Читать книгу Манагер Антон - Павел Михайлович Бобков - Страница 2

Когда он распахнул дверь в кафе, никто не обратил на него внимания. Кофейня была заполнена до тесноты, но атмосфера показалась удивительно приятной: запах кофе, бархатный полумрак и шашечно расставленные столы. Сквозь тусклый гул голосов из динамика под потолком прорывались звуки скрипки. Они изредка разбавлялись стуком чашек о блюдца. Обычная кофейня. Ну, кроме скрипки.

Классическая музыка последние пять лет не раздражала Антона – наоборот: на флешке в машине игрались и симфонические треки. Разухабистой поступью Первого концерта Чайковского нравилось запускать день, а заканчивать, возвращаясь с работы, пронзительно-глубокой и чистой мощью Шестой симфонии. «Времена года» Вивальди были и туда и сюда – даже при девушках включал. Обычно нравилось. Впрочем, особенно романтичных чаще удавалось зацепить осовремененной компиляцией Libertango, а для совсем телочек или чикуль всегда были разные The Best Dance Music of the Year – знакомые песенки незаметно раскрашивали убогую простоту «Поло», а значит, и водитель, пусть больше себе, но казался покруче. А уверенность всегда была к благу.

Антон удачно развалился у стены с окном, заказал у официантки клубный бургер, картошку фри и безотказную к любой еде колу. Драматический для скучно-стареющих зожников микс, но Антон позволял его, пока был молод и не замечал в своем недавно завершившем созревание теле ни намека на болезненное увядание. Пока можно. Хотя и вредно. Но можно. Пока. Но вредно – не зря же люди твердят! Антон снова пообещал себе – нет, не бросить фастфуд, а хотя бы подумать, как его уменьшить в своей жизни. Или выделить один день в неделю на эту джанковую, как говорят америкосы, жратву. Почему америкосы? Откуда это пошло? Всегда назывались американцами. Но америкосы жестче звучит. И круче. Так что со жратвой? Может, пока разнообразить овощами-фруктами свою физическую привязанность к жирной еде?

И снова решив вернуться к намерению позднее, Антон достал «Айпод» и, пока старый планшет загружался, стал незаметно оглядываться. Шумных, раздражающих или освежающих себе кровь скандалами людей не видно, все были увлечены шуршанием своих мыслей и разговоров – никто бы и не заметил, как он их изучал.

Ближе всего сидела пухленькая, будто с исколотым прыщиками лицом девушка лет двадцати. Ее железно-рыжей копне волос ревущей яркостью гармонировал оранжевой свитер и намотанный вокруг шеи кислотно-зеленый шарф. Старательно зевая, незаметно осматривалась – все ли видят, как ей здесь скучно? Потом, презрительно надув губы, неестественно тонкие, заново утыкалась в обклеенный оранжевыми и бирюзовыми цветами нетбук и одним пальцем лениво тыкала по кнопкам. Там был «Вотсап» во весь экран. И больше ничего. Антон видел, как она написала: «Сижу в ресто. Вокруг печальная масса пиплов. А ты, подруга, где сейчас?» Потом стирала и писала заново. Тот же текст, лишь меняя слова местами.

Она просидит до закрытия. И так будет лет десять, наверное. Работая днем, например, маркетологом – из-за видимого стремления к яркости вечерами будет тянуть зеленый чай с жасмином, иногда большой карамельный латте, всегда в мерцающей надежде встретить того, кто сможет разглядеть ее особенную, как ей кажется, душу. Не встретит и со временем начнет жить вместе с выпивающим хмырем – из тех, кто годами ищет эго-достойную работу, болтаясь на чужой шее. А она станет нахваливать подругам любой взмах насупленной бровки своего суженого. Потом поженятся. И она уже официально потащит на себе мечущегося поисками счастливой судьбы мужа да пары-тройки детей, а они обязательно родятся.

Порою от суженого будут долетать подзатыльники, а может и тычки, но она легко придумает, чем провинилась. Сама придумает, без подсказок. И да, конечно, развод исключен: муж без нее точно пропадет – соседи и родственники выучат наизусть эту любимую мантру живущих в упорных иллюзиях женщин. Антону эту девочку совсем не жаль: она хочет казаться больше, чем есть – судьба наказывает таких.

Другим виделось будущее троих мужчин справа. По виду чистый бизнес. Или чиновники. В дорогих костюмах и изящных пастельно-ярких галстуках. Тихо разговаривают, изредка дотрагиваясь до бокалов с пивом. Странная компания – слишком хороши для этого заведения. Да и пиво в кофейне – это поудивительней его бургера с картошкой. Кто они? Понять, чем занимаются, Антону не удавалось до тех пор, пока отчетливо не донеслось «Британские Виргины». Он не любил международных, черт, инвестиционных консультантов – циничных продавцов воздуха, стервятниками потрошивших жертв. И не синяков или наркоманов, а часто вменяемых, образованных и неглупых людей, уверенных в своей проницательности или чужой искренности. Но до тех пор, пока не начнут отправлять по триста, а то и пятьсот евро в один из сотен пенсионных фондов, какими «цивилизованный мир давно пользуется». И отправлять ежемесячно.

Наверное, повезло сегодняшней клиентке Маргарите, что прежде она попала на Антона, а могла бы и на них, а ребята умеют «откладывающих на важное» находить. И писала бы она потом безответные просьбы о возврате регулярно переводимых куда-нибудь в Англию денег. Плакала бы, а потом, удивляя адресатом почтовых служащих, снова писала бы. И вновь плакала бы. До бесконечности… Молодец, Антоха! Тоже менеджер по продажам. Но честнее. Словно спас ее сегодня. Но воздастся ли?

Еще за одним столом перед двумя бокалами бордового вина сидел мужчина с серым лицом. Рядом была сорокалетняя женщина, усталая и выцветшая, но продолжавшая одеваться обтягивающе-сексуально. Женщина говорила тихо, иногда поглаживая по плечу спутника, будто пытаясь приободрить. А он сидел с видом, настолько замученным печенью или язвой, что встань разговор о срочности операции, то и прожженный гомеопат, страстно продающий себя, не сопротивлялся бы.

Этих двоих Антон знал: привозили машину в салон на сервис. Они владели огромным павильоном на бывшем Колхозном рынке неподалеку, продавая то, что выгодно перекупали у фермеров. Модно там оформлено, кругом лишь вывески с «Эко» и «Био». На стиле.

Их слов не слышно. Лишь про «не торопиться». И «не волноваться». Здоровье? Или снова обсуждали, в какую заграницу уехать жить, а главное, что делать с бизнесом? Продавать нельзя и каждый день контролировать нельзя. Как тут уедешь?

Антон устало рассматривал лица. Ничего особенного, что озарило бы ярким, живым светом, так и не появилось. И не было много месяцев. А может, и лет. Наблюдаешь за людьми, пытаешься угадать их, прочувствовать, но нет желанного шока. Ни разум, ни душа не восторгаются. От красоты ли чужой, от глубины ли. Пустота. В людях. В желаниях. В жизни. Казалось, если этому суждено сбыться, то понадобятся века, прежде чем встретится чудо в людях или хотя бы по-настоящему новое, красивое лицо. Но через мгновение он такое и увидел!

Девушка с прямыми черными, словно нарисованными акварелью, волосами сидела неподалеку. Немного вздернутый нос, большие, наполненные светлой синевой глаза, чистая, загорелая не по сезону кожа. И стройное, гибкое тело с осанкой гордой и непринужденной. Мерцающая женственность будто лилась из нее, умело сдерживаемая, обещая дикую, нечеловеческую страсть. Так вот ты какое, диво дивное! Антон вдруг понял, что значит фраза «глаз не оторвать».

Одета она была строго и стильно, но он не приглядывался, как это бывало, к одежде, наслаждаясь каждой секундой своего чувства. Честного, как впервые увиденная кровь, и свежего, как воздух утреннего леса. Ненавидя музеи, куда в школьные годы был возим с классом немало, он таращился на девушку как на главный и лелеемый годами ожидания шедевр. Божья награда и судьбы отрада.

А еще Антону захотелось быть богатым. По-настоящему богатым человеком. Ухватить секунду ее жизни пусть и банальным, но «самым дорогим шампанским на тот столик», познакомиться и потом старательно поражать щедростью подарков. Преподносить, придумывая новые. Ничего не жалко для нее. Ничего!

Но пока он мог заплатить лишь за Турцию. Раз в год. И за билет в клуб, кино или ресторан по выходным. Ресторанчик. Но эта девушка Другая – ей гармоничней парень круче. И не парень, а мужчина. Хотя бы деньгами мужчина. Крутыш Крутышич. Не мнимый, катающийся на истерично сторгованной и взятой в кредит «трешке» BMW – мечте собравшихся в премиальность, а владелец статусных Porsche Cayenne или Mercedes GL. И не в базе, а в топовых «бабки есть» комплектациях. Наверное, такой мужик ей и пара. А не манагер обыкновенный.

Антон вздохнул. Откуда она здесь? Приятное место, но она слишком космическая для таких простых кофеен. Слишком сияющая.

Мужчину, сидевшего рядом с ней, Антон не замечал. Спина как спина, в теплой клетчатой рубашке. Бубнил что-то, лениво дополняя взмахами тяжелых жилистых рук. Долго. Она поддерживала его рассказ, слегка улыбаясь глазами. Какой же неземной у нее взгляд! Лучистый и родной.

Антон заметил официантку, когда она уже стояла со счетом:

– Мужчина, дополнительно заказывать будете?

– Что?

– Расплатитесь картой или наличными? У нас нельзя сидеть просто так. Второй раз подхожу.

Сегодня не раздумывал, сколько оставить на чаевые, был щедр и, выскочив из кафе, сразу глубоко втянул сырой и холодный воздух приближающейся ночи.

Шел к машине, не глядя под ноги, с задранной вверх головой. Проваливался в снежную жижу, выбирался, потом снова проваливался. Наталкивался на редкие на парковке автомобили, два раза чуть не упал, но не мог отвести взгляда от звездного неба, мерцающего сквозь яростно гонимые ветром облака. Разум отключился, забыв причину радости, но душа была счастлива.

Заведя машину, свою пока самую крупную в жизни покупку, покурил, пока она прогревалась. Сел и, не зная, какая музыка была бы созвучной танцующему сердцу, остался в тишине, не став эквилибрировать радиостанциями. Поехал домой. Медленно. Никогда не приходилось так бережно плестись по пустой дороге.

Лучший вечер в его жизни.