Читать книгу Точка соприкосновения - Павел Николаевич Девяшин - Страница 4

Италия, 1944

В последнюю минуту Тони понял, что не хочет выбираться из канализации. Задрав голову, он смотрел в ночное небо через открытый люк. На грязном и потном лице читалась мрачная решимость. Наверху буйствовал ветер. Завывая, словно дикий зверь, он гнул деревья и грохотал железными крышами домов, с других – срывал черепицу.

За долгие часы блуждания по коллектору Тони так и не привык к запаху гнили и полумраку. К переплетению труб и кабелей над головой, к редким мерцающим огонькам и писку крыс. Но сейчас это отвратительное место казалось ему уютным и безопасным по сравнению с тем, что творилось на поверхности.

Над головой хозяйничал враг.

Надо бы закурить. Тони достал сигареты.

Дерек, прислонившись спиной к склизкой стене, снял с плеча винтовку. Чуть слышно щелкнул затвор.

В прошлый раз он нашел путь в Кассино через заброшенный коллектор и сегодня воспользовался им снова. Капитан молчал с самого лагеря, не понукал и не давал распоряжений. Его взгляд остановился на нераспечатанной пачке «Лаки страйк». Адамсон проскрипел, словно ногтем по стеклу:

– Спрячь.

Тони сунул курево обратно в карман. Хорошо, что Дерек заговорил. Странно блуждать в клоаке под носом у врага и не перемолвиться словом. Да еще ночью.

Лунный свет скользнул по стенке колодца, выхватил бледное лицо капитана и его насмешливую улыбку. Выражение было таким обыденным, что Тони захотелось спросить прямо. По-дружески.

– Дерек, а чего я без оптики? Надо щелкать гансов в два ствола, как индеек на День благодарения. Ты же не думаешь…

– Думаю. И тебе советую.

Тони набычился. Попасть на передовую как можно скорее было чертовски верным решением. Так не остается времени для сомнений. Он дал себе слово, что сегодня убьет немца. Перешагнет черту.

– Я рассчитывал… – начал было Тони, глядя исподлобья.

– Хреново рассчитывал. Для предельной ясности: винтовку получишь, когда решу я. Твоя работа – кормить меня с ложечки и подтирать зад. И чтоб комар носу не подточил. Хочешь спасти человечество – сигай в дерьмо, вычисти «авгиевы конюшни».

Тони сердито молчал. Какие еще конюшни?

Капитан смачно сплюнул на пол и внимательно осмотрел лаз.

– Коллектор ведет на городскую улицу. Мы, парень, в тылу врага.

– Я не кретин, Дерек!

– Рад это слышать, – голос капитана остался бесстрастным. – Такие кормят червей. Окажемся на поверхности – бегом к разбитой колымаге, что в пяти шагах слева. Затем в воронку. Марш!

Адамсон пропустил его вперед, Тони слышал за спиной хриплое дыхание. Он ухватился за железную скобу, служившую лестницей. Сверху тянуло холодом.

Вот они и на вражеской территории. Сердце колотилось, казалось, уже не в груди, а в складках маскхалата. Над спящим городом мерцала бледная итальянская луна. У самых крыш плыли тучи: низкие, почти осязаемые. Ветер пробирал до костей. Куда подевалась вчерашняя жара?

Все это Тони отметил непроизвольно, чувства – зрение, внимание и даже слух – ушли на выполнение приказа. Шаг-другой… Спина привалилась к подбитому автомобилю, черному, как туз пик. Тони пригляделся к гербу на дверце, к растопыренным крыльям имперского орла. Тряхнул головой – некогда рассматривать картинки, пора двигаться. Кувырок, битый кирпич оцарапал щеку, мир встал на дыбы и вновь сузился до размеров колодца. Тони размяк на дне воронки, тут можно не осторожничать. Насладиться покоем.

Вскоре стало тесно – это капитан составил компанию. Он без промедления вскарабкался на край воронки. На миг застыл, словно кобра перед броском, и растворился во тьме.

Немного подумав, Тони последовал за ним. Город был окутан тьмой, лишь среди развалин маячили фонари патрулей. Желтые лучи выхватывали стены домов, слепые, закрытые матрасами окна, сучковатые ветви и шумящую листву. Где командир? Тони пригляделся и увидел, что вдоль тротуара несется призрачная фигура. Бросился догонять.

Дерек летел безмолвной тенью. Под ногами Тони, наоборот, все шуршало и звенело, словно он бежал по осколкам стекла в железных сапогах. Пот ручьем стекал по спине, а в ушах бил барабан.

На пути возникла баррикада, и мужчины замедлили шаг. Дорога перекрыта. Технике не пройти, а вот паре диверсантов – в самый раз. Адамсон прыгнул первым.

– Быстрее, парень.

Стиснув зубы, Тони полез за ним. Руки коснулись мерзкой и липкой поверхности. Из чего сделана эта штука? Нос уловил гнилостный запах. Тони прикусил бледные губы, понимая, что не хочет это видеть. Хорошо, что вокруг темнота.

Капитан перебрался на другую сторону, и снизу послышался шорох.

– Не спи, Зеленщик. Хватит обниматься с дохлятиной.

Тони торопливо спустился, его пальцы нервно хрустели, а желваки ходили ходуном. Он пристально посмотрел на капитана. Адамсон явно не испытывал к происходящему патриотических чувств. И он по-своему прав: борьба за высокие идеалы – это возня в куче дерьма. Работа, конечно, полезная, но ни черта не веселая. Зачем убивать людей и ставить на кон свою душу? Ради демократии и свободы?

Ответ пришел сам собой – ради Аполлонии. Тони почувствовал, как тепло поселилось в его груди. Прямо под армейскими жетонами. Внутренний голос тут же возразил: «Причем здесь эта девушка? От них одни неприятности! Главное – сохранить голову!»

Бешеная гонка по улицам вражеского города длилась недолго.

Они свернули за угол. Судя по поведению Адамсона, он уже здесь бывал: уверенно выбирал подворотни и закоулки, безопасные места. Знал, когда и где может вынырнуть патруль.

Когда солнечный луч коснулся пригорода на юго-востоке, бойцы забежали в пустой дом и поднялись на пятый этаж. Тони рухнул у окна. Капюшон спал с его головы, обнажив покрытый испариной лоб. Вокруг стояла гулкая тишина, и собственное дыхание казалось таким громким, словно на голову нацепили ведро.

Дерек лениво потянулся, лицо его оставалось спокойным, будто вокруг не было никакой войны. Жуткий тип!

Он слегка подался вперед и сплюнул.

– Славно прогулялись.

Тони промолчал. Если не обращать внимания на дурацкую верблюжью привычку, Адамсона можно терпеть. С диалогом сложнее: не всегда понятно, шутит человек или нет.

Тони достал сигареты и посмотрел на старшего. Тот снова покачал головой.

– На передке два способа угробить командира: закурить и отдать ему честь.

– Прострелят голову?

– Да! И в данном случае – мою. А она еще пригодится. Нам обоим.

Кисло улыбнувшись, Тони спросил:

– Какие будут приказания?

Капитан кивнул на огромную пробоину в стене, что серела в утренних сумерках. На ладонь Тони опустился бинокль, завернутый в лоскуты цвета хаки.

– Первый урок – наблюдение.

***

Тони лег на холодный пол так, чтобы смотреть через пробоину и не выпускать из внимания саму комнату. Он опасался появления патруля.

Пока не рассвело, улицу толком не рассмотреть. Чтобы скоротать время, стал изучать узоры на обоях. Сам не заметил, как задремал…

Ему снилось, будто рыбачит с отцом, а тот все молчит. Выцветшие глаза жмурятся от майского солнышка, а в уголке рта трубка. Он улыбается, чего Тони не видел с детства. С тех пор как старик увез его в Штаты, спасаясь от мафии…

Тони не спрашивал отца о делах, он знал, что старик в своей жизни повидал крови больше, чем любой из смертных. Гораздо больше! Откуда еще у Тони такая тяга к оружию?

Улыбаясь, отец вынимает трубку изо рта. Мундштук упирается Тони в лоб, и старик спускает воображаемый курок.

Вздрогнув, Тони открыл глаза и посмотрел на капитана. Дерек ответил ухмылкой.

Как он мог уснуть? Сразу видно: зелень из учебки.

Испугавшись, что покраснеет, Тони не придумал ничего лучше, чем прильнуть к биноклю.

Было уже светло. Он медленно водил окулярами по сонным улочкам, где клубился туман, виднелись черные кляксы пожарищ, обломки зданий и подбитая техника. Унылый, однообразный пейзаж. Союзная эскадрилья – неважный художник.

Тони покрутил настроечное колесико, и его дернуло, будто к носу поднесли нашатырь. Баррикада, которую они миновали пару часов назад, оказалась… стеной из мертвых лошадей.

Решив, что еще спит, Тони больно прикусил губу, но ужасная сцена не исчезла. Вот откуда этот смрад! Хорошо, что лежал, иначе не удержался бы на ногах. По спине пробежал холодок: волочить трупы накладно, скорее всего, лошадей пригнали еще живыми!

Он убрал бинокль и потер переносицу. Душу сковал мороз.

Голос Дерека пробился сквозь замутненное сознание:

– Не пыхти, дай послушать.

Тони зажал виски, пытаясь справиться с головокружением. Капитан приложил палец к губам. Тишину утра разрывал голос из динамика на ближайшем столбе.

«Манхэттен – капут! Микки Маус – капут! Немецкое командование призывает сложить оружие и прекратить бессмысленное кровопролитие».

– Во дает! – усмехнулся капитан. – Почти без акцента.

Прислушавшись, Тони спросил:

– Кто это?

– Штандартенфюрер Хайльман из 4-го парашютного. Наш добрый друг и агитатор.

Тони подавлено вздохнул: «Пусть лучше над полем боя звучит голос врага, чем выстрелы».

Едва он об этом подумал, как тут же раздался взрыв. Затем еще один. Началась стрельба. Винтовочные щелчки перемежались пулеметными трелями.

Адамсон не шелохнулся, и Тони понял, что бой в отдалении. Их это не касается. Однако взгляд то и дело впивался в оставленную позади дверь, не крадется ли кто?

За шиворот скользнула противная капля. Пальцы мелко задрожали, а вслед за ними – стеклянные осколки на полу.

– Тигр, – сказал командир одними губами, хотя, может, и вслух, не разобрать.

Тони потер заложенные уши. Действительно, из выбитых окон доносился скрип гусеничных траков и рев мотора. А говорят, у гансов плохо с горючим.

Канонада стихла так же резко, как и началась. Оказалось, все это время над полем боя продолжал звучать голос штандартенфюрера. Ему-то уж точно ничего не угрожало…

«Манхэттен – капут! Микки Маус – капут!»

Интересно, чья взяла?

Тони посмотрел в бинокль. Из окрестных домов уцелела только треть, остальные были окутаны пылью. Одну из трехэтажек перекосило, ее каркас держался на честном слове. Раздался истошный вопль: в окне кричала женщина. Вдруг ее жилище заскрипело, руины пришли в движение. Единственная стена оперлась о соседнее здание и, кренясь все сильнее, рассыпалась в прах. Дом зарылся в землю, взметнув к небу густое облако. Нависла тишина. Больше никто не кричал.

Тони вскочил и бросился к двери, уже понимая бессмысленность своих действий. Капитан ловко подсек новобранца. Тот упал, клацнув челюстью.

– Ты чего, Дерек?

Адамсон отправил на пол очередной плевок.

– Там некому помогать… Подбери сопли! Это война. Вбей уже в голову…

Тони сел, привалившись к стене. На ней лопнула и посыпалась штукатурка. Он поднял голову. Слезящиеся глаза зло смотрели в потолок.

– Они это заслужили, – заметил Дерек со злостью.

– Кто?

– Местные подстилки. Когда пришли немцы, они гроздьями свешивались из окон, несли цветы и бросались на шею.

«Ты-то откуда знаешь!» – мысленно возразил Тони и вздохнул.

Лицо капитана стало каменным. Он сказал глухо, словно из-под земли:

– Чувства – для слюнтяев. Нужно просто делать свою работу. Вот и все.

Тони хотел было задать вопрос, но, уловив настроение командира, закрыл рот. Кажется, тот поделился наболевшим.

– Ну? Что хотел спросить?

– Дерек, ты… счастлив служить дяде Сэму?

– Да.

– А что делал до войны?

Адамсон прильнул к оптическому прицелу и хмыкнул:

– Был еще счастливее. Не забывай про бинокль.

Не прошло и четверти часа, когда Дерек присвистнул. Винтовка в его руках азартно лязгнула затвором.

– На три часа, парень.

По узкой неглубокой канаве полз, волоча на спине огромную катушку, долговязый ганс. На каске сверкала какая-то клякса, на лбу – капельки пота. Глаза смотрели с прищуром. Солдат явно что-то искал.

Капитан улыбнулся и весело спросил:

– Видал пятно у него на башке?

– Да, сэр.

– До сорок первого вермахт малевал на касках щит с орлом. Теперь его старательно закрашивают. Красноармейцы отбили гансам чувство прекрасного. Мишень, стреляй – не хочу. Сияет, как задница полковника Стоуна.

Тони тихо рассмеялся. Любопытная штука. Здесь, на передовой, ты – царь и бог. Авторитет штабного начальства так низок, что даже пошутить можно. Он не успел стереть улыбку, когда раздался выстрел. От резкого звука заложило уши. В воздухе запахло порохом.

Капитан извлек гильзу и, чтобы не оставлять следов, сунул в карман. Он сплюнул. Убил человека, не испытывая видимых неудобств.

– Все. Точка! А я уж думал, зря корячимся, – выдал он и, заметив взгляд подчиненного, добавил: – Это был ремонтник. Дом рухнул и перебил кабель. Потому наш дорогой штандартенфюрер и заткнулся. Между прочим, ремонтники – хорошая цель. Лучше только пулеметчики или офицеры.

– А снайперы?

– Что снайперы?

– Ну, вражеские.

На лице капитана появилась мрачная улыбка.

– Молись, чтобы увидеть их первым.

Закинув винтовку на плечо, он проверил, чтобы ничего не забыть.

– Правило номер один: после выстрела меняй позицию.

Шмыгнув в соседний дом, снайперы поднялись на чердак, где в черепице зияли огромные дыры. Там, под крышей, нещадно палило, стоял густой запах мочи. Трудно поверить, что еще ночью они стучали зубами от холода. Какие здесь резкие перепады!

– Отличное местечко, Зеленщик. Располагайся. До ночи из города все равно не свалить. И потом, вдруг явится новая цель. Подождем здесь. Никогда не бегай за врагом, автобусом и женщиной, иначе они слишком много о себе возомнят.

***

Улица, что просматривалась с чердака, сохранилась лучше соседней. Сосны-пинии, подъезды с чугунными перильцами, резные ставни. Все это создавало почти идиллическую картину.

Но любоваться архитектурой Тони не стал. Он погрузился в собственные мысли. «Дело», то, что с большой буквы, на поверку вышло не таким уж благородным. Уверенность пошатнулась. А после встречи с Аполлонией он и вовсе размяк. В груди разгорелось иное пламя. Прав капитан, чувства – для слюнтяев. Тони скрипнул зубами. Наговорил черт-те что: класть гансов в два ствола, как индеек, а сам…

Когда потянулись длинные тени, Тони все еще лежал у окна и смотрел в бинокль. Вдруг в дальней подворотне обозначилось движение. Там носился здоровенный лохматый пес.

Судя по отсутствию лапы, зверю крепко досталось. Мины расправляются с жертвами безжалостнее палачей. Из темного угла появилась фигура. Тони так и прилип к биноклю – немецкий офицер! Не человек, а иллюстрация к уставу: гладко выбрит, мундир с иголочки. Лицо свежее, по-мальчишески румяное.

Что он делает? Ест тушенку и кормит пса…

Вот это да!

Тони заколебался. Время уходит. Надо сказать Адамсону. Еще минута – и поздно будет. Но жалко парня… Станет плохой человек делиться с собакой? А может, пусть себе живет? Перед глазами Тони словно замер циферблат, в глазах плыла секундная стрелка.

Черт, черт, черт…

– Цель на два часа, – выпалил он с ненавистью к себе, пальцы на бинокле побелели. – Дерек, стреляй!

– Опля! Славный офицерик.

Капитан вскинул винтовку. Хлоп. Пуля распорола молодому немцу горло, оттуда скользнула струйка крови, выпали куски пережеванного мяса. Пес с визгом метнулся прочь.

Тони дорого бы дал, чтобы ничего этого не видеть. Он вздохнул: в этом подлом ремесле предстоит еще многому научиться.

В голосе капитана послышалась назидательная нотка:

– Убивая ганса, мы ставим точку в его поганой истории. Превращаем ее в длинное тире. А теперь уходим, Зеленщик. Сменим позицию.

Выбравшись из города, снова через коллектор, капитан Адамсон взял курс к лагерю. Тони бросил на город прощальный взгляд и наконец закурил.

Дымок, рожденный на кончике сигареты, пошел кольцами. Но удовольствия не было, в легких будто взорвалась граната.

Ночную тишину нарушил кашель. Его с легкостью перекрыл насмешливый голос капитана:

– Я думал, ты умеешь! Ничего, курево привычки требует.

Затянувшись впервые в жизни, Тони улыбнулся. Но прежде чем он смог что-либо ответить, его вновь скрутило. Сплюнув табачную слюну, потянул из пачки вторую сигарету.

Вдалеке мерцали редкие огоньки Кассино. Теперь они уже не казались такими жуткими.

Еще увидимся, немчура!