Читать книгу Виртос - Павел Леонидович Шафранский - Страница 3

1.0.

Я бы сказал, что пришел в себя, если бы знал, кто я. Количество мыслей в голове примерно равно количеству слов, что я могу сказать. За слова спасибо маске, которая на мне надета. За мышление… черт возьми, моя самая весомая мысль заключается в том, что кроме нее больше нет ни единой. Глаза затуманивает мутная пелена, на ум не приходит ни один образ. Словно задержавшаяся в соседней галактике посылка, в голову приходит осознание того, что я – человек. Уже неплохо. Хотя сейчас я имею больше общего с простейшими, чем с сознательным существом. Ах, да. Как человеку, мне полагается две руки. Посмотреть на них я не в силах – аморфное состояние не позволяет ни поднять конечности, ни опустить голову для их грандиозного визуального контакта.

Пелена проясняется, я начинаю чувствовать тело. Маска на лице… очень заботливо с чьей-то стороны было нацепить ее на меня, учитывая мое положение. Перед глазами мутное стекло и зеленая жидкость. Мысли, мысли, мысли… вы бы мне сейчас очень пригодились. С трудом поднимаю руки – спасибо, что они на месте. Нет смысла останавливаться на достигнутом… наклонить… шею… Если не учесть, что все дерьмово, можно порадоваться стабильности своего положения – я стою в вертикальном контейнере, полностью погруженный в плотный раствор. Пригласить сюда девушку на свидание вряд ли получится – места едва хватает на меня одного. Да и релаксационной ванной эту емкость назвать сложно. Дух исследователя во мне не сломить. В моем доме явно не хватает окна – приложив руку к запотевшей поверхности, с трудом протираю ее единственным движением. Осталось лишь осмотреться…

О ГОСПОДИ… ЧТО ЗА ХЕРНЯ ЗДЕСЬ ТВО…

1.1.

Как будто вилку барахлящего тостера выдернули из розетки, а включили уже на новом месте. Вокруг меня простирались леса с их голыми деревьями. Опешив, я попытался оглядеться по сторонам – в аквариум открытого чистого неба были погружены искривленные хребты гор. Шел робкий снег, покрывая каменные склоны. Я бы наверняка сумел порадоваться красоте пейзажа, если бы хоть чуточку понимал, что…

– Какого черта ты здесь расселся, слакер?! – рядом со мной нарисовался малоприветливый верзила в солдатской броне и винтовкой в руках. Привлекательным его вряд ли бы назвала даже его мама.

– Я… ничего тебе не сделал, – я поднял руки вверх и замер, пытаясь не злить собеседника.

Лишь после начала нашей светской беседы я понял, что сидел, прислонившись к огромному валуну. Злость на лице здоровенного детины сменилась на недоумение. Я опустил глаза – на мне была надета та же солдатская броня, в ногах лежала винтовка. Короткую паузу в нашем разговоре нарушила автоматная очередь, раскатистым эхом прогремевшая по склонам гор. За ней последовал ответный огонь, после чего паузы не было уже в звуках стрельбы.

– Ламер-молокосос?! – брызжа слюной, детина пытался перекричать шум сражения. – За ким хреном ты тогда вообще упал в Зимний Фронт?! Будешь тогда крещен боем, как пушечное мясо выступишь! – схватив меня за плечо, одним движением поднял меня на ноги и начал трясти. – Пшел, вперед!

– Я не военный, – попытался возразить я, но очевидные факты говорили об обратном.

– Ты наглухо отмороженный, да?! Вперед, я сказал!

Неподалеку от нас, отстреливаясь, прислонился к дереву еще один человек. Судя по деталям его туалета, он был нашим коллегой.

– Да вы в край тут охренели, девочки? – прохрипел он. – Отсидеться решили, сволочи?!

Звуки автоматных очередей стали ближе и практически полностью заглушали крик нового знакомого. Кажется, он говорил что-то о наших матерях, но разобрать его речь было просто невозможно. Перезарядив оружие, солдат бегом двинулся в нашу сторону. Но не успел он пробежать и половины короткого пути, по гористым хребтам раскатился грохот оглушительного выстрела. В отличие от собственного крика, хруст разлетающегося черепа незнакомца я услышал отчетливо. Его голова разлетелась на куски, белый снег моментально превратился в красный – никогда бы не подумал, что в черепе вмещается столько крови.

– Еще один безмозглый, как и ты! Понял, безмозглый?! – раздался смех здоровяка, все еще сжимавшего мое плечо.

Мое недоумение перерастало в бешенство.

– Не дрейфь, салага, все там будем! Давай, на передовую, я прикрою! – крикнул солдафон и вытолкнул меня из укрытия.

– Скотина, ты что вытворяешь?! Ты… – я не успел закончить мысль и вернуться на исходную. Вместо этого мою голову сжала в тиски жгучая боль, подобная единовременному удару тысячью молотками. Я упал на землю. Моему угасающему взору открылось тело первого застреленного, которое быстро превращалось в исчезающие разноцветные линии и квадраты.

1.2.

В протертой крышке стеклянного гроба я вижу то, что видел до приснившегося кошмара – несколько таких же банок, как и моя, с зеленой жидкостью и людьми в них. Все они либо мертвы, либо спят, но явно находятся без сознания. Сколько их здесь всего? И где это «здесь»? После сна мое тело немного окрепло, и я в силах расширить свое импровизированное окно. Пока я стираю мутный слой, на внутренней стороне стекла появляется цифра «6». Проекция или дисплей – черт его разберет. Да и не так интересна эта цифра, как открывшаяся картина: передо мной ряд контейнеров, конца которому не видно. И сам я нахожусь в таком же ряду. Слева и справа –емкости с безжизненными телами. Из одежды на каждом человеке лишь какие-то технические приспособления, заменяющие нижнее белье. К лицам людей подведены маски с трубками. Почему никто не открывает глаза? Они мертвы? Нет. Раз я жив, высока вероятность, что они тоже живы. Более подходящего времени для паники не придумаешь. Вместо этого остаток сил я вкладываю в попытку открыть свою камеру. Бесполезно. Правда, серьезных иллюзий на предмет освобождения я и не питал. Но… что это? Одна из девушек напротив открыла глаза! Посмотри, посмотри на меня! Я…

1.3.

Вместо снежных гор возле меня возвышалось техническое здание, стоявшее на красной земле с множеством камней и кратеров. Небо было затянуто черной пеленой – наверное, так выглядела бы освоенная людьми поверхность колонизированной безжизненной планеты. Рядом со мной начали сгущаться несколько очагов появляющихся квадратов и линий. Одно мгновение – и разноцветные образы превратились в группу пугающих созданий – гуманоидные фигуры, тела которых покрыты металлической чешуей. Большинство пластин заканчивались лезвиями, лица же чудовищ имели злобный вид. Ртов на мордах стальных монстров не было. «Бежать. Быстро бежать!» – с этой мыслью я без оглядки устремился прочь от этих тварей.

– Ну и куда ты помчал, эй?! – Раздался крик мне вслед. Чтобы наверняка привлечь внимание, существо свистнуло. – Аарон!

Я встал, как вкопанный. Озарение, словно канистру нашатырного спирта подставили мне прямо под нос. Аарон – это мое имя. Это я.

– Ты знаешь меня? – разворачиваясь, я даже не удивился, что мое тело покрыто такими же металлическими пластинами.

Группа состояла из четырех существ. Все они различались по комплекции и высоте. Судя по пропорциям одной из фигур, ею вполне могла бы быть женщина. Или правильней было бы назвать ее женской особью?

– Вы же не думаете, что вместо плана мы будем просвещать очередного нуля? – обратилось одно из существ к своей группе. Невысокий, но крепко сложенный. Странно, как гуманоиды вообще могли говорить, учитывая отсутствие ртов на их страшных рожах.

– Не смеши, Зизи. Как будто Страйк когда-то требовал серьезного планирования, – фигуристое существо общалось приятным грудным контральто. Мои догадки подтвердились, под жезелной чешуей скрывалась представительница женского пола. После ответа она посмотрела на меня. – Ты ведь ничего не соображаешь, да?

– Думать я могу. Но не знаю, что со мной происходит.

– Давненько нулей не было. Хоть какое-то разнообразие, – раздался язвительный комментарий самого высокого из созданий.

– Мы знаем друг друга, – оглядывая группу, сказала тварь примерно моей комплекции, – но с тобой мы не знакомы. Бывает, у новеньких вроде тебя стираются воспоминания. Побочный эффект сенсорной депривации. Твое нынешнее смятение со временем прояснится.

Мысли на счет кошмарного сна начали улетучиваться, уступая место мыслям о кошмарной реальности. И эта реальность виделась мне страшнее кошмара. Идея ущипнуть себя мне показалась настолько же сумасшедшей, как и все происходящее.

– Мы – инопланетяне? – кажется, я очень удачно пошутил: все гуманоиды посмеялись.

– В определенном смысле, да. Смотря какую планету считать иной, – к этому существу, кажется, обращались по имени «Зизи». Остротой отличалось не только его тело, но и невидимый язык.

– Давай коротко: ты находишься в векторе Страйк, одной из вселенных Виртоса. Хотя это тоже относительно, поскольку ты сейчас плаваешь в изоляционном сосуде, который все моберы называют банкой. По каким причинам ты в ней оказался – хрен его знает, твое это дело. Наша причина – контракт, – девушка, если ее можно было так назвать, сочла свою мысль полноценной и законченной.

– Если ты думаешь, что мне все понятно, то это не так. Какой еще к черту Страйк? Какой еще к черту Виртос? – действительность для меня никак не прояснилась.

– Я нулем не был, но даже для беспамятного ты кажешься мне туповатым. И хамоватым, – ко мне подошел один из касты чешуйчатых чудовищ, ранее сохранявший безмолвие.

– Я не знаю, кто я. Я не знаю, где я. И кто, мать вашу, вы вообще такие! С чего бы мне быть милым, а? Любезен я буду только после того, как вы объясните мне, почему я – бронированный металлический монстр!

«Девушка» приблизилась ко мне.

– Забей на него, Лори. Скоро старт, а мы еще не на базе, – после ее слов мой визави развернулся и направился к группе.

– Виртос – это среда векторов, различных игровых миров, – в речь девушки вкраплялись нотки если не презрения, то раздражения. – Страйк – один из них. Здесь ты – представитель разумной расы существ, галианцев. Сейчас дадут сигнал и начнется партия. От тебя требуется воевать с пользователями Виртоса, живыми людьми, погруженными в эту же среду. Их персонажи скоро залогинятся и попытаются захватить эту производственную базу, – собеседница окинула взором техническое здание. – Мы – такие же, как и ты, жители банок. Только, в отличие от тебя, мы помним себя. Что еще не понятно?

– Игровые миры? Я был в таком, да? Зимняя перестрелка. Там были солдаты… Меня… Кажется, меня… убили. Как мне выйти? Зачем вы в этом участвуете? Зачем я в этом участвую?!

– А что тебе еще остается? – решил внести ясности самое низкорослое чудовище. – Раз ты в банке, контракт уже подписан, и тебя не выпустят, пока его условия не будут выполнены. Солдатская перестрелка – это Зимний Фронт, и там ты быть не мог. Новичкам туда путь заказан, там сражаются лишь опытные моберы, а ты вообще нуль. Страйк для новичков, или для тех, кто решил пойти по простому пути – таймы за него дают без множителя, а игра длится достаточно долго. Я – Зизи, – представился собеседник, – сейчас все начнется. Пойдем со мной, займем неприметную позицию, я тебе все растолкую.

– Вы получили достижение «нянька», – фыркнув в нашу сторону, самый высокий галианец направился к входу в здание.

– Что будет, если мы просто откажемся от всего этого?

– Простой вариант – гамовер, банка, новый вектор. Хуже – увлекательное путешествие в штрек, но новичков туда не сажают, пока можешь быть спокоен. Радуйся, нуль, что не знаешь, что это такое. А вообще для тебя самый поганый вариант – и дальше ничего не соображать, – несмотря на то, что Зизи говорил правду, соглашаться с ним не хотелось.

– Показывай дорогу.

1.4.

Без прошлого не было и настоящего. Вместо мышления моя голова была забита попытками оправдать абстрактное происходящее: наркотический бред, транс, кома… смерть, на худой конец. Объяснение загробного быта выглядело даже логичнее, чем… чем бы это не было. Мои мысли были обрывочны и неполноценны. Я чувствовал себя человеком, смотрящим представление через какую-то деформированную призму. Искореженную, выгнутую, треснувшую призму. Нужно было просто что-нибудь делать, тогда все непременно закончится. Все всегда заканчивается. Режиссер скажет «стоп, снято», зрители поаплодируют и все закончится. Нужно было просто что-нибудь делать.

Вдвоем мы спешно брели по безжизненным коридорам безликой базы. Вопреки моим ожиданиям, Зизи – так, если мне не послышалось, представился мой проводник – не произносил ни слова. Лишь звонкий отзвук нашей металлической поступи нарушал мерный гул многочисленных непонятных устройств. Темные технические тоннели со всевозможными трубами, какие-то роботы и автоматические механизмы – по всему было видно, что это здание представляет собой какой-то завод. Отовсюду доносился грохот и лязг рабочего процесса, по конвейерным лентам путешествовали сиреневые минералы. Похоже на то, что мой напарник хорошо знает это место – он уверено вел меня через огромные залы и узкие проходы.

– Как… откуда вы узнали мое имя? – нарушил я относительную тишину.

– Имена написаны над каждым игроком. Новичкам они ни к чему, поэтому ты их и не видишь. И именно поэтому мои коллеги не сочли нужным тебе представиться – все равно это мимолетное свидание, наши пути после него разойдутся.

– Как мы вообще разговариваем, если у нас даже ртов нет?

– Это уже издержки скинов в Страйке. По факту ты сейчас лежишь в банке и в намордник свой треплешься.

– Намордник? Так вы называете эти маски, да? – наш разговор пошел не по нужному руслу. – К черту маски. Как мне убраться из банки? Я ничего ни про какой контракт не помню.

– Да, намордники. Вообще толковая штука, нужно в реальной жизни половине людей такие прописать, – собеседник словно не понял, что эта тема меня сейчас интересует меньше всего. – А насчет выхода… После игры тебе покажут цифру, счетчик таймов. Одна минута игры без множителя – один тайм. Есть коэффициентные векторы с разными множителями: двойными, тройными… В двойном одна минута – это два тайма, в тройном…

– Дай угадаю, три. Не уходи от темы: как мне выйти?

– Так я тебе и отвечаю. Как отыграешь контрактное количество таймов, получишь солидный чек и билет на все четыре стороны. Или не получишь. Хрен тебя знает, как тебя вообще в Виртос занесло – может, задолжал денег Виртеку и полез отрабатывать. Или вообще преступник какой на заключении. В любом случае, до выполнения условий контракта покинуть банку не вариант.

– Я уже видел эту цифру. Шесть. Но я тебе повторяю: я понятия не имею ни о каком контракте! Неужели нет способа связаться с тем, кто всем этим заведует?!

– Ты чего разорался? – шикнул на меня коренастый тип. – Посмотрите на него, контракт он забыл. Голову ты дома не забыл? – неужели он и правда нашел свои слова забавными?

– Когда ко мне вернется память?

– У всех нулей по-разному. По идее, много времени не должно пройти, – Зизи решил продолжить рассуждения на мой счет. – Скорее всего, у тебя, как и у большинства, стандартный контракт на сто тысяч таймов. Может, на двести. Некоторые отмороженные на год подписывают, некоторые и подольше. Уж если ты сам не помнишь свое прошлое, мне-то его откуда знать?

Бесконечные темные стены словно повторяли друг друга. Если бы не уверенность моего спутника, я бы сделал ставку на то, что мы ходим кругами.

– Что с начальником?

Прозвучал громкий сигнал, похожий на горн. Зизи кивнул – единственный лаконичный жест, которым он отреагировал на событие.

– Президент? Да тебе памятник поставят при жизни и тысячу раз в задницу поцелуют, если он снизойдет до разговора с тобой. Пока воспринимай игру, как развлечение. Или как заключение. Лучше – как то, и другое.

– Хорошенькое развлечение, когда тебе пули череп проламывают.

– Да ладно, должен же у тебя быть стимул делать свое дело. А с приближенными к реальным ощущениям и подыхать лишний раз не захочется. Все, пришли, – гид вышел на балкон, с которого хорошо осматривалась огромный зал внутреннего помещения.

– И что нам теперь делать?

– Радоваться, что время идет. Вроде как в засаде, а на самом деле просто трясем с Виртоса таймы, шкеримся от юзеров.

– И долго нам этим заниматься?

– Слушай, хочешь воевать, иди воюй. Я тут посижу.

– А еда? Что с нашими телами будет в реальности?

– Ты бы лучше о своем душевном здоровье переживал, чем о физическом. Банка снабжает тебя всеми элементами. Ну, какие там нужны телу элементы для жизни… все, как в меню шикарного ресторана, в общем. Да и в тонусе ты постоянно. Если, конечно, со мной на пару не кемперишь, – весело уточнил Зизи. – У меня сосед напротив вообще пришел задохлик задохликом, а через месяц в банке уже больше на мужика стал похож. Не культурист, конечно… но и не дистрофик, каким был поначалу.

– Я свое имя-то недавно узнал, а ты мне про соседей своих втираешь.

– Да не парься ты так, восстановится твоя память. О, а вот и наши клиенты. Видишь, вон там бродят, – Зизи указал когтистой лапой на две медленно передвигающиеся фигуры. Обе были облачены в красные скафандры, которые больше напоминали доспехи. – Дети, как обычно. Зацени, одного зовут Нагибатор57, другого – Экзекутор. И что-то мне подсказывает, что не мама их так назвала.

– А ты? Почему Зизи?

– В смысле – почему? – судя по голосу, напарник уже было оскорбился, но вовремя смекнул, что обидеть я его не хотел. – Мне-то как раз такое имя родители дали. У моберов вообще родные имена на ники не меняются, чтобы такие вот Нагибаторы всегда могли на нас настучать.

– Моберы – это мы? Ну, все такие же жители банок? – происходящее виделось мне театром абсурда, в котором мне уготована далеко не самая главная роль. – Лягушачьи трупы в бутылках с формалином.

– Да, верно понимаешь. Но не все так плохо – всем прилично платят, так что не задарма работаем. Кроме того, насильно нас в банки никто не пихал. – Зизи понял, что я не вхожу в его понятие «нас». – Нас не пихал. Тебя-то, может, и запихали, если ты какой-нибудь зэк махровый. Тише.

– Все равно хрень какая-то. С чего это мы должны помирать на потеху пользователям, для которых мы – просто пушечное мясо? Почему врагами должны быть живые люди? – старался я возмущаться шепотом. – И вообще, как нам противостоять вооруженным, мать их, солдатам? – я приподнялся над перилами и указал на винтовки в руках пользователей. Да и габариты этих ребят вовсе не выдавали в них детей: каждый был не меньше трех метров в высоту и двух в ширину.

– Ну что ты, блин, за нытик такой. У тебя броня галианца, им из своих пукалок долго ее пробивать придется. Зато их консервные доспехи очень неплохо складывается от наших рукопашных ударов. И ты тоже сравнил живых людей с электронными болванчиками. Были попытки создать искусственный интеллект для Виртоса, да потерпели эти затеи сокрушительное поражение.

Тем временем пара исследователей оказалась прямо под нашим выступом.

– Наша победа в этой игре вообще предусмотрена?

– Теоретически, мы можем уничтожить юзеров. Теориетически, – нарочито уточнил Зизи, – за победу нам даже начислят дополнительные таймы. Но сопляки вроде этих не любят проигрывать – их убей, так они обязательно приведут с собой толпу таких же обидчивых детей. Мало того, что в порыве их мести наша судьба сложится более плачевно, так еще и жалобы выпишут всей командой, а это минус таймы. Так что по-хорошему нам лучше не трогать их. Так долго, как это будет возможно. Потом оказать минимальное сопротивление и слиться.

– Отличный выбор: умереть или умереть попозже. Где наша команда?

– Команда придерживается того же плана: отсидим, получим законные таймы, поваляемся в банке и на новый вектор. Или сюда же. Страйк у меня в приоритете, легкий он.

Я не собирался быть послушным мальчиком для битья, который забился в угол в ожидании своей смерти. Но альтернатива из-за каких-то щенков стать заложником сраной банки мне тоже не улыбалась. Выбор действительно потрясающий.

1.5.

Пусть я не знаю, кто я, но у меня достаточно силы воли, чтобы не прогибаться под капризами других людей. Терзаемый противоречиями, я все еще не принимал объяснение действительности напарника за реальность. Нужно было что-то сделать, чтобы все закончилось.

– Зизи, слушай. А кто такой слакер?

– Тот, кто во время игры занимается чем угодно, но только не игрой.

– Да? Тогда не будь слакером, – крепко сложенный компаньон не успел мне ничего ответить. Я спрыгнул прямо навстречу пользователям и неизбежному сражению.

Хотя бы за сюрприз, что я сумел преподнести игрокам, меня уже стоит выпустить из этого чертового консервного карцера. Я застиг Нагибатора и Экзекутора врасплох, приземлившись прямо между ними. Молниеносный удар – и мои когти разрывали доспех одного из бронированных гигантов. Пронзительный скрежет лопающегося металла вытеснил все остальные звуки. Спину обожгла волна растекающейся боли – напарник жертвы пытался отбить мою атаку. Винтовка моего визави упала на землю. Все, что ему оставалось – лишь жалкие попытки врукопашную отбиваться от монстра, что вцепился в его грудь. От меня. Я вложил все силы в попытку развернуть опешившего пользователя, чтобы воспользоваться им, как живым щитом. План не сработал – когти просто разорвали его тело, из-за чего фигура персонажа начала распадаться на знакомые линии и квадраты.

Кончина товарища ничему второго здоровяка не научила – напротив, он с азартом зажал спусковой крючок, рассекая воздух выстрелами. Выстрелы оставили на моем и без того изувеченном теле глубокие рваные раны, заставив меня спешно покинуть поле боя. Мне удалось найти спасение за постройкой, похожей на небольшой ангар, в котором сходились транспортные ленты с минералами. Как вообще пользователи могут здесь выигрывать? Я был явно сильнее и крепче их, к тому же двигался не в пример быстрее. Хотя сейчас уже мне не помешала бы помощь команды. Среди прочих заводских звуков отчетливо слышались приближающиеся шаги носителя бронированного скафандра. Мои зияющие раны приводили к инстинктивной мысли: «Должен терпеть. Боль – еще не смерть».

– Зизи! – заорал я во весь голос, судорожно вспоминая имя любого другого члена команды. – Женщина! Высокий хрен! Кто-нибудь!

Звуки приближающихся шагов стихли. В нескольких метрах от укрытия остановилась моя смерть. Почему он встал? Боится закончить начатое? Завод загрохотал так, словно сумасшедший барабанщик решил сыграть для меня прощальное соло. На балконе у Зизи сейчас, наверное, тихо и спокойно… Из укрытия был лишь один выход – прямиком в объятья славного бронированного приятеля. Может, используя когти, я смог бы забраться на этот невысокий ангар? Ведь стальной скафандр жертвы был явно прочнее, чем стена этой постройки, а разорвать его я сумел без особого труда. Удар, за ним еще один – бесполезно, я и царапины на ней не смог оставить. Грохот стих, и теперь я совершенно не понимал, где находится разъяренный мститель. Забавно, чем в конечном итоге обернулось мое нежелание быть забившейся в угол жертвой. В любом случае, нужно выбираться отсюда.

Так вот что это был за грохот. Прямо за укрытием меня поджидал с десяток вооруженных солдат. Раздался нечленораздельный выкрик одного из них, тут же прервавшийся обрушившимся на меня свинцовым ливнем. Боль. Одна лишь невыносимая, дикая, адская боль. Она заполнила меня, сжигая все мысли. Не оставляя место даже мечтам о смерти. Казалось, мой расстрел длился вечность. И всю эту вечность мое сознание меня не покидало, чего нельзя было сказать об отстреленных кусках моего тела. Хотя можно ли называть сознательным обезумевшего от боли человека?