Читать книгу Начало - Павел Александрович Янг - Страница 3

Доктор вставил кассету в видеомагнитофон, аппарат зажужжал и защёлкал принимая плёнку. Майор никогда не видел видеомагнитофона, поэтому от удивления открыл рот, хотел что-то спросить, но профессор в это время взял пульт, ещё одно неведомое для Дмитрия новшество и произнёс.

– Фильм создан нашими специалистами с привлечением актёров в художественно-документальном жанре. Психологи считают, что так легче понять и вникнуть в суть дела. Ряд событий представленных в ленте, реконструирован с помощью профессиональных режиссеров. Психологи считают, профессиональные режиссёры,– в голосе Валерия Ивановича прозвучали нотки иронии. Он тяжело вздохнул и продолжил. – Новые веяния перестройки коснулись даже таких областей, как секретные документы, – профессор горько усмехнулся. – Основные действующие лица настоящие, а вот американских военных играют наши артисты. Они даже разговаривают по-русски. – Валерий Иванович с пульта включил телевизор.

Заморгал экран тестовыми полосами. Пропищал зуммер проверки звука. Появилась заставка "Совершенно секретно. Только для служебного пользования." После этого пошла хроника вьетнамской войны. Хорошо поставленный голос за кадром вещал.

– Время и место действия событий произошло в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году на севере Вьетнама. В тот период США давно завязли в затяжной партизанской войне. Массовые антивоенные выступления в Соединённых Штатах сказались на мобилизации, людские ресурсы армии агрессора были исчерпаны, солдат не хватало. Молодые люди не хотели добровольно идти на бойню ради чьих-то политических амбиций. Политики и журналисты с трибун всё громче заявляли о нецелесообразности боевых действий. После январского Тетского наступления вьетконга моральный дух в армии стал падать. В это же время в Пентагоне начали разрабатывать план ответных ударов по позициям противника, наступления должны были начаться в марте. За две недели до назначенных событий в порт Камрань прибыл десантный вертолётоносец "Окинава", на борту которого находились четыреста бойцов спецназа, так называемых зелёных беретов. Командир отряда полковник Монтгомери сразу же отправился в штаб.

В кадре появился большой кабинет с огромной картой на стене. Около неё стояли два старших офицера американской армии бригадный генерал Смит и полковник Монтгомери.

– Вам предстоит секретная операция, – сказал генерал на чисто русском языке, ткнув указкой в карту. Сразу становилось ясно, что роль генерала исполнял советский актёр.

Военноначальник жестом пригласил полковника подойти к макетному столу. На столешнице лежал объёмный фрагмент рельефа побережья.

– Это бухта Халонг, – продолжил Смит. – Северный Вьетнам, вражеская территория. Там множество островов, подойти к вашей цели можно только на десантных лодках. Отряд доставят к месту высадки на десантно вертолётном корабле-доке. На этих островах много скал с естественными пустотами где могут располагаться вражеские базы, – генерал обвёл указкой небольшой остров с холмиком посередине. – Вам нужно захватить и уничтожить этот объект. Есть вопросы?

– Да. – ответил на русском полковник. – Причина?

– Предположительно в горе находится секретная лаборатория и небольшой завод по производству снарядов с повышенной пробивной способностью. Такой боеприпас, усиленный гильзовым зарядом или ракета снабжённая такой болванкой, способны уничтожить любую бронетехнику или вывести из строя небольшой корабль. Боевая часть не имеет начинки и в производстве дёшева, так как применяются не вольфрамовые сплавы. Есть предположение что это материал, оставшийся после извлечения из природного урана топлива для советских АЭС. Это обеднённый уран, по своим показателям превосходящий вольфрам, но при этом дешевле в несколько раз. Сразу достигаются две цели, утилизация ядерных отходов и разработка перспективного оружия на территории воюющего государства.

– Поддержка.

– Корабельные вертолеты. С них мы здесь впервые применим термобарические бомбы или, как их называют в среде солдат, вакуумные. Вам выдадут средства специальной защиты, шумопонижающие барошлемы и дыхательные маски. Ваша задача, после бомбардировки атаковать и захватить объект, заложить подрывные устройства и уничтожить его. На подготовку у вас двое суток. Выход в два часа ночи. По прибытию на место вскроете конверт, который передадут вам при отплытии на задание.

– В назначенное время "Окинава" вышел в море. Плыли больше суток. К месту высадки прибыли рано утром. – прозвучал хорошо поставленный голос диктора.

На экране появилась панорама залива, накрытого серым туманом в котором еле просматривались тёмные очертания скал. Потом показали береговую высадку американского десанта, причём высаживался он на пологий, обширный берег с десантных барж. Было понятно, что отрывок просто вставлен для зрелищности, не имея ничего общего с содержанием. Мелькнул кадр с кораблём-доком, тут хроника показала саму гору, выжженную как после ядерного взрыва. На ней действительно находилось много укреплений.

Диктор продолжил. – "Так думали американские стратеги. На самом деле это был недостроенный форт для защиты гавани. Здесь разыгралась трагедия, где произошло локальное сражение с применением нового оружия. По последним данным, с обеих сторон погибло около двух тысяч человек. После бомбардировки запрещёнными женевской конвенцией термобарическими зарядами, американцы атаковали сопку, но были отброшены. После чего они с вертолётов применили газ. Чтобы замести следы своих преступлений наутро с самолётов сбросили напалм. Выжил только один капрал. Вот что он рассказал дознавателю."

В кадре появился усатый мужик в полевой военной форме армии США. Было видно что съёмка старая, на советскую киноплёнку. Он сидел на стуле перед камерой. Напротив его, чуть сбоку, не загораживая план, находился военный дознаватель. Следователь задал вопрос на английском.

– Tell me, what have happened there, on the island? Расскажите, что произошло там, на острове? – сразу же последовал перевод мягким женским голосом.

– Мы залегли на позициях. Всё как положено, поддержка пулеметами, три линии наступления. Ждали темноты. Скоро в тускнеющем небе появились вертолёты. Они прошли над нашими головами и развернулись для бомбометания.

Раздался голос командира. – "Надеть шлемы! Головы не поднимать!" Я выполнил команду, подсоединил шланг идущий от барошлема к редуктору небольшого диффузного фильтра-баллона, который был закреплён на поясе и прижался к земле. Над нами прогудели машины и тут же послышались лёгкие хлопки. Через минуту громыхнул первый взрыв и одновременно второй, третий, четвёртый. Прокатилась мощная ударная волна прижимая к поверхности, стало тяжело дышать даже в шлеме и заложило в уши. Через несколько секунд прошла ещё одна в обратном направлении. Раздался мощный хлопок, от чего в голове зазвенело, если бы не шлем, то скорее всего я бы погиб. Со стороны сопки пришла ещё одна волна, но слабее тех что были. Послышались отчаянные крики вьетконгов. Я поднял голову. Из окопов вылазили вьетнамцы. Из их ртов, носов, глаз и ушей шла кровь. Они падали на четвереньки плюясь кровавой пеной. Прозвучала команда "Снять шлемы! На штурм!" и мы перебежками, прячась за естественными укрытиями, начали наступать поддерживая друг друга огнём. Мы приблизились к сопке. Никакой ответной стрельбы. Наш взвод уже у первой линии обороны. В траншеях и около них валяются корчась от боли вьетконги. Я пробегаю мимо агонизирующего врага, он лежит лицом вверх захлёбываясь собственной кровью, веки глубоко ввалились и я с ужасом осознаю что у него нет глаз. Они лопнули, вместо них какая-то плёнка облепившая ввалившиеся глазницы. Мы уже у второй линии окопов. В них то же самое, валяются умирающие, орущие и стонущие от боли вьетнамцы в неестественных позах с вывернутыми суставами рук и ног. Мы добиваем их выстрелами в упор. Двигаемся вперёд. И тут началось. С дотов на нас обрушился шквальный пулемётный огонь. На холме, как будто из-под земли, появляются вражеские солдаты. Они спрыгивают в окопы и оттуда ведут миномётный обстрел. Мы залегли. Сквозь грохот боя я слышу команду отступать. Кричу то же самое несколько раз и отползаю назад. В траншеи противника прятаться от миномётов бесполезно, окопы скорей всего пристреляны. Я укрываюсь за упавшим деревом. Выждав момент встаю и пригибаясь, что есть силы бегу вниз. Грохочут взрывы, меня отбросило взрывной волной и я потерял сознание. Меня приводят в чувство. Я среди своих. Наши, те кто остался, спрятались за большим поваленным деревом недалеко от высоты. Потери ужасные. Здесь всего нас двадцать человек. Половина ранены, в полукилометре на север наших бойцов около взвода. Опять слышится гул моторов. На холмом пролетели вертолёты. Они сбросили на парашютах какие-то белые баки похожие на газовые баллоны с множеством торчащих из их корпусов трубок. Парашюты были странной конструкции, больше похожие на воздушных коробчатых змеев. Они спускались очень медленно, баки под ними в это время вращались распыляя на приличное расстояние вокруг себя газ. Коснувшись земли баллоны взорвались одновременно сжигая парашюты. Надвигались сумерки. Вокруг наступила тишина, нарушаемая только шумом прибоя. И вдруг мы слышим как с горы доносятся приглушённые расстоянием стоны вперемешку с хрипами.

Я выглянул из-за укрытия. В начавшем сгущаться тумане увидел тени наших солдат, медленно бредущих по склону вниз. Рядом с ними, бок о бок, спускались и низкорослые вьетконги. Они брели все вместе, опустив головы, руки у них свисали как плети. Мы начали кричать своим, чтобы бежали сюда, что мы их прикроем огнём. Но они брели вниз не обращая внимания на наши призывы. Когда расстояние сократилось нас всё-таки услышали и повернули к нашему укрытию. Мы стали стрелять во вьетконгов, но они даже не пригибались, что нас очень удивило, было такое впечатление, что стреляем холостыми. Вся эта толпа приблизилась к поваленному дереву. И тут они все, со звериной яростью, стали набрасываться на нас и кусаться. Мы отбивались, как могли, но ничто их не брало, ни пуля, ни нож. Неподалёку в небо взмыла тройная ракета белого и красного цветов, призыв о помощи от наших соседей. Но чем мы им могли помочь. Наш лейтенант, отбиваясь от наседавших на него сразу нескольких человек, крикнул чтобы мы бежали. Я ткнул в грудь штыком нашего пулемётчика Джона Кларка, который превратился в сумасшедшего и пытался на меня напасть одновременно кусаясь. Но он даже не среагировал на проникающий удар штыком продолжая тянуть ко мне руки всё время скалясь и бешено вращая безумными глазами. Он рычал как зверь, пытаясь схватить меня за шею. Я повалил его наземь, но он всё равно хотел меня поймать за ноги. Я пригвоздил его штыком пристёгнутым к винтовке к поваленному дереву, резко отскочил в сторону и побежал в джунгли. Оттуда я смотрел как эти твари, которые недавно были людьми, убивают живых словно дикие звери, загрызая их на смерть. Со стороны материка в заливе появились огни. Они приближались. В сгущающейся тьме по силуэтам плавсредств я понял, что это были военные катера противника. Когда они подплыли к берегу, я вышел к ним, поднял руки и встал на колени. Меня тут же свалили на землю и связали руки. Потом посадили в один из катеров и он отчалил от острова. Остальные высадившиеся бросились к сопке. Что с ними потом стало не знаю. Но в лагере военнопленных говорили, что никто не вернулся. Потом там всё сожгла наша авиация. Через две недели меня, как участника тех событий, вывезли в Советский Союз.

– Как вы думаете, что это было? – спросил дознаватель.

– Перед операцией ходили упорные слухи, что есть какое-то новое оружие, совершенно непохожее ни на что. И благодаря ему, мы сможем победить. Я думаю, что это оно и было. Нас сделали бессмертными, – капрал задумался на секунду уставившись на камеру. – И неуправляемыми монстрами.

Дальше пошли кадры, как этот американец уже в гражданской одежде состоящей из светлой рубашки и тёмных брюк сидел на обычном советском диване в небольшой комнате и смотрел по советскому телевизору новости на русском языке о вьетнамской войне. Перед ним на журнальном столике стояла бутылка лимонада "Буратино" и на половину наполненный оранжевой газировкой гранёный стакан. В комнату вошли трое человек в чёрных костюмах с очень суровыми выражениями на лицах и передали известие о том, что его считают погибшим на родине. Американец заплакал, что-то забормотал по-английски. Потом он встал с дивана и на русском языке со страшным акцентом осудил действия США во Вьетнаме согласившись остаться в СССР. Было понятно, что это постановка, специально сделанная для фильма.

Вторая часть кассеты была посвящена экспериментам из первой лаборатории. Там животным, в основном собакам, вводили биологические препараты. После их принятия звери выполняли задания, которые им показывали только один раз. Это являлось резким повышением умственных способностей, улучшались реакция и выносливость. Вакцина предназначалась для лётчиков.

На второй кассете была запись из лаборатории в которой они сейчас находились. Здесь тоже вводили вещества разным животным. Потом в них стреляли из огнестрельного оружия, резали ножами, травили газами, но практически вся живность выживала, при этом становясь ненасытными и агрессивными тварями. Даже маленькие хомяки и мыши бесстрашно бросались на более крупных зверей, бешено кусаясь и брыкая лапками они пытались вгрызться им в плоть. Весь процесс комментировался за кадром. Запись кончилась. Доктор с пульта выключил видеомагнитофон и телевизор.

– Мы оставили один экземпляр. Хомячиху, которую назвали Нюркой, – сказал профессор. – Я вас скоро с ней познакомлю. Весьма забавно за нею наблюдать. Жрёт всё подряд, даже карандаши. Не спит. Только при выключенном свете сидит застывши на задних лапках. У неё несколько сквозных ранений из малокалиберного пистолета в жизненно важные органы. Всё зажило почти мгновенно. Живучесть поразительная.

– Для чего же вы её оставили? – удивился Дмитрий.

– Хотим узнать продолжительность жизни этой химеры.

– Химеры?

– Видите ли Дима, химера в нашем случае, это не мифическое существо. В биологии так называют соединенные между собой совершенно разные организмы. Наш проект так и называется "Химера" под индексом пятнадцать.

– Пятнадцать?

– Да. До этого было ещё четырнадцать.

Дмитрий вопросительно приподнял брови. Доктор видя его удивление снисходительно улыбнулся и продолжил. – Так как мы работаем на оборонку, наша деятельность связана с армией. Мы пытаемся создать препарат или по другому вакцину помогающую солдату на поле боя, повышая его выживаемость. Первый проект не имел ничего общего с войной. Начался он в двадцатых годах нашего столетия. При Центральном Институте Труда, сокращённо ЛОТР, была создана лаборатория особых трудовых ресурсов, где стали осуществлять так называемые трудовые опыты. На погибших, тогда материала хватало, применяли электрические разряды разной мощности. Были определённые успехи. Например два трупа, под управлением оператора могли переносить носилки с кирпичами на довольно приличное расстояние. И один оператор мог управлять сразу десятком или более мертвецов. Вскоре проект закрыли как несостоятельный. Потом были другие, но все заходили в тупик. Основная проблема, малая сохранность организма после смерти.

– А в нашем случае?

– Нам удалось создать вакцину, которая после гибели индивида, включает пока не понятные нам внутренние механизмы. Во время опытов с животными мы выявили, что особь после введения ей препарата, совершенно себя ни чем не проявляла, ни каких реакций и отклонений от нормы, но стоило особи нанести смертельную рану, она буквально через пару секунд после гибели оживала, практически мгновенно. Мы засекали приборами, что во время смерти животного происходит резкое падение деятельности всего организма до нуля, как это и должно быть, и через короткое время его восстановление, но с совершенно другой амплитудой электромагнитных колебаний. Вот это и есть что-то новое, не встречающееся больше ни у кого из земной фауны. Сравнить совершенно не с чем. В экспериментах после первой гибели и воскресения подопытных мы проводили повторные попытки их умертвить. Наши сотрудники наносили животным ножевые и огнестрельные раны не совместимые с жизнью, но смерть не наступала. При этом у экспериментируемых сильно понижался болевой порог, увеличивалась физическая сила. Они понимали и выполняли команды, осознавали чего мы от них требуем. Такое состояние длилось от нескольких минут до нескольких часов, всё зависело от веса, выносливости организма и дозировки препарата. По истечении определённого отрезка времени наступала полная перемена в поведении, особь становилась агрессивной и совершенно бестолковой. Например собаки переставали отзываться на кличку, игнорировали команды. Полное отупение и к тому же неуёмное обжорство. Кстати, после введения вакцины, если особь не умертвить, она живёт дальше нормальной жизнью без всяких последствий, вот только сколько неизвестно. Мы таких задач себе не ставили. У американцев в аналогичном проекте, организм после гибели сразу переходит в состояние невменяемости. В боевых действиях такой солдат бесполезен. Наша вакцина действует не так. Какое-то время, а это примерно два часа, наш боец после смертельного ранения может выполнять боевые задачи, при этом сохраняя живучесть граничащую с бессмертием. Потом он впадёт в невменяемое состояние и станет агрессивным не различая, где враг, а где свой. Но это пока только теория, которую мы попытаемся подтвердить или опровергнуть с помощью опытов.

Дмитрий достал платок и вытер им взмокший лоб. – Если препарат применят в боевых действиях, что будет потом с вакцинированными солдатами, которые получили смертельные ранения? – поинтересовался он не рассчитывая на хороший ответ.

– Потом? – профессор на мгновение задумался. – Я не знаю. Возможно их уничтожат. Они всё равно уже как бы мертвы.

Майор совсем сник. От услышанного действительно становилось не по себе, ему вообще казалось что всё вокруг нереально. Но то, что он уже увидел и услышал, говорило об обратном. – Из чего же создан препарат? – еле сдерживая дрожь в голосе поинтересовался Дмитрий.

– Основа, генный материал гидры обыкновенной, которая живёт у нас в любом водоёме. Живучесть у неё уникальная. Из её ДНК мы выделили группу генов, отвечающих за контроль целостности организма и репродукцию, то есть за отпочкование. Для транспортировки мы используем вирус LPP-1. Также здесь задействован фосфатидат фосфатазы, он тоже называется LPP-1, но с индексом "h", который содержит лизофосфатидиловую кислоту LPA и представляет собой липид медиатор, тот стимулирует пролиферацию и рост клеток и участвует в физиологических и патологических процессах, таких как заживление ран, активации тромбоцитов, ангиогенеза. В тыcяча девятьсот шестьдесят третьем году вирус LPP-1 выделили американские микробиологи из сине-зеленых водорослей. Это весьма своеобразный вирус, которому они дали условное название LPP-1. Самое любопытное заключается в том, что вирус LPP-1, как по своему строению, так и по своему химическому составу резко отличается от всех известных вирусов растений и напоминает скорее вирусы бактерий, то есть бактериофаги. Частица этого вируса состоит из полиэдрической головки и небольшого отростка. Самое интересное заключается в том, что белок вируса LPP-1 оказался близким белкам некоторых фагов. Этот вирус поражает клетки прикрепляясь к ним отростком, а затем так же, как это делает фаг, впрыскивает в них свое содержимое, инфекционную ДНК, и от вируса остаются лишь пустые оболочки. Теперь в клетке начинается процесс репликации вирусной ДНК, в ней образуются сто новых вирусных частиц. Но лизис не происходит, то есть нет распада клеток, есть их слияние с инфекционной ДНК. Это уже заслуга наших учёных. Итак, весь процесс заражения вирусом LPP-1, механизм его размножения напоминают фаговую инфекцию бактерий. Гены сливаются, создавая новую сущность.

Вот вам и химера. Вакцина бинарного типа, то есть разделена на две составляющие и по отдельности не активна, попросту безопасна. В одном флаконе содержатся гены гидры с питательной средой, в другом вирус в физрастворе. При смешивании сред, вирус захватывает неполную ДНК гидры. Тут надо вовремя вводить раствор, иначе всё придёт в негодность. Время идет буквально на считанные минуты. Кстати LPP-1 относится к самым древним представителям вирусов на Земле, к так называемым консервативным реликтам. Он остаётся без изменений уже два миллиарда лет. Мы испытывали вирус ионизирующей радиацией. И что вы думаете? LPP-1 выдерживает облучение в двести шестьдесят тысяч рад в течение четырёх часов. Это только подтверждает его древность. Ведь раньше, в те далёкие времена, излучение на Земле было значительно выше, чем сейчас.

Дмитрий, не совсем поняв профессора, решил блеснуть последними знаниями в исследованиях по вирусологии. – Но существует мнение что любой вирус не является живым. Значит он не может погибнуть.

Валерий Иванович пожал плечами. – Это только догадки. Сейчас для нас это не важно. Наша задача проверить действие препарата на людях, определить дозировку и время действия. Это основное, ну ещё всякой рутины хватит.

– На людях?! – сердце майора учащённо забилось от услышанного, пересохло в горле. Он военный врач, призванный спасать искалеченных в бою людей, теперь должен будет проводить эксперименты над человеком, как будто это просто подопытное животное.

– Да, – кивнул профессор. – Я же вам только что говорил о солдатах. Вы обратили внимание почему здесь нет никого, кроме вас и меня? Всю предыдущую команду отозвали, так как они работали с животными. Ветеринары, – полупрезрительно произнёс профессор и продолжил. – С завтрашнего дня начнёт прибывать новая группа. Через неделю сюда доставят десять заключённых, приговорённых к смерти. Нас сильно торопят. Ходят упорные слухи, что наши войска скоро будут выводить из Афганистана. Скорей всего наши покровители хотят успеть опробовать вакцину в реальном бою. У них есть такая возможность.

– И что, индивид нельзя убить в тот отрезок времени, когда он уже получил смертельное ранение? – удивился майор. – Да и после перехода в невменяемое состояние.

– Почему же, можно. Если точно попасть в определённый участок на голове. При поражении гипоталамуса, жизнедеятельность прекращается.

– Жизнедеятельность? Но вы же сказали что индивид после введения вакцины и смертельного ранения умирает, а после… – Дмитрий замолчал пытаясь сформулировать мысль.

Видя замешательство майора Валерий Иванович снисходительно улыбнулся. – Да, умирает. Но потом к нему возвращаются все жизненные процессы и уже протекают по неизвестным пока нам законам. Совершенно другая форма жизни, – профессор помолчал, а после задумчиво произнёс. – Или смерти. Пойдёмте я покажу вам нашу Нюрочку.

Они вышли из процедурной в противоположную дверь и оказались в небольшом узком слабоосвещённом дежурным светом коридоре, в конце которого была ещё одна. Через неё они попали в тёмное помещение. Неприятный запах разложений и экскрементов ударил в нос. Профессор включил свет. Это оказалась вольерная поделённая дощатыми перегородками на небольшие загоны. В ней никого не было кроме мелкого грызуна с серо-желтой шерстью сидящего в небольшой клетке стоящей на грубо собранном деревянном столе в одном из загонов.

– Вот и наша Нюрочка, – сказал Валерий Иванович приблизившись к клетке и наклонившись к зверьку.

Подошёл Дмитрий и тоже наклонился чтобы получше разглядеть зверька. От клетки пахнуло зловонием. Хомячка встала на задние лапки, начала шипеть и грозно пищать наскакивая на прутья. Шерсть на ней свалялась в колтуны и торчала во все стороны. Белые глаза грызуна с точками зрачков не моргая следили за людьми. Доктор сунул ей карандаш, который достал из нагрудного кармана халата. Хомячка резко схватила его передними конечностями и начала бешено грызть.

– Посмотрите как забавно она перебирает лапками, – чуть ли не ласково произнёс Валерий Иванович сложив руки на животе и умилённо глядя на животное. Хомячка среагировав на речь профессора перестала точить карандаш, злобно зыркнула на доктора, фыркнула и продолжила своё дело дальше, разбрасывая стружку в разные стороны.

– Зачем здесь операционный бокс? – поинтересовался Дмитрий отстранившись от клетки разглядывая на безопасном расстоянии грызуна. – Я его видел, когда прибыл сюда. Мы же эпидемиологи, а не хирурги.

Профессор оторвался от лицезрения уничтожения карандаша. – Это для препарации подопытных. Весьма занимательна конструкция самого бокса. Пройдёмте, я вам всё покажу.

Через пять минут они уже стояли в операционном блоке. Оперблок выглядел фантастично. Светлое помещение с закруглёнными углами больше походило на большую капсулу. Хирургические столы и лампы были обычными, а вот освещение блока странное. Казалось что светятся сами стены и потолок.

– И что же в ней такого? – поинтересовался Дмитрий оглядывая бокс. – Больше похожа на капсулу.

– Так и есть. Оперблок является отдельной структурой. Это как бы холодильник для сохранения биоматериала. Попробую в двух словах объяснить. Я сам не понимаю принципа работы установки, но что она делает я попытаюсь рассказать. Допустим, мы вскрыли живого человека, но нам после этого вдруг срочно потребовался какой-нибудь орган или препарат которого нет в наличии, а времени не хватает. Мы закрываем бокс вот этой шлюзовой дверью, – профессор показал на широкую толстую заслонку над входом, – которая надёжно герметизирует помещение опускаясь сверху. Бокс наполняется охлаждённым азотом и ещё какими-то примесями, датчики регулируют температуру и мы можем дождаться препарата. Потом открываем блок и продолжаем операцию.

– Сколько же времени организм может здесь пролежать? – полюбопытствовал Дмитрий.

– Как заверил производитель, достаточно долго, главное чтобы электроэнергия поступала без перебоев. На этот случай есть встроенная аккумуляторная батарея. Когда мы сюда только вселились, нам доставили двадцать бродячих собак. Мы отобрали одну из них, сделали укол снотворного и положив на операционный стол, ампутировали переднюю лапу. После этого закрыли бокс. Через десять дней мы вошли обратно. Пришили лапу на место. Вывели из наркоза и что вы думаете? Собака пришла в себя, а лапа нормально прижилась. Собаку, вернее пса мы назвали Рамзес. Его потом один из кураторов себе забрал. Здесь, в этом блоке, пройдут испытания разных отравляющих веществ на людях. Баллоны с боевыми газами доставят вместе с партией подопытных. В принципе операционные столы нужны только для вскрытия испытуемых, когда они уже будут после смерти. То есть мы хотим изучить их, когда они уже будут как бы мертвы или по другому… – профессор замолчал подбирая слова, но не найдя нужного продолжил. – Видите Дима, даже нет ещё определения под это состояние.

– Кто же производитель? Если не секрет.

– Секрет. Но вам скажу. Это разработка ОКБ Королёва. Сам Глушков привёз её сюда. История такая же, чтобы не потерять это изобретение. Капсула создавалась для путешествия на Марс. Космонавты должны были в полёте провести основное время в состоянии анабиоза, но достичь его полностью пока невозможно, поэтому тут применён очень интересный метод. Предположим тело в боксе пролежало три месяца и естественно начало отмирать, но при помощи автоматики происходит частичный выход из состояния угнетения, функции организма кратковременно восстанавливаются и он снова через некоторое время погружается в анабиоз. При этом индивид не приходит в сознание. Конечно установку подогнали под наши нужды. Теперь неполное возвращение к жизни будет раз в пол года. По теории, средний человек с нормальным телосложением с подключенными к нему трубками жидкого питания при таком раскладе может пролежать здесь до пятидесяти лет. Конечно он будет крайне истощён, но живой.

– К испытуемым подсоединят трубки с питательной средой? – удивился Дроздов.

– Нет конечно, – ответил профессор. – Это так, гипотетически. Хотя, если оставить инфицированных на длительный срок, может они и выживут.

– В смысле?

– Их организмы без получения питания сами впадают как бы в спячку и возможно используют внутренние резервы используя подкожный жир и часть мышечной ткани. А сама капсула сможет способствовать замедлению процессов внутри организма и разложению тканей, – сказал Валерий Иванович.

– Понятно, – кивнул Дмитрий осматривая оперблок. – Что-то большеватая капсула для космического корабля.

– Это второй прототип. В перспективе наверное уменьшат. А может создадут большие ракеты.

– Зачем же такие длительные сроки? Мы же не будем здесь сидеть пол века, – Дмитрий посмотрел на профессора.

– Я думаю, что этот агрополигон в будущем послужит не только военными, но и космическими разработками, – профессор глянул на часы. – Ну что же, экскурсий на сегодня хватит. Давайте пройдём обратно в комнату с видеомагнитофоном, там я вам расскажу как мы все здесь оказались.

Они вышли из оперблока в коридор.

– Валерий Иванович, а что это за медные трубки протянутые в каждое помещение, идущие к потолку и оканчивающиеся соплами. Для чего они? – спросил майор идя рядом с профессором.

– Это Дмитрий дезинфектор, его установили совсем недавно. Допустим о время консервации из-за утечки начинается эвакуация людей и вручную включается самоликвидация, для её включения в каждой комнате есть красная кнопка на стене возле входов. По этим трубкам из ёмкостей находящихся на полигоне подаётся горючая смесь, – профессор посмотрел на удивлённого Дроздова. – Вы просто на ёмкости не обратили внимания, они выглядят как длинные баллоны для газа. Ёмкости прикреплены к стенам в десяти метрах от пола и заполнены самовоспламеняющейся жидкостью. Испытания проводились с простой водой и после тревоги через пятнадцать минут всё сработало. Вода растеклась практически в каждом помещении.

Они вошли в комнату, где стояли телевизор с видеомагнитофоном. Сели за стол.

– Ну а теперь я расскажу как мы здесь оказались, – начал Громов. – И как цех агропрома превратился в прямом смысле слова в сверхсекретную лабораторию, – и профессор вкратце обрисовал ситуацию сложившуюся вокруг проекта Химера со всеми вытекающими чем поразил воображение майора. По всему выходило, что это гигантская авантюра в которую вовлечены множество людей разных специализаций и рангов и что судя по всему на кон поставлено очень много. Дмитрий слушая рассказ профессора прямо физически ощущал весь груз ответственности навалившейся на него.

***

Прошло три дня. За это время к ним присоединились ещё несколько человек, два военных хирурга, с ними четыре ассистента, два кинооператора с аппаратурой и кинотехник. Так же с ними прибыл человек икс. Про него ничего не было прописано в схеме проведения эксперимента. Его просто доставили в лабораторию и сказали что он тоже участвует. На третий день за ужином, после обильных возлияний разведённого спирта Иван Васильевич, так звали человека икс, изрёк.

– До начала опытов осталось недолго ждать. Теперь можно сказать для чего я здесь. Я буду дырявить ваш материал. Я палач. Сорок три приговора привёл в исполнение.

После таких признаний пьяная компания впала в ступор, но Иван Васильевич всех успокоил сказав что у него нет с собой оружия и разлил очередную дозу спирта, которая привела всех в чувство.

***

Прошло ещё два дня. Мелкий дождь продолжал сыпаться с неба не переставая. Около восьми вечера, на территорию химкомбината, через проходную, не снижая скорости пронёсся уазик с армейскими номерами. Автомобиль промчался по широкой заводской дороге к цеху, обнесённому высоким бетонным забором и затормозил у ворот. Посигналил. Большая сварная рама из труб и решёток дёрнувшись, со скрипом и лязгом поползла в сторону, открывая проезд. Внедорожник заехал внутрь. Там уже ждал офицер в длинном плаще стоя в центре асфальтовой площадки. Уаз подъехал к ожидающему. Из машины выскочил лейтенант с папкой в руках, подошёл к офицеру, козырнул.

– Здравия желаю товарищ майор, вам пакет из штаба округа, – доложил он.

Офицер отдал честь в ответ. – Хорошо. Где он?

Лейтенант открыл молнию на папке, достал оттуда большой светло-коричневый конверт с сургучной печатью и протянул его майору.

– Наконец-то, – офицер в плаще вынул ручку из внутреннего кармана. – Где расписаться?

– Вот здесь, и вот тут. Разрешите идти? – захлопнув папку и вытянувшись, спросил лейтенант.

– Свободен, – спокойным голосом ответил майор засовывая конверт под плащ.

Лейтенант сел в машину. Уаз рыча мотором резво развернулся разбрасывая по сторонам веер брызг и выехал за ворота. Автомобиль натужно воя движком, через минуту скрылся за пеленой дождя, майор глубоко вдохнул влажный, холодный воздух, закрыл ворота и быстрым шагом прошел по асфальтированной площадке обратно в цех. Зайдя в небольшой кабинет он повесил мокрый плащ на вешалку у двери, бросил конверт с мокрыми пятнами на стол, отодвинул стул и опираясь на столешницу руками медленно опустился на него. Посидел немного обхватив голову руками. – "Третьи сутки толком не сплю" – пронеслось в голове. Потом достал из ящика стола складной нож, раскрыл его и сорвал лезвием печать. Из конверта майор достал сложенный пополам лист бумаги. Он развернул его. Текст был написан перьевой ручкой, что означало документ особой важности. Офицер придвинул поближе настольную лампу и углубился в изучение содержимого. В письме сообщалось, что спецгруз будет доставлен такого-то числа в два часа ночи в сопровождении автоколонны в составе одного урала со взводом вооружённой охраны, двух уазов от МВД и военной прокуратуры. Что за груз не уточнялось. Ждать оставалось совсем недолго.

Майор сложил листок, засунул его обратно в конверт, спрятал в сейф. Прошёл в спальное помещение. Там на кроватях уже спали экспериментаторы. Он проверил будильник стоящий на прикроватной тумбочке и растянулся на койке. Ждать оставалось совсем недолго.