Читать книгу Друзья по несчастью. Завещание - Павел Чук - Страница 3

Въехал в селение поздно вечером. Один слуга погиб, а двое других ранены. Мне пришлось не везти с собой тело погибшего, а похоронить его там, на поляне. Сейчас, после принятой ванны, я сидел за богато уставленным столом и выслушивал россказни старшины селения. Они меня напрягали. Я выбился из своего плана, который наметил, ещё находясь в усадьбе друга. Тот бой с модрина совсем не вписывался в него. Считай, потерял всех слуг, сам измотался, устал, но я восстанавливаюсь быстрее, чем местные аборигены. А ещё закон гостеприимства. Меня приняли как дорогого гостя, и теперь я должен или рассказывать о своём пути, или слушать россказни хозяина, теряя на это драгоценное время.

– Как мои люди? – оторвавшись от трапезы, задал давно мучавший меня вопрос.

– Не беспокойтесь, ими занимается лекарь. Он говорит, что через неделю поставит их на ноги. Отдыхайте. Вкусите те скромные яства, которыми богата провинция Ситномара. Уважаемый Павлос, позвольте предложить вам ночлег и посильную помощь. Я ещё совсем молодым юношей впервые услышал оду в вашу честь, не примите за навязчивость, но примите в дар троих моих рабов, – старшина Крунарис ударил в ладоши и в зал, где мы восседали за столом, вошли двое мужчин и одна женщина, все они хорошо слажены, молоды и полны сил.

От льстивого, заискивающего голоса старшины селения Угнинора меня воротило, но мне необходимо время восстановиться и, как ни странно, его помощь.

– Благодарю вас, уважаемый Крунарис, ваша щедрость не знает границ, но позвольте отказаться от вашего подарка. Лучшим знаком признательности от такого знатного господина, как вы, – и тут меня понесло, – будет предоставить мне проводника в горы. Хочу посмотреть на красоту ваших мест с высоты, почувствовать то, что описывают ваши великие поэты, которые славятся на всю Империю.

– Что вы, что вы, уважаемый. Не отказывайтесь от подарка, а проводника я вам и так предоставлю. Красота наших мест воспета не только местными поэтами, но и сказителями призванными ублажать слух Великого Императора, – голос старшины изменился, принимая горделивые нотки.

«Не отвяжется наверно, ладно, приму его подарок и отправлю, как только поправятся мои слуги назад, в усадьбу, а сам с проводником продолжу путь. Ждать больше нельзя. Скоро зима и мы не дойдём до места», – в голову пришла подходящая мысль. И в правду, что тянуть. Через два дня я вместе с проводником выдвинусь по маршруту. Мои люди пусть отлежатся, придут в себя, а как только смогут перенести дорогу, так пусть вместе с подарком возвращаются в усадьбу. Не думаю, что в горах я буду дольше пары дней, но если не вернусь до их отъезда, то нагоню потом. Дорога-то длинная.

– Благодарю, я принимаю ваш дар, – ответил, осматривая рабов. Молодые, полны сил, в глазах нет ни злобы, ни страха, но и слепой покорности я не заметил. Хорошие слуги. Возможно, из кого-то из них получится хороший помощник моему управляющему. Как раз весточку передам дочери, а внучке, как помощница-служанка подойдёт молодая девушка, скромно стоявшая чуть в стороне от остальных рабов. – Когда смогу отправиться в горы?

– Уважаемый Павлос, как только скажете, что готовы продолжить путешествие, но позвольте мне сначала подготовить ваш караван.

– Каравана не надо. Пойдём я и проводник. Всё что нужно понесём на себе…

– Извините, уважаемый, но вы наверно не знаете здешних расстояний, – ухмыльнулся старшина, видно ему доставляла радость быть в чём-то осведомлённее, чем житель центральной части Империи, которым он считал меня. – До подножия горы, к которой вы направляетесь, вам предстоит пятидневный переход, а ещё подъём. Хоть и не на вершину, но продукты, тёплые вещи. Знаете, в горах холодно и земля покрыта таким белым, холодным покрывалом, который как раз встречается только в горах.

«Это он о снеге что ли? Думает, не знаю, что это такое? Хотя, пять дней, если только до подножия – это долго».

– Вы правы, – согласился, после раздумья, – с караваном пойду до подножия, а потом вдвоём с проводником. Так будет быстрее.

– Совершенно верно! Правильное решение, уважаемый. Караван подождёт внизу, пока вы насладитесь великолепным видом, который откроется вашему взору!

«Радость, с которой была сказана последняя фраза, меня удовлетворила, видимо он не в первый раз организует такую экскурсию, прям зачатки экотуризма», – ухмыльнулся я.

***

– Миронис, не перечь хозяину! – не выдержал, когда в очередной раз отказал слуге сопровождать себя. Он ничего и слышать не хотел, чтобы остаться в селении, а потом через оговорённый срок отправиться назад в усадьбу.

– Но господин, я уже поправился, – не унимался он.

– Хорошо, что поправился. Тебе важное поручение: когда выздоровеют остальные, доставь подарок уважаемого Крунариса в усадьбу, передай послание моей дочери и преподнеси подарок внучке. Я вас догоню, но не тормозите своё продвижение, двигайтесь так, как бы я был с вами. Денег оставил достаточно и, выполняй приказ господина!

Под разочарованные и недовольные взгляды оставшихся в селении моих слуг караван двинулся к подножию горы. Меня удивило, что вместе со мной в путь отправилось две повозки и десяток вооружённых рабов. И только через пару дней понял, в чём дело.

Провинция Ситномара расположена на границе Империи, а соответственно и набеги выходцев диких племён, случались нередко. На селения они не нападали, промышляя разбоем на дорогах. Некоторые из них сбивались в группы и шли в наёмники. По дороге нам попалась одна такая группа из пяти плохо вооружённых, ищущих славы пришлых. Но видя двигающийся в походном порядке хорошо вооружённый караван, они не решились нападать, а только один, наверно, старший из них вышел к нам навстречу.

– Не ходите дальше! Там, когда солнце прячется с небосвода, а на стражу ночи выходят Динтра и Вентра в небе появляются небесные огоньки…

– Уступи дорогу! – крикнул кто-то из моих провожатых.

– Стойте! Подойди ко мне, – предупреждение неизвестного, меня заинтересовало, и я остановил караван, желая поговорить с ним. В его голосе услышал неподдельный ужас и страх, хотя вышедший на дорогу не выглядел трусом. Его испещрённое множеством небольших шрамов лицо, грубые ладони, сжимающие массивную, сделанную из обломка дерева дубину не давали усомниться, что этот человек вышел победителем не в одной схватке. – Расскажи, что видел.

– Я видел немного, – тут он сделал знак и из кустов вышли ещё четверо, встали рядом с ним. У каждого было оружие в руках. Мои провожатые насторожились, но в действиях неизвестных не увидел угрозы, и я спустился с повозки, приказав разбить лагерь…

– Зовут меня Итракис из рода Родана. Со своими людьми иду наниматься к Великому Императору, да продлятся его дни, – продолжил свой рассказ Итракис, – родом мы из далёкой Трониарии, которая расположена за морем. Сначала промышляли охраной торговых судов, но когда корабль потерпел крушение, а нам семерым, выброшенным на незнакомый берег ничего и не осталось, как выбирать: податься в разбойники или послужить Великому Императору, в земли которого нас закинули волны великого моря. Идём мы пятый день, промышляя охотой. По пути встретили много незнакомого зверья, но такого, что увидели две ночи назад, не забыть никогда…

Я внимательно слушал рассказ Итракиса. Он иногда сбивался с ровного повествования, переходил на эмоции, иногда подзывал к себе кого-то из своих путников для подтверждения своих слов, видя, что мои провожатые не верят ему, но в его словах было то, что я хотел услышать.

– … в тот раз мы расположились на ночлег поздно вечером в двухдневном переходе отсюда. Много прошли, но охота выдалась неудачной, – запинаясь, продолжал Итракис, – ночью я всегда оставляю присматривать за огнём, чтоб дикие звери не подходили близко, когда отдыхаем. Третьему выпала участь дежурить Тогнароку из рода Голдариса, да будет путь его к предкам лёгок. Поздней ночью он разбудил меня, сказав, что видел, как по небу плывёт светящийся шар, испуская зеленоватое свечение. Я не поверил. Тогда он, нарушив мой приказ, ушёл чтоб доказать свою правоту. Он был молод, горяч… Думал, ему по нужде надо и я остался поддерживать огонь, когда невдалеке сверкнуло ярким зеленоватым светом, осветив всё вокруг, как будто десяток солнц взошли одновременно на небосклоне. Я испугался, упал на землю, прикрыв глаза руками. Только утром мы нашли его вещи и не там, куда он уходил.

– Тело нашли?

– Нет, господин, не нашли. Всё обыскали. Только его сумку и нож отыскали, но трогать не решились. Он пылал жаром, светился тем мерзким зеленоватым светом, что никто из нас не посмел к нему прикоснуться. Мы прикопали его землёй, и пошли дальше.

В благодарность о предупреждении отдал приказ их накормить и выдать немного припасов для продолжения пути, что провожатые хоть и нехотя, но выполнили.

***

Продолжая путь, всё думал о встреченных незнакомцах: «Из них получатся хорошие наёмники. Не побоялись выйти, открыться перед встреченным хорошо вооружённым караваном. Поведали весть, о которой и слухов по земле мало ходит. Но что делать дальше? Куда идти? В то место, куда намеривался, или выдвинуться к месту последней встречи с космолётом. Язык у меня не поворачивается его назвать «неопознанный летательный объект». Какой он неопознанный, если я на нём летал. Меня на таком типе аппарата увезли с родной планеты, а что он выглядит как шар, так все исследовательские аппараты шаровидной формы, может это кенгиры? Эти пройдохи везде стремятся быть первыми, особенно в исследовании новых планет, если только…».

– Господин, темнеет. Задержались мы, не успели дойти до подножья, – вывел из раздумья сопровождающий, – позвольте остановиться и разбить лагерь. В темноте продолжать путь тяжело.

– Далеко ещё?

– Нет, господин, сегодня б дошли, но задержались с наёмниками. Полдня пути осталось, а дальше только вверх.

Солнце клонилось к закату, прячась за виднеющейся невдалеке горой. Но видимая близость цели путешествия не обманула. По опыту знаю, что горы крадут расстояние. Если думаешь, что до них рукой подать, то идти придётся полдня, минимум. Осмотрел сопровождающих. Устали все, лошади, люди, а я умаялся от безделья.

– Разбивайте лагерь. Пройдусь, ноги разомну. Поблизости есть река или ручей?

– До родника не дошли шагов тысячу, воды у нас достаточно. И, господин, далеко не уходите. Здесь и заблудиться можно. Позвольте вас сопроводят.

– Хорошо, пройдёмся.

Пройти тысячу шагов в одну сторону, невелика задача. Дойду, обмоюсь и назад вернусь, как раз к разбитому лагерю и приготовленной горячей пище…

«Эх, как же хороша прохладная, стекающая с вершин гор водица. Бурный поток уже утратил силу, берущуюся где-то высоко, среди снега и льда. Вокруг стоит жара, а ты окунулся в воду и, прям, мурашки по коже побежали, и скорее выбираться, чтоб не замёрзнуть!» – мысленно радовался, когда вместе с назначенным в сопровождение бойцом, возвращался назад от ручья. Давно я не окунался в ледяную воду, а где её взять в жарком, сухом климате?

– Господин, мы наверно заблудились, – прервал мои мысли сопровождающий.

Действительно, за радостью от купания в холодной воде не заметил, как мы прошли не менее двух тысяч шагов, но к лагерю так и не вышли. Вот, я помню это сломанное дерево, которое попадается если не третий, то второй раз, точно. Это что, мы кругами ходим?

– Ничего подозрительного не замечаешь?

– Нет, господин.

– Слишком тихо, как будто лес вымер, и слишком быстро потемнело, – сказал, стоя возле поваленного дерева. Мрак ночи и вправду спустился быстро. Буквально полчаса назад местное светило начало скрываться за краем небосвода, уходя в закат, как сразу наступила темень. Местные луны не вышли из-за горизонта, а солнце уже спряталось. На моей памяти это первый такой случай. За всё время пребывания на этой планете я не помнил, когда на небосклоне не было или солонца, или хотя бы одной луны, света которой вполне хватало для того, чтобы распознать в десятке шагов человека, не только его силуэт, а и черты лица.

Сквозь кроны деревьев понять, что происходит, не получалось. Я стоял, задрав голову вверх пытаясь увидеть небо, но темнота всё сгущалась.

– Господин, что делать? – испуганно произнёс сопровождающий.

«Хороший вопрос, – думал я. – Если попробовать вернуться назад к ручью, впрочем, как и продолжать бродить в кромешной темноте пытаясь отыскать дорогу к лагерю, это всё равно, что искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её там нет. Остаётся два варианта: поднять шум, призывая к себе, но тем самым можно привлечь непрошеных гостей – диких зверей, а мне так не хочется с ними встречаться и, памятуя о прошлой встрече с медведем, такой вариант я отмёл сразу. Второй вариант выглядел более предпочтительным: разжечь огонь и подождать пока не просветлеет, или не наступит утро, когда можно без труда отыскать дорогу».

– Привал. Разожжём огонь, подумаем. Может нас по отблеску костра и найдут, – в том, что меня уже ищут, я не сомневался…

Огонь костра мирно потрескивал, освещая небольшую поляну рядом с поваленным деревом. Гонтарин из рода Митога – мой сопровождающий, с которым за это время я успел познакомиться, оказался разговорчивым парнем. Ему двадцать пять лет, он из семьи крестьянина. Отец умер рано, а ему, как самому младшему, старшие братья и сёстры не оставили и малой толики наследства. Пять лет он ходил по Империи, ища своё счастье, пока не попал в провинцию Ситномара, где старшина селения принял его к себе на службу в стражу. Работа, говорит, непыльная. Каждый день с утра занятия с мечом, днём, сопровождение хозяина, а вечерами он свободен. Живёт, как понял в общежитии, наподобие казармы вместе с такими пока неженатыми холостяками, состоящими на службе у господина. За разговором, сидя облокотившись о дерево, я задремал, но сон у меня чуткий. Гонтарин говорил, говорил без умолку, а как он резко замолчал, так я сразу приоткрыл глаза и увиденное меня не порадовало. Возле моего провожатого стояли двое примерно моего роста, но самое главное – они были в скафандрах. Я обрадовался, думал, что нашёл тех, кого искал и, нет больше надобности, лезть в гору, искать спасательную капсулу, думать, как запустить аварийный маяк, но направленный на меня ствол неизвестного оружия быстро привёл в чувство.

Рефлексы сработали быстрее мысли. Я перекатом ушёл с траектории огня и спрятался за стволом соседнего дерева. Щёлкнул еле слышимый выстрел, заряд, выпущенный из ствола оружия, попал в то самое место, где я только что находился, освещая своей вспышкой небольшое пространство. Краем глаза увидел, что Гонтарин вроде живой, мёртвого ведь незачем сковывать чем-то наподобие наручников. От второго выстрела я только и смог, что спрятаться за толстым стволом дерева. Думал закричать, сказать на языке Альянса, чтоб не стреляли, а выслушали, но не успел. Импульсный заряд достиг цели. Я чувствовал, как меня сковывают, чувствовал, как переносят, но не руками, а, вероятно, гравиплатформой, чувствовал, как укладывают на что-то жёсткое и всё это время я не мог пошевелиться или открыть прищуренные от яркой вспышки глаза. Потом, что-то вкололи, и приятная теплота растеклась по организму.

***

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля, мы везём с собой кота. Ля-ля-ля, ля-ля-ля, а может быть и кошку!» – что за бред. Весёлая мелодия так и не выходила из головы, а сама крутилась не только на языке, а занимала почти всю мощь мозговой активности.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля, мы… соберись! Ля-ля-ля, ля-ля-ля, а может быть и…», – может, мне вкололи какой-то наркотик и это он так на меня подействовал?

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля…, привезли ещё вчера!» – мысленно выкрикнул я. Навязчивая мелодия стихла, органы чувств уловили сначала знакомый приторно-сладкий запах, потом до слуха стала доноситься так давно позабытая речь.

– Сколько сегодня?

– Четверо. Сейчас ещё двоих доставили. Один совсем коротышка какой-то, но наверно важная персона, смотри, что я у него нашёл!

– Золото?

– Ага, цельно золотой медальон. Переплавлю в слиток и продам.

– Что с ним делать, он не похож на всех, с кем встречались на этой планете.

– Как что, собираем анализы, образцы по полному спектру и в морозилку. Потом тела на ближайшей станции продадим. Пусть студенты на них тренируются вскрытие неизвестных биологических объектов проводить.

– Смотри, он шевелится.

– Брось. Я ему стандартную дозу психостимулятора вколол. Больше нельзя, сдохнет раньше времени, были прецеденты. Он, небось, сейчас кайфует, вот и дёргается…

– Всё, с этим закончили, давай последнего.

– Сейчас, отстегну только.

Я лежал, боясь пошевелиться. Только открыл глаза, чтоб осмотреться. Из того положения, в котором я находился мало что получалось рассмотреть: ровный жёлтый свет равномерно расстилался по помещению и, считай всё, больше, лёжа лицом вверх возле стены мне ничего не видно.

«Они что, при заборе образцов убивают пациента? И, кто это они?!» – вдруг мозг заработал на полную катушку.

Услышал, как ко мне кто-то подходит. Переводит в вертикальное положение, освобождает руки и, точно, вижу гравиплатформу. На ней, родимой, меня транспортируют к неприглядному вида широкому столу, рядом с которым на тележке лежат устрашающего вида инструменты.

– Может, вколешь ему ещё дозу?

– Зачем?

– Смотри, как у него зрачки бегают, не как у тех, кто под кайфом, а осознанно, как будто обдумывает что-то. Мне ещё Сержант сказал, что этот увернулся от двух его выстрелов, теперь…

– Ты больше слушай старого отставника. Знаешь, за что его из армии попёрли? Нет? Ну, так, знай – алкоголик он. Вот и выперли без выходного пособия, он…

Всё это время я лихорадочно соображал, что делать. Мышцы рук, ног пришли в норму. В помещении, больше похожем на операционную палату, но не такую, как в больнице, а как в пыточной камере. На полу кровь, ошмётки чего-то, не разобрать чего. Стоят два человека, даже язык не поворачивается их назвать людьми, но надо мной склонился именно человек в специфичной маске, прикрывающей часть лица, но глаза и половину головы видно хорошо. Я не ошибся, это гуманоид человеческого вида, что не кенгир, это точно. Как только он подошёл ближе и занёс своё орудие, вроде скальпеля я, резким движением руки, растопырив пальцы руки, ударил его по незащищённым глазам. Следующим движением, соскочил со стола, прихватил с тележки с инструментами первую попавшуюся, длинную, узкую, на конце заострённую фиговину и метнул её во второго, но не попал.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля…», – как не вовремя! Тот, которого ударил по глазам, продолжает дико кричать, а сквозь прижатые к лицу руки у него тонкой струйкой течёт кровь.

– А-а-а! – что есть мочи закричал, чтоб прогнать навязчивую мелодию.

Второй садист схватил со стола какой-то инструмент и приближается ко мне. Пятясь назад, ищу, что использовать в качестве оружия. Пробую оторвать от пола стул – не получилось. На глаза попался пульт от гравиплатформы валяющийся на полу, наверно, его выронили, не ожидая моего внезапного сопротивления. Перекатом хватаю его с пола и направляю гравиплатформу на второго, активирую захваты. Тот замер, словно статуя. В его недоумённом взгляде читаю растерянность. Как это, какой-то туземец, не знающий, что такое электричество, нажимает кнопки, управляет неизвестным механизмом, действие которого основано на гравитационных волнах.

Гравиплатформа с разгона ударяет застывшего, опрокидывая на пол. Опускаю платформу на него, фиксируя в горизонтальном положении. Первый всё продолжает верещать, но я уже рядом. С силой бью его в затылок найденным среди инструментов молотком. Тело с шумом падает, а из головы торчит застрявший в черепе инструмент.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля… тополя!» – рявкнул я, что было сил, а сам опустился на пол. Меня колотило от избытка адреналина. Давно так не подвергал нагрузке свой организм. Даже во время встречи с медведем, я был не один, а со слугами, которые помогали, давали иногда так нужную передышку, но сейчас пришлось туго. Я сидел, прикрыв глаза, отдыхая, приводя свои мысли в порядок. Навязчивая мелодия не уходила, только звучала приглушённо, словно с окраин сознания.

– Какой ретивый, ну ничего, сейчас Сержант придёт… – услышал еле слышный голос, доносящийся из-под гравиплатформы.

Я подошёл к прижатому платформой, и на стандартном общем языке, произнёс фразу, от которой у того глаза вылезли из орбит:

– Кто вы? Что делаете на планете и в этом секторе Галактики? – мой вопрос прозвучал, словно ушат холодной воды вылитый на сковородку с разогретым маслом. Пленник зашипел, завозился, пытаясь освободиться. Его лицо приобрело красный оттенок от напряжения:

– Мы, я… – глотая воздух, заикаясь, проговорил пленник, – а сам-то кто? – после неудачных попыток выбраться, произнёс он.

– Я, капитан Павел Кенгирский, гражданин Альянса, командир специального батальона, кавалер ордена Всех Звёзд, кавалер Ордена Основателя…

Не думал, что официальное, зафиксированное в Уставе вооружённых сил Альянса представление, произведёт такое сильное впечатление на пленника, но не успел я договорить, как тот отключился, потеряв сознание.

– Вот и поговорили, – сказал, вытирая пот со лба.

– Эй! Сонные мухи, что образцы не сдаёте? – раздалось по громкой связи, – сколько можно ждать!

И тут до меня дошло. Эти двое не одни на корабле, есть ещё как минимум один, которого они называли Сержантом. Именно он, как понял, стрелял в меня из парализатора и не исключено, что в составе экипажа есть ещё и другие. Что это за корабль, его тип, принадлежность я так и не смог определить. Осмотрел одежду погибшего и не нашёл ни шевронов, ни других знаков принадлежности к какому-либо флоту или организации. По одной комнате-каюте судить о типе корабля смешно, но с учётом того, что этот сектор Галактики очень далёк, то думается, что это большой корабль рейдерского класса или, что также не исключено, где-то рядом находится корабль матка, классом не ниже авианосца.

– Лентяи! Сейчас приду и по шее вам дам, если не принесёте образцы. Что не отвечаете, сказать нечего? – вновь послышалось по громкой связи.

Ища подходящее оружие, я обошёл каюту, но кроме молотка, торчащего из головы убиенного, ничего подходящего не обнаружил. Придавленный платформой, всё также находился в бессознательном состоянии, а приводить его в чувство не решился. Надо сначала разобраться с остальными. Он зафиксирован надёжно и, шевелиться не может, так что пусть лучше пока полежит, потом допрошу.

Я стал сбоку у стены возле гермодвери. Ни о каких нормах приличия я не думал, намереваясь, напасть сзади, главное выжить. Пусть рассуждают знатоки, что атаковать сзади некрасиво, а где же честь, отвага, бросаться, вызывая на бой со словами: «Иду на вы». Мне не до этого, главное выжить.

Дверь тихо зашуршала и створка отварилась, я занёс над головой медицинский молоток, и тут до меня дошло, что на входящем надет скафандр, да, не военного образца, лёгкой атмосферной защиты, который используют на планетах с агрессивной воздушной средой, но всё равно, это скафандр! Пробить его одним ударом невыполнимая задача. Он сделал шаг вперёд, остановился, повернулся в мою сторону. Через лицевой щиток в его глазах я увидел удивление. Ещё бы, в шаге от него стоит якобы абориген с отсталой планеты и сжимает в руках занесённый над головой молоток, а в каюте, достаточно только одного взгляда понять, что здесь произошла схватка и не на жизнь, а на смерть. На полу, возле операционного стола валяется окровавленное тело с проломленным черепом, кругом кровища, а второе тело виднеется из-под гравиплатформы и не подаёт признаков жизни. Рука неизвестного потянулась к поясу, где у него закреплены инструменты и оружие. Немедля, оттолкнулся со всей силы, наваливаюсь всем весом тела и хватаю его руку, не давая дотянуться до пояса. Хорошо, что скафандр лёгкого типа, удаётся сбить его с ног, и мы кубарем катаемся по полу. Он что-то кричит в переговорное устройство. Времени у меня совсем нет, ещё несколько минут и всё – к нему подоспеет подмога, а я, если и вернусь домой, то только в виде пособия для студентов.

***

«Красота!» – думал я, орудуя молотком, надеясь, что навязчивая мелодия, покинула меня навсегда. Шум в голове прекратился, сознание прояснилось, а я продолжал бороться за свою жизнь.

Мы копошились на полу, я не давал противнику дотянуться до оружия, блокируя вялые попытки к сопротивлению. Хорошо, что скафандр такого типа не оборудован сервоприводами, а только наоборот затрудняет движения и я оказывался быстрее своего противника. Как только он немного замешкался, с размаху ударил молотком по лицевому щитку. Один, второй, третий раз. Его голова откидывается в такт наносимым ударам, бултыхаясь в шлеме, словно консервы в банке. Сопротивление прекратилось, а я всё наношу удары, пока не показались мозги бедняги.

«Надо спешить. Сейчас прибегут остальные, но сколько их? Десять, двадцать, а может быть остался только один или двое?» – этот вопрос волновал меня больше всего, но что-то тут не так. Присмотрелся, а кровь у поверженного не красного, а голубоватого цвета. «Я-то думал, почему он в скафандре, а оказывается, он не кислорододышащий. Как только треснуло защитное стекло, так он и обмяк – повезло».

– Тебе это не понадобится, – произнёс, отстёгивая со скафандра виброклинок. Проверил, работает. – Уже лучше.

Осторожно выглянул из каюты, осмотрелся. Коридор по обе стороны теряется за поворотами, три закрытые каюты и всё. Куда идти? Что делать, хотя, что делать, понятно, но, куда идти? Расположения кают, палуб, неизвестно, определить тип корабля не получилось, новая модель, наверно.

«Какой же я дурак!» – чертыхнулся в себя. Как мог забыть, что у каждого члена экипажа имеются коммуникаторы, через которые можно узнать местоположение и проложить маршрут к цели, а цель одна – капитанский мостик.

– Внимание всем! Боевая тревога! На палубе три непредвиденная ситуация! Контрабордажной команде блокировать сектор три, четыре и пять третьей палубы! – гулким эхом разнеслось по громкой связи.

– Успел! – шёпотом произнёс, когда вместе со срезанным с руки коммуникатором выскочил из каюты перед закрывающимися на блокировку дверями.

«Значит, так. Если меня умышленно вводят в заблуждение, то дела плохи. Против группы контрабордажников я не потяну, но почему сообщение транслируют по громкой связи, а не по защищённому каналу? Насколько помню из Устава, передача по открытому каналу сведений, которые противник может использовать в своих целях, строго запрещены», – лихорадочно соображал, осторожно пробираясь по коридору, коммуникатор показывает, что нахожусь именно на третьей палубе, в секторе четыре.

«Именно меня блокируют, кто бы сомневался, но зачем сообщать это по громкой связи? Или, не всё так плохо, или они думают, что не понимаю язык, что даёт мне небольшой козырь в рукаве».

Из-за поворота послышался шум. Остановился, хотел было открыть дверь каюты, но двери заблокированы, а шум всё приближался и приближался. Слышу гулкий топот, его ни с чем не спутать – это бегут облачённые в скафандры, и явно не лёгкого класса защиты, а в боевые, как минимум среднего класса.

«Бежать назад?» – мелькнула мысль.

«Может, удастся оторваться? Я передвигаюсь быстрее, чем облачённый в скафандр, но и защита отсутствует, и одного попадания не переживу».

Пока раздумывал, шум стих. Прислонился к стене и выглянул. Хорошо, что выглянул не на уровне груди, а припал на колено и осторожно высунул голову на уровне колена, как импульсный разряд на уровне головы снёс угол. Посыпались крошки. Немедля убрал своё удивлённое лицо за преграду и, сначала отполз, а потом побежал в противоположную сторону. Удивляться было чему. По мне вели огонь из крупнокалиберной винтовки, заряд которой при стечении обстоятельств, способен пробить легко бронированную цель.

«Они что, с ума сошли», – бежал, стараясь как можно быстрее скрыться за следующим поворотом. – «Это оружие применять в закрытом пространстве, тем более, внутри космического корабля. Один неточный выстрел и всё – разгерметизация!»

Как помнил из Академии и боевого опыта, такое оружие является снайперским и не предназначено для использования внутри космического корабля. Заряд, выпущенный из винтовки, разгоняется до таких скоростей, что приобретает гигантскую кинетическую энергию и способен пробить броневую защиту лёгкого десантного бота насквозь. А тут, стрелять внутри корабля! Именно внутри, где нет массивных броневых листов, нет энергогасителей. Все эти системы защиты стоят с внешней стороны и состоят из двойного корпуса, образуя каркас. Первый корпус – это броневые листы различной степени защиты, второй – предназначен гасить энергетическое оружие различной волновой структуры, вплоть до плазмы, а вот третий корпус, как раз и создаёт герметичность корабля, но он не имеет активной или пассивной защиты! В наставлении по абордажной и контрабордажной подготовке синим по белому выделено: запрещено применение оружия способного пробить третий, герметичный корпус корабля, за исключением случая выполнения задачи по выведению из строя внутренних электронных систем судна и, или с целью нарушить его целостность.

Прозвучал ещё один выстрел, но я уже спрятался за поворотом и снаряд, пробив насквозь угол, ушёл в противоположную стену. Заискрило, задымилось, повалил едкий желтоватый дым и, почти сразу освещение мигнуло несколько раз.

«Доигрался! Система корабля перезапустилась по аварийной цепи», – выругался я.

Освещение ещё раз мигнуло и потухло. Повалил едкий дым, сработала система пожаротушения, нейтрализуя ядовитое облако. Из-за наступившей темноты ничего не видно, только свет фонаря скафандра, рыща в темноте, медленно приближается.

***

Я притаился за углом, мысленно благодаря, что не потерял сознание от едкого дыма. Откашлялся и крепче сжал виброклинок. Сумасшедший в скафандре медленно приближается. Луч фонаря шарил в темноте, но не пробивает образовавшийся паровой туман. Система экстренной вентиляции почему-то не сработала. Мне оставалось только стоять и ждать, когда из-за поворота показался силуэт скафандра.

«Тяжёлый класс. Клинком не пробью», – пришла нерадостная мысль, когда противник показался из-за поворота, и я увидел очертания его скафандра. Он продвигался медленно, сжимая в руках винтовку. Первый рубящий удар нанёс по оружию, отрубив ствол винтовки по самое цевьё.

«Отлично!» – не успел обрадоваться, как сумасшедший, другого культурного слова у меня не нашлось, наставил на меня обломок винтовки. Инстинктивно, ушёл с линии атаки и прыгнул перекатом в противоположную сторону, как раздался оглушительный грохот, и сверкнула яркая вспышка.

«Он что, выстрелил из повреждённого ствола?! Кто вообще доверил ему в руки оружие!» – возмущался я, приходя в себя от оглушительного грохота, раздавшегося чуть позади. Из ушей текла кровь, глаза слезились от пыли и гари.

С трудом пришёл в себя, осмотрелся. На полу, лицом вверх лежит тело в скафандре. Свет налобного фонаря шлема тускло освещает пространство, лучом упираясь в потолок, давая хоть какое-то представление о произошедшем.

«Как только меня не задело? Наверно, он машинально нажал на спуск, не поняв, что оружие приведено в негодность и получил такой «нежданчик»». Его передние конечности оторвало взрывом, и они валялись невдалеке, составляя сюрреалистичную картину. Поднялся, подошёл к противнику и одним ударом закончил его страдания, благо целостность конструкции нарушена и виброклинок беспрепятственно вошёл в плоть.

Без сил опустился на пол.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля, мы везём с собой кота…», – вновь в голове заиграла приставучая мелодия. В голове шумело от полученной контузии, гул смешался с весёлым мотивом не давая прийти в себя.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля…», – она что, всю жизнь меня преследовать теперь будет? Соберись. Ничего ещё не закончено! Отыскал на полу коммуникатор – разбит, не работает.

«Надо вставать и найти капитанскую рубку, думаю, мы в нуль-пространстве и пока из него не вышли, надо захватить корабль, потом будет поздно…».

Поднялся, пошёл блуждать по уровням корабля, переходя с одной палубы на другую. Большинство кают заблокировано, не войти. Только одно помогло – заработало аварийное освещение, давая мягкий красный свет, которого впрочем, достаточно для ориентации в хитросплетениях коридоров корабля неизвестного типа. Хотелось, есть и пить. В одной незаблокированной каюте отыскал множество как пустых, так и целых ёмкостей, принюхавшись, определил как спиртное, но пробовать не стал – не время. Подозрительно молчала громкая связь и, самое удивительное, ни кто на пути мне не встретился.

Может, их всего четверо? Но, нет, слишком мало. Должно быть как минимум пятеро: капитан, два бойца и два техника – штурман и пилот, или всё за время моего отсутствия сильно поменялось, или меня опять занесло неизвестно куда. Не только в пространстве, но и во времени, но подумав, остановился на версии, что всё-таки я не в параллельном измерении, а просто прошло много времени с моего прохода через чёрную дыру. О чём свидетельствовала реакция придавленного гравиплатформой на то, что я являюсь гражданином Альянса и самое главное – язык понимаю. Кстати, надо его допросить, но возвращаться не стал, а продолжил методично исследовать корабль.

Ни одного работающего стационарного терминала мне по пути не попалось. Я бродил по палубам, изнемогая от жажды, пока не забрёл к заблокированному проходу. Его отличало от всех остальных, что он тупиковый и закрывается массивными бронированными дверями, которыми оборудуют особо охраняемые помещения, а какое помещение на корабле представляет особую важность? Верно – это капитанский мостик и реакторный отсек.

«На реакторный не похоже», – пришёл к выводу, осмотрев массивные двери и слишком узкий коридор, ведущий в тупик. – «Значит, нашёл – это капитанский мостик. Остаётся решить задачу, как попасть внутрь».

Постучал в дверь – тишина. Я, впрочем, и не надеялся, что мне отворят двери по первому моему требованию, но попробовать нужно. Привалился к стене, закрыл глаза, и перед взором всплыла картина, увиденная в одной из кают: в относительно небольшом помещении, больше похожем на морг, на полу вповалку лежали тела. Среди них узнал сопровождавших меня. Они лежали, кто без конечностей, кто без головы, кто словно мумия с выкаченной кровью – жуткая картина. Меня тогда чуть не стошнило, но исполнить рвотные позывы нечем, только желчь с неприятным запахом вырвалась наружу, и я тут же покинул страшную каюту.

– Сержант, это ты? Объект ликвидирован? И почему система перезагрузилась? – отпрянул я, приготавливаясь к бою. Оказывается, когда прислонился к стене, случайно нажал на переговорное устройство, активировав его.

«Что ответить?»

– Я… норма… открой… ранен, – изменив голос, глотая окончания, отрывисто произнёс, стараясь чтобы по голосу не разобрали, что говорит другой человек.

– Не разобрал, повтори и отойди чуть дальше, чтоб видел тебя, – послышалось в ответ.

– Ранен… помоги… – ответил хрипящем голосом. Продолжая стоять, закрывая видеокамеру переговорного устройства.

– Сержант, опять напился? Как твоё имя и родная планета? – через минуту ожидания услышал вопрос, который поставил меня в тупик. Ответа на него я не знал и продолжал стоять, говоря нечленораздельное в переговорное устройство.

Когда играть комедию мне порядком надоело, уже было хотел плюнуть на всё и пойти искать камбуз чтоб поесть и немного отдохнуть, как приводы гермодвери пришли в рабочее состояние, и она медленно стала открываться. Не дождавшись, когда она полностью раскроется, а как только проём оказался достаточный, чтобы в него без труда протиснуться, одним рывком проник на капитанский мостик.

Виброклинок, вошёл в плоть стоявшего возле открывающейся двери, не заметив преграды. Не дожидаясь, когда тело упадёт на пол, спрятался за массивным шкафом, ожидая атаки. Но ни выстрелов, ни криков или каких-либо признаков жизни не последовало. Аварийное освещение тускло освещало относительное небольшое пространство капитанского мостика, как вдруг раздался металлический голос: «Внимание! Через два часа по корабельному времени запланирован выход из нуль-пространства. Системы корабля неисправны. Силами корабельных автоматических систем произвести ремонт не представляется возможным. Требуется помощь экипажа».

Когда информация повторилась в пятый раз, а никаких признаков жизни в помещении я не заметил, то вышел из-за своего укрытия и уселся в ложемент управления кораблём.

– Корабль, ответь экипажу!

– ИскИн «Бруз». Представьтесь.

– Капитан Павел Кенгирский, выполнял специальную миссию на планете, эвакуирован экипажем корабля. Представляюсь после карантина. Что произошло на корабле? Почему все мертвы?

– В базе данных нет сведений о вашем прибытии.

– Конечно! Это ж совершенно секретная миссия. Тебе её знать не положено. Озвучь маршрут и план задание! – наглость, второе счастье, не моргнув наехал на Бруза.

– Ваши полномочия не подтверждены, – сухо ответил ИскИн, но пауза, после которой он выдал свой вердикт, длилась слишком долго для такого мощного вычислительного интеллекта, что во мне закралось сомнение в его работоспособности.

– Бруз, слушай приказ, диагностика собственных систем и систем корабля с полным отчётом по градации критичности.

Через десять минут ожидания, за которые я успел осмотреть тело убитого мной, как оказалось, не гуманоида, ожил ИскИн:

«Доклад диагностики собственных систем: оперативная память – некритично; основная база данных – повреждения критичные, отсутствует доступ к восьмидесяти процентам данных; дополнительная база данных – некритично; визуальный контроль – некритично, но половина помещений не контролируется; внутренняя голосовая связь – некритично… Доклад работоспособности корабля: система жизнеобеспечения – некритично, но система регенерации, фильтрации работает на пределе, срок без вмешательства не более суток; внешняя связь дальняя связь – повреждения критичные, нерабочее состояние; ректор – состояние стабильное, потеря мощности на сорок три процента; аварийные системы спасения – некритично…».

ИскИн продолжал по пунктам доклад о своём состоянии, и состоянии корабля, а передо мной вырисовывалась нерадостная картина. Корабль повреждён. Ресурс, если не вмешаться, не более суток, двое. Если облачиться в скафандр, то протяну и дольше, но есть ли необходимость в этом? Через два часа, точнее уже меньше чем через полтора, корабль выйдет из нуль-пространства и окажется в обитаемом космосе, где можно сесть в спасательную капсулу, подать сигнал бедствия и ждать,… но, сколько ждать и чего?

– ИскИн, какова конечная точка выхода из нуль-пространства?

– Пространство возле стационарной космической базы «Доганара».

– Данные по станции! – обрадовался я, ожидая получить ответ.

– Данные по станции «Доганара» отсутствуют.

«Понятно. Основные базы повреждены, может, от замыкания что-то у него перегорело, может, кристалл памяти повреждён механически, вот он и не помнит ничего».

– Бруз, включи стандартное освещение.

– Недостаточно ресурсов.

– Приказ, диагностика спасательных капсул и их комплектность, – скомандовал, когда до выхода из нуль-пространства оставалось меньше получаса. Всё это время я пытался наладить контакт с ИскИном, но ограниченный его функционал и непризнание меня капитаном, или хотя бы членом экипажа, не давала возможности добиться результата. Сначала хотел снять главный вычислительный кристалл, чтоб подтвердить появление себя любимого и, как достойный трофей, но побоялся, что выведу и без того ограниченные вычислительные способности Бруза на закритичный уровень.

«Как же я забыл! У меня ж есть пленный, придавленный гравиплатформой! Он мне поможет, куда ему деваться?»

Сверился со схемой корабля любезно предоставленной Брузом, отдал приказ разблокировать двери и, понёсся в пыточную каюту. Нужно торопиться, времени осталось мало, если не получится убедить пленника, то ничего не остаётся, как опрометью бежать на палубу к спасательным капсулам, а лифты отключены. Хорошо, что бокс с капсулами находится в том же крыле, но палубой ниже, а ниже, это не выше, не подниматься по тёмной лестнице, а спускаться, что всяко легче.

Добежал до знакомой каюты. Дверь услужливо открылась, но в живых внутри никого. Как понял, когда пьяный Сержант, которого для себя обозвал сумасшедшим, пробил третий корпус корабля, скакануло напряжение, вырвался электромагнитный импульс и некоторые системы корабля пришли в негодность, в том числе блок управления гравиплатформой, которая всем своим весом раздавила бедолагу.

«М-да. Ладно, совесть моя чиста, думаю на корабле больше никого, кроме меня в живых нет и пора убираться, пока есть время».

Облачился в скафандр и уселся в ложемент спасательной капсулы.

«Теперь можно и перекусить», – расслабился я, когда питательная жидкость побежала сначала по трубопроводу скафандра, а потом приятным теплом разнеслась по моему телу. От напряжения и усталости, задремал и не заметил, как корабль вернулся в обычное пространство, а спаскапсулу отстрелило перед разрушением корабля…

«Внимание! Спасательная капсула РН87К3 включите опознавательный сигнал. Внимание! Спасательная капсула РН87К3 включите опознавательный сигнал, или будете уничтожены», – вздрогнул от резкого повторяющегося звука, доносящегося из динамиков скафандра.