Читать книгу Друзья по несчастью. Завещание - Павел Чук - Страница 2

Солнце медленно поднималось над горизонтом, но челядь усадьбы, завершая последние приготовления к отъезду хозяина, уже была на ногах.

– Господин. Всё готово, можно выезжать.

– Спасибо, Миронис, сейчас выезжаем…

– Де-да! Ты куда без меня?

К пожилому мужчине, на вид шестидесяти лет с проседью в волосах и неаккуратной бородкой, подбежала девочка лет шести и, настырно схватив его за руку, увлекла за собой от повозки.

– Вика, внучка, почему так рано проснулась, – удивился я, глазами выискивая среди провожающих её мать.

– Хотел без меня уехать? И куда? Я тоже хочу!

– Внучка, я еду в столицу, по делам.

– К дяде Андреусу едешь? Подарки привезёшь, а когда вернёшься? – озорно улыбаясь, спросила девочка.

– Привезу, привезу, а сейчас, иди, разбуди свою маму.

– Она уже проснулась и сейчас выйдет, я её обогнала! – весело проговорила девочка.

– Отец, надолго уезжаешь? – во дворе появилась миловидная женщина. Она подошла к девочке и взяла её за руку.

– Нет, дочка. На неделю, может две. Андреус просил приехать к нему, ты же знаешь, я говорил.

– Знаю. Не задерживайся в дороге. Свои снадобья взял с собой? Или опять забыл?

– Не забыл, дочка, не забыл.

– Господин, можно отправляться, – тихо произнёс слуга.

– Да-да. Отправляемся.

– Де-да! Подарок не забудь! – выкрикнула девочка, махая вслед уходящим повозкам.

Я – Павлос, по местным меркам глубокий старик, доживший до шестидесяти лет, но, сколько мне действительно лет я не знаю, по ощущениям, не больше пятидесяти. Злая судьбинушка закинула меня с родной планеты Земля в неизведанный космос. Инопланетная раса Кенгиры приютила, обучила, предоставила гражданство и отправила на войну, которая началась между Альянсом, гражданином которого я не по своей воле стал, и Планетарным Союзом. Много мне пришлось пережить, и в одиночку выживать в тылу врага, и командовать подразделением при проведении специальной операции, но… так получилось, что мою спасательную капсулу выбросило через чёрную дыру в неизведанный космос, что аппаратура ориентации не смогла определить даже сектор Галактики, куда меня закинуло. Здесь, на этой планете я стал бойцом школы и с рабским клеймом выступал на арене, но провидение и тут оказалось непредсказуемым. Кто бы мог подумать, что именно здесь, вдалеке от дома, встречу человека с родной планеты, который станет мне не только другом по несчастью, но и братом по крови. С ним – Андреем, мы выступали вместе на арене, бились плечом к плечу, когда Великий Император свёл нас друг против друга в смертном бою, но ни я, ни Андрей не уступили друг другу. Мы оба выжили. И за храбрость, и упорство, непревзойдённую стойкость, и честь, получили заслуженную свободу, почёт и славу, и сейчас я направляюсь к нему, своему названному брату.

Удобно расположился, помахал внучке, и две повозки, снаряжённые для поездки в столицу, выдвинулись из ворот. Выезжая из своей усадьбы я, как оказалось в последний раз, окинул взглядом свою челядь и караван двинулся в путь.

В дороге я размышлял, почему Андрей прислал гонца и попросил срочно прибыть к нему в столицу. Может, что случилось у него в школе бойцов, которую он держал, или… много или не давали мне покоя. Всю дорогу я вспоминал, размышлял. Эх, много лет минуло с нашего знакомства, но до сих пор, кроме Андрея, чья роковая судьба, как и меня, закинула в неизведанную даль космоса, выдернула с родной планеты, побросала по звёздным дорогам в бескрайнем космосе и оставила здесь, на планете без возможности вернуться назад, лучшего друга так и не было. Что нам пришлось пройти, пережить и не передать словами. Было и невероятное приключение, сражение в войне по разные стороны противоборствующих сторон. Я сражался за Альянс, Андрей за Планетарный Союз. Но одно нас связало – это то, что мы оба оказались в неизведанном секторе Великого Космоса на планете, которая не сразу, но приняла нас.

Будучи рабами, плечом к плечу мы выходили на арену, сражаясь на глазах у изумлённой публики, а изумляться было чему. Взрослые аборигены на две головы выше нас, не говоря о физических кондициях. Из-за этого меня с Андреем прозвали «недомерками», но мы, эти недомерки, доказали, что не только в росте дело. Когда Великий Император, да будет его путь к предкам вымощен гладкими камнями, повелел нам сойтись в смертном бою, никто из нас не уступил друг другу, и мы оба получили медальоны свободы, не считая солидной претурны. Но, это было так давно, что память потихоньку сглаживает остатки воспоминаний, давая волю полёту фантазии.

Ехать долго. Дорогой я перебрал множество версий, но так ответа и не нашёл. В прошлую нашу встречу мы договорились, что он приедет ко мне погостить на несколько дней, когда окажется рядом вместе с бойцами, но, наверно, что-то случилось. Я сидел, прислушиваясь к своим ощущениям, которые не находили объяснения его просьбе.

***

– Хозяин, приехали, – разбудил меня тихий голос слуги.

– Нас не встречают? – удивился, что во дворе усадьбы, где проживает Андрей, нет никого. Не слышно звуков тренировки, не видно его бойцов, которых он до сих пор сам тренирует, только несколько слуг помогают распрячь лошадей. – Миронис, узнай, где хозяин?

– Господин, вам лучше самому спросить, – покорно произнёс слуга, сопровождая идущего рядом пожилого мужчину. Когда он подошёл ближе, я узнал в нём когда-то великого бойца, с которым ни мне, ни Андрею, так и не удалось помериться силами на арене.

– Господин, – начал подошедший.

– Я не господин тебе, Миромосамо…

– Помню…, но не всё, – тут он запнулся, как бы подбирая слова. Мне было тяжело смотреть на когда-то великого бойца, который только своим видом наводил страх на соперников, умело орудуя своим копьём. А сейчас Миромосамо постарел. Память его сдаёт, хоть и младше меня он лет на пять, но он уже не помнит, что Андрей выкупил его у прежнего владельца, дал свободу и поручил помогать готовить бойцов, что не отнять, а с оружием, славный боец, до сих пор управляется знатно.

– Где Андреус? Он за усадьбой? Почему никого нет? – взял инициативу в свои руки.

– Андреус за усадьбой, пошёл по дороге к предкам.

– Кого-то хоронят? Неудачно вернулись с турнира?

– Боёв давно не было, уважаемый Андреус…

– Господин ушёл по дороге к предкам, его провожают, – вмешался в разговор другой слуга, который закончил помогать распрягать повозки, – все там, на холме, где находят последнее пристанище бойцы.

«Андрей умер? Но, ему, сколько лет? Примерно, как и мне! В прошлый раз он не говорил, что плохо себя чувствует. Был весел, шутил, даже, на спор ретурну выполнил», – думал я, идя к месту, которое указал слуга.

Вся школа, все его бойцы, стояли с оружием в руках, равномерно ударяя, кто мечом о щит, кто меч о меч. Тихий, пронзительный звук разносится над холмом. На возвышенности укрытое покрывалом лежит тело Андрея. Я сразу не понял, кто лежит, но присмотревшись, в похудевшем, высохшем теле узнал его.

Ритуал проводов для меня прошёл как в тумане. Я долго ещё стоял над его могилой, не веря, что не успел. Теперь понятно, почему он послал гонца, почему просил приехать к нему, как можно скорее. Болезнь, которая сжигает изнутри, поразила его. Он чувствовал, что его дни сочтены. Местная медицина и не знает такого названия, но это очевидно…

– Уважаемый Павлос, – вывел меня из раздумий знакомый голос.

– Что, Ситирна?

– Тризна готова, вас ждут.

– Я чуть позже подойду, – машинально ответил я, но вспомнил, что подошедший являлся ещё и лекарем в школе, – послушай, Ситирна, как долго болел твой господин?

– За две недели погас. Я ничего не смог сделать, но он знал, что его зовут предки. Господин послал за вами, а если сказал, не успеет уважаемый Павлос прибыть, просил передать вам шкатулку. Она у него в комнате.

– Спасибо, Ситирна, я скоро подойду.

– Вам принести сюда шкатулку?

– Да, принеси, – немного подумав, ответил я, – и не ждите меня, я здесь побуду. Попрощаюсь, помогу пройти дорогой, которая предначертана каждому, кому раньше, кому чуть позже.

– Хорошо, господин, прикажу принести.

Ждать долго не пришлось. Слуга принёс шкатулку и, откланявшись, удалился. Я долго не решался открыть принесённую вещицу. Что внутри? Сокровенные тайны, которые он не решался доверить, пока был жив или…? Сколько просидел, держа в руках шкатулку, я не помню, только когда на небосклоне появились две луны и небосвод осветился хоть и тусклым, но равномерным светом я открыл крышку. Внутри, как и ожидал, десяток листков мелко исписанных дрожащим почерком:

«Брат мой, Павел. Если ты это читаешь, то я не дождался тебя и пошёл в свой последний путь, не попрощавшись. Но не переживай. Такова судьба каждого, кто родился. И не вини моего лекаря, он не виноват. Меня не отравили, а сам знаешь, что за болезнь, от которой всё горит внутри, хочется лезть на стену, или выдрать клок из своей груди в порыве приступа боли…

Мало времени у меня осталось, так что слушай и запоминай. Будучи в столице, я неоднократно слышал о чудесных, как здесь говорят, явлениях огненных шаров. И не смейся, я не сошёл с ума. Здесь, на этой планете появились, как у нас с тобой говорили, неопознанные летательные объекты, их стали видеть примерно пять лет назад. Я сначала не обращал на это внимания, думал, что это шутка или проделки какого-то продвинутого алхимика или лекаря, но месяца два назад я сам это увидел. Поверь, это именно то, о чём ты подумал – это летательные аппараты.

В тот день я был один, прогуливался по усадьбе, выбирая место для закладки нового здания и не удержался, пошёл вслед за ним. Я видел место, где он завис, такой светящийся, с правильными чертами шарообразной формы. Видел испускаемый из него луч, который пронзил меня при манёвре, наверно, эта болезнь, которая так быстро прогрессирует и есть результат того воздействия. Не знаю, может и так, но слушай дальше.

Как знаешь, я приземлился высоко в горах и моя спасательная капсула, считай, осталась неповреждённой. Я долгие годы собирался к ней вернуться, но как-то не до этого было. В ней остался аварийный маяк, не знаю, рабочий он или нет, и насколько хватит батарей для автономной работы, но думаю, ты что-нибудь придумаешь и запустишь его. Проверь, если маяк сломан, придумай, как его починить, я в этом не сомневаюсь. Не откладывай надолго, думал, что мы ещё с тобой увидимся, и вместе отыщем мою капсулу, но, наверно, не судьба. Выполни мою просьбу. Найди аварийный маяк. Карта на отдельном листке, вроде, всё понятно тебе нарисовал, сверялся с теми картами, которые есть у меня. Возьми их с собой, они в шкатулке с жёлтой крышкой.

Ещё, брат. Ты иногда, шутил надо мной, почему я так и не женился, но на то есть причина: я не могу иметь детей. Когда спускался в долину после падения, пришлось сбросить скафандр – элементы питания иссякли, а вокруг холод, вот и застудился. С женщинами это не мешало, но детей…

Ты понял меня, брат. Не обижайся, что не всё тебе сразу рассказал, а только на старости…».

Я читал, перебирая мелко исписанные листки и сожалел, что так и не успел в последний раз поговорить со своим единственным другом, с тем, с кем связала меня судьба крепче морского узла, крепче, чем сварочный шов, с тем, с кем я дал клятву крови, став братом.

«…Зная тебя, свою школу я завещал своему старшему мастеру – Ритонару. У него получится, а тебе, мирному человеку, она ни к чему. Объяви это ему. И ещё, если тебе удастся вернуться, если хоть не на Землю, то назад, в космос, выполни мою последнюю волю. Я знаю, что тебе война, сражения, битвы не по нутру, но ты принял правила игры, которые нам навязала злодейка судьба. Мы прошли вместе путь, который нам она отвела, но, прошу, прекрати войну между Альянсом и Планетарным Союзом. Понимаю, что это невыполнимо, но хоть попытайся. Это моя последняя воля. Выполни. Может, получится. Война, смерть – хватит, навоевались».

Я сидел на холме рядом с могилой своего друга и слёзы текли по моим щекам, может, я стал сентиментальным, или старость берёт своё. Но я сидел и вспоминал, как Андрей, приезжая ко мне в усадьбу, играл с моей внучкой Викторией, как привозил ей игрушки, сделанные им из дерева. У него это хорошо получалось, он говорил, что ещё на Земле хотел стать мастером-краснодеревщиком, но судьба распорядилась по-иному, он стал солдатом – хорошим солдатом. И только теперь я понял, почему Андрей постоянно отшучивался по поводу моих, иногда, ехидных замечаний из-за отсутствия у него детей… Как же я был не прав! Нельзя укорять за то, причину чего не знаешь, но… дело прошлое.

– Хорошо, друг мой, брат по крови, – тихо произнёс, вставая на ноги, – я исполню твою последнюю волю, найду твою спасательную капсулу. Если получится, передам весточку, а нет – не обессудь. Силёнок мало, старею и, прости меня за всё.

До рассвета я простоял, склонив голову над могилой Андрея, мысленно повторяя слова с просьбой о прощении, повторяя написанные им в завещании указания, когда меня кто-то тронул за плечо.

– Хозяин, вы в порядке?

– Что? – не понимая, спросил я.

– Господин, простите меня, – с поклоном заговорил Миронис, – я пришёл позвать вас на тризну, но вы стояли, не шевелясь, что-то еле слышно говоря. Я не решился вас потревожить, но уже рассвело. Вы так полночи простояли.

– Всё хорошо, Миронис. У меня сейчас есть дела, а потом мы поедем дальше, на северо-восток, это последняя воля уважаемого Андреуса, я дал клятву её исполнить.

– Возвращаться в усадьбу не будем? – понимающе спросил слуга.

– Нет, возвращаться не будем, – недолго подумав, ответил я.

«Если вернуться назад в усадьбу, это потеряю месяц, не меньше. Потом начнётся сезон дождей, а там и зима скоро. Тем более, сейчас я ближе к конечному пункту, чем от своей усадьбы, а откладывать на год то, что можно хоть попытаться выполнить сейчас, неразумно. Годы берут своё, неизвестно, что станет со мной через всего лишь один год. И не факт, что отпустят мои домочадцы», – ухмыльнулся последней мысли.

***

– Господин, позвольте сопровождать вас, – повозка, на которой я с ещё тремя своими слугами намеривался пойти дальше, выполняя просьбу Андрея, стояла запряжённая и готова к отправлению. Брать с собой в путь две повозки я посчитал неразумно. Оставил только одну, а другую, отправил назад в усадьбу, чтоб успокоили домочадцев и передали мои слова, чтоб не волновались. Соответственно брать с собой всех слуг надобность отпала. Хватит и троих, самых преданных и верных. Среди них и бывшие бойцы, за выступлениями которых я следил, а сейчас, Ритонар, когда я исполнил последнюю волю и завершил формальности с передачей ему школы уважаемого Андреуса, не отходил от меня ни на шаг, навязываясь поехать вместе со мной. Он настаивал в сопровождении если не лично, то предоставить пару действующих бойцов, не столько для охраны, сколько в знак признательности, что едет не просто какой-то уважаемый господин, а в прошлом великий боец, получивший медальон из рук самого Великого Императора.

– Не надо, Ритонар. У тебя сейчас много дел. Школа Андреуса, как слышал, давно не принимала участия в турнирах. Тебе необходимо тренироваться и вновь завоёвывать и доказывать славу школы, добытую твоим господином, да будет его путь вымощен гладкими камнями, а путь у меня, хоть и не близкий, но непреодолимых трудностей я не вижу.

– Уважаемый, – не унимался Ритонар, – в пути может всё что угодно случиться. Повозка сломается, разбойники или дикие звери нападут.

– О разбойниках я не слышал уже давно, а с дикими зверями мы справимся. Те, с кем я продолжу путь, ты их знаешь, это в прошлом хорошие бойцы, не раз выходившие на арену. Я в них верю.

– Но, господин…

– Не спорь. Пора отправляться, путь долгий. На обратном пути я заеду. Постарайся порадовать меня успехами школы, которую тебе доверил уважаемый Андреус – Великий Воин.

– Хорошо, господин. Будет исполнено, – нехотя ответил Ритонар.

– И не называй меня господином. Теперь ты сам господин, а это не только великая честь, но и большая ответственность…

Повозка тронулась. Мне вместе со слугами, язык не поворачивался назвать их рабами, предстояло преодолеть длинный путь. Сначала на север от столицы, а затем на восток к горному хребту.

Белоснежные шапки горных вершин давно манили нас, иногда, когда останавливался у Андрея, мы с ним вечерами обсуждали, строили планы, что когда-нибудь доберёмся до места его падения, посидим, вспомним былое, а может и найдём, что интересное. Но как-то не сложилось, не получилось выбраться нам вместе. И сейчас вместе с попутчиками, еду тем путём, о котором так часто я с моим братом говорил, строя планы. Иногда думал, а что если найти свою спасательную капсулу, но никаких сведений о ней так и не нашёл. Она так и утонула в безбрежном океане, когда приводнился на эту планету…

– Миронис, выбирай место для ночлега, – скомандовал я, видя, что мои попутчики вымотались от долгого перехода. Мы едем уже вторую неделю, постепенно удаляясь с оживлённой дороги. Всё меньше и меньше навстречу нам попадаются путники, спешащие по своим делам, а впереди нас ждёт только один населённый пункт, где планирую пополнить запасы провианта, приобрести тёплые вещи и нанять проводника в горы. Долгий путь мы преодолели, хорошо, что карта, составленная Андреем, оказалась достаточно точная, и нам не пришлось плутать по многочисленным тропам.

– Господин, чуть дальше есть хорошая поляна, на которой можно расположиться.

– Так и поступим. На следующий день мы дойдём до окраины провинции Ситномара селения Унгинора, где и передохнём, а пока, готовьте ночлег.

Поляна и вправду оказалась удобная. Недалеко от дороги, окружённая с трёх сторон густым лесом, но главное, через чащу леса протекал ручей, где можно набрать воды и обмыться. Первым делом разбили лагерь. Разгрузили повозку, распрягли лошадей. Двое слуг пошли за водой, а я вместе с Миронисом остался присматривать за лагерем. Жёсткого разделения: я – господин, вы – рабы, у меня не было, но, уважая мой почтенный возраст, слуги оберегали меня от излишнего напряжения и работы. Иногда мне казалось, что я ребёнок, за которого всё делают семь нянек, но побывали бы вы на моём месте. Там, где я оказался, дожить до шестидесяти местных лет это хоть и невеликая удача, но видя, в каком состоянии к этому возрасту подходят аборигены – становятся немощными, с плохой памятью, хроническими болячками, прям, дрожь берёт. «Неужели это ждёт и меня», – думал я, но обошлось. Выгляжу по местным меркам хорошо, в своём уме, иногда даже практикуюсь в искусстве владения мечом. Всё-таки к местной силе тяжести привыкнуть трудно, и приходится держать себя в тонусе, конечно, не как в бытность мою на Земле космонавты на орбитальной станции, которые постоянно, каждый день выполняют физические упражнения, чтоб по возвращению назад мышцы вконец не атрофировались, но дополнительную нагрузку телу давать приходится.

– Господин, я пойду, посмотрю, что-то их долго нет, и шум какой-то непонятный послышался, – встрепенулся Миронис.

– Посмотри, если что, кричи, – ответил, не придав значения настороженному голосу своего слуги. В такие дали я никогда не забирался, ни будучи бойцом, ни став господином. Но за всё время пребывания на планете я не слышал о нападениях разбойников, пожалуй, кроме одного раза, но тот разбойник и не разбойник вовсе, а…

Из-за кустов на поляну выбежал один из моих слуг, вслед за ним, запыхавшись, выскочил Миронис.

– Господин, модрина вокруг ходит. Варновас остался проследить за ним, если получится увести его от места нашей стоянки, – быстро, но шёпотом проговорил Миронис.

Я встал, извлёк из повозки свой меч. Не люблю носить его постоянно с собой и по статусу господина не положено ношение боевого оружия. Я же не солдат, или боец школы, или наёмник. Но услышав страх в голосе своего слуги, напрягся. Модрина – это местный медведь, хозяин лесов и предгорий. Я несколько раз видел в домах господ, у которых бывал в гостях, его шкуру и она произвела впечатление. Представьте: под три метра тушка в холке, весом на вид не меньше пяти центнеров, с когтями, как у меня пальцы, но главное, как рассказывали – это быстрые и ловкие звери. На зря его называют царём зверей. Как же мог забыть об этом! Дикие звери не знают дорог, не знают, кто перед ним находится, господин это или ещё кто, ему всё равно, а если зверь ранен, или голоден, то можно ожидать всего чего угодно.

– Встаньте в круг, разожгите сильнее огонь, – приказал, обдумывая наше положение. Нас трое. Все мы умеем держать в руках оружие, но в руках у нас только меч, который против такого зверя всё равно, что зубочистка. – Выломайте жердь из повозки и заточите её, – продолжал отдавать приказы, уже слыша злобный рёв и нечеловеческий крик, где-то в чаще леса.

– Это голос Варноваса, – произнёс Миронис.

– Скорее, готовьте жердь, – и, не дожидаясь, когда меня послушают, забрал у слуги длинную, метра на три жердину себе, и принялся быстро обстругивать её своим мечом. Я понимал, что жердь, это не рогатина, с которой ходят на такого зверя, но лучшего ничего не было, а готовить, подбирать, выстругивать из другой больше подходящей в качестве рогатины жердины оружие, времени не было.

Вновь раздался нечеловеческий крик полный боли и отчаяния. В услышанной нечленораздельной речи я ничего не понял. Хорошо, что лошади стреножены, хоть и мечутся, но убежать далеко не смогут. Если нам не удастся прогнать зверя, то и бедным лошадкам несдобровать, но это уже другой вопрос.

– Скорее! За мной! – скомандовал, идя по направлению, откуда в последний раз слышались крики. Мои слуги пытались меня обогнать, но у них ничего не получалось. Я, с жердиной наперевес, брёл вглубь чащи, всеми фибрами души ощущая опасность, исходящую от приближающегося зверя.

– Он ранен, вон кровь, – сказал кто-то из слуг.

– Это может и кровь Варноваса. Скорее!

Пройдя сотню метров невдалеке от ручья, где берёт своё начало родник, увидел, как вокруг тела бедняги кружится зверь, то вставая на задние лапы, то с силой кидая всё тело вниз. В тусклом свете заката я рассмотрел, что в его левом бедре торчит рукоять меча, причиняя ему нестерпимую боль.

– Осторожней, он ранен, – сказал кто-то позади меня. И этот тихий, еле слышный шёпот зверь услышал, обратив свою тушку в нашу сторону. Рёв оглушил, как будто царь зверей провозглашал на весь лес, на всю его территорию, что он мало того, что недоволен нашим присутствием, но и готов идти, атаковать, защищая свои владения.

– Разошлись! – только и успел выкрикнуть, как на меня понеслась, вздымая шерсть на загривке, разевая устрашающих размеров пасть, тяжеловесная машина убийства, состоящая из плоти и крови влекомая звериными инстинктами.

– Помогайте! – успел выкрикнуть, как зверь напоролся на жердину и под своей массой сломал её, а я только успел отпрыгнуть в сторону, уклоняясь от размашистого удара лапой. Слуги не сплоховали и перетянули атаку на себя. Я в это время вынул меч и мы, окружив зверя, каждый атаковали со спины, стараясь не попадать под увесистые удары лапой. Зверь ревел, вздымался на задние лапы, атаковал, рыча, не обращая внимания на наши потуги. Как не повторить, но меч против такой тушки – плохое оружие. Радовало только одно, что сломавшаяся жердина застряла у него глубоко в брюхе, чем доставляла зверю немалые неудобства. Оставалось только дождаться, когда он выдохнется, истечёт кровью и тогда нанести решающий удар. Но, как же быстр зверь, изнемогая от боли, он продолжает атаковать, невзирая на раны.

– Все назад, зверь готовится к прыжку, – не успел выкрикнуть, как зверь, припав на задние лапы, делая вид, что устал, в невероятном прыжке преодолел пару метров, отделяющих его от человека, и одним мощным ударом лапы откинул моего слугу куда-то в кусты.

– Миронис! Стой!

Но мой верный слуга бросился на зверя, атакуя сбоку. Я последовал за ним и атаковал с другой стороны. Зверь кружился, уже не вставая на дыбы, но силища и его жажда жизни поражала. Он, истекая кровью, продолжал наносить хоть и редкие, но ответные удары, не давая нам подобраться к нему вплотную для нанесения завершающего удара.