Читать книгу Афоня - Павел Патлусов - Страница 7

Одинокий всадник быстро, настёгивая постоянно коня нагайкой, скакал по полям и перелескам, по лесным тропам, глухими логами, горными перевалами, немилосердно пугая пернатую дичь: тетеревов, и ожиревших к осени вальдшнепов. По всему характеру поведения было ясно, что всадник хорошо знаком с местностью; он знал все кратчайшие пути в окрестностях реки Сылвы, ведущие в ставку Кадыр – мурзы.

К месту назначения всадник сумел прибыть уже в темноте, когда самые яркие звёзды и кривой серп Луны чётко обозначились на потемневшем небосклоне. На широком поле, вблизи реки, разместилось около полутора десятка юрт. Это была временная ставка Кадыр – мурзы; в центре ставки, между юртами догорал костёр, над которым висел огромных размеров медный котёл; из него исходил запах варёной конины. Табун лошадей бродил по всему полю вокруг стоянки мурзы. Спускаясь с горы, уловив запах родного очага, конь под всадником тонко заржал; ему ответили лошади из табуна. Из нескольких юрт сразу же выскочили мужчины, потрясая короткими копьями и кривыми саблями; они с напряжением вглядывались в темноту, откуда доносилось ржание лошади. Вскоре всадник приблизился к юртам.

– Кто едет? – спросили войны Кадыр – мурзы, вышедшие из юрт.

– Шамкал, – ответил всадник, спрыгивая с потного, тяжело дышавшего коня, – Кадыр – мурза нужен – важное донесение!

– Кадыр – мурза уже отдыхает с женой, – ответил один из войнов, отставляя в сторону короткое копьё.

– А ты, Шамкал, садись к костру, – ешь… Там в котле для тебя остался большой кусок мяса. – Немного подумав, он же добавил. – Если у тебя серьёзная новость, – постараемся отвлечь мурзу от приятных занятий.

– Якши19, – ответил Шамкал, присаживаясь на землю возле костра; он был голоден. Отложив в сторону лук со стрелами, кривую саблю, достав кусок мяса из котла, свернул ноги «калачом», начал с жадностью рвать зубами упругие волокна варёной конины. Ел долго, до полного насыщения, пока не появилась характерная для кочевых племён отрыжка. Захотелось дремать, и Шамкал уже думал расседлать коня и, положив под голову седло, уснуть, но тут вылез из юрты Кадыр – мурза. Это был полноватый с набухшими веками и обвисшими, блестящими от жира щеками войн – степняк; характерную внешность предводителя ногаев дополняли редкие, по всей видимости очень жёсткие усы и бородка. В руках мурза держал маленькую подушечку. Он аккуратно положил подушечку на землю, возле костра, почти напротив Шамкала и, подогнув богатый расшитый золотом халат, с достоинством уселся на неё.

– Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Говори, Шамкал! – начал разговор мурза с явным неудовольствием. – Надеюсь, что ты, Шамкал, не беспричинно нарушил мой покой?

– Хвала Аллаху, господу миров, – ответил войн, начиная хвалебную речь в честь мурзы, но был решительно «оборван» предводителем степного племени. – Говори, Шамкал!

– Мурза, казаки на двух лодках прибыли в устье реки Барды, численностью в десять человек, – коротко изложил суть донесения Шамкал.

– Где они сейчас?

– Остались там, ночевать будут, но судя по запасам продовольствия в лодках, – поплывут дальше…

– Эх, – перевалившись слегка на подушечке, вздохнул, раздумывая Кадыр – мурза, – они что – то пронюхали о наших связях с Беглебием… Но самое плохое, если они выйдут на Сямына, и не видать нам мехов этого народа… Казаков надо уничтожить, чтобы назад никто не вернулся, на меха мы покупаем огневой бой20… К утру нужно собрать тридцать всадников. Скачи, Шамкал, бери свежую лошадь, – к моему сыну Турбек-мурзе; он кочует возле Белой горы, – спать не дадим… Турбек – мурза должен выступить с отрядом… Эх, – потянулся Кадыр – мурза, поднимаясь с подушечки, направляясь обратно в юрту, где его ждала юная, шестая, – пока последняя, – жена Марьям.

Утешиться в эту ночь с молодой женой старый степной войн не смог; его мучили тяжёлые думы: «Нарушить примирение с казаками не желательно, но и допускать их до вогульского племени в верховьях реки Сылвы тоже нельзя, – всю пушнину заберут… В гибели казаков надо будет обвинить Беглебия, – пусть месть мурзы Строганова обрушиться на него…»

С этой, как казалось мурзе, успокоительной мыслью он и заснул, не отвечая на горячие ласки и молящие вздохи Марьям.

На следующий день, утром, сын Кадыр – мурзы Турбек уже выступил с отрядом в поход, и был уже на половине пути между Белой горой и ордобазаром своего отца.