… сложная ситуация, – наконец ответила Люси.

В ее системе координат это означало «кто-то вырвал глаза моему другу и бросил его посредине Золотой мили». Однако расшифровать эти слова Анна не могла, – и возможно, так было лучше для них обеих.

Снаружи снова взревел двигатель.

– Что это за звук? – спросила Анна.

– Пикап.

– Их еще кто-то производит?

Люси заставила себя рассмеяться.

– Это часть культуры.

За пределами экрана хихикали Стейси и Энт – они играли с «лего», программировали какое-то свое творение, чтобы оно гонялось по дому за котом. Люси подавила в себе почти непреодолимое желание коснуться рукой экрана.

– Я не собираюсь переезжать, – сказала она. – Хотела тебя увидеть, вот и все.

– Мама, смотри! – завизжала Стейси. – Ворчун Пит его ест!

Снова раздался смех.

Анна развернулась и приказала детям вести себя тише, но было видно, что она не сердится.

На несколько секунд смех сменился шепотом. На экране мелькнул кот – он ехал на вездеходе, который собрали Стейси и Энт. На голове у Стейси был шлем игрока в американский футбол, а на Энте – маска мексиканского рестлера, которую Люси подарила ему в свой прошлый приезд. Это было что-то сверхъестественное: две реальности, разделенные тонким компьютерным экраном. Казалось, будь у нее молоток, Люси могла бы разрушить расстояние, разделяющее их, и попасть в то зеленое, безопасное место.

Анна снова посерьезнела.

– А что там вообще происходит?

– Я… – Люси замялась. – Я просто по тебе соскучилась.

Мне нравится быть там, где дети не знают, что такое страх.

Увидев Стейси и Энта живыми и здоровыми, она вспомнила первый труп, про который она писала. Симпатичная обнаженная латиноамериканка, немногим старше Стейси, словно сломанная кукла, лежала на дне бассейна. Люси еще не забыла, как Рэй Торрес, стоявший рядом, сказал, затягиваясь сигаретой:

– Про трупы не пиши.

Торрес был старомодным копом в старомодной ковбойской шляпе и узких потертых «ливайсах». Пояс с массивной пряжкой, начищенные до блеска серые ковбойские сапоги. Его глаза весело сверкнули за зеркальными полицейскими очками; встроенный в них компьютер уже пытался опознать погибшую, сравнивая фотографии в базе данных.

– Для падальщиков в этом городе дерьма хватает, – сказал он.

Там же, на покрытом песком дне бассейна, труп осматривали медики и копы.

Заметив, что Люси его слова проигнорировала, Торрес сделал еще один заход.

– Это не та тема, о которой стоит писать хорошенькой девушке из Коннектикута.

– Не надо меня учить, – отрезала Люси.

По крайней мере, именно так она видела эту ситуацию. Она – сильная, уверенная в себе, дала отпор снисходительному копу. Она точно помнила, что в ответ Торрес прикоснулся рукой к своей шляпе и побрел к другим полицейским, стоявшим у машины «скорой помощи».

Ту девушку выбросили, словно мусор. Ей было лет пятнадцать, не больше, а теперь ее труп лежал на дне грязной дыры. Дикие собаки уже потерзали тело, вырвали кишки, оставив кровавые следы вокруг, прежде чем сбежали при появлении криминалистов. Ссадины на ее коленях были покрыты черной кровью и серой пылью. Молодая девушка с короткими черными волосами и крошечными серебряными сережками-сердечками.

Торрес и его друзья курили, перешучивались и время от времени поглядывали на Люси. Между собой они говорили по-испански, а в то время она хреново его знала. Люси заставила себя встать на край бассейна и долго – дольше, чем ей хотелось – смотрела на переломанные руки и ноги девушки. Она чувствовала на себе взгляды мужчин и пыталась доказать, что они ее не пугают.

Торрес подошел к ней, снова прикоснулся к шляпе.

– Я серьезно: не пиши про трупы. От них одни неприятности.

– А как же она? – спросила Люси. – Она не заслужила того, чтобы ее запомнили?

– Она? Ей теперь все равно. Черт побери, да она, наверное, даже рада, что убралась из этого адского места.

– И следствия не будет?

Ковбой рассмеялся.

– Что тут расследовать? Смерть еще одного техасца? – Он покачал головой. – Тут весь город можно в подозреваемые записывать. Да кому вообще нужны эти техасцы?

– Вы отвратительны.

– Эй. – Он схватил ее за руку. – Я не шучу насчет трупов. Если хочешь делать карьеру в кровавых таблоидах, тебе будет на что поглядеть. Но есть мертвяки… – он мотнул головой в сторону девушки на дне пустого бассейна, – о которых лучше забыть.

– А что в ней такого особенного?

– Познакомлю-ка я тебя с редактором «Рио де сангре». Можешь писать про трупы для них. Если захочешь, даже устрою тебе эксклюзивную экскурсию на полицейской машине. После этой девочки у меня еще два парнишки, которых завалили из проезжающей машины в Марикопе. И пять «пловцов», которыми я займусь, как только вернется напарник.

– Пловцов?

Торрес сердито рассмеялся.

– Какая же ты еще зеленая! – Он пошел прочь, качая головой. – Зеленая и мягкосердечная.

Тогда Люси еще не знала, как легко написать что-то не то. Как это просто – навалиться на руль своей машины с пулей в голове.

Тогда она была зеленая, как сейчас – Анна.

– Можешь пожить с нами, – предложила Анна. – Арвинд обо всем договорится, устроит тебя в программу иностранцев-профессионалов. Сначала устроишься в университет. С твоим послужным списком тебе сразу дадут визу. Стейси и Энт будут в восторге.

– У вас там плесень. – Люси постаралась рассмеяться. – Даже трусы плесневеют. Ученые доказали, что это очень вредно для здоровья.

– Я серьезно. Мы с детьми по тебе скучаем. Тебе там одиноко. А здесь есть хорошие мужчины.

– Хорошие канадцы.

– Арвинд – хороший канадец.

Было видно, что Анна хочет прочитать сестре целую лекцию, отчаянно хочет столько сказать… Но молчит.

Ты сошла с ума.

Ты поступаешь глупо.

Нормальные люди так не делают.

И все это не было высказано, потому что – зачем спорить?

Как ни тянуло Люси попасть в зазеркалье, в мир сестры, нельзя заражать мир Анны тем, что сейчас сидело внутри нее. Она хотела… нет, она нуждалась в том, чтобы их разделяло это стекло, защищавшее Анну, Арвинда и детей. Оно означало, что где-то существует нормальный мир.

Наконец Анна вымученно улыбнулась.

– Только не прекращай со мной общаться только потому, что я тебя достаю. Ты же знаешь, что я люблю тебя.

– Бьет – значит любит?

– Точно. – Анна отвернулась от камеры. – Стейси! Энт! Поговорите с тетей Люси. Вы всю неделю твердили, что хотите с ней пообщаться, так давайте!

Дети появились на экране. Они были очаровательны. Если дети вообще стоят того, чтобы их рожать, подумала Люси, то Стейси и Энт – настоящее сокровище. Мимо, улыбнувшись ей, прошел Арвинд. Его темная кожа резко контрастировала с бледной кожей Анны. Он повел детей мыть руки и обедать.

Сестра коснулась рукой экрана.

– Извини, – сказала она. – Я просто беспокоюсь.

– Знаю, – ответила Люси. – Я тоже тебя люблю.

Они попрощались и закончили разговор. Люси уставилась на потемневший экран, думая обо всех предупреждениях и советах, которыми люди не делятся потому, что боятся разрушить отношения, – даже если видят, что надвигается катастрофа.

Я просто беспокоюсь.

– Я тоже беспокоюсь, – прошептала Люси.

На улице снова заревел двигатель. Люси, раздраженная, встала и схватила пистолет.

– Ну ладно, урод. Посмотрим, кто ты такой.

Санни привлекла внезапная активность Люси, и он с надеждой замахал хвостом.

– Сидеть! – приказала Люси. Она отодвинула задвижку, загнала патрон в ствол, глубоко вздохнула и рывком раскрыла дверь.

Двор был залит солнечным светом. Сразу за сеточным ограждением поджидал урчащий пикап вишневого цвета, с массивными шинами и тонированными стеклами.

Водителя Люси не видела, но знала, что он смотрит на нее. Пистолет она держала у бедра. А не целятся ли уже в нее из кабины? Может, ей уже нужно стрелять?..

– Что надо? – крикнула она, подходя ближе. – Что надо, сука?!

Водитель нажал на газ. Из-под колес полетел гравий, машина сорвалась с места и помчалась по переулку. За ней кружились клубы пули и «Клирсэки».

Люси уставилась вслед уезжающему пикапу, чувствуя, как в груди колотится сердце. Жаль, что не запомнила номер машины.

Может, я схожу с ума?

Либо кто-то ее выслеживает, либо она только что едва не застрелила какого-то невинного парнишку в приступе паранойи.

Залаял Санни, злясь, что его оставили одного. Люси открыла дверь. Пес радостно бросился наружу, вывалив розовый язык, подбежал к машине и сел у дверцы.

– Ох. И ты туда же.

Санни с надеждой задышал. Люси сунула пистолет за пояс джинсов.

– Кататься мы не поедем, – сказала она псу.

Санни посмотрел на нее с отвращением.

– В чем дело? Можешь идти домой, можешь остаться на улице. Я буду подметать. Кататься не поедем.

Санни заполз под пикап. Люси достала щетку. Санни смотрел на нее с упреком.

– Вы с Анной два сапога пара, – пробурчала она и начала очищать каменные плиты на своем дворе. Уничтожала бледные дюны, привольно раскинувшиеся рядом с домом. В воздух поднялись тучи песка. Люси расчихалась, закашлялась. Еще немного, и она услышала бы, как ее отчитывает Анна – совсем не бережет свои легкие!

Поначалу Люси выполняла все правила, словно религиозные обеты – постоянно надевала маску, меняла фильтры, защищала легкие от дыма лесных пожаров, пыли и долинной лихорадки. Потом стало все тяжелее беспокоиться о том, что по воздуху летают невидимые грибки Coccidioides. Она здесь живет, сухой кашель – просто часть ее жизни.

Она помнила, как сверкала ее маска «REI», когда она, недавняя выпускница школы журналистики, прибыла в Финикс, готовая раскапывать свою первую сенсацию.

О боже, какой она тогда была зеленой!

Убрав во дворе, Люси прислонила к стене дома лестницу и забралась на плоскую крышу.

Перед ней раскинулся Финикс: пробки, пригороды, покрытые пылью многоэтажки и брошенные частные дома на пустынной равнине. Меса, Темпе, Чендлер, Гилберт, Скотсдейл – останки метрополиса, который, словно море, затопил равнину, наполнил ее домами и прямыми как стрела бульварами, пока его волны не стали биться о поросшие сагуаро горы.

Солнце, горячее и беспощадное, жгло, пробивалось сквозь завесу крошечных частиц почвы, поднятых в воздух транспортом. Даже в такой ясный день, как сегодня, небо казалось голубым только прямо над головой.

Возможно, что когда она смотрела на небо и называла его синим, серым или коричневым, на самом деле оно было совсем другого цвета. Пыль вечно создавала дымку в воздухе, а если бы она вдруг исчезла, остался бы серый дым лесных пожаров в Калифорнии.

Возможно, она уже забыла голубой цвет и он теперь существовал только в ее воображении. Возможно, она так долго прожила в Финиксе, что придумала названия для кучи вещей, которых уже нет.

Голубой. Серый. Ясный. Облачный. Жизнь. Смерть. Безопасность.

Она могла сказать, что небо голубое, и, возможно, оно и было голубым. Она могла сказать, что она в безопасности, – и, возможно, ей удалось бы выжить. Однако на самом деле ни того, ни другого уже не существовало. Голубой цвет превратился в мираж – такой же, как Рэй Торрес и его снисходительная улыбка. В Финиксе ничто не существует долго.

Люси принялась за работу, сметая пыль с коллекторов, обнажая черные силиконовые поверхности «Джи-И» и «Хайера». Она плевала на стекло, оттирала ямки и царапины до чистоты, дольше, чем нужно – потому что отчищать от грязи дом легче, чем думать о том, что она видела прошлой ночью – и о том, что это для нее означало.

«Почему ты звонишь?» – спросила Анна.

Потому что моему другу вырвали глаза и мне страшно, что следующая в очереди – я.

Она не могла не думать о Джейми. Человек, разобранный на части, на земле рядом с «Хилтоном-6». В ее фотоаппарате остались снимки. Она даже не соображала, что делает, когда фотографировала на месте преступления. Это был просто рефлекс.

Неожиданный финал истории, которую Джейми пытался сочинить про себя.

Она вспомнила, как он сидел в «Хилтоне-6» – одетый с иголочки и самоуверенный.

– Люси, у меня будет бассейн и толпа мальчиков от стены до стены. Вот получу калифорнийскую визу и уеду отсюда навсегда.

Он уже распланировал всю свою жизнь.

Слишком смышленый, чтобы застрять на одном месте. Слишком умный, чтобы остаться в живых. Она помнила, каким он был в тот вечер, когда заключалась сделка: дергался, разглаживал пальто, поправлял галстук. Трезвый как стеклышко, он дрожал от волнения. Она вспомнила, как сидела в его аккуратно прибранной квартире, чтобы запечатлеть момент.

– Мне нужно пойти с тобой, – сказала она.

– Нет. Люси, ты мне нравишься, но свой эксклюзив ты получишь после того, как я заберу деньги.

– Боишься, что я тебя ограблю? – упрекнула она.

– Ты? Нет. – Он покачал головой. – Все остальные люди во вселенной – да, но ты – нет.

Она помнила, что он снова и снова завязывал галстук. Обычно он проделывал это не задумываясь, но теперь пальцы у него так дрожали, что Люси пришлось ему помочь.

– Слава богу, в мире есть криптовалюта, – сказал он. – Раньше такую сделку мне бы провернуть не удалось. Сразу же поднялась бы тревога. Когда все закончится, я, пожалуй, принесу жертву святому покровителю «Биткойна» и «Криптголда».

– Нужно было брать обычными деньгами, – сказала Люси.

Джейми рассмеялся.

– Ты хоть понимаешь, какие масштабы у этой сделки? По-твоему, после нее я выйду из гостиничного номера с парой чемоданов, набитых стодолларовыми купюрами? Девочка… – он покачал головой, – ты мелко мыслишь.

– Крупная сделка?

Джейми ухмыльнулся.

– Сколько ты бы заплатила, чтобы спасти город? Или целый штат? Сколько ты отдала бы за то, чтобы сельское хозяйство долины Империал не превратилось в пылевой котел?

– Миллионы? – предположила Люси.

Джейми снова рассмеялся.

– Вот поэтому, Люси, я уверен, что ты никогда меня не предашь. Ты мелко мыслишь.

Ее размышления прервал рокот двигателя. Тот же пикап, что и раньше; хищный, ничем не заглушенный рык. Она вытащила пистолет.

Во дворе залаял Санни, бегая взад-вперед вдоль ограждения. Пикап проехал по переулку и остановился – сияющий красный монстр, разглядывающий Санни, дом и ее саму.

Акула, кружащая рядом с добычей.

Люси присела на корточки и прицелилась. Санни лаял, не переставая; вот-вот перепрыгнет через ограду и бросится на пикап.

Машина медленно проехала мимо.

Люси выпрямилась, глядя, как пикап исчезает в лагере сквоттеров в дальнем конце квартала.

Возможно, стоило все-таки выстрелить.

Шум двигателя стих. Санни перестал лаять и с довольным видом вернулся в тень рядом с крыльцом. Люси ждала, прислушивалась, но пикап не вернулся. Однако урок был ясен. Она не могла и дальше пребывать в параличе. Либо она сама станет принимать решения, либо это сделают за нее.

Люси слезла с крыши и отряхнулась, провела пальцами по волосам и смахнула с себя шерсть Санни. Затем впустила его в дом и разделась в прихожей, чтобы не занести песок и пыль.

Санни, на что-то рассчитывая, следил за тем, как она переодевается в домашнюю одежду и садится за компьютер.

Поначалу она нажимала на клавиши неуверенно. Слова – зародыши. Набросок. Затем пошел каскад слов; она уже печатала быстрее, пальцы отбивали ритм, найдя форму, которую примет история. Все слова, все обвинения выливались из нее на страницу, описывая водоворот, который поглощал их всех.

Она писала про трупы. Про Рэя Торреса и «пловчиху», о которой он много лет назад предупреждал Люси. Она написала про то, как он уткнулся, застреленный, в руль своей машины. Человек, который слишком много знал про слишком многих и про то, где захоронены тела. Она писала о Джейми, о никому не нужном трупе, в который он превратился. Она писала о нем как о человеке – страстном, безумном, не идеальном, сексуально озабоченном, сердитом и гениальном. Она писала о нем как о человеке, который переживет свои мечты и устремления, о том, кто не сгинет в безвестности, даже если убийцы изуродуют ему лицо.

Закончив, Люси выложила текст вместе с одной фотографией – занесенным песком холмиком. Надгробием ее друга. Меткой. Шансом для Джейми стать чем-то большим, чем просто еще один обломок рушащегося Финикса.

Она встала, потянулась и взяла пиво из крошечного холодильника. Вышла на крыльцо, позвав с собой Санни, и с удивлением обнаружила, что солнце уже садится. Люси отсалютовала банкой пива кроваво-красному огненному шару и выпила за Джейми.

Про трупы не пиши. Это опасно.

– Может, я никогда не хотела безопасности.

Безопасность ей не нужна. Ей нужна правда. На этот раз ей нужна правда.

Ничто не длится вечно, так зачем сопротивляться неизбежной смерти? Финикс погибнет – как уже погибли Новый Орлеан и Майами, Сан-Антонио и Остин. Как ушло под воду побережье Нью-Джерси.

Все рушилось. Поселки взрывались, тонули или гибли в огне. Равновесие в мире менялось. Целые города теряли равновесие и шлепались на задницу, словно кто-то выдернул из-под них фундамент.

Может, так будет и дальше.

Может, это никогда не кончится.

Так зачем бежать? Если весь мир горит, то почему бы не встретить судьбу с пивом в руке – и без страха?

Хотя бы раз без страха.

Люси переключилась на текилу. Она пила в темноте, радуясь ночи и стоградусной прохладе[14].

Она останется здесь, уютно расположится в дыму, пыли, жаре и смерти.

Она – часть Финикса, как Джейми и Торрес.

Это ее дом.

Она не сбежит.