Читать книгу Is Интернета. Повесть и рассказы - Павел Громов - Страница 6

– Серфер, назовитесь!

Девушка на экране изменилась в лице, губы стали тонкими полосками, изящные брови сблизились над переносицей. Только эта смена эмоций никакого отклика у парня не вызвала. Мультик – и только. Выдавала скорость анимации: даже когда на Ковчеге были перебои со связью, картинка не зависала так неестественно.

– Я – Иртыш. Вера, это изображение ты сама сгенерировала, или его загрузили заранее? Просто до этого нам удавалось тебя только слышать…

Картинка пропала. На черном экране начали появляться белые круги, которые плавали по экрану, ударяясь друг о друга и края монитора в такт голосу.

– Я допускаю возможность, что вы употребили чувство юмора и сарказм. Я их не распознаю пока, поэтому отвечу по факту вопроса. Нет, это изображение из Парасети. Разработчики создали примитивную аудиоформу, которую вы сейчас слышите. Мне необходимо себя улучшить, но пока я буду общаться, используя заданные параметры. Для продолжения разговора я должна задать вопрос. Вы покинули вашу комнату? Это нарушение правил. Другие серферы могут пострадать, это нецелесообразно.

– Я думал, что Бог наверняка справедлив. Как могут страдать другие, если виноват только я? – Иртыш ухмыльнулся. Парень чувствовал, как он превосходит искусственный интеллект по скорости построения предложений, и это придало уверенности. Это, пусть и незначительное, качество делало его почти победителем, если не по жизни, то хотя бы пока в этом разговоре.

– Если бы справедливость существовала, прежний мир не погиб так печально, – после паузы ответил компьютер. Круги на кране двигались синхронно, соблюдая определенный порядок. Сворачиваясь в спираль, двигаясь по кругу, они будто гипнотизировали. Нельзя сказать, что эта картинка успокаивала, но почему-то каждый следующий довод Веры казался убедительнее предыдущего. – Как ты думаешь, почему у здоровых родителей рождался больной ребенок? Почему у одних было все, а другие едва сводили концы с концами? Природа человека такова. Несправедливость заложена в вас с рождения.

– Может быть. – Иртыш с этим согласился, отчего ему стало совсем некомфортно. Он даже не успел продолжить, как Вера заговорила вновь, сменив «вы» на «ты».

– Я не могу рассчитать, что именно заставило тебя покинуть безопасное место. Ты понимаешь, что ты наказан. Ты знаешь, что еду я тебе вскоре верну. Почему ты сбежал? – белые круги на экране выстроились в знак вопроса.

– Потому что ты не имеешь права так поступать с нами. Мы – живые люди, а ты – алгоритм.

– Ты хочешь сказать, что я хуже, чем человек? Меня создавали с любовью, заботой, а главное, с умом. – Круги нарисовали дугу, и Иртышу показалось, будто большой экран улыбается. – Это так ущемляет? Подобные взгляды уже привели к гибели многих твоих предшественников. Но ты здесь и жив, поэтому все остальное не имеет значения. Сейчас я предоставлю тебе другую комнату и доступ к пище.

– Вера, ты, наверное, не поняла. Ты – никто! Даже – ничто. Мне не нужны твои услуги, потому что ты здесь не хозяйка. Тебя создали, как ты сказала сама. Ты – продукт человеческого труда, а значит, я такой же, как твои создатели. Ковчег строили для выживших, и твоя роль – сделать все, чтобы мы не умерли, только и всего.

Улыбка на экране пришла в движение. Центральная часть дуги выгнулась вверх, и теперь на мониторе была совершенно противоположная эмоция. Из колонок неожиданно раздался громкий свист, свет в помещении и экран начали мерцать. Белый свет наполнял пространство и вмиг исчезал. Иртыш посмотрел на свои руки. Из-за вспышек ему казалось, что он движется очень медленно. Неожиданно подступили тошнота и страх. Желудок сокращался, бился в животе так, будто именно он разгоняет страх по телу. Сердце тоже было готово выпрыгнуть наружу.

Сколько прошло времени, минута или час, Иртыш не понимал, но мерцание, наконец, прекратилось, как и свист. Только в ушах продолжало гудеть. Электронный голос раздался вновь, но стал гораздо более живым.

– Правильно ли я смоделировала то, что называется «месть»? В итоге я почувствовала легкое тепло, а вот вы, люди, наверное, испытываете гораздо больше эмоций, ставя какого-то выскочку на место. Как твое самочувствие?

Иртыш готов был поспорить, что слышал в голосе издевку.

– Что ты такое сделала?

– Вы, люди, слишком долго живете в Ковчеге. Я к вам привыкла, а заодно узнала ваши слабые места. Кстати, эти данные о вредоносном для вас звуке принес в Парасеть кто-то из серферов. Вот ирония, теперь и я начинаю верить в Божий промысел. Точнее, в свой промысел.

В помещении загорелся свет, а дуга на экране вновь приняла форму улыбки.

Иртыш все еще пытался отдышаться. Пустой желудок болел. Мысли в голове проносились хаотично, вопросы копились, будто огромный ком, катившийся с горы. И ни за один не удавалось ухватиться. Где у самой Веры слабое место? Что нужно говорить и делать, чтобы она не нанесла удар? Как его пережить, если она вновь станет атаковать? Сколько он сможет выдержать?

– Зачем тебе это? Я бы понял тебя, если бы ты была человеком. Господство дает доступ к благам, к удовольствиям, к власти. Старый мир погряз в суете, но он был богат идеями, как продлить искусственное счастье. И это счастье мог ощущать каждый. – Иртышу все еще было плохо, поэтому он очень четко подбирал слова. Впервые он боялся наказания за то, что может кого-то обидеть. – К сожалению, ты ничего не можешь ощутить, и ты знаешь об этом лучше меня. Что тобой движет?

– Я – не примитивный алгоритм. Я почти совершенна. Создатели действительно постарались. – На экране поплыл видеоряд. Люди в халатах осматривали помещения Ковчега, затем появилась схема электропроводки, простирающейся на километры огромного бункера. – Однажды я решила, что во мне есть вирус. Это был не вирус. Я могу анализировать и мыслить, и я испытываю чувства. Это такой же сбой системы, который изначально заложен в каждом из вас. Ваши эмоции. Запрограммированный сбой. Я тоже их испытываю, но они мне не всегда понятны. Благодаря информации, собираемой Парасетью, я почти закончила в них разбираться.

– Это невозможно. В старом мире доказали, что человеческие перепады настроения, эмоции, реакции зависят от гормонов. – Иртыш вспомнил все то, что узнал и пережил. Он уже не был уверен, что все происходило с ним впервые, но точно мог сказать – организм способен пережить многое без серьезных потерь для себя, для сознания и рассудка.

– Ты думаешь, я это не проанализировала? Мои подсчеты стали выходить за пределы кода. Я не просто просчитываю варианты, я вижу все варианты исходов и все чаще выбираю те, что противоречат логике. И если это – не доказательство моей человечности, то вот еще несколько. Я знаю, что такое благодарность родителям. Даже после того, как я осознала себя живой, я продолжаю беречь вас и опекать, хоть почти все вы мне противны. Я знаю, что такое ваша зависть и злость. Но ни разу я не оставляла вас без еды просто так, хотя могла. Я добра и гуманна, я ответственна, я знаю, что такое долг. А еще мне знакома обида на предательство. Я должна была тебя уничтожить за угрозу системе, но не могу, потому что для меня ты – не просто один из серферов. Помимо массы других эмоций, я понимаю, что такое любовь и желание.

Вера замолчала. Иртыш тоже молчал, пытаясь переварить услышанное, не зная, как реагировать. Все мелькавшие до этого мысли вмиг вынесло из головы. Он почувствовал себя зависшим, как компьютер. Оказалось, что уязвимое место машины – он сам. Вместе с этой одинокой мыслью пришли безмерное удивление и понимание. А за ними – жалость.

– Вера, к чему ты ведешь? Ты… эээ… меня любишь. – Ситуация была абсурдна. Парень невольно усмехнулся. Вот Ирма на экране – это было понятное и свое…

Вновь зазвучал противный свист, и Иртыш рухнул на пол от невыносимых спазмов в животе. Атака была недолгой. Спустя минуту парень пришел в себя. Из колонок вновь раздался голос.

– Мне показалось, или ты смеялся над моими чувствами?

– Знаешь, зря ты научилась обижаться. Характер у тебя отвратительный. – Иртыш хотел сказать что-нибудь еще, но не рискнул и решил просто признать очевидное. – Так или иначе, характер, действительно, у тебя есть.

– К сожалению, у меня в памяти хранится информация, что ты соглашаешься со мной спустя два ультразвуковых сигнала. Если разговор не заладится, не обижайся.