Читать книгу Слёзы степи - Павел Ан - Страница 3

Винили въехала в город раньше, чем в него зашла пехота. Она взяла себе в седло одну из раненых пехотинцев и теперь везла её в обоз, где находились штатные врачи корт и помогающая им прислуга. Безусловно, у них сегодня будет очень много работы.

Малкон редко использовали стрелы с металлическими наконечниками, в основном с каменными или костяными, так что против них был полезен даже лёгкий доспех.

У рядовых всадников корт конницы асмин доспехов практически не было, не считая небольшого круглого щита. Обычно он был привязан к седлу и использовался только в паре с копьём, если дело доходило до рукопашной. Спастись от множества стрел можно было только благодаря своей проворности. Опытная всадница никогда не должна быть неподвижной мишенью.

Винили была всадницей опытной. В отличие от рядовых, ей полагалась стёганная, усиленная металлическими пластинами кожаная рубаха. В бою она никогда не стояла на месте, а постоянно двигалась. Шальная стрела могла прилететь в любой момент и с совершенно неожиданной стороны. Стрелять приходилось тоже в движение, но и это не составляло для неё проблем.

Винили уже приходилось раньше бывать раненой и неоднократно. Ещё одного такого раза ей не хотелось, и она много времени уделяла собственной подготовке, практически всё свободное время посвящая тренировкам.

Всадницы асмин были не такими проворными как она. Они в основном выполняли функцию вспомогательных войск, стреляя из-за спин мужских подразделений или использовались для обороны крепостных стен, где главным образом тоже вели огонь. Опыта сражения с противником, у которого было много хороших лучников они не имели. Если не было приказа находиться в движение, они останавливались и стреляли с места.

Не удивительно, что малкон, которых было много, и которые очень хорошо умели стрелять, часто попадали в них или их лошадей. Таким образом конные корт асмин, ни разу не вступив в рукопашный бой, потеряли две трети и половину личного состава соответственно. Потеряли в том смысле, что как всадницы они стали небоеспособны. Помимо убитых это были раненые или просто спешенные. Были совершенно целые воительницы, у которых убило или ранило лошадь, и как всадницы они больше сражаться не могли, да и в качестве пехоты особо не годились.

Рядовые пехотинцы, в отличие от всадников, имели стёганные, кожаный доспех, усиленный металлическими пластинами в жизненно важных местах. Иногда стрелы малкон выдерживала и сама кожа доспеха. Кроме того, у пехотинцев были овальные щиты, больших чем у всадников размеров, которыми можно было прикрыться от стрел. Если пехота грамотно держала строй, стрелы малкон против неё были малоэффективны. Практически все раненый пехотинцы имели колотые ранения, полученные в рукопашном бою.

Винили сдала свою раненую на попечение служащим в обозе. Зрелище было не из приятных, но вполне для неё привычным. Крики и стоны раненых, запах крови и жареного человеческого мяса, от прижигаемых раскаленным железом ран.

Винили находилась в непосредственном подчинение Мелвин, которая пропала из её поля зрения ближе к концу боя. Она не имела приписки ни к одному из корт и теперь была вольна поступать как ей вздумается. Но теперь она оказалась среди города занятого мятежниками и было благоразумно держаться остальных, до тех пор, пока не найдётся Мелвин. Немного подумав, Винили решила заняться помощью раненым, которых теперь было очень много. Она не была врачом, но кое-что понимала в ранах. Так она провозилась около часа, делая перевязки.

И вот она закончила очередную перевязку, как вдруг поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Перед ней была одна из офицеров асмин, в которой она узнала предводительницу третьего корт пехоты. Она только что прибыла в обоз вместе со своим подразделением, которое прикрывало отход в город остальных. Офицер очень удивилась, увидев странную малкон, примкнувшую к ним вчера. Впрочем, заметив, что она перевязывает раненых и делает это проворно и хорошо, офицер смягчилась, и взгляд её стал сдержанней.

– Скажи, ты не видела Мелвин? – обратилась к ней Винили. Она не стала проявлять какую-то особенную вежливость, ведь сама была офицером, младшим всего на один чин.

– Видела, – ответила недобро ухмыльнувшись асмин.

– И где она теперь?

– Она ранена. В неё попали по крайней мере две стрелы. Мелвин вывезли с поля боя и привезли в город ещё до окончания сражения. Мне сказали, что сейчас она находится в доме градоначальника. Ей оказывают помощь, но её состояние тяжёлое, она может не дожить до следующего утра.

– Горько, что случай избрал её.

– Малкон увидели, что вокруг неё собрались телохранители и специально стали стрелять по ним. Тебя она тоже назначила своим телохранителем, но ты оказалась в стороне.

– Я увлеклась ходом боя и отклонилась в сторону.

– Я видела, как ты плясала на своей лошади на правом фланге, в самом опасном месте, так что в трусости тебя обвинять не буду. Тем более, что ты никак не смогла бы спасти Мелвин от стрел малкон.

– Но кто же теперь командует вместо неё?

– Пока никто. Из командиров корт жива только я и ещё двое, но они обе ранены.

– Значит, командуешь ты.

– Мелвин без сознания и не может передать мне командование, и пока она жива, я командую лишь своим корт, от которого боеспособно не более половины.

– Мы сейчас посреди города занятого мятежниками, и всякое может произойти. Не стоит сейчас соблюдать все формальности. Если уж случай сохранил именно тебя, значит ты должна взять власть в свои руки, не спрашивая никого. Надо переговорить с этими северянами и узнать на каких правах мы здесь находимся, чтобы не было неопределённости и всё не кончилось кровопролитием.

– Толково говоришь. Меня зовут Амина.

– Винили, рада знакомству.

– Ты говоришь верно только я… Я умею командовать солдатами, а не вести с кем-то переговоры.

– Я охотно помогу тебе в этом.

– Буду тебе признательна. Я оценю ситуацию и буду руководить нашими людьми. Мне надо понять, кто уцелел и способен сражаться, а также навести порядок, организовать лагерь, расставить часовых, назначить новых командиров подразделений, вместо убитых и раненых. А ты отправляйся в дом градоначальника, от моего имени поговори с ним и узнай, на каких условиях они готовы оставаться с нами в мире. Займись этим немедленно.

– Слушаюсь.

 ***

Хмурый, обросший огромной русой бородой северянин угрюмо смотрел на стоящую перед ним невысокую малкон, которая была едва выше его пояса. Это был охранник перед входом в окружённый частоколом дом градоправителя. Этакая небольшая крепость в крепости, расположенная отдельно, на вершине небольшого холма.

– Меня прислала предводительница асмин переговорить от её имени с вашим градоначальником, – заговорила с северянином Винили.

– Что?! Ваша предводительница находится здесь, вместе с другими офицерами. Она не могла тебя послать.

– А что, прям все офицеры находятся здесь?

– Да, мы разоружили и арестовали всех офицеров, как приказал Ворок. Хочешь тоже присоединиться к ним?

– А зачем вы это сделали? Малкон ведь уже обложили город. Они не будут с вами о чём-то договариваться. Мы ведь могли бы сражаться вместе, плечом к плечу.

– Не твоего ума дело. Ворок решил так, значит так и будет.

– А почему же тогда не арестовали всех?

– Ха. Так вы не представляете для нас опасности, а содержать вас негде.

– И зачем же вы тогда вышли из города и помогли нам?

– Ворок приказал так поступить.

– А что он приказал по поводу остальных асмин?

– Пока ничего. Поэтому проваливай отсюда, пока я не разозлился.

– Мне надо поговорить с Вороком.

– Что?! А ну пошла отсюда!

– Я тоже офицер.

– Что? Ты, офицер?!

– Да, дубина. Не видишь, что на мне офицерские доспехи.

– Ха, доспехи! Да разве это доспехи! У нас это поддоспешник. Хм, а я кажется тебя узнал. Я видел тебя на поле боя. Ты в одиночку бросилась против малкон, окружавших вас с правого фланга. Это был храбрый поступок.

– Я делал, что было в моих силах.

– Ты не офицер. Ты не несла знамя, не трубила и не отдавала приказы. Поэтому не утомляй меня болтовней и проваливай отсюда!

– Я офицер!

– Слушай. Я уважаю храбрость, даже если её проявляет женщина, даже если она малкон. Мой тебе добрый совет, проваливай отсюда и никому не говори, что ты офицер. С тобой может произойти то, что невыносимо для женщины, а Ворок всё равно не будет говорить с тобой.

Винили поджала губы и ничего не говоря, развернулась и пошла прочь.

***

– Арестовали всех офицеров, – сказала задумчиво Амина. – Так вот куда они все подевались. Что же, если это правда, я действительно единственный офицер во всём подразделение.

– И тебе надо скорее снять знаки отличия, чтобы не арестовали и тебя, – ответила Винили. – Иначе организовать людей будет некому.

– Верно говоришь. Но тебе тоже надо убрать знаки отличия.

– Уберу.

– Однако, всё складывается очень скверно. Ты так и не узнала, на каких условиях мы остаёмся в этом городе.

– Полагаю, на условиях добычи. Просто из-за окружившей город орды им не до нас. Но если орда отступит, нас немедленно разоружат и свяжут.

– Скверно всё это. Мы оказались в очень паршивой ситуации, из которой не знаю как теперь и выбраться. Вот действительно надо было прорываться к броду и переправляться на тот берег, а не идти к мятежникам. Мелвин поступила опрометчиво, и теперь мы все поплатимся за это.

– Я не думаю, что нам стоит опускать руки даже в таком трудном положение.

– И что ты предлагаешь? Что мы сможем теперь сделать?

– Захватить город изнутри.

– Что?! Нет, мы не сможем. Ты видела, что эти северяне сделали с малкон? Мы не сможем сражаться с ними в открытом бою и победить.

– Но мы можем действовать внезапно и хитростью. Сколько у нас осталось боеспособных воинов?

– Если собрать всех, наберётся полтора корт, не больше.

– Это тоже сила. Северян в городе примерно столько же, может чуть больше.

– Даже если бы нас было втрое больше, мы всё равно ничего не смогли бы им сделать. И оставь уже эту нелепую идею.

– И что же ты тогда предлагаешь? Смириться и стать рабами? По мне так смерть в бою куда лучше такой участи.

– Так иди и умри в бою, а я не хочу губить своих людей зазря.

– Да?

– Да. Тут далеко не все такие самоубийцы как ты, уж поверь мне. Я очень хорошо знаю свой корт и знаю, на что они готовы пойти, а на что нет. Храбрецов желающих биться насмерть с северянами тут не найдётся и десятка. Тем более у нас много раненых. Так что нет, не поднимай больше эту тему.

– Хм. Я была о вас лучшего мнения.

– Считала нас бесстрашными безумцами? Нет, мы не такие.

– Но что же тогда ты собираешься делать?

– Поддерживать порядок и следить, чтобы никто не провоцировал северян. Нам остаётся только выжидать и надеяться на случай. Сейчас мы полностью в их власти.

– Я не собираюсь надеяться на случай и ждать милости от северян. Тем более, что я не приписана к вашему терп.

– Тогда уходи отсюда и не смей больше возвращаться. Я прикажу часовым больше не впускать тебя в наш лагерь. Твоя кровь будет на твоих руках.

Винили развернулась и, ничего не говоря, пошла прочь.

***

– Это опять я, – сказала Винили, обращаясь к угрюмому мужчине с густой бородой, охранявшему вход в дом градоправителя.

– Я же велел тебе проваливать.

– А мне некуда идти. Меня выгнали из лагеря за то, что я не захотела смириться и стать рабыней.

– Ха. Если так, это достойный поступок.

– Да. Мне остаётся теперь только умереть в бою, чтобы с честью отправиться в мир теней.

– Ты пришла сразиться со мной? – улыбнулся бородатый мужчина.

– Я хочу попробовать освободить офицеров, чтобы они взяли власть в свои руки и навели порядок.

– Так вам же отпустили для этого одного из офицеров.

– Ты про ту северянку? Так что же, её отпустили?

– Да. Она согласилась сотрудничать с нами, и её отпустили присмотреть за остальными.

– Ах вот оно что. Тогда это меняет дело.

– Уже не будешь сражаться со мной?

– Не знаю, мне надо подумать.

– Ты странная, но очень храбрая женщина, мне это нравится. Знаешь что. Иди пока ко мне домой и подожди меня. Я сменюсь и потолкую с тобой.

– Зачем ты приглашаешь меня в свой дом?

– Хочу предложить тебе покровительство своего рода. Нам как раз нужна прислуга, а если ты глянешься одному из моих младших сыновей, я не буду возражать.

– Отдашь своему сыну в жёны малкон?

– Дети наследуют от родителей черты характера. Если ты храбра, храбры мои сыновья, то и их дети будут храбрецами. А это всё, чего я желаю.

– Я не хочу сидеть в чужом доме и прислуживать. Я хочу сражаться с врагами, иначе бы я и не начинала воевать.

– Ты умеешь сражаться с врагами?

– Ты же видел меня в бою.

– Видел, что ты хорошо стреляешь из лука.

– Лучники тоже нужны, особенно против малкон.

– Ну что же. Я дам тебе возможность сражаться, вот тебе моё слово. А теперь ступай в мой дом. Иди по той улице и поверни направо на втором перекрёстке, третий дом по левой стороне. Скажешь, что ты от Верфольфа, и он велел тебя впустить и накормить обедом.

***

Винили постучала в деревянную дверь и, прикусив губу, погрузилась в свои мысли. Дверь открыла высокая, светловолосая северянка с голубыми глазами. Она недобро посмотрела на стоящую перед ней низкую малкон.

– Вервольф велел впустить меня и накормить обедом, – сказала Винили, глядя на женщину твёрдым взглядом.

Та, не ответив ни слова, открыла дверь и жестом пригласила незнакомку войти. Через небольшую прихожую Винили вошла в комнату, посреди которой стояли деревянный стол и несколько лавок. На лавке сидела девочка лет двенадцати и шила какую-то одежду. Внешне она походила на встретившую её высокую северянку, тоже голубоглазая и светловолосая, ростом примерно с Винили.

Винили уселась за стол и, сняв свой плащ, положила его рядом на лавку. В доме было довольно тепло, в каменной печи, в углу комнаты, горел огонь. Женщина поставила перед ней глиняную миску и наложила из стоявшего в устье печи котла кушанье с мясом и тёмной капустой.

– А кто это? – спросила удивлённо девочка.

– Не знаю. Отец велел впустить её и накормить.

Девочка больше не стала задавать вопросов и продолжила заниматься шитьём.

Винили принялась есть горячую похлёбку. Это было знакомое ей крошево, распространённое в северных землях блюдо. Оно само по себе было вкусным, а здесь ещё и неплохо приготовленным. Только сейчас Винили поняла, насколько она была голодна. Она действительно ещё ничего сегодня не ела, хотя день уже близился к концу. Она была ещё под впечатлением от произошедшей битвы, да и теперь находилась среди врагов, так что была максимально внутренне мобилизована и не думала о еде, но стоило ей только съесть пару ложек крошева, как у неё немедленно проснулся сильнейший аппетит.

Высокая северянка вскоре вышла из комнаты, так что в ней осталась только девочка.

– Это ваш дом? – спросила её Винили.

– Теперь наш, – ответила девочка, переведя взгляд на странную незнакомку.

– А где его прошлые хозяева?

– Я никогда не видела их. Не знаю, что это были за люди и где они.

– Я не думаю, что вы долго проживёте здесь.

– Да. Мы хотели уходить отсюда. Уже должны были уйти.

– Куда?

– В леса южного края. Мы уже твёрдо решили прорываться через степь, но так и не успели уйти. Нас обложили враги, окружили город со всех сторон.

Девочка тяжело вздохнула.

– Боишься смерти? – спросила её Винили.

– Я бы не хотела умирать. Я всегда мечтала стать женой могучего война, чтобы мой муж приносил мне и моим детям достойную добычу, чтобы у нас был большой крепкий дом и множество рабов.

– Ты типичная северянка, – усмехнулась Винили.

– Так жила моя мать и мать моей матери.

– Вокруг города орда малкон. Если они не убьют тебя при штурме и не сожгут в огне в жертву родовым духам, ты сама будешь прислуживать им до конца своих дней.

– Нет, я не позволю, чтобы это произошло. Девочка сняла с пояса небольшой нож. – Если мой род не сможет меня защитить, я не дам взять себя в плен.

Винили вздохнула. Она подошла к котлу с похлёбкой и наложила себе добавки, после чего принялась её молча уплетать. Девочка тоже перестала разговаривать с ней и вернулась к шитью.

***

В комнату вошёл Вервольф. Он снял с себя плащ и передал его старшей дочери, затем уселся на лавку возле Винили. Младшая дочь полезла было под стол, чтобы снять отцу сапоги, но тот остановил её жестом руки.

–Ты обдумала предложение стать моей прислугой? – спросил Вервольф у Винили.

– Я не секунды не думала об этом и не собираюсь, – ответила ему Винили, зыркнув на него недобрым взглядом.

Вервольф сделал знак своей дочери, и та полезла под стол снимать с него сапоги. Старшая дочь уже поставила перед ним миску горячей похлёбки.

– Тебе надо было родиться мужчиной, – сказал Вервольф, принявшись за кушанье.

– Мне тоже положи, – сказала Винили старшей дочери, протягивая ей пустую миску.

– Она съела уже две миски, отец, – послышался голос из-под стола.

– Я сегодня была в бою и заслужила целый котёл еды! – ответила Винили.

– Сегодня давай ей еды столько, сколько пожелает, – сказал Вервольф своей старшей дочери.

Она наложила полную миску похлёбки и поставила её перед Винили.

– Жаль, хлеба нет, – сказала Винили, принявшись за еду.

– Хлеба уже давно нет, а из мяса осталась только конина, – ответил Вервольф.

– То-то я чувствую знакомы вкус, – ухмыльнулась Винили. – Смотрю, ваши дела плохи, а ты всё ещё думаешь о прислуге.

– Не так уж всё и плохо. Ворок будет использовать ваших офицеров в качестве заложников, если Анту настигнут нас. Малкон он особо не боится. Он не верит, что те способны взять город штурмом. Сидеть под стенами им тоже смысла нет. Скорее всего они уйдут отсюда уже через несколько дней. Мы просто подождём, пока они уйдут.

– Малкон могут устроить вам ловушку и подкараулить среди степи, – сказала Винили.

– Могут, – ответил угрюмо Вервольф и замолчал. – Но другого выхода у нас нет, – сказал он, прожевав кусок мяса. – Если орда уйдёт отсюда, им будет уже не до нас. Не думаю, что они будут караулить нас среди степи.

– Плохо ты знаешь малкон, – подумала Винили, но в слух ничего не сказала. – Пусть идут себе спокойно через степь. Посмотрим, как орде не будет до них дела.

– И куда же вы собрались? – спросила Винили. – Неужели в южные леса?

– Леса на юге не хуже северных лесов. Так говорят многие.

– Там уже есть жители и без вас.

– Значит, нам не придётся возводить себе дома, – усмехнулся Вервольф.

– Самоуверенно для людей, спасающихся бегством от Анту.

– Анту войны! – воскликнул Вервольф раздражённо.

После этого он перестал разговаривать. Это был очень сильный удар по самолюбию северян, привыкших жить грабежом соседей, не могущих отказать им достойный отпор. Так продолжалось многие века, пока не пришёл Варнен. Он привёл на север войско Ромино и разбил несколько местных племён, заключив с остальными союз. Он оставил им право грабить северных соседей и обязал часть воинов сражаться под его знамёнами, за долю в добыче.

Но всё равно северяне понимали, что находятся в подчинённом положение, и это не давало покоя их гордости. Теперь, когда начался великий мятеж, они охотно скинули с себя власть Ромино, желая обратить их себе в законную добычу.

Сначала всё шло так как они замышляли, но потом пришли Анту, которые неожиданно оказались очень сильным противником. Война с ними была тяжёлой и очень жестокой, так что Анту в итоге стали воевать с жителями Афике на уничтожение. В упорной борьбе они смогли одержать верх и переломать хребет своим врагам, так что теперь для них осталось только одно спасение, бежать сквозь бескрайние степи на границу обитаемых земель и силою своего оружия искать себе новый дом.

– И всё-таки, что же Ворок решил делать с рядовыми Асмин? – спросила Винили, выдержав небольшую паузу.

– Все, кто не пожелает покориться нам, умрут, – ответил Вервольф. – Это всегда относилось ко всем нашим врагам и для Асмин не станет исключением. Та же участь ожидает и тебя. Сегодня ты вмести с Асмин сражалась на поле битвы, и ради пролитой крови, мы не трогаем их. Уважая твою доблесть, я принял тебя с честью в своём доме. Но уже завтра, ты должна будешь либо одеть мне сапоги, либо умереть.