Читать книгу Пять методов - Павел Михайлович Кучма - Страница 6

Вышел он из кабинета Новикова в сопровождении укоризненного взгляда жены. Пройдясь по коридору по указанному Фёдором Аркадьевичем маршруту, он дошёл до конечного пункта, где толкнул дверь и вошёл в туалет. Справив нужду, он вымыл руки, высушил их, после чего вышел в коридор и медленным шагом бесцельно побрёл в сторону кабинета Новикова, тщательнейшим образом рассматривая стены и интерьер. Подойдя к кабинету Фёдора Аркадьевича, он сел на диван напротив двери и открыл книгу, которую взял с полки шкафа. Пролистав несколько страниц, он пробежал глазами текст, который его мозг воспринял, как бессмысленную галиматью. Закрыв книгу, он посидел ещё немного, убивая время, после чего встал и подошёл к двери. Аккуратно постучав, он приоткрыл дверь, заглянул в кабинет и, натянув на лицо улыбку, спросил:

– Разрешите?

Новиков, что-то говоривший Наде, резко прервал свою речь и, бросив на него воровато-испуганный взгляд, поспешно сказал, заикаясь:

– Заходите-заходите, Вячеслав Владимирович…

Надя, не обратив на него особого внимания, сидела с задумчивым лицом. Войдя, он поставил книгу на место и сказал:

– Увы, не моё. Я больше предпочитаю художественную литературу, например: «Эммануэль» Арсана, «Жюстина, или Несчастья добродетели» Де Сада, можно, что-нибудь из Эдика Лимонова, когда он был в эмиграции. Годятся также философские трактаты: «Камасутра», «10 поз» Аристотеля, «Наука любви» Овидия, – особенно с картинками!

Новиков, натянуто улыбнувшись, не нашёлся, что ему ответить, поэтому перевёл взгляд на Надю, которая, выйдя из задумчивого оцепенения, вновь сверлила мужа злым укоризненным взглядом, а затем сказал:

– Ну, вы меня поняли, Надежда Наильевна?

Надя, оторвав от него взгляд, перевела его на Новикова и ответила:

– Да-да, Фёдор Аркадьевич, принимать прописанное вами лекарство несколько раз в день, и через неделю прийти к вам на повторный приём.

– Совершенно верно, Надежда Наильевна, и помните: старайтесь оградить Вячеслава Владимировича от ненужных переживаний, волнений, и других отрицательных чувств, которые могут пагубно повлиять на его психосоматическое состояние. Как можно больше проводите время на свежем воздухе: гуляйте, занимайтесь спортом или физической культурой.

– Хорошо, Фёдор Аркадьевич, я всё поняла, спасибо вам большое, – сказала Надя, поднимаясь из кресла.

– Ну, что вы, – с чрезмерно наигранным смущением сказал Новиков, слезая со своего огромного кожаного кресла вслед за ним и Надей, – было бы за что?

Проводив их до двери, Новиков с дружелюбной улыбкой сказал:

– Всего вам хорошего, выздоравливайте скорее. Жду вас через неделю.

– До свидания, Фёдор Аркадьевич, – попрощалась Надя.

Он не стал говорить Новикову прощальных слов и протягивать руку для пожатия, а просто кивнул головой, натянув на лицо улыбку, имитирующую крайнюю признательность и благодарность. На первый этаж они спустились, храня молчание. Он ждал, что Надя начнёт беседу первой, делясь своими впечатлениями от приёма, попутно сделав ему замечание по поводу его поведения и неуместного сарказма. Когда они вышли из клиники и дошли до небольшой парковой зоны на территории Больничного городка, Надя, посмотрев на него с укором, сказала:

– Слава, а паясничать было обязательно?

– Мне скидка: у меня тяжёлая форма невротического или психического расстройства, возможно и то и другое одновременно.

– Это понятно, что ты дурачок у меня, я к этому уже привыкла, даже смирилась с этим, но перед людьми меня не надо позорить.

Наморщив лицо, он раздражённо сказал:

– Надя, это же психиатр. К нему каждый день таких экземпляров приводят, что ему уже и удивляться не чему.

– И что? – удивлённо спросила Надя, смотря на него с возмущением. – Это даёт тебе право вести себя в присутствии чужого человека, которого ты видишь первый раз в жизни, как дурак? Раз ты у меня такой балагур и затейник, можешь на длительное время забыть о супружеском долге, заменив его разглядыванием картинок философских трактатов тёплыми летними вечерами.

Нахмурившись, он пробубнил:

– Ладно, уже…

– Прохладно, Слава, – передразнила его Надя, – скажи спасибо, что Фёдор Аркадьевич профессионал и реагирует на подобное пренебрежительное поведение адекватно.

Усмехнувшись, он возразил:

– Самолюбивый, эгоцентричный, амбициозный, напыщенный гордец. Вот он кто, а не специалист, и уже тем более не профессионал.

– Это ты с чего вдруг решил? – возмущённо спросила Надя.

– Ты видела стены в его кабинете?

– Нет. Я пришла к нему не стены разглядывать, а за медицинской помощью и консультацией.

Рассмеявшись, он произнёс:

– Вот именно, а стоило бы обратить на них внимание, ведь в мелочах кроется глубокий смысл, который может рассказать много интересного об их хозяине.

Надя, посмотрев на него скептическим взглядом, тем не менее, с интересом спросила:

– И что в этих стенах примечательного?

– А то, что на этих стенах в три слоя висят достижения Новикова Фёдора Аркадьевича, который мнит себя специалистом и профессионалом с большой буквы. Какие-то грамоты, лицензии, фотографии со знаменитостями в обнимку, ещё что-то.

– И что в этом плохого? – удивлённо спросила Надя, не понимая, куда он клонит.

– Господи, Надя, помнишь, мы с тобой ходили в ресторан на корпоратив с моими коллегами? – спросил он жену и, не дождавшись её ответа, возбуждённым голосом продолжил: – Не ресторан, а примитивная тошниловка, зато в главном фойе на стенах фотографии знаменитостей, которые его якобы посещали. Мол, смотрите все, кто пришёл к нам и привёл своих друзей, у нас даже сам Александр Дюма сиживал. И плевать, что кухня никакая, интерьер гамно, обслуживание на нуле, да ещё и программа дебильная: двадцать первый век на дворе, а мы в стульчики играем и карандашиками, привязанными к ниточке, в бутылку из под шампанского попасть пытаемся. Что было написано на визитке Пушкина? Не знаешь, а я тебе скажу: «Пушкин». Всё. А на визитке Новикова, я в этом уверен, написано: «Профессионал, Врач-ас и Специалист всея Руси – Новиков Фёдор Аркадьевич, опубликовавший более 100 научных трудов, изменивших вселенную и потрясших мир!» Каждому специалисту, знающему себе цену, все эти финтифлюшки не нужны.

Надя, выслушав его со скептическим выражением лица, спокойным тоном произнесла:

– Слава, ты вкалываешь на заводе в смены по двенадцать часов, ковыряясь в грязи, а Фёдор Аркадьевич сидит в собственной клинике, в собственном кабинете, в белом чистом халате, сам себе хозяин. Есть разница?

Закатив глаза, он громко цыкнул и глубоко вздохнул, после чего раздражённым голосом сказал:

– Да при чём здесь это? Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму. По-твоему, директору нашего завода тоже нужно все цеха своими грамотами и наградами обвешать, чтобы показать какой он крутой?

Надя с деланным выражением лица, спокойным тоном ответила:

– Во-первых, Слава, ваш директор свою крутость другим способом демонстрирует: дорогим костюмом, бриллиантовой заколкой на галстуке, золотыми запонками на манжетах, огромной машиной с личным водителем, многочисленной охранной, – как говорится, у кого, на что ума хватает. Кто-то гордится своими научными трудами и достижениями, а кто-то прибылью и высоким положением в обществе. А, Во-вторых, мой хороший, завидовать всегда нужно молча. Понял?

Выслушав жену, он с раздражением сказал, махнув рукой:

– Бесполезно разговаривать, твоя мою не понимает. Увидимся дома.

Надя, опешив от его последних слов, возмущенным голосом спросила:

– Что значит, увидимся дома? Куда ты собрался?

Шагая прочь от жены, он обернулся и с особой язвой ответил:

– Ну, ты же слышала, что светило мировой психиатрии сказал: нужно обязательно гулять и дышать свежим воздухом. Вот и пойду, прогуляюсь и подышу.

– Слава? – обезоруженным и обиженным голосом позвала Надя, не зная, как его остановить.

– Не переживай! Через Университетскую не пойду!

Выйдя с территории Больничного городка, он свернул на Университетскую и пошёл по ней в сторону дома, тщательным образом, вплоть до мельчайших подробностей, восстанавливая в голове все события сегодняшнего утра. Очередной ночной кошмар, неприятный разговор с женой, не менее неприятный и странный разговор с начальником, странное поведение Нади в такси, приём у врача, против которого бунтовало всё его существо. Глубоко в сознании появилось очень неприятное гнетущее чувство, что его родные и близкие, словно бы сговорились, подталкивая его к тому, чтобы он пошёл к психиатру.

До встречи с Фёдором Аркадьевичем это чувство было неустойчивым, сомнительным и каким-то расплывчатым, находясь, где-то очень глубоко в его сознании. Но после приёма, во время которого Новиков, коего тёща преподнесла ему и жене, как специалиста высшей категории, должным образом не осмотрев его, мгновенно поставил ему диагноз и выписал лекарства, это чувство вылезло из глубин на поверхность и с каждой минутой всё сильнее укреплялось в его сознании, набирая силу. Во время приёма его не покидало ощущение, что Новиков, как будто бы ждал их прихода, заранее подготовившись к встречи с ними. Поэтому он не верил ни единому слову психиатра, чувствуя, что тот явно, что-то либо не договаривает им, либо не хочет говорить это в его присутствии.

При этом он прекрасно видел, что Надя полностью доверяет Новикову, ловя с открытым ртом каждое сказанное им слово, и Фёдор Аркадьевич, понимая это, перевёл своё внимание на неё. Чтобы узнать правду, которую, по его мнению, не договаривал психиатр, он решил оставить его наедине со своей женой. Но учитывая тот факт, который косвенно подтвердился в такси: Надя также ввела себя не совсем искренне с ним, – он понимал, что она ему не перескажет этот разговор с Новиковым. Он решил схитрить.

Под предлогом тяги в туалет по малой нужде он, перед тем как выйти из кабинета, взял с полки книгу, оставив на её месте свой мобильный телефон с включённым диктофоном. Сходив в туалет и погуляв по коридору, он не торопился возвращаться, давая возможность жене и психиатру поговорить по душам. Войдя обратно в кабинет, он вернул книгу на место и забрал телефон, при этом ни у Нади, ни у Новикова, никаких подозрений не возникло. Отвязавшись от жены у психиатрической клиники, он решил в спокойной обстановке прослушал запись их разговора и поразмыслить над происшедшими событиями.

От системного недосыпания и раздумий разболелась голова, а воспалённые бессонной ночью глаза стали самопроизвольно слипаться. Чувствуя себя не лучшим образом, он решил зайти в кафе и заказать кофе. Войдя в первое попавшееся ему по пути кафе, он купил двойной кофе, а затем немного подумав, несколько пирожных к нему. Нужно было, хоть что-то кинуть в желудок, чтобы он переработал еду в энергию, иначе он скоро не сможет шевелить конечностями. Забрав заказ, он забрался в самый дальний угол помещения и, сделав несколько мелких глотков кофе, без аппетита сжевал одно пирожное, после чего достал телефон. Найдя нужный файл, он воспроизвёл запись разговора. Несмотря на то, что телефон находился в нескольких шагах от говорящих, звук в целом был хороший, и слова он различал без особого труда.

Из динамика раздался звук хлопающей двери, после которого наступила небольшая пауза, нарушенная голосом Новикова:

« – Очень хорошо, что ваш муж вышел, теперь мы, Надежда Наильевна, можем поговорить с вами серьёзно, так сказать начистоту. Честно признаться, я не ожидал от него подобного сопротивления, ощущается сильное недоверие, исходящее от него, и в то же время неприязнь.

– Я вас внимательно слушаю, Фёдор Аркадьевич, – раздался в динамике голос Нади.

– Вы же понимаете, что у вашего мужа нет никакого невротического расстройства, я это сказал специально, чтобы не травмировать его психику, которая и так находится в состоянии сильнейшего напряжения.

– Понимаю, – ответила Надя.

– Обычно пациенты, страдающие тяжёлыми психическими расстройствами и заболеваниями, очень негативно относятся к постановке диагноза, утверждая, что с ними всё в полном порядке, поэтому к подобным диагнозам их нужно подводить постепенно и осторожно.

– А каков конкретный диагноз у моего мужа? – спросила Надя.

– По всем признакам тяжёлая форма параноидной шизофрении, – спокойным тоном ответил Новиков.

– Что это за признаки? – задала сразу же следующий вопрос Надя.

Новиков, как будто бы ждал этого вопроса, поэтому мгновенно бросился отвечать:

– Понимаете, ваш муж страдает от галлюцинаций, иллюзий, необычных мыслей, навязчивых идей, от ощущения, что всё вращается вокруг него, его мыслей и грёз. Его мозг создаёт замысловатый фантастический сюжет, который постоянно дополняется новыми элементами, при этом он уверен, что в этом сюжете персонажи и события из его ночных кошмаров должны якобы повлиять на реальность. Всё это существует исключительно в воображении вашего мужа. Он всё это придумал и продолжает придумывать. Его ночные кошмары – это всего лишь проявление его подсознания, которое пытается оградить его от слишком мучительной правды.

– Какой правды? – перебила Надя.

– Правды того, что он болен и болен очень серьёзно.

– Понимаю, – соглашаясь со словами Новикова, сказала Надя.

Новиков продолжил:

– Если мы, Надежда Наильевна, не будем бороться с этой фантазией, с этими навязчивыми идеями, ситуация будет только усугубляться и в конечном итоге выйдет из-под контроля. При этом нужно быть готовыми к тому, что ваш муж будет инстинктивно сопротивляться нам, то есть лечению.

– И что делать в таких случаях?

– Всегда нужно призывать больного, в данном случае вашего мужа, к здравому смыслу.

– Например?

– Например, когда ваш муж будет сопротивляться, заставьте его постараться понять и осознать всю сложность ситуации, связанной с его психическим здоровьем. Сами подумайте, разве в моих словах не больше здравого смысла, чем в безумном сверхъестественном заговоре, который создало воображение вашего мужа? Вячеслав Владимирович по своей природе скептик, мы с вами это знаем, поэтому всё можно ему объяснить логически.

– Кажется, я вас поняла, – сказала Надя, – по крайней мере, уловила суть.

– Запомните главное: нам с вами нужно уверенно и цепко держать ситуацию под контролем. Всякий раз, когда у вашего мужа наступает рецидив, ему становится всё сложнее выныривать на поверхность из тёмных глубин своего воображения, поэтому его сопротивление будет расти. После очередного кошмара и бессонной ночи ваши веские логические доводы должны принести ему огромное облегчение и понимание того, что с ним происходит.

– А кошмары ещё повторятся?

– Возможно, но с принятием препаратов, которые я вам прописал, ночные кошмары и бессонница резко пойдут на убыль. При этом, Надежда Наильевна, именно вы, как самый близкий человек для своего мужа, должны стать его лечащим врачом. Да-да, вы не ослышались, повторяю, именно вы, а не я, должны оказывать на него решающее воздействие. Каждый больной с подобным диагнозом, всегда считает своего лечащего врача врагом – это естественная реакция больного на лечение. Это часть болезни. Именно вы обязаны вытащить вашего мужа из того мира, который он сам для себя упорно создаёт. Вы должны стать для него подобием звезды, указывающей ему путь к выздоровлению.

– А если я не справлюсь? – спросила Надя, в голосе которой угадывались нотки неуверенности и страха.

– Не переживайте, Надежда Наильевна, я вам помогу в этом непростом и нелёгком деле. Как только у вас возникнут проблемы или вопросы, сразу же звоните мне…

Это были последние слова Новикова, после которых из динамика раздался стук в дверь, а вслед за ним его голос. Выключив диктофон, он положил телефон на стол и сделал пару мощных глотков кофе. После услышанного, он задумался настолько глубоко, что лоб разрезали глубокие морщины. Ему было совершенно наплевать на тот диагноз, который поставил Новиков. Ночные кошмары и бессонница явно не тянули на симптомы параноидной шизофрении, а вся та ахинея, которую Фёдор Аркадьевич наговорил Наде, совершенно не соответствовала действительности, больше выступая, как некое обобщение диагноза, к которому его психическое состояние не имело никакого отношения. Он вообще не понимал, о каком сюжете, который он сам для себя выдумывает, говорил Новиков, он просто видит сновидение, которое иногда дополняется новыми элементами. Как раз в отличие от своего близкого окружения: жены, тёщи, начальника и теперь уже лечащего врача, – он вёл себя естественно, не отрицая того факта, что у него действительно есть нервное расстройство, главным симптомом которого выступает бессонница, в то время, как остальные, либо что-то не договаривали, либо что-то пытались скрыть от него, навязывая ему свою волю.

Принимать лекарства, прописанные ему Новиковым, природу которых он не знал и не понимал, он не собирался, пусть сам жрёт свои антидепрессанты. Тем не менее, во всей этой ахинеи, которую он прослушал на телефоне, его заинтересовали, или скорее даже насторожили, два момента. Во-первых, откуда Новиков мог знать, что сюжетная линия его снов дополняется новыми элементами? С ночными кошмарами понятно: Надя рассказала своей матери, а та в свою очередь пересказала это Новикову. Но про то, что в его кошмарах каждый раз добавляется, что-то новое он никогда никому не рассказывал. Надя несколько раз, когда последствия от кошмаров были особенно ощутимы, и он долго не мог прийти в себя, спрашивала о содержании сновидений, но он всегда рассказывал ей одно и то же в общих чертах, не вдаваясь в подробности. Этот момент настораживал, а вот следующий момент был интересным и совершенно ему не понятным. Новиков утверждал, что персонажи его снов должны, как-то повлиять на реальность. Как он не старался понять и объяснить для себя эти слова психиатра, он так и не смог этого сделать, хотя в памяти мгновенно всплыл эпизод из его кошмара, где он говорит человеку, допрашивающему его о своих родственниках, о которых тот знает. От этих мыслей на душе стало гадко и неспокойно, а по телу пробежали мурашки.

На миг в душе мелькнуло чувство сомнения, и он подумал, что, возможно, Новиков в чём-то и прав, и диагноз поставил верно: он реально тронулся умом, или близок к этому состоянию, – только Фёдор Аркадьевич немного ошибся с симптомами, точнее переборщил, расписав их чересчур ёмко и красочно, чтобы произвести впечатление на пациента. Дело вовсе не в иллюзиях и галлюцинациях, которых у него не было, а сновидения не в счёт, ведь их видят все люди без исключения и даже животные. Всё дело в ощущении некой мании преследования, сопровождаемой чувством крайней подозрительности. Это в нём было, этого было не отнять, и, к сожалению, эти симптомы были для него неутешительными.

– Ладно, не будем рубить с плеча, как Сруль Израилевич, который ставит диагнозы, словно гадалка по фотокарточкам или телефонному разговору. Есть только один способ проверить прав Новиков или нет, – сказал он шёпотом сам себе. – Диагноз одного специалиста может подтвердить или опровергнуть другой специалист. Если мнения дух врачей совпадут, тогда я съехал с катушек и мне нужно с этим что-то делать, а если нет, тогда…