Читать книгу Цена крови - Патриция Брейсвелл - Страница 8

Март 1006 года

Лондон

Процессия тяжелогруженых повозок двигалась по мосту через Темзу в сторону улицы Ист Сип. Этельстан пришпорил коня, чтобы побыстрее проехать мимо них, морщась от грохота деревянных колес по засыпанной гравием дороге. Уже перевалило за полдень, солнце разогнало туман, который обычно висел над водой, и Лондон, как всегда, был шумным и многолюдным.

«А еще зловонным», – подумал он, когда был вынужден пропустить еще одну повозку, груженную корзинами с рыбой, которая свернула через боковые ворота в одну из крупнейших в городе хаг, после чего он смог проехать на Этелинг-стрете.

Неделю назад, когда по этому же маршруту в собор Святого Павла везли гроб с телом Экберта, на улицах было тихо. В тот день дорога больше напоминала реку, чем сушу, воздух был густым и вязким от опустившегося на город тумана, а мужчины и женщины, выстроившиеся вдоль Этелинг-стрете, чтобы посмотреть на траурную процессию, стояли молча – дань уважения его брату, которая до сих пор трогала его.

Прошло уже десять дней с тех пор, как умер Экберт, и в каждый из этих дней он десятки раз ловил себя на том, что поворачивается, чтобы обратиться к брату, который, сколько он себя помнил, всегда был его ближайшим компаньоном, но всякий раз с опозданием вспоминал, что Экберта больше нет. Он думал о том, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к этой пустоте. Разумеется, он и сам пытался это сделать, с головой погружался в свою работу, осуществляя надзор за строительством здания новой деревянной башни на лондонской стороне моста. Это в достаточной степени занимало его мысли и тело, но не помогало заполнить зияющую пустоту в душе, оставшуюся после ухода Экберта.

Он проехал под деревянной аркой на въезде в то, что лондонцы называли Хагой Этелингов; в принципе, название это было подходящим и соответствовало действительности, хотя после смерти Экберта и последовавшего сразу за ней отъезда Эдмунда в Уилтшир он оставался в Лондоне единственным этелингом. Однако теперь это, похоже, было уже не так, заключил он, глядя на стоящих во дворе взмыленных лошадей. Должно быть, Эдмунд вернулся.

Он оставил своего коня конюху и через несколько мгновений уже входил в залу, где нашел брата, который ждал его, весь пропыленный и даже не снявший плащ после долгого пути. Эдмунд сидел за столом с чашей эля в руке и с угрожающим выражением на лице, отчего все присутствующие в зале – рабы, вооруженная стража и даже близкие компаньоны – предпочитали держаться от него на безопасном расстоянии.

Этельстан знал, что Эдмунд может быть грозным даже в благоприятные дни. Он всегда был крупным, но сейчас, в свои семнадцать, по росту уже превзошел всех братьев. Этельстан и припомнить не мог, когда ему удавалось побороть Эдмунда. В последний раз это было много лет назад.

Исходя уже только из его внешнего вида, люди старались не связываться с Эдмундом.

«Мрачный и молчаливый, – называла его бабушка, вдовствующая королева. – Такие всегда самые опасные. Когда он заговорит, всем будет лучше прислушаться».

В этот момент Эдмунд сидел, уставившись в свою чашу с элем, словно читал там судьбы мира и только что узнал, что их ждет конец света.

– Ты выглядишь просто ужасно, – сказал Этельстан, усаживаясь напротив брата. И в этом не было ничего удивительного, если учесть, какие новости он принес королю. – Насколько плохо все прошло?

Эдмунд сделал долгий глоток из чаши, затем поставил ее на стол и впился в нее угрюмым взглядом.

– Он хотел знать все подробности, каждую деталь, – тяжело произнес он, – так что за рассказом мне пришлось пережить это еще раз. – Он перевел дыхание и провел рукой по своим густым каштановым волосам, которые отличали его от саксонских братьев. – Думаю, его нельзя упрекать за то, что он хотел убедиться, что для Экберта было сделано все возможное. – Он осушил свою чашу и оттолкнул ее от себя. – Когда я отвечал на его вопросы, через некоторое время появилась она. Вслушивалась в каждое слово. Делала вид, что горюет по Экберту. Как будто кто-то может поверить, что она станет скорбеть о смерти человека, который мог стать между ее сыном и королевским троном. – Он бросил сердитый взгляд на Этельстана. – Я оговорился. Ты можешь поверить в это, – поправился он.

– Оставь это, Эдмунд, – устало ответил тот.

Эмма стала для них больной темой. Для Эдмунда она была не живой женщиной из плоти и крови, а лишь орудием в руках ее амбициозного брата, нормандского герцога Ричарда, и, следовательно, – угрозой для всех сыновей короля от первого брака. А значит, и для Этельстана. Но он гнал от себя мысли об Эмме: он и так вспоминал о ней слишком часто.

– Был ли король удовлетворен тем, что мы сделали, чтобы спасти Экберта? – А действительно ли они сделали все от них зависящее, чтобы спасти брата? Этот вопрос преследовал его, как навязчивая зубная боль, и он никак не мог от него отделаться.

– Ты хотел сказать, не винит ли король в смерти Экберта тебя?

Пронизывающий взгляд Эдмунда впился в его глаза, и Этельстан был вынужден признаться себе, что на самом деле имел в виду именно это. Как старший из этелингов он всегда брал на свои плечи ответственность за благополучие братьев – по крайней мере, когда они были вместе. И на него падала бóльшая часть вины, когда отец считал, что они совершили какой-то проступок.

Впрочем, он ничего этого вслух не сказал, а Эдмунд только покачал головой.

– В болезни и смерти Экберта нет твоей вины, Этельстан, и король знает об этом. Когда уже ты сам позволишь себе поверить в это?

– Я продолжаю задавать себе вопрос, не было ли еще чего-то такого, что я…

– Ответ на этот вопрос – «нет», – твердо сказал Эдмунд. – Его лечили, его исповедовали, благословили, и он отправился к Господу на Небеса. Теперь и ты должен отпустить его. – Эдмунд наклонился к нему через стол, пристально глядя на брата своими темными глазами. – Его уже не вернешь.

Этельстан потер лоб кончиками пальцев. Эдмунд был прав. Он не в силах вернуть умершего Экберта, не может изменить его вирд. И все же после смерти Экберта он до сих пор не мог избавиться от слов, все еще звучавших в его голове, слов, которые он давно хотел забыть.

Суровая судьба ждет сыновей Этельреда – всех, кроме одного.

Пророчество это было произнесено два года назад во время танца вокруг языческого каменного идола, и сделал его человек, о котором говорили, что он имеет дар заглядывать в будущее. Об этих зловещих словах он не поведал никому. Зачем передавать другим то, чего он сам не хотел бы услышать никогда? Даже если бы он поделился предсказанием с Экбертом, это все равно ничего не изменило бы; как не изменило бы и судьбу Эдмунда, если бы он рассказал ему об этом сейчас.

Поэтому он промолчал, а когда снова поднял глаза на брата, то увидел что мысли его заняты еще чем-то: он сидел и нервно постукивал пальцами по краю пустой чаши, прикусив нижнюю губу. Но при этом Эдмунд молчал, и Этельстан решил подтолкнуть его.

– Ты чего-то недоговариваешь мне?

– Нет, я хотел сказать только это. – Эдмунд нахмурился и отвел глаза в сторону, но потом, казалось, все-таки решился рассказать о том, что его тревожило. – Смерть Экберта не удивила короля. Он об этом уже знал. Когда я вошел в залу, он только посмотрел на меня и кивнул, как будто ждал моего появления. И, прежде чем я успел вымолвить хотя бы слово, он уже спросил у меня, который из его сыновей умер. Не заболел, не ранен, а именно умер. Он все знал. Я пытался как-то объяснить это для себя всю обратную дорогу, но так ничего и не понял. Откуда он мог знать?

Вопрос Эдмунда повис в воздухе между ними, и Этельстан задумался, как лучше ответить на него. Не говоря всей правды, поскольку король запретил ему рассказывать об этом.

Сознание короля чувствует беду.

Впервые о тайных муках отца ему рассказал архиепископ Эльфех. А затем он и сам стал свидетелем этого – видел, как король весь сжался и лицо его стало серым от ужаса, словно из-за какой-то невидимой страшной угрозы. Потом, когда его отец пришел в себя, тот сам рассказал ему, что видит знаки и знамения несчастий.

Получается, что он каким-то образом получил предупреждение о смерти своего сына?

Господи! Этельстан не хотел в это верить, как не хотел даже обсуждать это с Эдмундом, поскольку это означало для него подойти вплотную к тому, о чем ему было запрещено рассказывать.

– Уже пятнадцать лет, – сказал он, – на наше королевство обрушивается один удар за другим. Набеги викингов, проигранные сражения, мор, наводнения, голод – неудивительно, что король уже ждет каких-то новых бедствий. А слухи, как тебе известно, разносятся ветром.

Эдмунд бросил на него неуверенный взгляд.

– Ну да, – медленно сказал он. – Слухи. Это может все объяснить. – Затем лицо его стало непроницаемым, и по его выражению уже невозможно было прочесть, что он думает на самом деле.

Пока что Эдмунд отставил данную тему, и Этельстан очень надеялся, что у них с братом больше не будет повода говорить об этом снова.

– Раз уж мы заговорили о всяких байках и выдумках, – продолжал его брат, – тебе следует знать, что, пока я был в Келне, туда приезжал архиепископ Вульфстан. Во время долгой трапезы он много раз наклонялся к уху отца, и могу сказать, что, какие бы новости он ни принес с Севера, королю они явно не по нраву.

В этом не было ничего удивительного. После смерти их матери все связи на Севере, которые отец приобрел благодаря этому браку, были нарушены, и не предпринималось никаких мер к тому, чтобы восстановить их. Северяне в гораздо большей степени были преданы друг другу, чем находящемуся далеко королю, который постоянно игнорировал их.

– Среди жителей Мерсии и Нортумбрии может назревать мятеж, – сказал он, – и, вероятнее всего, к этому приложил свою руку элдормен Эльфхельм. Союз северян с короной сейчас не прочнее, чем цепь, свитая из соломы.

А что его отец мог сделать, чтобы пресечь эти волнения? Учинить еще одно побоище, как на день Святого Брайса три года назад?

– Если бы наш отец взял в жены дочь Эльфхельма вместо Эммы, – проворчал Эдмунд, – на Севере не было бы никаких проблем. Нам нужны союзные связи с Эльфхельмом или с одним из северных лордов, чтобы обеспечить их лояльность к нам, а не к их датским братьям из-за моря. И заключить такой союз нужно было уже давно.

– Ты имеешь в виду через брак?

– Да, через твой брак, – сказал Эдмунд, – с этой лукавой дочерью Эльфхельма. Именно этого сама девушка и ее отец хотели, прежде чем у тебя вырастет борода, и вовсе, как ты понимаешь, не из-за твоего привлекательного лица и ясных голубых очей.

Насчет этого Эдмунд был прав. Эльгива, эта хитрая волчица, пыталась пробраться к нему в постель из политических соображений, привлеченная его статусом наследника трона. Когда же это не удалось, она раздвинула ноги перед королем, который воспользовался ею, как поступил бы любой король. Несмотря на все это, Этельстан все же взял бы ее в жены, если бы это помогло облегчить ситуацию на Севере – и если бы был хоть какой-то шанс, что король одобрит этот брак. Но такого шанса не было.

– Король, – сказал он, – никогда не позволит этого.

– Тогда ты должен сделать это без его позволения.

– Боже милостивый, – пробормотал он, – ты же знаешь, как король посмотрит на это. Он подумает, что я делал ставку на его корону. Я мог бы заключить союз с северными лордами, но отец расценил бы это как черное предательство. Это разорвет королевство надвое.

– Тогда ты должен привести ему свои доводы, убедить его в необходимости брачного союза с дочерью Эльфхельма!

– И ты считаешь, что он станет меня слушать? – горько усмехнулся Этельстан. – Когда такое было, чтобы он прислушался хотя бы к одному из моих советов? Вот уже двадцать лет как он советуется только с самим собой, а я не умею оформить свои мысли словами таким образом, чтобы он поверил, будто они возникли в его собственной голове.

– Ты должен попробовать, Этельстан, – настаивал Эдмунд. – Мы должны попробовать вместе, и мы не останемся без поддержки, уверяю тебя. Эльфмер на западе и Вульфнокс в Сассексе с радостью будут приветствовать этот союз. Большинство знатных дворян с юга также поймет необходимость такого шага. Послушай, давай по меньшей мере подбросим идею о твоей женитьбе сыновьям Эльфхельма и посмотрим, как они на этот отреагируют. Мы же при этом ничем не рискуем.

Этельстан мог легко угадать, что из этого получится. Если отец узнает об этом, он посчитает это тайным заговором, устроенным его старшими сыновьями. Король уже и так относится к нему с недоверием, а это может лишь усугубить его подозрения.

И тем не менее Эдмунд был прав. Нужно что-то делать, чтобы помешать Эльфхельму раздуть волнения на Севере. Несмотря на гнев короля и ради спасения королевства, они с Эдмундом должны рискнуть и попробовать повысить вероятность такой женитьбы. Другого выбора для них он не видел.