Читать книгу Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница «Огненное колесо» - Патриция Вентворт - Страница 16

В Меллинг он возвращался спокойным шагом. Исчезло ощущение борьбы со временем и пространством, корабль его души крепко и надежно стоял на якоре. Все, что находилось по ту сторону унесшего его шторма, казалось теперь нереальным, словно сон, который вспоминаешь, проснувшись среди бела дня. Все это словно произошло давно и с кем-то другим. У него снова есть Элизабет. То, что он когда-то позволил ей уйти, казалось ему невероятным. Он стал на ходу планировать их совместную жизнь.

Карр вышел на край луга и увидел его словно темный растушеванный мазок под ночным небом. Луны и звезд не было, но после дороги, окаймленной высокой насыпью и спутанными рядами живой изгороди, казалось, что здесь светло. Вдалеке виднелись коттеджи и черный приземистый силуэт церкви. Он пошел по левой тропинке и поравнялся с Гейт-Хаусом. Сквозь занавески сочился свет; Кэтрин все еще не спала.

Какими важными могут оказаться мелочи! Если бы Кэтрин Уэлби легла в постель чуть раньше, многое случилось бы иначе. Свет, струившийся из-за ее бледных парчовых штор, прервал нить мыслей Карра, и они пошли в другом направлении. Раз Кэтрин не спит, значит, не спят и другие. Под «другими» подразумевался Джеймс Лесситер. Он услышал слова Риетты: «Миссис Лесситер никогда ничего не выбрасывала, так что ему придется просмотреть гору бумаг».

Джеймс Лесситер, наверное, тоже не спит. Он мог бы покончить с этим отвратительным делом, стоящим между ними, и начать жизнь заново. Он больше не боялся себя. Он может войти, сказать этому мерзавцу все, что он о нем думает, и уйти. В голове Карра засела мысль, что лишь так он сможет полностью забыть о своем неудачном браке, который отнял у него все иллюзии, отнял счастье. Но Марджори мертва, и он должен был закрыть ее счет к Джеймсу Лесситеру. А трогать его он не станет – он скорее дотронется до падали. Он свернул с тропинки, прошел между высокими столбами и пошел вверх по аллее.

Настенные часы в Белом коттедже мягко пробили без четверти одиннадцать. Риетта Крэй недоверчиво подняла глаза: ей казалось, что они уличают время во лжи. Прошел час с тех пор, как Фэнси пошла спать, и два с четвертью с того момента, как Карр вылетел из дома. В обычный вечер это время пролетело бы слишком быстро. Она усердно трудилась весь день, но, вымыв посуду после ужина, могла оставить в стороне эту трудную послевоенную жизнь и превратиться в праздную женщину: повернув выключатель, она могла послушать концерт или пьесу; книга могла унести ее в другое время и место. Но сегодня ничего этого не было. Ничего не могло отвлечь ее напряженный мозг. Риетта не могла припомнить, когда испытывала столь гнетущий страх. Он был совершенно необоснованным, но она ничего не могла с собой поделать. Она повторяла себе, что завтра посмеется над этим, но завтра казалось очень далеким.

В доме стояла жуткая тишина. Она скучала по старому псу, умершему месяцем раньше, другу и спутнику последних пятнадцати лет. Ей нужно будет взять щенка, но в память о старом друге она отложила это дело. Ночью здесь слишком тихо для одинокого человека.

И тут в тишине послышались шаги – не со стороны входной двери, где тропинка огибала луг, а сзади, со стороны сада. Как и в доме Кэтрин, гостиная Риетты была шириной во весь дом, с окнами по обеим сторонам. Она услышала, как стукнула садовая калитка, услышала шаги у задней двери, а потом в доме. Она собиралась запереть дверь перед тем, как ляжет спать, но пока так ее и не закрыла. Пока она не спала и ходила по дому, ей бы не пришло в голову запираться.

Однако сейчас звук шагов ее напугал. Они послышались со стороны леса – с той стороны, откуда она сама пришла полтора часа назад. Со стороны Меллинг-Хауса. Теперь они послышались в коридоре. Дверь отворилась, вошел Карр и закрыл ее за собой. Он прислонился к двери и сказал:

– Он мертв.

Риетта стояла и смотрела на него. Лицо его было бледным и суровым – ужасно бледным и ужасно суровым. В глазах не было исступления, но взгляд был настолько холодным, что внутри у Риетты все застыло. Не дождавшись от нее ответа, Карр повысил голос, словно она была глухой, и повторил:

– Ты слышишь, Джеймс Лесситер мертв!

Она пробормотала: «Нет!», но не потому, что не поверила, а совсем наоборот. Это был последний протест против чего-то настолько ужасного, что она отказывалась принимать. Его следующие слова ножом полоснули по ее оцепеневшему рассудку:

– Зачем ты это сделала?

– Карр!

Он отошел от двери и подошел к ней, и тут Риетта увидела, что в руке у него ее скомканный плащ. Лишь теперь она о нем вспомнила – как бросила его на стул в кабинете Меллинг-Хауса и там и оставила.

Карр сунул плащ ей под нос.

– Ты совсем идиотка, раз оставила его там? На нем его кровь!

Риетта подняла голову. Происходящее было похоже на ночной кошмар, в котором ничто не имеет смысла. Но ее оцепенение стало постепенно проходить.

– Это моя кровь. Я оцарапала запястье, пока шла через лес.

Она повернула ладонь и показала царапину – тонкую алую линию, которая уже начала затягиваться.

Карр зло рассмеялся.

– Не будь дурой, Риетта, только не со мной! Нам нужно подумать…

– Я оцарапалась…

Он встряхнул плащ, поднял правый рукав и услышал, как она ахнула. Манжета насквозь была пропитала кровью. Мокрое красное пятно поднималось почти до локтя, пола плаща под ним была в брызгах и полосах крови.

– Ты оцарапала запястье?! Бога ради, не мели чепуху!

На мгновение пол поплыл под ее ногами, а перед глазами появился туман с красными пятнами. Потом она вновь овладела собой, и картинка перед глазами прояснилась.

– Карр, посмотри на меня!

Он поднял взгляд.

– И слушай! Я ничего об этом не знаю. После того как ты ушел, я испугалась того, что ты можешь сделать. Ты был потрясен. Я… Я испугалась. Я схватила первое попавшееся под руку пальто и побежала обходным путем в Меллинг-Хаус. Когда я пришла туда, в комнате было жарко, я бросила плащ на стул и думать о нем забыла. Я поговорила с Джеймсом, под конец мы поссорились. То есть это была не совсем ссора. Он сказал кое-что, что меня сильно обидело, и я ушла. Я так и не вспомнила про плащ.

Карр держал рукав на весу.

– Это его кровь.

– Я оцарапала запястье, потекла кровь. Он дал мне свой носовой платок. Наверное, его я тоже уронила…

– Ты думаешь вся эта кровь натекла из царапины на запястье?!

– Я этого и не говорю. Но я правда зацепилась за что-то в лесу, и крови было довольно много. – Она задрожала. – Но не настолько же! – Она помолчала минуту, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Потом подошла к нему и сказала: – Карр, положи эту жуткую вещь и расскажи мне, что произошло. Мы говорим, не понимая друг друга. И ради бога, говори правду, потому что от всего остального не будет ни малейшего толка.

Он уронил плащ на пол, где тот и остался лежать бесформенной кучей. Но взгляд Риетты был прикован к жесткому смуглому лицу Карра.

– Хорошо, я тебе расскажу. Когда я вышел отсюда, я не понимал, что делаю. Я шел пешком почти до изнеможения, потому что если бы я этого не сделал, то пошел бы в Меллинг-Хаус и избил бы Джеймса Лесситера. Я шел, наверное, около часа и остановился у дома Джонатана Мура. Элизабет была дома одна. Я остался у нее, пока не взял себя в руки. Мы… – лицо его изменилось, – она приняла меня назад. Когда я уходил от нее, я больше не хотел его убивать. Я просто хотел избавиться от этого груза. Это правда, Риетта. Когда я возвращался домой, то увидел, что в доме Кэтрин горит свет. Я подумал, что время, наверное, еще не слишком позднее, Лесситер тоже не спит, и я могу обо всем ему сказать и начать жить с чистого листа. Я не собирался его трогать. Я хотел дать ему понять, что мне все известно, и высказать все, что я о нем думаю. Наверное, это глупо с моей стороны, но так мне в тот момент казалось. Я подошел к дому и увидел, что все окна на фасаде темные. Я решил, что если он не спит, то сидит в кабинете, поэтому обошел дом, подошел к стеклянной двери и увидел, что она приоткрыта…

Риетта часто задышала.

– Я не помню… Не помню, закрыла ли я ее. Наверное, нет – я была слишком зла…

Он усмехнулся:

– Зла?! Я бы не стал об этом сильно распространяться!

– Это из-за Кэтрин… Неважно. Продолжай, Карр.

– Я открыл дверь и вошел. Шторы изнутри были задернуты, горела лампа на потолке. Он лежал, распластавшись, на письменном столе, с размозженной головой.

– Карр!

Он кивнул.

– Зрелище то еще. Похоже, он сидел на стуле, и его ударили по голове сзади. На коврике у камина лежала кочерга. Без сомнения, ею его и убили.

– Какой ужас!

– Смотреть неприятно, да. Вероятно, смерть была мгновенной. Ты ведь не ждешь, что я стану его жалеть? Как бы нам не пришлось очень сильно пожалеть самих себя – если мы не проявим осторожность.

– Продолжай.

– Эта веселая мысль посетила меня в первые пять секунд. Когда я увидел плащ, эта мысль лишь укрепилась. Плащ был вывернут, так что полосатая подкладка показалась мне знакомой. Я подошел, присмотрелся и увидел свои инициалы на воротнике. После этого я вытер ручку кочерги испачканным кровью носовым платком, который, кажется, упал в камин.

Она вздрогнула.

– Он дал мне его, чтобы я вытерла запястье. Не надо было тебе вытирать ручку.

Он смерил ее осуждающим взглядом.

– Это почему же? Если мой плащ лежал там, значит, его кто-то принес, так? Это был не я. Оставалась лишь ты.

– Карр!

– Что толку повторять «Карр!»?! Если ты с ним поругалась и ударила его, то наверняка убежала и не подумала об отпечатках пальцев. Но если это был кто-то другой, достаточно умный, чтобы воспользоваться моим плащом, то он наверняка уже протер ручку кочерги; по крайней мере, так я подумал в тот момент. Я протер ручку и бросил платок в огонь; правда, он уже почти погас из-за пепла. Не знаю, сгорел ли он, да это и не важно. Потом я вытер своим платком край двери, взял плащ и ушел.

Риетта снова коротко вздохнула.

– Тебе следовало позвонить в полицию.

– Я, может, и дурак, но не конченый. – Затем он поднял плащ. – Надо смыть с него кровь. Как это лучше сделать?

– Холодной водой. Карр, мне это не нравится. Мы должны сообщить в полицию – мы ведь ничего дурного не сделали.

Впервые он до нее дотронулся – крепко, до синяков сжал плечо.

– У тебя обычно хорошо работает голова, так воспользуйся ею! На основании имеющихся доказательств, как ты думаешь, найдется ли дюжина людей, которые поверят, что я этого не делал?

– Ты?

– Или ты.

Ее словно оглушили. Она поднесла руку к голове.

– Дюжина людей?..

Он повернулся к двери.

– В суде присяжных двенадцать человек, Риетта.