Читать книгу Ключ. Возвращение странницы (сборник) - Патриция Вентворт - Страница 18

Когда мисс Браун вышла из комнаты, Фрэнк Эббот встретился взглядом с инспектором и чуть заметно улыбнулся.

– Ну? – спросил Лэм.

– Она врет. Иногда получается легко, иногда с трудом. Как говорят во Франции, чую крысу.

Лэм с подозрением взглянул на молодого человека.

– Мы не во Франции. Лучше думай о работе. Если уж речь зашла о поговорках, вот тебе старое доброе английское присловье: «Разговорами сыт не будешь». Сейчас прогуляемся в Прайерз-Энд и посмотрим, что скажет Мэдок. Возможно, они с мисс Браун условились говорить одно и то же. После дознания, которое прошло как по маслу, они не рискнут встречаться или звонить друг другу, пока шум немного не уляжется.

– Но кто помешает ей позвонить сейчас же?

Лэм рассмеялся.

– У мистера Мэдока, поверь, не работает телефон. Просто на всякий случай – вдруг кто-нибудь захочет ему позвонить, прежде чем мы доберемся до Прайерз-Энд. Хотя сомневаюсь, что Медора бы рискнула. Это же общая линия, где любой может подслушать. Нет, она не станет полагаться на удачу. И потом, с телефонной станции сообщат нам, если мисс Браун попытается сделать звонок.

Фрэнк Эббот перетянул записную книжку резинкой и сунул в карман. Мрачное настроение покинуло молодого человека, светло-голубые глаза оживились.

– Она умна, – заметил он. – И неплохо держалась. Но мы ее ошеломили, предъявив показания свидетелей.

Лэм кивнул.

– Мисс Браун придумала неплохую историю. Адвокат защиты воспользуется ею, если до этого дойдет. Кстати, проверь, как зовут кухарку из соседнего дома. Я скажу пару слов майору Олбени, и пойдем к Мэдоку.

Он поговорил с Олбени и зашагал к калитке. Фрэнк следовал за ним.

– Кухарку зовут Дорис, сэр. Почти в яблочко. Но попытка неплохая.

Было уже почти двенадцать, когда тропка привела их к Прайерз-Энд. Миссис Уильямс, пожилая дама с собранными в пучок седыми волосами, открыла дверь. От ее влажных рук поднимался пар.

– Разумеется, как только сунешь руки в муку или в воду, кто-нибудь постучит, – проворчала она через несколько минут. – Два незнакомых человека хотели видеть мистера Мэдока, но я сказала, что его нельзя беспокоить, и проводила их к мисс Мэдок.

Мисс Мэдок очень удивилась. Она занималась таким прозаичным делом, как штопка носков. Полная, в просторном неопрятном платье – саржевом, цвета вареного шпината, с пятнами вышивки, – в зеленой накидке в тон к платью и в еще одной, цвета ржавчины, наброшенной в приступе рассеянности, с корзинкой для рукоделия и грудой носков, она почти полностью занимала старомодную кушетку. Поднявшись и сняв очки, необходимые для шитья, она опрокинула корзинку и растерялась – то ли поднять ее, то ли поприветствовать нежданных гостей. Узнав, что это полицейские из Скотленд-Ярда, женщина тяжело опустилась обратно на кушетку и позабыла обо всем остальном.

– А, вы пришли из-за бедного мистера Харша. Но, боюсь, вы не сможете повидать брата – мы никогда не беспокоим его во время работы. Он выполняет важное правительственное задание – по крайней мере, говорят, что оно очень важное. Пожалуйста, не публикуйте этого в газете, но он говорит, будто мы слишком много едим, и…

Лэм прервал ее:

– Боюсь, нам непременно нужно повидать мистера Мэдока. Пожалуйста, сообщите ему о нашем визите.

Фрэнк Эббот подумал, что даже в самых безумных снах никогда не надеялся увидеть существо, столь похожее на Белую Королеву. Седеющие, песочного цвета волосы, собранные в спутанный узел на уровне шеи, бледное морщинистое лицо, тусклые навыкате глаза, весьма смутное представление о том, где что находится и что с этим делать… оставалось лишь представить мисс Мэдок в кринолине и нахлобучить на голову корону. Она с легкостью могла бы пройти сквозь зеркало и гораздо лучше чувствовать себя по ту сторону, нежели здесь.

Она покачала головой и сказала:

– О боже… я просто не понимаю… даже не знаю… он так легко огорчается… если я чем-нибудь могу помочь…

– Отличная идея! – искренне воскликнул Лэм, придвинул стул и сел. – Мы непременно увидимся с вашим братом, но на некоторые вопросы вы сможете ответить не хуже, чем он.

Под накидкой у мисс Мэдок виднелась огромная мозаичная брошь с изображением Колизея и три нитки бус – одна короткая, из серебристо-синего венецианского стекла, и две длинные, из коралла и маленьких золотистых бусин. Каждый раз, когда мисс Мэдок шевелилась, бусины звякали.

Лэм порылся в кармане и достал ключ.

– Итак, мисс Мэдок, скажите, не видели ли вы когда-нибудь вот такой ключ?

Она неуверенно уставилась на него и вдруг просияла.

– Да, да… точно такой же был у мистера Харша. Ключ от церкви. Помнится, что-то говорили на дознании, но я, признаться, не поняла… знаете, это все очень запутанно…

– Вот мы и пытаемся прояснить дело. Надеюсь, вы нам поможете. Когда вы в последний раз видели похожий ключ?

Мисс Мэдок, видимо, задумалась, но наконец заговорила. Ее высокий блеющий голос, по мнению Эббота, был точь-в-точь как у Белой Королевы.

– Сейчас скажу… Мистер Харш держал ключ на туалетном столике… но во вторник вечером, когда я застилала постель, его там не было. Миссис Уильямс нездоровилось, и я сама застелила постель, только, конечно, мистер Харш так и не лег спать, бедняга, но откуда же я знала… Потом, кажется, я снова его увидела – по крайней мере, не раньше, – то есть если я его видела, то позже, ну, вы понимаете…

Лэм сохранял невозмутимость.

– Вы говорите про ключ?

Мисс Мэдок поправила накидку. Все бусы забренчали.

– Разве? Кажется, я забыла… Я так расстроилась из-за мистера Харша…

– Да. Вы сказали, что застелили ему постель во вторник вечером. Ключ вы увидели позже, не так ли?

– Да-да, конечно… я припоминаю. Он взял его, чтобы отпереть церковь. Но на следующий день, когда я чистила брату одежду, ключ выпал из кармана… – Она испуганно замолчала. – Но, разумеется, это не мог быть ключ мистера Харша! Знаете, я даже не подумала…

Лэм немедленно задал прямой вопрос:

– Одежда, которую вы чистили, была той самой, которую мистер Мэдок надевал накануне вечером?

– Да.

– То есть вечером во вторник?

– Да.

– И ключ, который выпал, был вот таким? – Он протянул на ладони ключ Буша.

– Да, да! – воскликнула мисс Мэдок.

– И что вы с ним сделали?

– Положила обратно, – испуганно ответила мисс Мэдок. – Брат запрещает трогать его вещи.

Лэм встал.

– Спасибо, мисс Мэдок. А теперь мы побеседуем с мистером Мэдоком.

Она поднялась, в тревоге уронив носки.

– Нельзя… он работает… я никак не могу… я никого к нему не пускаю, если он занят…

Инспектор умел убеждать. Поэтому мисс Мэдок покорно отправилась в лабораторию – постучала, шагнула за порог и с дрожью произнесла несколько слов, после чего в спешке удалилась, благодаря Бога за то, что послышался звук закрывшейся двери.

Эван Мэдок, выпрямившись с пробиркой в руке, высокомерно взглянул на незваных гостей. Вежливости по отношению к незнакомцам и почтения к закону проявлено не было: его потревожили, потревожили во время работы. Пускай задают свои вопросы и убираются. Мистер Мэдок самым недвусмысленным образом выразил это, если не словами, то тоном и поведением.

«Какой нахал, – отметил Фрэнк Эббот. – Иногда блеф помогает, если карты плохи».

Старый Лэм держался по-деловому вежливо.

– Нас прислали навести кое-какие справки в связи со смертью мистера Майкла Харша. Думаю, вы можете помочь следствию, мистер Мэдок.

Поднялись густые черные брови, сверкнули глаза, послышался ледяной голос:

– А я полагаю, что это маловероятно. Чего вы хотите?

Лэм объяснил:

– Я хочу знать, что вы делали в Церковном проулке незадолго до смерти мистера Харша.

Черные косые брови вновь опустились и сердито сомкнулись, превратившись в сплошную линию. Рука, державшая пробирку, с силой сжалась и расслабилась. Осколки стекла посыпались на пол. Эван Мэдок даже не взглянул на них.

– Кто сказал, что я там был?

Лэм вытащил из кармана бумагу и неспешно развернул.

– Вас видели и слышали, мистер Мэдок. Здесь у меня показания, где говорится: «Мистер Мэдок шел по проулку в сторону церкви. Я отчетливо разглядел его в лунном свете. Мисс Браун стояла у садовой калитки. Мистер Мэдок спросил: “Куда вы идете, Медора?” – и она ответила: “Не ваше дело”». Вы можете как-нибудь прокомментировать это? Свидетель также утверждает, что вы запретили мисс Браун идти в церковь, отобрали ключ, который она держала в руке, и ушли. Кстати, мисс Браун признала, что выходила в проулок.

Эван Мэдок зло рассмеялся.

– Да неужели? Она говорит, что выходила в проулок? Что еще?

– Я здесь не за тем, чтобы пересказывать чужие показания. Мне необходимы объяснения. У нас есть доказательство того, что во время убийства мистера Харша у вас находился один из ключей от церкви. Есть также свидетельство, что вы поссорились из-за него с мисс Браун. Вам есть что сказать?

Мэдок выпрямился.

– Если вы собрали столько показаний, что же еще нужно?

– Вы признаете, что были в Церковном проулке примерно в половине десятого вечера во вторник?

– Почему бы и не признать?

– Вы не хотите сообщить нам, что там произошло?

Мэдок вновь рассмеялся.

– Чтобы вы сравнили мои слова с показаниями вашего свидетеля и уличили во лжи? Вот что бы вам хотелось, да? Но ничего не получится, потому что я не лгу. Этого-то вы и не учитываете в подозреваемом – он может говорить правду. Тут вы оказываетесь обезоруженными. Запишите то, что сейчас услышите, – вот мои показания, и каждое слово – правда!

Лэм, оглянувшись, кивнул. Фрэнк Эббот достал из кармана записную книжку и сел, пристроив ее на колене.

Мэдок принялся ходить туда-сюда, бросая короткие, яростные фразы, – руки глубоко засунуты в карманы, каждый порывистый шаг и резкий поворот полны гнева и энергии.

– Итак, вечер вторника. Я вышел прогуляться, на часы не смотрел. Добравшись до Церковного проулка, я увидел мисс Браун. Я догадался, что она идет в церковь, и посчитал это глупым. Она что-то держала в руке. Харш как раз играл в церкви на органе. Я сказал, что она может послушать и стоя на улице, и велел отдать ключ. Она отказалась, поэтому мне пришлось вывернуть ей руку. Ключ упал. Я забрал его и ушел. Вот и все. Убирайтесь отсюда, я занят!

Никто не спешил, кроме мистера Мэдока. Сержант Эббот писал. Лэм сохранял прежнее спокойствие. «Точь-в-точь призовой бык на травке», – подумал непочтительный подчиненный.

– Минуту, мистер Мэдок. Это крайне важно не только для нас. Спешить не надо. Я прошу: тщательно думайте, прежде чем отвечать. Мой долг – предупредить, что все сказанное вами будет записано и может быть истолковано против вас.

Эван Мэдок замер как вкопанный посреди комнаты, быстро развернулся и спросил:

– На что вы намекаете?

– Я не намекаю. Я предупреждаю. Мы исполняем свой долг, и для обеих сторон будет гораздо лучше, если вы спокойно сядете и подумаете, прежде чем что-нибудь сказать. Я предупредил. Мне необходимо знать, пользовались ли вы ключом, который отобрали у мисс Браун. Ходили ли вы в церковь и виделись ли с мистером Харшем вечером во вторник?

Во время речи инспектора Мэдок уже сделал энергичный отрицательный жест. Когда Лэм замолк, он вновь затряс головой с такой силой, что все его тело задрожало. После этого Мэдок застыл, сунув руки в карманы. Прядь черных волос встала дыбом, подчеркивая вертикальный излом бровей.

– Вы отрицаете, что ходили в церковь?

Мэдок с невероятной горечью ответил:

– Если я скажу «нет», вы решите, что я соврал. Если «да», вы спросите, не я ли застрелил Майкла Харша. И если я опять-таки отвечу «да», вы охотно поверите. Но если я скажу, что любил Харша как брата и отдал бы правую руку, лишь бы вернуть его, вы заподозрите меня во лжи. Потому что не в вашей натуре верить в лучшее – вы верите только в худшее.

Лэм кашлянул.

– Я бы хотел, чтобы вы пояснили свои слова, мистер Мэдок. Нам не нужна путаница. Я не вполне понимаю сути ваших утверждений – ходили вы в церковь или нет?

Мэдок заговорил тише, хотя и с прежней долей яда:

– Я не ходил в церковь. И не убивал Майкла Харша. Теперь достаточно ясно?

– Да, вполне. Вы вернулись домой, забрав с собой ключ. Когда вы вернули его мисс Браун?

Мэдок резко рассмеялся.

– А она не сказала? Ну надо же. Я вернул ключ в четверг вечером. Он ей зачем-то понадобился.

– Спасибо, мистер Мэдок. Вы не откажетесь подписать показания, которые только что дали?

– Ничуть не возражаю. Мне нечего скрывать.

Наступила тишина. Фрэнк Эббот дописал и прочел вслух записанное. В отличие от большинства показаний, зафиксированных полицейскими, стиль был отчетливо мэдоковский. Профессор выслушал, нахмурив черные брови, затем схватил бумагу, взял со стола перо, глубоко обмакнул в чернила и размашисто вывел поперек страницы: «Эван Мэдок».