Читать книгу Времени.net. 1977 год - Павел Алашкин - Страница 3

Я залез в машину. Ее задняя часть была похожа на небольшую тюремную камеру. Тут было душно, пахло мочой и еще чем-то отвратительным. На сиденье лежала газета.

– Ух ты! «Советская Россия»! – удивился я, – лет 20 не видел этого издания.

Я наискосок просмотрел газету.

Н-да, ничуть газета не изменилась, те же темы, те же лица. Слава КПСС и Брежневу.

Милиционер повернулся в мою сторону, чтобы посмотреть, чем я там занимаюсь.

– Газетку читаешь?

– Да, давно это издание не видел. У него вроде как тираж здорово сократился.

– Ну не знаю, ничего про это не слышал. Мы «Совраску» на отдел выписываем, читаем.

– А у вас что, коммунистов много в отделе?

– В смысле? Не понял вопроса?

– Ну, «Советская Россия» – это же газета ярых коммунистов.

– Ну да, правильно, а какие же еще газеты бывают в нашей стране?

– Разные, мне кажется, что в своем большинстве газеты все-таки демократические, монархических я не встречал, хотя говорят, что есть и такие.

– Странные вещи вы говорите, гражданин задержанный, непонятные, но очень похожие на антисоветские. Может, ты действительно шпион?

Только я открыл рот, чтобы в очередной раз сказать что-нибудь в свое оправдание, как наш автомобиль въехал на территорию милицейского участка.

Сонный дежурный высунулся из окна КПП.

– Ну что, Сидоров, чего сторож-то стрелял? Что у него там случилось?

– Да идиот какой-то к нему полез, привез его. Странный мужик, на шпиона похож или на сумасшедшего.

Машина остановилась, дверь щелкнула и открылась. Я вышел во двор и начал осматриваться.

– Ну и куда его теперь? – спросил Сидоров.

– Давай в 23-й кабинет к Синодову, он как раз недавно освободился, – ответил дежурный.

– Хорошо.

Мы подошли к кабинету на втором этаже. Откровенно говоря, сил у меня уже не было. Ночь выдалась бурная, часы показывали половину второго, ужасно хотелось спать.

Мой провожатый постучал в дверь.

– Войдите, – отозвались из кабинета.

– Иннокентий Степанович, – начал Сидоров, – вот задержанного к тебе привел.

– А может, до утра? Время-то посмотри какое уже?

– Да я бы подождал, если бы пьяница какой был.

– Так, а этот что натворил?

– Есть подозрение, что это шпион.

– Шпион? От как!

– При нем было найдено финское радиоустройство, которое задержанный назвал мобильным телефоном.

– Ясно-понятно, иди пиши сопроводительную, при каких обстоятельствах произошло задержание, а я постараюсь поговорить по душам с этим гавриком.

Сержант впустил меня внутрь, я вошел и встал посередине комнаты.

Всякий контакт с милицией всегда приводил меня в легкое замешательство. Мне всегда казалось, что меня хотят посадить в тюрьму за те поступки, которые я не совершал.

Эта навязчивая идея мешала мне нормально соображать, постепенно сковывая мой мозг.

– Ну что, спатеньки хочется? – сказал мне следователь. – К жене под бочок?

– Хочется – не то слово, вот только не женат я.

– Смотрю я на тебя, и кажется мне, что ты честный человек, который случайно попал в переплет.

Я оживился, сон как рукой сняло. Ну наконец-то передо мной стоял нормальный человек, который понял, что я попал сюда случайно.

– Ну конечно! Я уже и вашему сотруднику объяснял, и сторожу, который меня задержал, что никакой я не шпион, что я просто обыкновенный менеджер по продаже стиральных машин, что можно сейчас позвонить на работу, в охрану, и там все про меня расскажут. Дать вам мою визитку? Позвоните?

– Визитку давайте, конечно, но позвоним завтра. Ваш сторож там наверняка дрыхнет уже.

– Наш охранник? Да что вы, у него на складе продукции на 500 000 долларов, как же он заснет-то? А если скопипастят?

– Скопипастят? Странное какое слово. Ни разу его не слышал. Что оно обозначает? Перевыполнение плана?

– Ну, ей-богу, какой вы смешной. Скопипастят – ну украдут в смысле.

– Н-да… Ну рассказывайте, Анатолий Сергеевич, – он посмотрел в мой паспорт, – зачем вы на стройку полезли? Скопипастить чего захотели?

– Вы понимаете, сегодня вообще какой-то странный день. Непонятный. Вот вроде начинался он как обычно. А вечер, ну он просто отжог.

– Не понял, что поджог?

– Ну в том смысле, что необычный очень.

– Анатолий, давайте без ваших непонятных словечек, вы все-таки в милиции, выражайтесь яснее!

– Хорошо. Ну, собственно, в районе полночи я вышел из метро. И тут-то, собственно говоря, и началось…

– Что началось?

– Какая-то пурга непонятная.

– В каком смысле пурга? Ветер, что ли, сильный?

– Да нет. Я в том плане, что какие-то непонятные вещи…

– Гражданин, давайте более конкретно говорить будем. А то так мы всю ночь проведем. То у вас пурга какая-то, то вы поджигаете что-то.

– Ну хорошо, хорошо. Собственно говоря, что меня больше всего поразило в сегодняшнем вечере, так это то, что с улицы исчезла вся реклама и ларьки. Я, конечно, не особый ценитель всех этих красочных картинок, но тем не менее. И самое главное – куда-то исчез дом, в котором я прожил 20 лет. Точнее, он не исчез, а его разобрали. Понимаете?

– Конечно понимаю, – ответил следователь, – чего тут непонятного? Исчез дом, в котором вы прожили двадцать лет, ларьки пивные. Мне все совершенно ясно. Я думаю, что вас доставили не по адресу.

– Ну конечно, меня вообще не надо было забирать в милицию, я же не сделал ничего плохого.

– Ну да, произошло явное недоразумение. Давайте так поступим. Вы до утра посидите у нас, а утром на персональном транспорте вас доставят по месту требования.

– На работу?

– Ну да, куда скажете.

Следователь поднял телефонную трубку.

– Левшин, доставить задержанного в камеру предварительного заключения.

– Э, – начал я, – а зачем в камеру-то? Я что, преступник? И мобильный телефон с паспортом отдайте!

– Ты, главное, не беспокойся, все будет очень хорошо. Все мы тебе отдадим.

– А в камеру зачем? Давайте я в коридоре до утра посижу, я видел, там стульчики для посетителей есть.

– Ну вот еще, не могу я тебя на стульчики посадить, не положено. Только в камеру предварительного заключения.

Внутри меня все резко закипело.

– Это произвол! Разве можно так с людьми обращаться. Я на вас жалобу Путину напишу и на НТВ позвоню, они про вас такой репортаж сделают – будьте нате!

Дверь открылась, в комнату вошел сержант милиции.

– Левшин, – начал следователь – забирайте этого буйного. И посадите его в отдельную камеру, а то он нам всех алкашей сегодняшних в общей камере испортит.

– Слушаюсь, товарищ следователь.

Мы вышли из кабинета и пошли по тусклым коридорам отделения милиции.

На стенах висели какие-то смешные плакаты про борьбу с пьянством, расхитителями социалистической собственности и еще какая то белиберда про строителей коммунизма.

«Боже мой, – думал я, – куда я попал! Что это за коммунистический гадюшник? „Советскую Россию“ выписывают, плакаты расклеивают. Идиотизм какой-то! Да еще и в камеру тащат. Ну ничего, завтра я выйду отсюда и покажу им. Они у меня все припомнят».

Мы дошли до камеры, сержант открыл дверь.

– Проходите, и спокойной ночи.

Тем временем усталый следователь открыл ящик стола и достал мобильный телефон.

Интересная какая штука, интересно, для чего она. Он нажал на кнопку, на экране появилась эротическая заставка.

– Ничего себе кино, – сказал вслух следователь. Поверх аппетитных форм Анжелины Джоли виднелась надпись No Signal. Интересно, а это что? Наверное, как-то расшифровывается.

Следователь нажал пару кнопок, сотовый в автоматическом режиме включил записанный ранее разговор…

Следователь поднес трубку к уху.

Вначале раздались гудки, потом усталый женский голос сказал:

– Петров, ну ты с ума сошел, в такое время звонить, посмотри на часы – 2 часа ночи.

– Кто там, – спросил удивленный следователь в телефон.

– Петров, опять нажрался! Идиот! Чего молчишь?! Не звони мне больше никогда!

После этого в трубке послышались короткие гудки.

«Вот это да! Это что же за агрегат такой, – подумал следователь. Надо будет с утра этого чудика еще раз допросить. А то ведь действительно шпионом может оказаться».

Пока следователь развлекался с мобильником, я уже минут десять находился в камере. Наверное, это было самое печальное место, которое я когда-либо видел.

Серый потолок давил на глаза, создавая неприятную тяжесть.

Я лег на деревянный топчан. Было жестко и неудобно. В голове вереницей тянулись события дня. Может, я сошел с ума? И на самом деле нахожусь в сумасшедшем доме? Или, может быть, это розыгрыш?

Я перевел взгляд с потолка на стены и начал читать надписи.

Их было много: Гоша 74, здесь был Егор и ушел он далее по этапу.

Витя-бандит, Жестянка из космоса…

Наконец я заснул. Проснулся я оттого, что в двери загрохотали ключами. Я проснулся и посмотрел на часы. Было 6 часов утра.

Ага, наверное, транспорт прислали. Сейчас домой, в душ – и спать. На работу я сегодня не пойду. Ну ее в пень.

В камеру вошел охранник.

– Петров, подъем! На выход.

– С вещами домой? – попытался по-утреннему пошутить я.

– Не знаю. Пока к следователю.

– А, ну понятно, извиняться, значит, будет вначале.

Мы вышли из камеры и вернулись обратно в кабинет следователя. На окне закипал электрический чайник.

Я облизнулся.

– Я смотрю, чаю хочешь? – спросил следователь.

– Не отказался бы, особенно с утра!

– Сейчас налью.

– Скажите, а когда вы меня отпустите? А то домой очень хочется.

– Скоро, уже очень скоро. Я хотел у тебя поинтересоваться, что это за штуковина такая? – с этими словами, следователь достал мобильный телефон.

Я улыбнулся.

– Вы меня разыгрываете… А вы как будто сами не знаете?

– Попрошу четко отвечать на поставленные вопросы.

– Товарищ следователь, но ведь каждый ребенок знает, что это мобильный телефон. У вас же наверняка есть такой, а может, и два сразу.

– Нет, у меня такого нет, и что это такое, я не знаю, так как впервые в жизни вижу эту штуку. И у меня появляются новые мысли относительно вас.

– А какие, если не секрет?

– Мне кажется, что вы шпион, возможно финской разведки.

– Ничего не понимаю, с чего вы решили?

– Это мое дело, почему я так решил, я совершенно не обязан вам докладывать, – неожиданно строго ответил следователь. – А сейчас я дам вам лист бумаги, и вы подробно, распишете, где вы взяли этот механизм.

– Я так понимаю, что в моем сотовом какая-то загадка. Может, в него кто бомбу встроил? Вы проверяли?

– Нет, но может быть…

Следователь достал карандаш, несколько листов бумаги и усадил меня за стол.

– Итак, пишите: где, как и при каких обстоятельствах вы стали владельцем этой штуки.

Я взял ручку, сосредоточился и попытался вспомнить, где и когда я купил свой мобильник.

– Да, а как озаглавить мое письмо? Что в шапке писать?

– Пишите: информационное заявление, от гражданина такого-то, день рождения такой-то. Все понятно?

– Теперь яснее некуда.

Нелогичность происходящего не укладывалась у меня в голове. Может, я действительно с ума сошел? И все это обширные галлюцинации, хм… Что же мне ему написать?

Я взял ручку:

«Информационное заявление от Петрова А. С., 1972 года рождения.

Довожу до вашего сведения, что сотовый телефон Nokia 3110 был куплен мной в магазине „Евросеть“, на углу 5-й и 4-й линий Васильевского острова в г. Санкт-Петербурге. Телефоном пользуюсь уже около года, в будущем собираюсь поменять модель на другую, более современную.»

Я повернулся к следователю.

– Готово, написал.

– Ну коли написал, то давай сюда.

Следователь взял листок бумаги и углубился в чтение моего труда.

– Да… – тяжело выдохнул он, – а я-то уже начал думать, что ошибся. Честно говоря, большей белиберды я никогда не читал в жизни.

– В каком смысле белиберды?

– Вот вам сколько лет?

– Скоро будет 36, а что?

– А вы что пишете? Какой год рождения?

– Ну как какой? 1972-й год. А что вас здесь, собственно, удивляет.

– Рассмешил ты меня, мил-человек. То есть, если верить твоей логике, то сейчас 2008-й получается?

– Ну конечно, а как же иначе. Следователь рассмеялся.

– Я лишний раз убеждаюсь, что у тебя не все дома, парень. В общем, через час за тобой из психушки приедут. А вот это, – следователь показал на мобильный телефон и паспорт, – я у себя оставлю – тебе они, по всей вероятности, больше не понадобятся.

– Да не сумасшедший я, – закричал я, – что вы себе позволяете? Как вы смеете меня так оскорблять?

– Вот что, мальчик из будущего. Да будет тебе известно, что сейчас 1977-й год. 60 лет революции! Но я думаю, что это тебя совершенно не волнует.