Читать книгу Образец 274 - Павел Меркулин - Страница 4

Хидеки лежал на диване, склонившись над пустым по содержанию томиком манги, бесцельно перелистывая страничку за страничкой. Маска его лица устало выражала тоскливость и какой-то лёгкий оттенок грусти врезавшийся ранними морщинками и болезненной желтизной в его лицо. Помимо чтения манги его развлечениями могли служить видеоигры сон или еда. Именно в таком порядке, потому что ел редко и чаще находился в сонливом состоянии бреда. Всё это было его опиумом помогавшим забыть противную и нудную как боль в суставах унылость. Унылость же в свою очередь помогала забыть ему боль оставленную потерей матери, именно она сделала одиночество естественным, а однообразность достаточной.

«Если жить, как подобает человеку, нет, не так, если жить как люди думают, что подобает жить тебе, после смерти ты станешь таким же холодным растлевшим трупом как и любой другой человек. Даже если вопреки тебе, он был бомжем, изгоем, убийцей или обычной падалью. Несомненно, люди оставляют память о величии своей жизни в сердцах других людей, как надгробие или памятник. Но даже если представить, что в твоих руках величие Альберта Эйнштейна, или Миямото Мусаси, кого угодно, пусть даже пройдет время, и вопреки всем твоим стараниям какой-нибудь псих в усмирительной рубашке или депрессивный социопат Хидеки будут иметь больше, чем осталось в твоих дряхлых, растлевших руках просто лишь потому, что они все еще могут страдать или радоваться. «Это человек был велик и просто гениален» – скажут о тебе современники. «Сравнения не существует, насколько я жалок рядом с ним» – скажет какой-нибудь Хидеки. А хоть кто-то вспомнит как ты радовался, в первый раз скатившись с крутой снежной горы зимой, или как ты первый раз в детстве упал и разбил коленку, а потом плакал на руках у родителей?..» – Хидеки подсознательно замял эту мысль, уже не отдавая себе отчета. «…Эти чувства умрут вместе с тобой, останутся только важные обществу поступки, в которых не будет и капли того, что было для тебя важнее всего. Верно, потеряв возможность жить, ты теряешь возможность заявить миру о том, что ты жив, а значит когда ты превратишься в старый рассыпающийся камень, из красивой блестящей в лучах собственной славы статуи, лишь вопрос лишь времени. Что стоят усилия муравья перед исполином вечности? Почему нет ответа на вопрос как жить и когда умирать? Потому что истина лишь в том, что каждый делает это так, чтобы сократить свои душевные мучения или продлить мгновения счастья.

Когда я устал бы притворяться живым, прекрасно было бы тихо и незаметно умереть» – закончил мысль Хидеки

Замечательное решение умереть взбодрило Хидеки. Настолько, что он даже оторвался от чтения и пошёл на кухню заварить себе кофе. Кофе взбодрило его ещё сильней, немного прошла депрессия и решение умереть вдруг представилось не таким печальным. Находясь во власти эмоций, он решил выйти на улицу за продуктами.

На улице Хидеки почти перестал бывать, да и не было у него на то причин. В школу он перестал ходить сразу после того несчастного случая, пару раз зарекался вернуться, но не мог изменить уже устоявшийся лишённый проблем образ жизни и в итоге уже два месяца как забил на эту идею, отказавшись от общества. Последним человеком, которого он видел, был Юмеко, но и его общество скоро опротивело ревностно оберегавшему свою раковину отшельнику, и он окончательно стал хиккикомори.

Потому на улицу Хидеки выходил чуть пощуриваясь от непривычного света, вперев свой напряжённый взгляд в землю и накинув капюшон на голову, чтобы люди на него меньше обращали внимания. Да, людей он теперь не любил. Они ему мешали. (Из-за их присутствия он стал несчастен, а сейчас они как мухи тычутся в него, не давая пустоте заживить его раны.) Когда его глаза пересекались со случайным прохожим, шея невольно накланялась к земле, взгляд, и без того пустой, тускнел больше обычного.

– С вас две тысячи йен. – улыбаясь сказал продавец, помогая ему складывать продукты в пакет.

Дело об убийстве матери Хидеки закрыли за неимением улик. Но упрямый и бестактный следователь до последнего верил в виновность Хидеки и проявлял пробивное упорство, которому позавидовал бы любой считающий себя волевым человек. Это благодаря ему весь район, в котором жил Хидеки, знал о случившимся из его расспросов. Не был исключением и этот добродушный продавец.

– Вы стали редко заходить, – услужливо заворачивая единственный апельсин в пакет, заметил он. – Будете бывать чаще, продам вам два апельсина по цене одного!

Продавец добродушно улыбался, но на Хидеки не было лица, эти слова зацепили его за один из ещё не заживших участков его раны. Грубо выхватив апельсин из рук продавца, он, сжав его в руке со всех сил, выкинул его в мусорный бак. Трясущейся рукой, не глядя протянул деньги и рванув за собой пакет с едой вышел из магазина.

«Чёртов продавец, зачем он лезет ко мне? Нужно прекратить ходить в одни и те же магазины. Люди привыкают к тебе, стоит только постоянно быть у них на виду.»

«Такие апельсины мы всегда ели с мамой, а она никогда не забывала их покупать, когда шла с работы,» – мелькнуло теплое воспоминание в его голове.

Но от него сжалось сердце, и Хидеки, ударив себя в ногу, мотнул головой.

«Зарекался же ведь забыть! И зачем люди вообще всё так хорошо запоминают»

– Так надо было тогда по голове бить, а не по ногам, – усмехнулся он вслух.

Спустя уже пять минут он заносил тяжелый пакет в дом и распихивал продукты из него по полкам холодильника.

– Замечательно. Ещё недели две наедине с самым лучшим человеком, среди этого тупого стада, мне обеспечены.

Откупорив бутылку с газировкой, он налил себе полный стакан, и приподняв его поздравил самого себя со счастливым избавлением.

Но допить до дна не успел, что-то очень массивное свалилось на него сверху, повалившись вместе с ним на пол и разбрызгав остатки напитка по полу.

– В-вот же, – откашливаясь, встал он на ноги.

Рядом с ним на полу лежала, зажмурившись девушка, примерно одного с Хидеки возраста. У неё были красивые, ниже плеч, зелёные волосы и милое, хотя и напуганное лицо. Также на ней была школьная форма, а в руке она зажимала какой-то листок, который Хидеки не преминул аккуратно выдернуть из её рук.

«Я больше этого не вынесу.»

Гласила короткая, но вся исчёрканная надпись на листке.

– Что тут происходит?..

Продолжая лежать, девушка никак не реагировала на склонившегося над ней Хидеки. Тогда Хидеки, опустившись на колени рядом с ней, слегка толкнул её в бок.

– Эй, ты что там?

– Оставьте меня, я умираю.

– К твоему сведенью, люди умирают несколько по-другому.

Молчание…

– Они корчатся в предсмертных судорогах, а изо рта у них льется пена. Согласись, это ни капельки не похоже на то, что ты делаешь в моей квартире.

Вместо ответа девушка поморщилась и повернулась к нему спиной, продолжая лежать на полу.

«И откуда она вообще свалилась? Дыры в потолке нет… Выпровожу, как только узнаю это.» – пообещал он сам себе.

Хидеки подошёл к шкафу и, бросив беглый взгляд на продолжавшую молча лежать девушку, достал оттуда полотенце.

Подстелив ей его под голову и проявив к ней этим поступком всю доброжелательность и бескорыстность мотивов, на какие только был способен, он остался доволен и преспокойно уселся рядом с ней на стуле.

– Где я? – раздался голос незнакомки, стоило ему только отвернуться.

– В моей квартире, по крайней мере, я так до сих пор считал… Лучше объясни, откуда ты здесь взялась?

– Я умерла.

– Да нет, вроде разговариваешь, значит ещё живая, по крайней мере, пока.

– Но я точно в этом уверенна, здание было высоким…

– Видать очень высоким, раз ты умудрилась упасть на меня сверху на тринадцатом этаже. А потолок целый, однако…

– Выходит я призрак и прошла сквозь потолок.

– Знаешь, мне как-то всё равно, выметайся поскорее из моего дома.

– Но так не должно быть, моя душа решила, что после смерти она должна быть здесь, может быть, у меня есть какие-то незаконченные дела, связанные с этим место.

– Не исключаю, только не в моей квартире.

Но, видимо, уже не желавшая говорить, и пришедшая к определённому решению незнакомка уверенно встала и принялась за изучение своего временного пристанища.

Первой на очереди попалась кухня, то ли по случайному стечению обстоятельств, то ли из-за неприятного потягивания в желудке.

– Я не шучу, прочь из моей квартиры. У меня и без тебя дел хватает.

– Вот и занимайся своими делами. Какое тебе дело, я ведь призрак.

Ехидно улыбнувшись, она приступила к штурму холодильника. Первой пала пачка Доширака, не выдержав потока кипятка, обрушившегося на неё.

– Мне кажется, несостыковочка выходит. Насколько я знаю, призраки не нуждаются в пище.

– Я особый. – наворачивая ещё толком не проварившуюся лапшу, ответила она.

– Хоть назовись тогда, дух бесплотный.

Как оказалось, девушку звали Аюми Тенси, и несчастный Хидеки, сетовавший на бесцеремонно отобранный Доширак, в конце смирился и, закрыв глаза на её присутствие, ушёл в свою комнату, предусматрительно прихватив с собой все запасы еды, подальше от наглого нахлебника.

– Ладно люди, – подумал отчаявшийся Хидеки. – Но призраки! Вот только доест, и я её обо всём расспрошу.

Но, к сожалению, его желанию не суждено было сбыться, после еды Аюми, как ни в чём не бывало, ушла спать на его кровати, оставив ему невымытую посуду.

Больше всего Хидеки сейчас хотелось её выпроводить, и он вполне мог это сделать, но непонятное чувство жалости к этому неожиданно появившемуся в его жизни человеку остановило его. Представить только, что его одиночество, так ревностно оберегаемое им все эти два месяца, прервали таким наглым образом! Подумав об этом, он достал из шкафа футон и расстелил его рядом на полу.

«Устал совсем, в сон клонит. Завтра на свежую голову со всем этим и разберусь» – закончил он, ложась спать.