Читать книгу Цена крови - Патриция Брейсвелл - Страница 6

Март 1006 года

Келн, Уилтшир

Следующий день выдался пасмурным и грозил обернуться бурей. Когда Этельред совершал положенные при трауре ритуалы, голову его переполняли мысли столь же темные, как и затянутые мрачными тучами небеса, – мысли, вызванные не скорбью, а яростью.

Он говорил себе, что скорбь – это чувство, от которого королю мало пользы. Лучше уж выть, чем рыдать. Лучше направить свою злость против безжалостного Бога и мстительного призрака убитого короля, чем горевать по поводу безвинно умершего сына.

Он говорил себе, что, должно быть, проклят, поскольку за грехи свои, совершенные много лет назад, он вызвал гнев как Небес, так и преисподней. Он был свидетелем убийства своего брата-короля и ни словом, ни жестом не попытался предотвратить его. Он принял корону, которая должна была принадлежать не ему. За эти тяжкие грехи жестокая тень его брата продолжала мучить его, несмотря на все то, что он сделал, чтобы отправить отвратительного призрака в царство вечного покоя.

А смерть Экберта стала еще одним знаком того, что на него поднята рука Эдварда – или Господа. Строительство усыпальниц и церквей, все покаяния и молитвы не принесли мира в его душу. Его по-прежнему, словно стая гончих, преследовали несчастья.

Теперь он понял, что цена прощения слишком высока. Бог и Эдвард требовали его корону, а такую цену он заплатить не мог.

Стоя на коленях посреди холодной королевской часовни, он дал торжественный обет. Он бросит вызов Небесам; он также бросит вызов силам ада и всем остальным, живым или мертвым, кто попытается отобрать у него трон. Потому что он был потомком королевского рода Кердика. Все его предшественники никогда, до самого своего последнего дыхания, не отказывались от своих притязаний на корону – не сделает этого и он.

Если король не является королем, он просто ничтожество.

Во второй половине дня собиравшееся было ненастье рассеялось, но, когда весь двор сошелся к обеду, Этельред все еще был охвачен злобными мыслями, направленными против Господа, отвернувшегося от него. Он занял свое место на возвышении и отрывисто кивнул аббату Эльфвирду, сидевшему от него по правую руку, чтобы тот благословил их трапезу. Однако в этот момент какое-то движение в дальнем конце залы привлекло его внимание к заширмленному проходу. Через завешенную шторой дверь в комнату вступила высокая фигура. К королевскому столу широким размеренным шагом направлялся архиепископ Вульфстан, весь в черном, с длинной седой бородой ветхозаветного пророка.

«Вот и ответ Господа на мой обет, бросающий вызов небесным силам», – подумал Этельред. Словно черный ворон, Вульфстан, епископ Вустерский и архиепископ Йорвикский, явился, чтобы донести до него ответ Небес.

Как и весь его двор, при появлении архиепископа он встал. Но Вульфстан намеренно шел к помосту медленно, тяжело опираясь на епископский посох и по дороге крестя склоненные головы присутствующих.

«Старик устал», – подумал Этельред, что было не похоже на Вульфстана, от которого обычно исходила кипучая энергия, как от племенного жеребца. Впрочем, энергия эта была направлена на служение королю и Господу, вынужден был неохотно признать он. Так что же гнетет его сегодня? Смерть Экберта? Или он принес вести о каких-то новых бедствиях?

Он видел, что Эмма уже обходит вокруг стола, чтобы поднести ему приветственную чашу, прежде чем преклонить колено перед архиепископом для благословения. Вульфстан передал свой епископский посох, а затем и чашу ожидавшему рядом слуге, после чего, взяв ладони королевы в свои руки, склонился к ней, чтобы сказать несколько слов ей на ухо. Этельред наблюдал за этим с раздражением. Вульфстан всегда покровительствовал Эмме; на самом деле большая часть высшего духовенства Англии была очарована его благочестивой женой.

Сидевший рядом с ним аббат Эльфвирд, который достаточно хорошо знал свое место, поспешно спустился с помоста и вышел навстречу старшему по рангу священнику, после чего и сам Этельред, в свою очередь, преклонил колено, чтобы архиепископ прочел молитву над его опущенной царственной головой. Когда же прелат омыл руки и была прочитана благодарственная молитва, все наконец снова сели к столу.

Недовольно взглянув на стоящую перед ним порцию великопостного супа из угря и хлеб, Этельред отодвинул от себя еду и повернулся к архиепископу. Он подумал, что лучше уж сразу узнать, ради чего тот приехал, и побыстрее покончить с этим.

– Вы прибыли, чтобы успокоить меня, архиепископ? – с горечью в голосе спросил он. – Принесли мне слова утешения от Всевышнего, которые должны возместить мне смерть сына?

Вульфстан также отодвинул в сторону свою миску.

– Я не привез вам утешения, милорд, поскольку его у меня для вас нет, – сказал он, и в холодном взгляде архиепископа король не заметил даже намека на сочувствие. – Ибо сказал Господь: «Сыны ваши будут умирать, и дочери ваши будут гибнуть от голода. И никто из них не спасется, пока вы не раскаетесь в порочности, живущей в ваших сердцах». – Его серые глаза блеснули в пламени свечей, словно холодная сталь, – жестко и ясно. – А приехал я, милорд, потому что испытываю страх – за это королевство и его народ. – Он сделал паузу, после чего добавил: – И еще я боюсь за его короля.

Страх гнева Божьего. Ну разумеется – это была любимая тема Вульфстана: порочность людей и необходимость покаяния. Однако Господь использует людей, чтобы сдирать кожу с тех, кого должен наказать Сам, и именно людей боялся Этельред, хотя вслух этого не говорил.

– Ваше королевство погрязло в грехе, милорд, – неумолимым ледяным голосом продолжал Вульфстан, – и страдать из-за этого будут даже невинные. Смерть этелинга и пережитый нами голод – все это знаки, которые подает нам Всевышний. Кара Господня падет на всех нас, от короля до последнего из рабов, и никто не скроется от Его правосудия. А если мы не раскаемся, Бог уничтожит нас.

Этельред стиснул зубы. Он уже пробовал каяться, но Бог раз за разом с презрением отвергал его молитвы и все его предложения искупления. Ужасный призрак брата до сих пор ходит по земле – как иначе это можно объяснить, кроме как Господней волей? Пусть теперь другие обращаются к Всевышнему за помощью – он этого делать не станет. Пусть теперь Вульфстан досаждает Небесам своими молитвами – в конце концов, это его епископский долг. Может быть, Бог обратит внимание хотя бы на него.

Играя на столе куском своего хлеба, он вполуха слушал, как Вульфстан рассудительно перечислял греховные деяния мужчин и женщин в Вустере. Список этот возглавляли супружеская неверность, убийства, языческие ритуалы и скаредность жадных дворян, однако Этельреду были вовсе не интересны мелочные прегрешения народа Вустершира.

– А что скажете насчет вашего северного прихода, архиепископ? – спросил он, когда Вульфстан сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – Какие черные грехи взяли себе на душу люди Нортумбрии?

Жесткий взгляд Вульфстана буквально впился в него. «Глаза фанатика на безжалостном лице», – подумал про себя король.

– Господь сказал мне: «С Севера придет зло, которое изольется на всех, кто живет на земле». Пророк Иеремия предупреждает вас, мой король, и будет правильно, если вы обратите свое внимание на его слова.

Этельред закрыл глаза. Не Иисус, а этот человек сводил его с ума. Он говорит о пророчествах и предупреждениях, но какие именно беды предрекают они ему?

Нахмурившись, он бросил хлеб на стол.

– Я уделил бы намного больше внимания его словам, если бы вы объяснили мне суть его послания, – проворчал он. – Эта беда заваривается на Севере, но кто стоит за всем этим?

Вульфстан поставил локти на стол и, сложив ладони, задумчиво оперся на кончики пальцев подбородком.

– Люди Севера испытывают мало любви к своему королю. – Он сокрушенно покачал головой. – Они настороженно относятся даже к своему архиепископу. Это правда, что волнения завариваются в Йорвике, но я не могу сказать, кто именно за этим стоит.

«Не может? – подумал Этельред. – Или не хочет?»

– А что же мой элдормен? – спросил он. – Как он управляется с народом Нортумбрии и Дейнло?

У элдормена Эльфхельма были все полномочия, чтобы сломить этих проклятых неуступчивых северян и подчинить их воле короля, но Этельред давно догадывался, что деятельность этого человека в Нортумбрии была в гораздо большей степени направлена на его собственную корысть. Если присмотреться, то все действия Эльфхельма мало напоминали решительные усилия по переубеждению непокорных – от них больше отдавало интригами и вероломством.

И без того тонкие губы Вульфстана стали, казалось, еще тоньше. Что бы там ни делал Эльфхельм, архиепископ, похоже, этого не одобрял.

– Мне говорили, что у него есть свои уши среди северной знати, – сказал Вульфстан, – хотя сам я не знаю, что происходит между ними. Лорд Эльфхельм мне не доверяет.

Это верно. Не тот Эльфхельм человек, чтобы доверять архиепископу. Однако Вульфстан явно знал об элдормене что-то такое, чем не торопился поделиться. Почувствовав, что грядет продолжение, король ждал, и в конце концов Вульфстан заговорил снова:

– Я советую вам, милорд, обсудить с лордом Эльфхельмом эти вопросы. Я также побеседую об этом с ним на Пасху, поскольку у меня есть основания полагать, что некоторые люди на Севере якшаются с язычниками и разными чужеземными злоумышленниками. Их нужно заставить подчиниться через страх кары Господней и наказания, предусмотренные законом.

Этельред что-то проворчал в знак согласия с советом Вульфстана, но мысли его теперь вертелись вокруг чужеземных злоумышленников, о которых упомянул архиепископ. Он хотел бы побольше знать о них самих и об их делах с людьми из Нортумбрии, а возможно, и с самим Эльфхельмом. Он понимал, что от Вульфстана он больше ничего не узнает. Архиепископ никогда особенно не вдавался в подробности.

Что же касается его элдормена, то у короля были большие сомнения насчет способности Эльфхельма подчинить себе северян. Или же, возможно, все дело в отсутствии у него настоящего желания. Хотя Эльфхельм был одним из самых могущественных и богатых магнатов Англии, ему хотелось еще больше власти, и он пользовался любыми доступными средствами, чтобы добиться ее. А это означало заключение альянсов с теми, кто таил злобу против Церкви или короны, а таких людей было немало.

Так какие же союзы заключает Эльфхельм? Его старший сын уже много лет был обручен с девушкой из Пяти городов, а младший – со вдовой, которой принадлежали земли вдоль реки Трент. Каждый из этих браков распространял влияние элдормена еще дальше на Север, и теперь у него оставался всего один ребенок без супруга – его дочь Эльгива, красавица и колдунья.

То, что она колдунья, он знал наверняка по собственному опыту. Когда он в первый раз устал от своей нормандской жены, Эльгива с помощью чар почти месяц удерживала его при себе. Он был уверен, что за всем этим стоял ее отец. А теперь Эльфхельм, вероятно, использует Эльгиву для того, чтобы поймать в ловушку какого-нибудь могущественного союзника из недовольных лордов Севера. С какой целью, он точно не знал, но легко мог догадаться. Северяне из Хамбера никогда не любили преклонять колено перед королями с юга. И хватило бы легкого толчка, чтобы подтолкнуть их к измене клятвам, которые они давали королевскому дому Кердика.

Измена. Это вполне могло быть тем самым бедствием, закипающим на его землях, о котором говорил предсказатель Вульфстана.

Он взглянул вниз, туда, где за столом возле его помоста сидели женщины из окружения королевы. Среди них должна была находиться и причиняющая столько беспокойств дочь Эльфхельма, но, не найдя ее там, он тихо разразился проклятиями. Когда Вульфстана увела из-за стола группа священников, он обернулся к Эмме.

– Где леди Эльгива? – спросил он.

Зеленые глаза Эммы смотрели на него с невинным удивлением.

– Предположу, что она до сих пор в Нортгемптоне, милорд. Вы отпустили ее, чтобы она посетила свадьбу своей кузины Альдит с лордом Сифертом из Мерсии.

Господи, он совсем забыл об этом. Но это же было месяц назад, когда весь двор находился в Саттоне, а поместье Эльфхельма расположено всего в двух днях пути. С тех пор королева успела предпринять паломничество, а двор переехал в Уилтшир.

– Значит, она так и не присоединилась к вам во время вашего паломничества? – спросил он.

– Нет, милорд. После своего возвращения я ожидала увидеть ее здесь.

Он нахмурился.

– Мне должны были доложить, что она до сих пор находится в Нортгемптоне. – Эльфхельм месяц держит при себе своего отпрыска, дочку. Одному господу известно, на какие козни они способны. Он взглянул на Эмму. – Вульфстан полагает, что на Севере неспокойно. Я готов поставить половину своего королевства на то, что за этим стоит Эльфхельм и что Эльгива играет важную роль в его планах. – Боже мой, это и вправду может стоить ему половины его королевства.

Недовольный собой, своей королевой, своим архиепископом, а больше всех – Господом Богом, он встал и позвал факельщика, чтобы тот проводил его в покои. Сегодня же ночью он пошлет гонца к Эльфхельму с требованием, чтобы вся его семья прибыла ко двору на Пасху. Ответ элдормена подскажет ему следующий ход.

Величаво покидая залу, он не обращал внимания на мужчин и женщин своей свиты; взгляд его был обращен внутрь, и он размышлял над тем, что сказал архиепископ и на что он только намекнул. Совет Вульфстана, возможно, не так уж помог ему заглянуть в планы Эльфхельма, но у него были и другие возможности, помимо архиепископа, – другие глаза, которые следили за теми событиями, которые могли разворачиваться на Севере. Он выяснит, какое вероломство затевает Эльфхельм со своими отпрысками, а затем найдет способ пресечь это. Он поклялся, что нанесет удар прежде, чем его враги вместе со своими заморскими союзниками сумеют отобрать у него корону.