Читать книгу Начало - Павел Александрович Янг - Страница 2

Шёл тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. На дворе конец лета, самая благодатная пора. Накануне прошёл небольшой дождь, в разрывы начавших редеть туч выглянуло солнце образовав на западе яркую радугу. От его лучей всё вокруг заиграло красками, запах мокрого асфальта вперемежку с запахами травы, цветов и бензина распространился в воздухе. В это же время в кабинете директора исследовательского института понурив головы стояли два человека. Один высокий и сухопарый с седой бородкой клинышком академик Игорь Витальевич Фёдоров, второй маленький лысоватый с пивным животом профессор практической кафедры вирусологии Валерий Иванович Громов. Директор сидел за столом наклонившись вперёд и орал на своих подчинённых.

– Вы понимаете что теперь с нами будет?! Как вообще такое могло произойти?! Гибель сотрудника и двух добровольцев во время эксперимента! Как это произошло?! Объясните!

– Всё шло по плану, – начал тихо говорить высокий.

– Что вы там мямлите Игорь Витальевич?! Громче! Я не слышу!

– Всё шло по плану. Но в определённый момент ситуация вышла из-под контроля. Добровольцы накинулись на сотрудника, когда он измерял давление одному из них. Мы попытались вмешаться.

– Почему в итоге не вмешались?!

– По регламенту при угрозе жизни одного или нескольких испытателей, или испытуемых бокс изолируется.

– Кто? Кто включил герметизацию?! – директор потряс кулаком.

– Я, – ответил маленький. – Всё произошло рефлекторно. Сделать отмену уже было невозможно.

– Ладно, – уже спокойно сказал начальник. – У нас есть юридически оформленные документы о возможных утратах, в том числе собственной жизни, подписанные добровольцами и нашими сотрудниками. Эти бумаги нам помогут, но отвечать всё равно придётся. У нас с вами примерно полтора месяца доделать начатое, я вас прикрою, но после всем предстоит долгое разбирательство. Официально ни кто нам не разрешит продолжить эксперименты, тем более в институте, где произошла трагедия, кроме того проект приостановили. Сейчас очень напряжённая в нашей сфере деятельности ситуация, наверху решили, что наша отрасль является убыточной и теперь повсюду идут проверки. Временно закрыли уже два института. Людей отправили в отпуска без выплаты пособий и скорее всего учреждения больше не откроются, людям придётся искать новые места работы. Судьба нашего заведения висит на волоске. И здесь такое! – начальник стукнул ладонью по столу. – Теперь о том, как мы будем выпутываться. С утра я был у зам. министра, где мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Заключается оно в том, что мы должны провести завершающий эксперимент, но без огласки и не в нашем институте. В положительном результате заинтересованы высокопоставленные лица и эти лица помогут сохранить наш институт.

– А если результат будет отрицательный? – спросил высокий.

– Тогда нас расстреляют. Меня может посадят, а вас точно поставят к стенке. В ваших же интересах держать язык за зубами.

– Но как и где мы проведём заключительный опыт? И на что? – спросил Громов.

– За это не беспокойтесь. НИИ Агропрома выделил нам свой полигон, он находится в Сосноворогске в самом центре Сибири. Был введён в строй в конце прошлого года, но в связи с нехваткой финансирования простаивает по сей день. Ваша задача, прибыть туда и провести реконструкцию полигона под наши нужды. Оборудование уже отправлено в аэропорт. Нужные специалисты проведут подключение аппаратуры.

– Но ведь они могут разболтать? – развёл руками Игорь Витальевич.

– Не смогут. Спецы не с нашего учреждения и оборудование тоже, – директор видя в глазах у подчинённых немой вопрос ответил. – Аналогичное нашему.

– Нам надо будет провести тестовые опыты на животных, прежде чем мы приступим к основному эксперименту, – сказал Громов.

– Сколько для этого вам потребуется времени? – спросил руководитель строго глядя на подчинённых.

– Две недели минимум, – ответил Валерий Иванович.

– Постарайтесь уложиться в десять дней. И ещё, вся документация, если вдруг случиться провал, – директор на мгновение замолчал. – Вся документация должна быть уничтожена. Отберите самых верных людей и сегодня же вечером вылетайте на место. Теперь с этой минуты все ваши действия подпадают под гриф НСС. Наивысшая степень секретности, неразглашение до конца жизни.

– Я не слышал о такой степени, – неуверенно сказал Фёдоров.

– Такой и нет. Это для нас всех, тех кто будет вовлечён в данную авантюру. Если в случае провала кто-нибудь разболтает, то наши жизни сильно укоротятся. Всё понятно.

Учёные утвердительно кивнули.

– И вот ещё что. Ко мне на днях приходил мой давний знакомый, Глушков главный конструктор ракетостроения. У них аналогичная ситуация с нашей. Везде идут проверки, ходят международные комиссии. Уже созданных два космических челнока Буран хотят запретить к эксплуатации, решили что не рентабельно. Ракету Энергия вообще собрали только одну. Кто-то везде суёт палки в колёса. Так вот, у него в испытательном ангаре стояла капсула, созданная для длительных перелётов в космосе. Я не вдавался в подробности её работы, что-то связанное с частичным анабиозом. Эту капсулу без ведома конструкторов продали за рубеж. Глушков узнал об этом случайно и чтобы спасти дело тысяч учёных, решил её спрятать, а взамен подсунуть по внешнему виду аналогичную, но не работающую в том режиме. Прототип был создан ещё при Королёве, хранился на закрытом складе, где всякий хлам, то есть не рентабельные разработки. Их кстати очередная комиссия предложила утилизировать даже не появившись на объекте. Я помог ему с грузчиками и транспортом, капсула благополучно покинула КБ под видом аналоговой для утилизации. В общем этот агрегат сейчас находится как раз на том полигоне и прекрасно подойдёт для вскрытия и исследования подопытных. Глушков пока там и объяснит вам как ей пользоваться.

– А где нам взять эпидемиолога с опытом работы в боевых условиях? – поинтересовался Игорь Витальевич.

– Мы уже нашли. К вам скоро присоединится майор медицинской службы. Он был в Анголе, там участвовал в боевых действиях, недавно вернулся. Ещё есть вопросы?

– Нет, – замотали головами учёные.

– Свободны.

***

Майор прибыл в Сосновогорск на небольшом пассажирском самолёте по специальному вызову. Тяжёлые низкие тучи нависали над самой землёй вот-вот готовые пролиться дождём. Промозглый, холодный ветер шумел в кронах сосен и елей аэропорта, раскачивая деревья на фоне грозного неба. Стотысячный город связывала с большой землёй железная дорога и аэродром для среднемагистральных самолётов. Ещё рядом проходило шоссе, по которому курсировали междугородние автобусы, но они останавливались только по требованию. Городок был закрытого типа и охранялся военным гарнизоном неопределяемым родом войск. Два предприятия, химический комбинат и сталелитейный завод работали на оборонку. Майора встретили одетые в неприметную гражданскую одежду два дюжих молодца сурового вида. Они препроводили оторопевшего от такой встречи офицера в чёрную волгу стоящую неподалёку и там разъяснили, что мест в гарнизоне нет, что это ненадолго и на днях его определят в дом офицеров, а пока есть комната в малосемейном общежитии общего типа от химкомбината, куда сейчас и поедут. Машина урча мотором тронулась с места.

– При общежитии закреплена комната для командированных на химический комбинат, – сказал один из суровых мужиков. – Она двухместная и сейчас пустует. Остановитесь там.

Вскоре волга подъехала к облезшей оранжевой пятиэтажке. Рамы выкрашенные в малиновый цвет давно не видевшие краски облупились ощетинившись драными краями. В общежитии был всего один подъезд с широким крыльцом и большим козырьком над ним концами опирающимся на вкопанные трубы. Напротив дома находилась детская площадка с качелями поскрипывающими от порывов ветра, гнутым турником, металлической горкой без нескольких ступенек и песочницей с покосившимся грибком сделанном из дерева. Всё имело облезлый обшарпанный вид.

– Приехали, – сказал сидящий за рулём. – На вахте скажите кто вы. Вам выдадут ключ от сорок восьмой комнаты. Идите.

Майор вышел из машины и волга тут же умчалась со двора. Он прошёл в общежитие, взял на вахте ключ и поднялся на третий этаж. Идя по длинному тёмному коридору майор обратил внимание на шум, который доносился из общей кухни. Проходя мимо комнаты лишённой двери офицер увидел выложенное кафелем помещение с тремя электрическими плитами у которых суетились несколько женщин и среди них худой высокий пожилой взъерошенный мужчина одетый в растянутое на коленках трико и белую майку. Судя по его поведению, он неплохо погулял накануне и теперь клянчил у женщин выпивку.

– Товарищи соседки, – хрипел мужчина. – Имейте сострадание. Налейте писярик самогона.

Женщины отмахивались от назойливого соседа посылая его по известному адресу, но в более мягкой форме. Увидев проходящего мимо кухни офицера вся компания дружно с ним поздоровалась на что майор ответил кивком головы. В конце коридора около окна была приоткрытая дверь из-за которой слышалось мерное журчание воды, значит там общий туалет. – "Знакомая обстановка", – подумал офицер усмехнувшись. Он подошёл к двери с коряво написанным красной краской номером. Открыв дверь офицер вошёл в комнату и огляделся. Помещение было небольшое с обшарпанными блеклыми обоями на стенах. С потолка на проводе свисала лампочка ввинченная в чёрный патрон. Напротив друг друга у стен стояли две панцирные кровати со скрученными матрасами. В углу небольшой стол, под ним две табуретки. На окне отсутствовали шторы, зато на подоконнике стояла пустая консервная банка из-под шпрот выполняющая функцию пепельницы. Около входа располагался встроенный шкаф из ДСП. Майор прошел к нему, поставил на пол чемодан и открыл створки. Внутри лежали сложенными два одеяла, две подушки и постельное бельё. Он прошёл к окну, достал из кармана шинели пачку астры и посмотрел на улицу. Внизу около детской площадки стояли две молодые женщины бурно что-то обсуждая. Одна из них держала в руках бумажный листок распечатанный прямоугольниками с проштампованными по ним круглыми синими печатями. Женщина что-то объясняла другой кивая на лист и указывая рукой в сторону жилого района. Похоже, что где-то выкинули товар и можно было успеть отовариться на оставшиеся талоны или как их ещё называли, купоны. А как же иначе, ведь до конца месяца оставались считанные дни и не факт что нужный товар всегда был на прилавках. Взять не успели, талоны пропадали и их можно было выкинуть. Но были чудаки, которые собирали эти самые купоны. Они свято верили что смогут обменять талоны-купоны потом, когда станет получше, на очень нужную им вещь. Причём вещь у каждого была своя. У молодёжи, это плеер или вообще видеомагнитофон, у пожилых почему-то всегда цветной телевизор. Тогда ходила такая байка по Союзу, кто соберёт тысячу талонов и принесёт их куда скажут, (а это место обязательно будет на складе или рядом), то выберет себе что хочет, ну доплатит там чуток и всё, нужный предмет (мечта) в кармане. Как такое могло произойти в городе со статусом ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование или в просторечии почтовый ящик), где полки ломились от всяких излишеств? После начала горбачёвской конверсии оборонки в СССР сняли с некоторых городов положение закрытых. Товары тут же исчезли из магазинов, взамен появились талоны на продукты и предметы первой необходимости, впрочем как везде по стране. Майор прикурил сигарету, затянулся и выпустил струйку дыма вверх. К женщинам присоединилась ещё одна. Они начали громко спорить. Минут через пять женщины продолжая в полный голос разговаривать пошли в сторону жилого комплекса. Офицер затушил окурок, опять осмотрел комнату и начал обустраиваться на ночлег.

В пять утра за ним заехали те же суровые дядьки уже на служебном бобике и повезли на новое место службы. Ехали долго, зачем-то петляя по пустынным улицам то ускоряясь, то еле тащась по унылым дворам. Наконец один из них сказал что подъезжают. Но вместо гарнизонного КПП он увидел заводскую проходную. Ворота были открыты. Не останавливаясь машина проскочила пост, промчалась по территории завода, подъехала к цеху, огороженному глухим высоким забором остановившись напротив ворот. Майор стал разглядывать через окно объект. Поверх забора, по всей его длине, торчали кронштейны, на которых через изоляторы висела колючая проволока с прикрученными к ней проводами идущими к фонарям освещения висящим на крюках на тех же кронштейнах, это означало что колючка при включенном освещении становилась под напряжением. Две застеклённых смотровых вышки стояли на противоположных углах периметра. Окна на них затемнены, из-за чего не было видно есть там кто или нет. Водитель посигналил. Ворота дёрнулись и начали со скрежетом отъезжать в сторону открывая проезд пока не остановились издав при этом натужный визг. Машина въехала на огороженную территорию и через закатанную асфальтом внутреннею площадку подрулила к цеховым воротам. Суровые мужики вышли и попросили о том же майора. Офицер с непонимающим видом, крутя головой во все стороны вылез из автомобиля. Они вошли внутрь цеха. Внутри стояла тишина, тусклый утренний свет пробивался через грязные цеховые окна. Запах плесени витал в прохладном воздухе. В большом помещении находились только длинные ящики с землёй на столах-каталках и стеллажи вдоль стен с какими-то склянками и коробками. Всё вокруг покрывал слой пыли. Они прошли через цех и остановились у дальней стены около высокой панели, сделанной из ДСП плит, скреплённых алюминиевыми уголками. Панель была раскрашена цветными красками составляя панно, на котором на фоне колхозных полей изображались довольный рабочий химической промышленности в белом халате с распахнутыми руками сжимающими колбу и пробирку в каждой и улыбающаяся колхозница в косынке и комбинезоне держащая в руках сноп пшеницы с колосьями невероятных размеров. Над ними красовалась надпись большими красными буквами "СЛАВА СОВЕТСКИМ ХИМИКАМ". Один из провожатых надавил на ДСП плиту. Под ней что-то щёлкнуло и плита плавно отошла в сторону. За ней оказалась поблёскивающая сталью бронированная круглая дверь со штурвалом посередине с кодовым замком на нём. Второй провожатый нажал комбинацию цифр, маховик сам крутанулся и дверь с лёгким щелчком поддалась вперёд приоткрывшись, через образовавшуюся щель пробилась полоска тусклого света. Он потянул люк на себя открыв его полностью. Прибывшие перешагнув закруглённый порог забрались внутрь. Дверь за ними мягко закрылась издав шипящий звук. "Похоже на гермозатвор, как в эпидемиологических боксах в институтах." – подумал Дмитрий обернувшись назад.

– Доброе утро, – сказал человек приподняв руку в знак приветствия.

– Здравия желаю товарищ полковник, – вытянулся один из штатских.

– Здравия желаю Валерий Иванович. Вот вам пополнение, – сказал второй слегка толкнув Дмитрия в спину.

– Майор? И голова седая, – человек в халате заглянул в глаза прибывшему. – Дмитрий, если не ошибаюсь?

– Майор медицинской службы Дроздов Дмитрий! – офицер вытянулся в струнку.

– Василий, – обратился к одному из штатских Валерий Иванович. – Это как раз тот, которого мы ждём?

– Да, – кивнул здоровяк. – Работал в Анголе врачом в составе международного медицинского корпуса. Специалист по вирусологии.

– Странно. В личном деле на фотографии волосы у него тёмные. Да расслабьтесь уже молодой человек, мы не на плацу. Ну что Дима, можно я вас так называть буду? – протянул руку человек в халате. – Приветствую вас на новом месте службы.

– Так точно, – ответил Дмитрий сначала козырнув, потом ответив рукопожатием.

– Вот и славненько. Меня, как вы уже слышали, зовут Валерий Иванович. Я заведующий этим хозяйством. Вообще-то я заведующий практической кафедрой по вирусологии в университете. Но как говорится, партия сказала надо… – профессор вздохнул. – Пойдёмте, я вас ознакомлю с местом вашей теперешней работы. А вы ребята свободны. Да, и не забудьте в следующий приезд газеты свежие завезти. Только не "Правду" и "Известия", там читать нечего. Одно и тоже пишут из номера в номер. Восхваляют перемены в обществе, когда всё начинает разваливаться.

– Какие тогда товарищ полковник? – озадачились суровые мужики.

– "Аргументы и Факты", "Огонёк". "Комсомольскую правду" можно. Ну идите.

Серьёзные дядьки удалились.

– Ну что же, пройдёмте, – обратился к майору Валерий Иванович. – Я покажу вам наше хозяйство.

Дмитрий с профессором зашли в комнату, из которой вышел учёный. Это оказалось просторное прямоугольное узкое помещение, побеленное в серый тон, освещаемое мощными лампами спрятанными в массивные светильники с решётками прикреплёнными к потолку. В дальнем левом углу стоял громоздкий шкаф синего цвета. С правой стороны во всю длину стены находился узкий стол светло-коричневого цвета. Посередине его лежал толстый журнал учёта. Рядом стояло два стула. Над столом у входа висел большой щит сделанный из жёлтого гетинакса с прикрученными к нему чёрными тумблерами. Под каждым из тумблеров была прикреплена табличка с номером и названием помещения.

– Вот здесь электрощитовая, – начал экскурсию Валерий Иванович. – Пункт управления нашим полигоном. Но мы её называем ординаторской. Здесь у нас находится сейф, вон тот синий шкаф. В нём мы храним результаты исследований. Вот этот щит, – профессор указал на текстолитовую доску с привинченными к ней тумблерами. – Это собственно щит управления всем этим хозяйством. Это стол за которым мы иногда обсуждаем прошедшие мероприятия и стулья на которых сидим во время обсуждения. Как видите ничего лишнего. Пройдёмте дальше, – они вышли в коридор. – Я читал ваше личное дело. Вы работали в Анголе в составе нашей группы советников? – уточнил полковник.

– Да, вернулся в Союз этой весной, – ответил Дмитрий.

– Как там?– поинтересовался Валерий Иванович, мерно вышагивая рядом с майором по коридору.

– Жарко, – Дмитрий глубоко вздохнул. – А так война. Фронта как такового нет. Всё как в слоёном пироге. Много наших, кубинцев. Похоже заварушка там надолго.

Профессор остановился. – Знаете почему вы попали именно к нам?

– Догадываюсь. Это как-то связано с моей специализацией? – ответил майор задержавшись рядом с учёным.

– Совершенно верно, – Валерий Иванович двинулся дальше, за ним следом Дмитрий. – Вы эпидемиолог, а наша небольшая лаборатория, входящая в состав этого полигона, занимается как раз проблемами вирусной инфекции. Нет, здесь мы не создаём бактериологическое оружие, да мощностей нашей маленькой лаборатории не достаточно для этого. Мы используем готовые биопрепараты доставляемые сюда, работаем над перспективной вакциной комбинируя их. Потом прививаем новой комбинацией животных. Наша задача наблюдать и отмечать всё что с ними происходит. У нас такой профиль.

– А что это за странное место? – поинтересовался Дмитрий разглядывая коридор. – Я такую лабораторию вижу в первый раз.

– Это очень занимательная и запутанная история, – улыбнулся профессор. – Всё началось месяц назад. В наш институт пришла большая комиссия созданная из представителей разных ведомств, с ними так же были иностранные специалисты. Вы же знаете, сейчас модно водить по секретным лабораториям иноземных чиновников. Открытый диалог, у нас нет теперь секретов перед западными партнёрами. Комиссия в течение недели расхаживала по лабораториям, аудиториям и складам. Под конец вынесли вердикт, институт перепрофилировать под гражданские нужды. И надо же такому случиться, один из экспериментов провалился, погибло три человека. Сотрудник института и два добровольца. Что потом началось! Всё встало вверх тормашками. Для подразделений ввели новые регламенты и инструкции, специалистов перераспределили и некоторые попали совсем не по специализации. Стали вывозить уникальное оборудование, взамен давали только обещания. А ведь у нас проводились секретные разработки, в том числе и "Химера".

– Химера?

– Да. Вы слышали что-то о ней?

– Нет. Просто название показалось странным.

– Так вот, как раз по проекту Химера произошёл провал. Через неделю всем стало понятно, что институт просто уничтожают, и этот провал хороший для этого повод. Наш руководитель вызвал меня и моего непосредственного начальника и напарника по совместительству к себе на ковёр и в мягкой форме высказал такую идею, надо спасать то, что ещё осталось. До этого он связался со своим хорошим знакомым, заместителем министра по здравоохранению и поднял этот вопрос и зам его поддержал. Как казалось что у зам.министра здесь, на этом химическом комбинате, генеральный директор давний друг. Цех, в котором мы сейчас находимся, изначально был построен для производства удобрений. А эти помещения находящиеся в коридоре предназначались для хранения переносного оборудования, интервентов и ядов. Но внезапно работу с ядами запретили, прекратили всякое финансирование и производство заглохло не успев начаться. Наш директор сказал нам, что для нужд нашего института временно разрешили использовать этот цех. Уже готовы все бумаги и нам дали согласие с оговоркой, ни каких ядов и штаммов, – Валерий Иванович хитро улыбнулся. – Но это на бумаге. Сейчас мы зайдём на сам полигон. В производственных помещениях агропрома новой архитектуры предусмотрены просто огромные цеха для испытаний удобрений. Называются они агрополигонами. В них на всю напольную площадь насыпается слой плодородной земли и засевается сельскохозяйственной культурой. Потом имитируются погодные условия, используются потолочные дождевые установки, а вместо солнечного света облучение ультрафиолетом. Даже есть ветровые генераторы моделирующие разные ветры, порывы, температурные режимы. Таким образом испытания могли проводиться круглогодично. Не на открытом грунте конечно, но близко к реальности.

Они подошли к следующей двери сделанной из стали и обтянутой по контуру резиновой прокладкой. Валерий Иванович открыл дверь за которой было темно. Профессор сделал шаг вперёд, пошарил рукой по стене, нащупал щиток, открыл его и щёлкнул выключателями. Сверху вспыхнули ртутные лампы.

– Столько раз просил перенести тумблеры в коридор, – посетовал он. – Заходите Дима.

Дроздов шагнул в цех. Помещение оказалось огромных размеров. С половину футбольного поля, не меньше, высота наравне с цеховой крышей. Посередине помещения тускло поблёскивали вертикально стоящие узкие цилиндрические стальные клетки в количестве пяти штук. Дверцы у них были приоткрыты. В дальнем углу, составленные друг на друга, виднелись другие клетки разных размеров и конфигураций.

– Это и есть наш полигон. Вон те конструкции, стоящие вертикально, – профессор указал на клетки. – Для будущего эксперимента. Собственно весь этот комплекс и был построен для него. Видите напротив нас ещё дверь? Это утилизатор биоматериала.

– Передвижной крематорий? – оживился Дима.

Профессор улыбнулся. – Угадали.

– Можно посмотреть?

– Конечно.

Они подошли к массивной металлической двери с небольшим застеклённым окошком посередине. Профессор щёлкнул выключателем. Дмитрий заглянул внутрь. Там, под тусклым светом, на решётчатом поддоне лежали обгоревшие трупы собак и ещё каких-то мелких животных.

– Утилизацию приостановили, – сказал рядом стоящий Валерий Иванович. – Хотят забрать останки.

– Но вы же мне сказали что не проводите опытов с заражением, – с удивлением в голосе сказал Дмитрий посмотрев на Валерия Ивановича.

– Это не совсем заражение. Пройдёмте в процедурную я вам кое-что должен объяснить.

Они вышли в коридор и проследовали в дверь напротив. Там действительно была процедурка. Вдоль свежевыбеленных стен стояли новенькие стеклянные шкафы с разными препаратами и два бытовых холодильника. Посередине деревянный стол покрашенный в белый цвет и пара белых стульев.

– Присаживайтесь. – предложил полковник отодвигая стул и садясь на него. – Я хочу посвятить вас в то, ради чего мы здесь. До проведения основного эксперимента в котором вы участвуете, остались считанные дни. То что я вам расскажу, идёт под грифом НСС.

– НСС? – удивился Дмитрий садясь за стол.

– Да. Наивысшая Степень Секретности. Самый высокий уровень доступа. Неразглашение до конца жизни.

Дмитрий бросил удивлённый взгляд на Валерия Ивановича. – Разве бывают такие уровни доступа? – осведомился он.

– Нет конечно, – усмехнулся Валерий Иванович. – Это мы сами придумали. Ведь данный эксперимент для всех остальных является тайной.

– В смысле?

– Я вам уже рассказывал, что после гибели людей в эксперименте было решено завершить начатую серию опытов. Но на официальном уровне нам бы ни кто этого не позволил. Пришлось развернуть здесь практически подпольную деятельность.

– И много человек вовлечено?

– Много. Из разных ведомств. Высокопоставленные лица заинтересованы только в благополучном завершении серии опытов. Иначе их карьеры могут пострадать, и не только карьеры. Сейчас я вам дам кое-какие документы, вы их подпишите. После двух часов дня сюда прибудет курьер. Он привезёт провизию и заберёт эти бумаги. – Валерий Иванович указал на стопку листов на столе. – Это отчёты последнего исследования, копии. Оригиналы находятся в сейфе в ординаторской. Мы с неё начали нашу ознакомительную экскурсию. Документы с собой?

– Да. Паспорт, военный и партийный билеты, – сказал Дмитрий засунув руку во внутренний карман плаща.

– Не доставайте, – Валерий Иванович приподнял кисть тем самым останавливая Диму. – Нужно будет сдать их курьеру. Ничего не должно быть при себе, что подтверждает личность. Сами понимаете. Если будет утечка и произойдёт заражение, мы можем здесь все погибнуть. Если милиция первой обнаружит наши тела, то нас не должны будут опознать органы МВД. Это секретный проект, который курирует Министерство обороны или точнее ГРУ.

Дмитрий снял фуражку, протёр взмокший от услышанного лоб платком и положил головной убор на стол. – Жарко у вас здесь, – тихо произнёс он. – А форма? Форму тоже надо сдать?

– Не обязательно. Завод работает на оборонку, поэтому военные здесь не редкость. С этого дня вы не сможете отсюда никуда отлучиться до конца эксперимента. Конечно можно выйти наружу и прогуляться по внутреннему дворику, но за забор ни шагу. – доктор улыбнулся. – Вообще-то здесь у нас есть всё для проживания, – видя совсем бледный вид майора профессор рассмеялся. – Да полноте вам! – сказал он сквозь смех. – Какое ГРУ? Наоборот, для всех Химеру свернули, хотя один из генералов связан с нашим проектом. Насчёт заражения. Мы работаем здесь с неактивными штаммами. Они даже воздушно-капельным путём не передаются. Простите, что так над вами пошутил. Почти неделю здесь в полном одиночестве. Мой напарник после серии опытов над животными сейчас занят поставками и здесь практически не появляется.

Дмитрий заметно успокоился. – Вы что, и правда ни куда не выходите? – осведомился он.

– Почему? Вечером домой. И вам тоже можно.

– А эти двое? Они вас по званию называли. Кто они?

– Это кураторы. Они курируют работу полигона и лаборатории, отчёты о которых попадают к нашему руководителю. Они надёжные парни и в курсе всего. Этот эксперимент очень важен для нашей страны, да и для вас тоже. После его успешного завершения мы сможем предъявить результаты и нас реабилитируют признав развал НИИ ошибочным. А вам возможно будет открыта дорога в любой исследовательский институт на руководящую должность.

– А если не успешного?

Профессор тяжело вздохнул. – Будем проводить ещё, пока не добьёмся положительных результатов.

– Но почему именно я?

– Вы были в Анголе, участвовали в боевых действиях. Вы там работали как советник в составе противоэпидемиологической бригады в военном госпитале. Ведь так?

– Не совсем так. Я лично не участвовал в боях. Меня и ещё нескольких специалистов послали туда с миссией от ООН в составе международного медицинского корпуса. Там нас расположили в большом пятиэтажном здании на окраине города Дондо на берегу реки. С нами работали чехи, поляки, восточные немцы. Были ещё финны, испанцы. Все сносно говорили по-русски, даже начальник охраны полковник Солонго. Мы лечили только гражданское население, это был наш приоритет.

– По моим данным там на ваш госпиталь напали. Вы держали оборону против УНИТЫ почти сутки, пока не подошли кубинские части.

– Да. Но это была не УНИТА. – Дмитрий попытался поудобнее устроиться на стуле.

– Тогда кто же?

– Как нам потом сказали, это были партизаны, работающие на УНИТА.

– Наёмники? – оживлённо поинтересовался профессор.

– Они самые, – Дроздов тяжело вздохнул. – Зверьё в человеческом обличье.

– Как же вы продержались столько времени?

Майор на секунду задумался, потом достал пачку сигарет. Повертел её в руках. Вопросительно посмотрел на профессора. Тот кивнул, потом вытащил из ящика стола пепельницу в виде человеческого черепа и поставил на столешницу. Дмитрий достал сигарету, прикурил от спички. Потряс ей туша огонь и аккуратно положил в черепок.

– У нас была охрана, – начал он после глубокой затяжки. – Батальон пехоты НПЛА. На нашу больницу напали ночью. Завязался бой. Нас, иностранных специалистов собрали на верхнем этаже госпиталя, выдали каждому по пистолету, по две обоймы патронов и приказали не высовываться. Бой шёл до рассвета. Наёмникам так и не удалось пробиться к зданию. Часов в пять утра всё стихло. С нашей стороны были ощутимые потери. Мы предложили медицинскую помощь, но нас даже не пустили осмотреть раненых.

Профессор побарабанил пальцами по столу. – Там вы столкнулись со странным явлением, с людьми, которых было очень трудно убить. Как их называли аборигены?

– Жамби, – Дмитрий жадно затянулся. – Они появились позже. Когда совсем рассвело. Вышли из джунглей в одних набедренных повязках, в руках вместо оружия массивные палки с костяными набалдашниками. Они не боялись выстрелов и по мере приближения к позициям переходили на бег. Мы всё это видели с верхних этажей. К нам в комнату залетел полковник Солонго с выпученными от страха глазами и начал кричать о срочной эвакуации. Госпиталь был поделён на две половины, которые соединялись только одним переходом на пятом этаже, как раз с той комнатой где мы находились. Так было построено специально, чтобы эвакуироваться с минимальными потерями. Нам нужно было пройти через переход в другую половину и спустившись покинуть здание через чёрный подземный вход. Потом бежать к реке, где уже стояли и ждали нас моторные лодки. К нам в помещение забежали несколько солдат. Полковник им что-то приказал и сказал нам выдвигаться. Двое пошли вперёд, мы за ними. Вдруг Солонго схватил меня за рукав и сказал – " Бегите что есть сил Не останавливайтесь ни за что! На нас надвигается проклятие этих джунглей! Это не люди, это духи! ", – и перейдя на шёпот произнёс. – " Не говорите ни кому о жамби. И других предупредите. ". – " Почему? " – спросил я. – " Тогда вас из страны не выпустят, " – ответил полковник. Он отпустил мой рукав, крикнул что-то на ангольском оставшимся бойцам и махнув мне рукой сказал. – "Прощайте." – Майор достал вторую сигарету, прикурил от окурка. Бычок затушил в пепельнице, с силой прижав и покрутив его. – Я побежал за остальными. – продолжил он. – Пройдя короткий подземный тоннель, мы выбрались наружу. Я оглянулся. Наши позиции были смяты. Жамби костяными набалдашниками добивали раненых. Страшные крики умирающих, автоматные очереди, всё смешалось. Они уже врывались в здание, когда один из жамби посмотрел в нашу сторону и увидев нас сильно стукнул несколько раз по земле своей дубиной, взвыл как какое-то дикое животное и бросился в нашу сторону. К нему начали со всех сторон присоединяться остальные. Мы кинулись к реке со всех ног, но они всё равно нас быстро настигали. До берега оставалось ещё метров двести. Кто-то из наших начал отставать. Они кричали что бы мы их не бросали, но солдаты с криками на ломаном русском орали: "Вперёд! Или буду стрелять!". Тех, кто отставал, жамби сбивали с ног и своими дубинами разбивали головы. Тут же кто-то из этих дикарей падал рядом на колени и руками разламывал череп у бьющейся в агонии жертвы. Затем он руками выскребал оттуда мозг и с жадностью его пожирал. Когда жамби начали настигать нашу группу, несколько солдат бежавших рядом с нами остановились, повернулись и что-то, крича, открыли огонь. Я оглянулся. Как я уже говорил, у нас всех были пистолеты. Я хотел применить оружие, но меня сильно толкнул прикладом боец и на плохом русском крикнул:"Вперёд!". Пришлось подчиниться, – Дмитрий затушил окурок.

– Вы видели характеры ранений жамби? Реакцию на попадания пуль? – поинтересовался профессор.

– Да, я обратил на это внимание, – кивнул Дмитрий. – Человек на время застывал, иногда падал, но через несколько секунд поднимался снова. Военные старались попасть джамби в головы. Убить их можно было только попав в неё.

– Почему так грубо вели себя с вами их военные?

– Это не грубость. За нас они отвечали головой в прямом смысле. Когда мы добрались до лодок, в них уже находились местные ребятишки. Они помогли нам погрузиться. Солдаты все остались на берегу. Их осталось четверо. Они открыли автоматный огонь по выбегавшим из чащи жамби. Двух тварей бойцам удалось убить. Стреляли, пока у них не кончились патроны. Мы уже отчалили, когда солдат окружили эти твари. Трое успели застрелиться, скорей всего они оставили по последнему патрону, а оставшегося бойца эти монстры побросав свои палицы повалили на землю и начали пожирать ещё живого, орущего нечеловеческим голосом солдата. Потом переключились на застрелившихся. Через несколько минут среди зарослей появились партизаны УНИТА. – Дроздов опять полез в карман за пачкой. Он достал очередную сигарету и прикурив продолжил. – Но партизаны не стали выходить из джунглей как-будто чего-то ожидая. Вскоре из чащи появился высокий человек одетый в белый плащ с капюшоном на голове закрывающем почти всё лицо. Он первым вышел к месту бойни. Жамби сразу же перестали рвать мясо с убитых и встав собрались вокруг него покорно склонив головы. Он что-то громко сказал и ушёл обратно в заросли, а жамби покорно проследовали за ним. Уже потом выскочили наёмники и начали кричать нам на ломаном английском, чтобы мы повернули назад. Конечно мы не стали подчиняться. Тогда по нам открыли огонь. У одной лодки пробили бензобак. Ещё несколько человек получили ранения разной степени, – Дмитрий затушил окурок, отвёл взгляд в сторону и замолчал.

– Как же вы спаслись? – вывел его из задумчивости профессор.

Дроздов поднял глаза на Валерия Ивановича и продолжил рассказ. – Когда мы прилично отплыли от берега, то услышали сухие щелчки. Наёмники начали падать как подкошенные. На берегу началась паника. Через четверть часа всё было кончено. Как нам потом сказали это работали кубинские снайперы. Минут через десять на берег вышли огнемётчики в специальных костюмах и противогазах. Подтянулись ещё какие-то люди в газ-масках и серых комбинезонах. Они стали упаковывать в чёрные мешки тела жамби, которые там валялись. Через несколько минут послышался свист лопастей, и скоро над ними завис вертолёт. Мне показалось что это был наш, советский, в смысле наших специалистов. Он завис над берегом и спустил вниз верёвку с корзиной. Мешки быстро туда погрузили и машина поднялась в воздух. Огнемётчики потом там всё сожгли напалмом.

– Простите за нескромный вопрос, – профессор участливо посмотрел в глаза Дмитрия. – Седина у вас появилась после тех событий?

– Да, после них, – кивнул Дроздов.

– Что же было потом?

– Нас отправили в Луанду. По прибытию туда, разместили в гостинице. Потом дознаватели опросили нашу группу, точнее что от неё осталось, что мы видели необычного. Я предупредил всех своих чтобы молчали о жамби. Потом мы подписали кое-какие бумаги и через три дня нас отправили домой.

– Но вы прибыли на родину только через три месяца?

– Да. Меня задержали для помощи в локализации эпидемии холеры, – Дима опять попытался сесть поудобней на стуле.

Учёный пристально посмотрел в глаза майора. – У меня есть другие сведения, что всё это время вы были на Кубе.

– Я дал подписку о неразглашении, – ответил Дмитрий отводя взгляд в сторону.

– Подождите минуточку, – полковник встал и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся держа в руках серую папку. – Прочтите, – сказал Валерий Иванович положив её перед Димой.

Дмитрий взял папку, осторожно открыл её и увидел те самые документы, которые он подписывал. Здесь были ангольские бумаги, а так же с Кубы. Он вопросительно посмотрел на профессора.

– Теперь вы понимаете, что с нами завязаны серьёзные люди из других структур, – сказал полковник. – Сейчас можете смело рассказывать что было с вами после.

– Вы знаете наверное больше меня? – неуверенно произнёс майор.

– Ну что вы, далеко не всё. Мне хочется услышать, как говориться, от первоисточника, – ответил улыбнувшись профессор.

Дмитрий аккуратно закрыл папку, отложил её в сторону, собрался с мыслями и начал рассказывать.

– После эвакуации нас разместили в казарме. Это потом нашу группу расселили в гостинице. В казарме нас продержали три дня. Всё это время с нами работали дознаватели, ведь погибли люди, подданные других государств. Тела наших коллег собирали по кусочкам. В конце третьего дня, нас стали вызывать по одному к следователю. Я пошёл первым. Зайдя в офицерский домик где расположилась допросная, я увидел что за столом сидело трое человек, один из них был переводчиком. Они предложили мне сесть, дали какие-то бумаги и попросили их подписать, пояснив что в них написано. Там описывался сильный взрыв в нашем госпитале, в результате которого погибли некоторые члены нашей команды, поэтому их тела были в ужасном состоянии. Я конечно подписал. Следом стали вызывать остальных. Ближе к вечеру за нами приехал автобус. Когда мы отъезжали, то услышали серию мощных громовых раскатов, это подрывали наш госпиталь. Не буду останавливаться на том что было дальше, ничего значимого не произошло. Когда я вылетел домой на небольшом самолёте, со мной летело ещё пять человек, борт изменил курс и приземлился не в Египте, как было запланировано, а на базе кубинского контингента. Один из пассажиров, наш соотечественник, мне сказал чтобы я не беспокоился и прошёл с ним на базу. После этого он стал моим доверенным лицом. На Кубе я работал в закрытой лаборатории. Жили на прилегающей к ней территории огороженной забором. За ограждение было строго запрещено выходить. Вот этот человек и был моей связью с внешним миром.

– Как его звали? Говорите, не волнуйтесь.

– Сергей, Сергей Витальевич. Фамилии не знаю.

– Как же, как же. Он мне знаком. Фамилия Ильчин. Он тоже куратор по научной линии. Работает с двумя лабораториями НИИ ВВС, который я надеюсь не закроют как наш. Что же было дальше?

– Мы там занимались изучением останков жамби. Препарировали их, сверяли карты крови и биохимию с другими людьми. Вывод был сделан такой, в крови огромное содержание токсинов природного происхождения. Идентифицировать яды так и не смогли. Предположительно это комбинация отрав вводимых постепенно в определённый отрезок времени. Препарация мозга ничего аномального не выявила. Похоже из людей просто сделали автоматы, запрограммированные на убийство. Так же загадкой осталась их живучесть. На месте ранений, кроме ранений в голову, зарубцевавшиеся раны, пули найденные в телах были покрыты налётом, изолирующем их от организма. Напрашивался вывод, комбинация ядов мощно усиливает метаболизм, а при ранениях нужна энергия и восстановительный материал. Поэтому жамби и пожирали людей, для быстрой регенерации своих организмов. Месяца через два нас отозвали в Москву. Перед вылетом разрешили искупаться в Атлантике около мыса, где водятся белые акулы. Правда при купании мы их там не видели, – майор улыбнулся. – Кубинцы нас наверное обманули.

– Наверное, – усмехнулся Валерий Иванович. – Кубинцы они такие, любят подшутить. Вы случайно не знаете, что в переводе значит жамби?

– Знаю. Жамби, это зомби по таитянски.

– Да, зомби, – задумчиво произнёс профессор. – Есть ещё один вопрос. У вас была создана вакцина?

– Было произведено четыре вида. Их отправили в Союз. Что с препаратами было дальше я не знаю.

– Заработала третья подпольная лаборатория связанная с нашим проектом. Там делают что-то типа противоядия и возможно из вашей вакцины. Где находится лаборатория даже я не могу предположить.

– Чем занимаются исследовательские комплексы НИИ ВВС? – поинтересовался Дмитрий туша окурок.

– Повышение интеллектуальных способностей с помощью препаратов. Мы занимаемся другими разработками. Наш приоритет живучесть. Сейчас мы посмотрим фильм, он для служебного пользования. Там есть видеозапись допроса американского солдата, единственного выжившего в операции по захвату вьетнамского острова. Его рассказ больше похож на бред. После просмотра я предоставлю документацию по нашей вакцине, чтобы вы имели представление с чем нам предстоит работать. А сейчас подпишите вот эти бумаги, – профессор вытащил из папки несколько листов с печатным текстом и пододвинул их к Дмитрию. Дроздов достал авторучку.

Дроздов достал авторучку. – Что это? – спросил он беря первый листок.

– Допуск к биопрепаратам.

– Вы мне так доверяете? – спросил Дмитрий подписывая бумаги.

– В смысле, – не понял Валерий Иванович.

– Сейчас вы меня посвятили практически в подпольную организацию.

– Доверяю. Случайных людей сюда не пришлют.

После подписания всех необходимых документов профессор провёл его в жилой блок. Там было три помещения, два спальных с несколькими двухэтажными кроватями и одно побольше, типа кают-компании. В этой комнате посередине стоял прямоугольный стол окружённый стульями. Возле стены на тумбочке стоял импортный телевизор, а рядом с ним чудо техники того времени, видеомагнитофон. Полковник достал из ящика кассету.

– То, что вы сейчас увидите, выходит за рамки простого, привычного понимания вещей. Здесь, на этой плёнке запись допроса капрала американских войск, захваченного в джунглях во время войны во Вьетнаме. Он сам сдался северянам и был этому рад. Его сочли сумасшедшим, так как он нёс какую-то ахинею. Через две недели пребывания в плену, капрала передали нашим советникам, которые вывезли его в Союз. Он до сих пор жив. Остался у нас, сменил гражданство, имя. Живёт в Москве. Так же здесь записаны недавние опыты из первой лаборатории. Запись наших экспериментов тоже есть, но на другой кассете.