Читать книгу Успенский Тихвинский монастырь и его архимандрит Боголеп накануне и в первые годы Северной войны - Павел Седов - Страница 8

С началом Северной войны на новгородские монастыри были наложены дополнительные повинности. 27 января 1701 г. в Обонежскую пятину был послан дворянин Б. И. Колобов для переписи всех колоколов в монастырях и приходских церквах48. Сбор четвертой части колоколов по всей стране на восстановление утерянной под Нарвой артиллерии быстро дал необходимое количество меди, и даже с избытком, для литья пушек. Однако оказалось, что для изготовления орудий в мягкую колокольную медь требуется добавлять более твердую красную, сбор которой был немедленно организован49. 27 мая 1701 г. из Москвы архимандриту Боголепу была направлена царская грамота о сборе на Тихвинском посаде всей наличной красной меди, дабы «у торговых людей продажной красной меди досмотреть и описать. И что у кого такой меди явитца для нынешняго военного времени в пушечное литье, взять всю на нас, великого государя, и прислать к Москве и объявить в Ратуше, а за тое медь тем людем дать денег по настоящей цене»50. Царский указ предписывал не безвозмездное изъятие редкого металла у населения, а его выкуп, исходя из очевидного расчета, что при безвозмездной конфискации люди могут утаивать столь необходимую для литья пушек красную медь. Впрочем, платить должна была не казна, а Успенский Тихвинский монастырь: грамота новгородского митрополита от июля 1701 г. предписывала выслать на Пушечный двор всю находившуюся в обители медную посуду51.

Далее следовали все новые поборы и повинности. В 1701 г. представитель монастыря сообщал из Новгорода, что он дал от имени своей обители запись с обязательством построить к Николину дню 9 мая 11 судов «со всяким припасом с веревки, и с якори, и с пабы, и с веслы и шесты с нашего Тихвинского и Шунского погостов», а «буде на срок не поставить тех суд, – смертная казнь»52.

Царская грамота от 10 марта 1701 г. повелевала переписать по всей стране, «…сколько у которого архиерея и у монастырей оброчных статей мелниц, перевозов, рыбных ловель, сенных покосов, пустошей и иных всяких угодей, и те угодья за кем ныне на оброке и по чему обротчики с тех статей платят оброчных денег, и поручные записи ест ли, и ныне те записи где». Во исполнение этого царского указа в июле того же года новгородский митрополит послал об этом грамоту в Успенский Тихвинский монастырь53.

В августе 1701 г. власти Успенского Тихвинского монастыря исполняли указ своего владыки о высылке в Новгород связного железа. 10 августа монах Александр в сопровождении восьми «свидетелей» явился на двор тихвинских посадских людей Давыда и Петра Прокудина, которые вместе с соседями Василием и Агапитом Мачихиным подрядились владычному дьяку И. С. Балавенскому поставить железо. Петр Прокудин «выглянув ис хором своих из окошка, и кричал, и ножи из обеих рук ис того окошка всенародне показывал, и говорил такие слова мне, монаху, и старосте, и всем, которые были с нами для свидетельства: кто-де пойдут к нам во двор, будем стрелять и резать, а естли-де и болши того архимандрит з братиею пришлет по нас, хотя пятьдесят человек, и мы-де в руку живы не дадимся, а будем стрелять и резать». Затем Давыд и Петр Прокудины выбежали со своего двора «з дубьем и с ножами, за мною монахом, и за старостою, и за всеми вышеписанными свидетели по посаду гонялись, и от того их озорничества едва ушли»54. Из следственных материалов по этому делу не ясно, удалось ли поставить требуемое железо в Новгород.

Важным источником дохода успенской обители были таможенные и оброчные сборы с Тихвинского посада, где раз в год проходила крупная ярмарка (к концу столетия ее сроки были установлены с 7 января по 7 февраля). Монастырские власти издревле считали Тихвинский посад своей вотчиной: многие местные посадские люди прежде были крестьянами их же вотчины и платили в обитель оброчные, дворовые и городовые деньги. Права монастыря над своей посадской слободой были закреплены многочисленными жалованными грамотами XVI–XVII вв.55 С началом войны эти сборы перешли в руки государства. По царскому указу 4 февраля 1701 г. таможенные пошлины на Тихвинском посаде переходили от монастыря в казну56. В этом же году из Московской ратуши в Тихвин были присланы бурмистры Петр Сокольников и Лука Романов «для пошлинного збору, и збирали пошлинные денги в ратушу»57. В связи с утратой иных доходов тихвинские власти 30 апреля 1702 г. подали царю челобитную о возвращении им сборов с Тихвинского посада, поскольку там жили «посацкие беспахотные монастырские крестьяня, и з дворовых и огородных мест, также у которых крестьян построены анбары, и из давных-де лет те ваши крестьяня с тех своих дворовых и огородных мест платили к вам в монастырь с тягол, кто в чем положен, тягловой денежной доход по вся годы, а полевые пашни у тех крестьян нет». Кроме того, эти же непашенные крестьяне «по воротам стоят на карауле в лете и в зиме во весь год для опасения, потому что-де стало от свицкого рубежа в близости, всего за девяносто верст. А сверх-де того доходу с тех вышеписанных крестьян к вам в монастырь исконно никаких денежных доходов не бывало»58.

Попытки успенских властей вернуть доходы с Тихвинского посада встретили сопротивление со стороны торговых людей. Кадашевец Василий Иванов бил челом в Монастырском приказе на архимандрита Боголепа «с братией» в том, что на Тихвинском посаде «у крестьян дворовые и огородные места бутто сверх тяглых доходов в оброке, а в приходных-де книгах кроме тех дворовых и огородных мест иных денежных доходов не написано. И на то-де ево Васильево челобитье явное свидетельство приходные книги»59. По-видимому, Василий Иванов все же сумел доказать свое обвинение против Боголепа в махинациях и сокрытии доходов от казны на Тихвинском посаде.

Спор между монастырем и кадашевцем был разрешен в Монастырском приказе 12 июня 1702 г.: оброк с дворов и огородов Тихвинского посада велено было собирать на монастырь «по-прежнему» (за 1698/99 г. эти доходы по монастырским книгам составили 89 рублей 18 копеек). Основанием для такого решения было то, что монастырь платил с этих дворов тягло. А оброчные деньги «с лавок, и с анбаров, и с санных, и сенных, и со всяких торговых, и с пустых дворовых мест» оставались в ведении Василия Иванова и шли в казну60.

В соответствии с этим решением царский указ от 7 июля 1702 г. оставлял монастырю право «вотчинами и всякими угодьи и оброчными статьями и мелницами, опричь оброчных статей, которые отданы из Монастырского приказу кадашевцу Василью Иванову, владеть и с тех вотчин денежные и хлебные зборы и с оброчных всяких статей оброчные денги збирать вам в Тихвине монастыре по-прежнему до нашего великого государя указу и на церковные всякие потребы и на монастырские росходы. И ис тех денег держать что доведетца, а лишнего рос-ходу ничего, кроме нужды какой, бес чего пробыть невозможно, не держать»61. Излагая этот указ, царская грамота 22 июля 1702 г. возвращала монастырю меньшую часть прежних доходов, а бо́льшая их часть шла в казну, и собирал их кадашевец В. Иванов. Оставленные монастырю средства запрещалось расходовать по своему усмотрению (на «лишний росход»)62, то есть на содержание братии и уплату новых налогов.

В 1702 г. Петр I указал забрать у монастырей все наличные деньги. В феврале этого года присланный специально из Москвы переписчик стольник князь Михаил Иванович Вадбальский отправил в столицу переписные книги денежной казны новгородских монастырей. В Успенском Тихвинском монастыре в казне было обнаружено 706 рублей 49½ копеек, 234 золотых «одинаких» с полузолотым, 20 золотых «двойных», 7 ефимков «и иных вещей низанье и серебро». Сверх того, князь М. И. Вад-бальский установил по монастырским расходным книгам, что в прошлом, 1701 г. денежный доход обители составил 1425 рублей 37½ копеек, а в расходе значилось 712 рублей 87½ копейки. Обнаруженные в сундуке деньги стольник запечатал своей печатью и запретил расходовать на какие-либо нужды63.

Далее князь Михаил Иванович отправился описывать вотчины монастыря с целью установить все его доходы, которые собирались «с сел и з деревень по окладу всяких платежей, и таможенного збору, и со всяких оброчных статей». 18 марта 1702 г. успенский житенный старец Иов, который состоял «в житеннай службы больши тритцати лет», дал сказку о количестве засеваемого и собираемого хлеба (см. Таблицу 1).

Таблица 1. Посев и сбор ржи и овса в вотчине Успенского Тихвинского монастыря по данным монастырского житенного старца Иова 1702 г. (в четвертях)64

Со слов Иова, указанные цифры представляли собой средние данные за его тридцатилетнюю службу в монастыре с некоторыми ежегодными отклонениями: «а иногда бывает болши и менши». Сведения Иова позволяют высчитать обычную урожайность в монастырской вотчине: на подмонастырской пашне, которую обрабатывали бобыли и наемные работники, она составляла для ржи – сам‐6,5, для овса – сам‐5, а в вотчинном селе Пашском ржи – сам‐3, овса – сам‐3,25. Относительно более высокая урожайность подмонастырской пашни не в последнюю очередь определялась, надо полагать, лучшей унавоженностью земли с расположенного рядом скотного двора.

Выше были приведены данные об общих запасах хлеба в монастыре по переписи 1700 г. – 1870 четвертей (включая 10 четвертей ячменя). В том году на нужды армии в монастыре было взято 480 четвертей ржи и овса, то есть около четверти всех запасов. Сравнивая эти цифры со средним ежегодным «умолотом» 1702 г., по оценке житенного старца Иова (676,75 ржи и 789,25 овса, всего 1466 четвертей), можно заключить, что в начале Северной войны из Тихвинского монастыря был изъят весь запас хлеба, превышавший ежегодный «умолот».

Результаты описания князя М. И. Вадбальского отражает роспись оброчных доходов Успенского Тихвинского монастыря за три года: 1698/99, 1699/1700 и 1700/01 гг. В росписи учтены монастырские доходы от мельниц, подаяний прихожан в две кружки, от таможенных сборов, а также оброчные, дворовые и огородные деньги. За три указанных года общая сумма таких доходов, включая и 10 руб., пожертвованные в 1700/01 г. Герасимом Спировым «на строение каменные церкви», составила 1305 руб. 44 коп. В росписи за 1700/01 г. появились две новые статьи дохода, которые не зафиксированы в доходах двух предыдущих лет: «за сенную повоску и за прикащицкие доходы» (30 руб. 10 коп.) и «писчих подьяческих денег» (10 руб. 59 коп.)65. Надо полагать, что эти относительно небольшие доходные статьи были введены монастырскими властями в связи с резко возросшими выплатами в казну в начале Северной войны.