Читать книгу Племя - Павел Сергеевич Бутяев - Страница 2

Высокие, худые деревья стояли в шахматном порядке, накрывая землю мрачной тенью своих крючковатых веток. Редкая трава медленно колыхалась под порывами ветра. Опустошенная, безжизненная деревня смотрела своими пустыми глазами, разбитыми окнами, выбитыми дверьми, молила о помощи, которую больше никогда не получит. Деревянные заборы наклонились, а некоторые и вовсе упали и развалились, оставив от себя лишь кучу мусора.

Шон устало перебирал ногами, разбрасывая берцами куски мокрой ноябрьской грязи. Капли пота стекали по его лицу, с блеском отражаясь на коже. Большой походный рюкзак, до краев набитый припасами и прочими незаменимыми предметам, громыхал и прыгал из стороны в сторону, замедляя ход.

Дорога выдалась тяжелой.

Солнечные батареи на автомобиле вышли из строя еще два дня назад. С тех пор приходится преодолевать все препятствия на своих двоих.

Деревня, в которую пришел Шон, была небольшой. Дома стояли по обеим сторонам проселочной грунтовой дороги, никаких поворотов на другие улицы.

Шон достал из своего рюкзака несколько дощечек, желтую газету и спички. Усталыми, дрожащими руками он разжег костер, немного погрелся возле него и решил осмотреть деревенские дома.

Серое, пасмурное небо нагоняло еще больше тоски и печали на полную мрака картину зловещего, брошенного людьми поселения. Возле ржавых колонок с водой, наверняка уже нерабочих, все еще висели металлические ведра, ухватившись своими хрупкими ручками за воткнутый в землю толстый деревянный столб, в ожидании того, что ими вновь когда-нибудь воспользуются. Чья-то порванная одежда, уже больше напоминавшая древние лохмотья пещерных людей, все еще развевалась на ветру, словно флаги. В некоторых дворах лежали тяжелые, крупные кормушки для скота. Кое-где виднелись теплицы с разорванными в клочья, мутными, будто в тумане, пленками.

Некогда живое поселение превратилось в остатки погибающей цивилизации.

Ладонь все еще жутко болела, словно к ней прижали кипящий чайник. Шон взглянул на свою перевязанную рану и еще раз вспомнил про вчерашнее нападение бешеных собак. Эта встреча могла закончиться гораздо печальнее, не окажись поблизости длинного куска проволоки, а в рюкзаке – дезинфицирующего средства. Но одному члену животной банды все же удалось поцарапать своими острыми когтями ладонь Шона.

Стеклянные осколки от выбитых окон хрустели под ногами, сочетаясь с мерзким и протяжным скрипом досок. Небольшой диван с коричневыми полосами стоял прямо в дверном проеме, что было похоже на попытку обороны помещения от неприятеля. Шон осторожно перепрыгнул через препятствие и огляделся по сторонам. Разбитый телевизор с приемником, журналы, книги и куча проводов на все цвета радуги валялись на полу, собранные в кучу. Шкаф приставлен к окну таким образом, что только маленькая щель пропускала небольшие лучи серого света. Из слегка раскрытых дверей шкафа виднелись вешалки с одеждой. Шон раскрыл дверцы окончательно и увидел лежащее на горе футболок письмо. Почерк оказался небрежным, огромным, с длинными линиями. Видно, автор писал все в спешке, на нервах. Родригес перевернул слегка испачканную в алый цвет бумажку и прочитал предостерегающее от нахождения в этих землях письмо. Последние две строки, где чернила расплылись от капель, Шон так и не смог прочитать. Но это письмо не имело никакого смысла: мутации достигли каждого уголка планеты, они абсолютно везде, эти предостережения больше никому не помогут.

Никому не хотелось осознавать весь кошмар, происходящий на их глазах. Оставшись один на один со всеми своими страхами, мы стали забывать их причины, теперь мы должны просто жить с ними. Но Родригеса не устраивал такой вариант. Желание отыскать причину всего случившегося не давало ему покоя. Когда искореженные, мерзкие твари, напоминающие героев фольклора, добрались до его дома, простые размышления переросли в опыты, эксперименты, но ни одна попытка так и не увенчалась успехом. “Чего я добился? – бывало говорил про себя Шон, вырывая очередную страницу тетради и выбрасывая ее в камин. – Столько бесполезных символов, испачканной бумаги и истощенных чернильных стержней, а результата – ноль”. Самокритика и вечное недовольство своими достижениями всегда были главными союзниками и, в то же время, врагами Шона. Допуская малейший просчет в своих мыслях, он не мог успокоиться. Сон? Иногда он забывает о его существовании на несколько ночей. Родригес не подпустит сновидения ни на шаг, если его работа еще не выполнена в полной мере, и это, конечно, отражалось на его состоянии. После нескольких бессонных ночей и тонн работы он становился похожим на безумного ученого из старых фильмов.

И вот он снова не спит целые сутки.

Другая дверь вела в помещение, в прошлом являвшееся чьей-то спальней. Через одно небольшое окно в комнату поступал лишенный всякого окраса свет, озаряя кровать и маленький красный, с белыми цветочными узорами ковер. Мерзкий запах, который Шон ощутил еще при входе в дом, стал просто невыносимым. На деревянном полу лежали несколько светло-желтых костей. Родригес, будучи биологом, с легкостью различил в останках бедренную и малоберцовую кости. На заправленной красным покрывалом кровати лежал человеческий череп, а вдоль его протяженной трещины виднелись странные символы, чем-то напоминающие иероглифы азиатских языков. На полу, справа от кровати, бурым цветом был изображен один из символов этого непонятного языка – буква “П”, одна из ножек которой сильно удлинена, а из второй проведена закругленная арка. На каждом углу этого рисунка стояли потухшие свечи. Все стены комнаты пахли, точнее, воняли остатками проходившего здесь обряда. Ноги Шона слегка подкосились, взгляд искривился, терялось равновесие – он словно опьянел. Находится здесь просто невыносимо, нечем дышать. “Воздуха! Дайте свежего воздуха!”

“Чертовы сатанисты”, – подумал про себя Родригес, выходя из дома и громко захлопнув входную дверь, как бы сказав, что больше он туда не зайдет даже под страхом смертной казни.

Еще никогда Шон не был так рад холодному воздуху, пропитанному осенней сыростью. Легкость и нежность ноябрьского ветра разрушила оковы страха и тревоги. Серый дым костра улетал высоко к небу, постепенно исчезая, растворяясь в воздушной массе. Пустые окна заброшенных домов снова пронзили Шона своими взглядами. После увиденного Родригес воспринимал их взгляд иначе, словно они уже были одержимы чем-то, им уже не нужна помощь.

Или для этой помощи было уже поздно.

Солнечный свет принимал попытки пробиться сквозь трещины на бесцветных облаках. Его тонкие, еле различимые в дымке лучи рассеивались, словно свет фонарного столба в ночном полумраке.

Шон соскребал со стенок жестяной консервной банки остатки мяса. Возле костра уже начинала закипать налитая в такую же банку вода. Совершая глоток за глотком, Шон все еще мечтал о его любимом апельсиновом соке, который пил каждое утро, как только солнечный свет поднимал ему веки. А как же его любимый греческий салат? Ни один вечер вторника не мог обойтись без этого лакомства. Куда же это все исчезло? Словно это была другая вселенная, другая жизнь, о которой остались лишь картинки в нашей памяти.

Голод стих, но вот в сон клонило только сильнее. На улице было теплее обычного, но полностью привыкнуть к русскому климату Родригес так и не смог даже спустя пять лет своего пребывания в этой стране. Теплое побережье Южной Каролины – вот, где он чувствовал себя в своей тарелке. Дом – есть дом. Но путь на родину ему уже давно был закрыт. Порой Шон вспоминает о тех вечерах, когда он, будучи еще школьником, каждый месяц ходил в парк Форт Самтер, рассматривая старинные пушки и укрепления, а соседний Форт Джонсон для него всегда казался жутким и зловещим местом, в заросших и бледных стенах которого обитают привидения.

Расстелив спальный мешок возле костра, Шон залез в него, устроился поудобнее, и его глаза уже сами стали закрываться, не повинуясь желаниям Родригеса.

Где-то вдали шелестела трава, летали в разные стороны, приземляясь на крыши домов и дорогу, опавшие листья. Тихий металлический лязг висевших на гвоздях гаечных ключей нарушал умиротворенную тишину природы. Еле слышимый вой ветра разносился протяжным звоном, хрустом, шипением, звериным рычанием, птичьим пением, водными течениями. Тихие голоса вселенной звучали где-то далеко, за бескрайними полями и лесами. Легкие постукивания по дереву и стеклу. Кто это делает? Воображение воспрянуло перед отправкой в мир снов? А может здесь еще кто-то есть?

Шон раскрыл глаза и взглянул на яркую луну, освещающую чистое ночное небо. Звезды, словно снежинки, заполняли все пространство.

В одном из домов слышался грохот. Родригес быстро встал и тихими шагами подбежал к зданию, из стен которого слышались зловещие звуки. Пригнувшись под выбитым окном, Шон взволнованно выворачивал каждый свой карман в поисках любого средства самообороны на всякий случай. Подобрав с земли тяжелый острый камень, он приподнялся и всмотрелся в темноту комнаты. Один из подвергшихся мутациям людей двигал шкафы и стулья в разные стороны, швыряя их своими мощными, жилистыми, покрытыми прыщами и струпьями руками. Из его рта, как и у всех мутировавших существ, высовывался длинный отросток, напоминающий щупальца с острыми жалами на конце, которыми он впивается в жертву. Шон прозвал этих существ Драуграми, уж очень сильно эти мерзкие твари напоминали ему скандинавских бесов. Глаза Драугра, размером с огромное яблоко, бегали взглядом по комнате, осматривая каждый угол. Эти мерзкие, с выступающими венами белки вцепились в Шона. Мутант раскрыл пасть еще сильнее, оголив желтые клыки, и бросился к окну.

Родригес, чуть не упав прямо на старте, побежал во двор дома. Рев существа оглушал и поторапливал его. Бежать некуда. Что же делать? Шон рванул туда, куда первым делом направился его взгляд – в сарай. Захлопывая за собой дверь, он еще раз взглянул на бегущего к зданию “человека”.

Но побег от смерти на этом не заканчивался, и Родригес это прекрасно понимал. Эти существа сильны, его не остановит замок на двери, а лишь замедлит. Мутант стучал по двери так сильно, что с потолка сыпалась пыль, по сараю летало сено, а паутина, сплетенная над дверным проемом, дрожала.

Шон увидел лестницу в подвал и, не раздумывая, полез туда, задвинув за собой люк. Сверху раздался грохот, земля слегка содрогнулась: существо выбило дверь.

В подвале пахло сыростью, плесенью и тухлятиной. К каменным стенам прижаты несколько шкафов, на которых расставлены куча банок с соленьями, но есть их, пожалуй, не стоит. В конце недлинного коридора, облокотившись спиной к холодной стене, сидел человек с задранной вверх головой и смертельной раной в челюсти. Похоже, он прекратил свои мучения недавно – его раны выглядели еще относительно свежими. Расслабленная кисть правой руки придерживала пистолет, а возле него лежала записка с одной единственной надписью – “Я больше не могу их терпеть”.

Шон осторожно разжал пальцы его рук и достал пистолет. “Вряд ли он ему понадобится”, – думал про себя Родригес. В магазине был один единственный патрон, нужно распоряжаться им грамотно. Вряд ли в округе где-то можно найти боезапас, да и навыков стрельбы у Шона не было вовсе.

Сверху все еще слышались шаги и грохот вещей, издаваемые мутантом. Похоже, Шону придется просидеть в этом подвале еще несколько часов, как раз к тому времени взойдет солнце. Несколько часов в компании соленых огурцов и мертвеца.

Шон с трудом разлепил глаза и потер их, пытаясь избавиться от сонной пелены. Еще некоторое время назад он не мог уснуть из-за смердящего запаха, а сейчас с трудом просыпается, как в мягкой кровати перед рабочим днем. Вокруг была полнейшая тишина, с улицы не доносилось ни единого звука.

Родригес вылез из подвала, стараясь вести себя максимально тихо. “Интересно, мутант еще здесь?” На полу лежала треснутая деревянная дверь, в центре которой красовалась сильная круглая вмятина. Страшно представить силу этих существ.

Снова опустевшие улицы деревни. Вновь пустой взгляд выбитых окон. Шон осматривал каждый уголок, каждый дом, выискивая в любом темном силуэте Драугра. Шон давно наблюдал за ними: их ноги очень сильны, они легко преодолевают большие расстояния с высокой скоростью. Вероятно, сейчас мутанта может и не быть в радиусе десяти километров. Они часто сбиваются в подобие стаи. Шон часто замечал в их поведении долю разумного. Однажды он наблюдал за двумя Драуграми. Один показал ряд странных жестов с использованием жала, а другой, похоже, понял своего сородича, быстро развернувшись и мощными рывками убежав за пределы города; позднее вернулся, что-то рассказав на их немом языке.

Взгляд Шона пал на стоящие вдали на обочине автомобили. Родригес перешел на бег, аккуратно перепрыгивая ямы и овраги на проселочной дороге, выйдя на заасфальтированный участок. Подойдя ближе, Шон сумел разглядеть две белые машины аккуратно припаркованы на краю проезжей части.

В салоне одной из машин лежали всякие принадлежности: сумки, тетради, блокноты, провода. Родригес дернул за ручку, но дверь первой машины не поддавалась. Зато второй автомобиль впустил Шона без проблем. Внутри все было идентично первой, за исключением висевшего на ручке переключения передач бейджа с именем и фамилией, а на обратной стороне – подпись – “Sunrise Corporation – Elimination of the Consequences of the War”. Шон очень сильно удивился. “Корпорация “Восход”? Ликвидаторы последствий войны что-то забыли в российской глуши?“ – мысленно проговорил Родригес. Но больше этого волновало другое – что стало с членами миссии? Они подверглись нападению Драугров или кого-то похуже? Может, бросили свои машины и продолжили путь пешком? Ведь сейчас, возможно, кто-то точно так же изучает автомобиль Шона, строя свои версии о дальнейшей судьбе человека.

Солнце ярко освещало высокую траву. Ветра практически не было, но что-то двигало растения в поле, заставляло их шелестеть. Кто-то выдавал себя. Звуки медленные, аккуратные, но было ощущение, что их создает нечто большое и неповоротливое.

Шон мигом заперся в автомобиле, укрывшись на задних сиденьях, немного приподняв голову, чтобы наблюдать за происходящим.

Огромная темная фигура постепенно вылезала из высокой травы. Родригес разглядел крупные лапы, круглую морду с заостренным носом, треугольные, как у животных, уши, выступающие книзу клыки и длинное жало изо рта. Вновь мутант, но на этот раз, похоже, вирус заразил не человека и не какую-нибудь мелкую крыску, а целого медведя.

Животное медленно и угрожающе ходило вокруг машины, иногда останавливаясь и смотря куда-то вдаль. Шон слышал его неровное и грубое дыхание. Каждая его лапа была размером с человеческую голову. Родригесу до этого не приходилось сталкиваться с такими существами, но, скорее всего, они обладают еще большими способностями, нежели мутировавшие люди. Они, помимо природной силы, обладают очень крепким телом, измененным вследствие заражения.

Величественное животное, пройдя еще несколько кругов вокруг своей жертвы, решило уйти, оставив добычу на потом. Шон выдохнул с облегчением.

Раздался треск и шипения, сквозь которые прорывался еле слышимый человеческий голос. Родригес не поверил своим ушам, он слышал человеческую речь, кто-то хочет с ним поговорить. Откуда этот голос? Он где-то рядом!

Шон искал источник звука, достав из бардачка автомобиля рацию.

– Меня кто-то слышит? Здесь кто-то есть? – продолжал голос. – Ответьте!

Родригес с хрустом нажал на большую кнопку сбоку:

– Да, я здесь!

– Ну наконец-то! – воскликнул человек на том конце, в чьем голосе слышалась смесь чрезмерной радости и удивления. – Вы из нашей миссии?

– Нет, если вы про “Восход”, то я не из их числа.

– Местный?

– Нет, меня зовут Шон Родригес, где-то здесь меня должен ждать мой приятель.

– Приятель? – сбавив темпы радости переспросил мужчина. – Я бы не был столь оптимистичным. Если ваш друг еще жив, то он, скорее всего, находится в Новоземелье – лагере или же, как его называют сами жители, “общине” на холме.

– Какой еще общине? Что это?

Человек глубоко вздохнул и через секунду продолжил:

– В общем, иди прямо по дороге. Как придешь в небольшой городок, зайди в первый двухэтажный дом, там я тебе все объясню.

На заднем плане Шон слышал тихие нотки высокого женского голоса, еще молодого и полного энергии, но все же несшего в себе каплю тоску. Ему было так приятно слышать людей, а не хрипы мерзких созданий.

В бардачке, помимо рации, лежал фотоаппарат. Родригес включил питание и просматривал сделанные фотографии. На дисплее отображались искореженные лица(если этот термин здесь вообще уместен) Драугров, украшенные большими коричневыми пятнами и выступающими венами. На следующим кадре изображена выпрыгивающая из воды рыба необычной формы. Из ее рта высовывалась такое же жало, напоминающее змею. Грубое тело покрыто красными бугорками и мерзкими прыщами. Еще один снимок изображал взлетающую ввысь, на первый взгляд, совершенно обыкновенную птицу. Но, присмотревшись, стало ясно, что привлекло внимание исследователей. Пернатая была покрыта странными выходящими из тела червями, похожими на все те же жала. “Столько разнообразий мутаций”, – раздалась в мыслях печаль и тревога, наравне с удивлением и даже восхищением.

Пора продолжать путь.

Шон быстро, но осторожно перебирал ногами, все время оглядываясь по сторонам, всматриваясь в траву. Из-за чего она такая высокая? Воздействия какого-то оружия во время войны? Или она всегда такая в этих местах? По крайней мере сейчас это не так беспокоило Родригеса, гораздо важнее был тот факт, что прямо сейчас где-то здесь бродит огромный зверь, который не оставит от Шона ничего при встрече. Бежать или же идти медленнее, но тихо?

По всей дороге разбросаны мелкие камни щебня, почти незаметные следы шин сливались с грязью. Высокие березы, стоящие перед двухэтажным домом вдалеке, наклонились, а одна и вовсе упала, перегородив дорогу.

Шон внимательно смотрел на встретившийся ему маленький кирпичный дом, словно одна комната. Вокруг него нерасторопно ходили люди, спотыкаясь о крохотные пни. Подойдя ближе к дому, на расстояние порядка двадцати метров, Родригес понял, что это снова не люди. На него прямо сейчас смотрели несколько бешеных усталых глаз. Черепа этих мутантов были деформированы, словно кто-то откусил им лоб и затылок. Их голодные пасти широко раскрылись, сверкнули острые зубы и показалось жало.

Сердце Шона забилось так сильно, что казалось, будто оно прямо сейчас лопнет, как воздушный шар. Он не знал, что ему делать. Бежать уже нет смысла, эти твари слишком быстры. Оставалось только стоять и смотреть в лицо смерти и ужасу.

Но существа не бежали. Они по-прежнему медленно переступали с ноги на ногу, стараясь подойти к Шону, но, споткнувшись о выступающий камень, нелепо падали, ударившись головой о дерн. Родригес не знал, смеяться ему или плакать. Эти мутанты, по сравнению с Драуграми, которых он видел ранее, жалкие и глупые. Шон немного ускорился и пробежал это место, задумавшись о еще одном виде мутаций.

“Похоже, вирус, попадающий в тело человека, не всегда дает ему какие-то сверхспособности, – предположил Шон. – Быть может, дело в иммунитете, врожденных особенностях самого человека или же в штамме вируса. Все мои опыты и исследования приводили к одному выводу: все существа очень агрессивны и сильны, а вот причину такого поведения еще предстоит узнать. Но, как оказалось, существуют Драугры с плохими физическими показателями. Можно, в таком случае, предположить, что имеются менее агрессивные экземпляры? Нет, определенно нет. Хотя…”.

Погрузившись в свои мысли, Шон не заметил, как уже вплотную подошел к поваленной березе. Ее грязная белая кора вся была в трещинах и следах от когтей. Слегка присев и преодолев препятствие, Шон оказался в пустом городе-призраке. Можно ли его сравнить с заброшенной деревней? Нет, у таких городов есть свои особенности. Бетонные многоэтажки веяли странным холодом, словно внутри нет и никогда ничего не было – пустота. Некоторые столбы рухнули прямо на дорогу и тротуары, развалившись на множество тяжелых камней. Парковки все еще были забиты автомобилями, как и в прошлом, во время спокойной жизни. Вот только треснутые лобовые стекла, открученные колеса и двери, открытые и опустошенные бардачки давали понять, что время спокойной и мирной жизни утрачено людьми. Скорее всего, навсегда. Настало время выживания, борьбы, постоянных грабежей, смертей и недоверия.

Шон обвел глазами контур двухэтажного многоквартирного дома, стоящего справа от проезжей части. Дверь подъезда была выломана. Несколько помятых и изодранных листовок развевались на ветру своими отклеенными частями, словно хвостом воздушного змея. В окнах все еще были видны облезлые обои квартир и наклоненные картины, где-то еще тихо постукивали стрелки настенных часов. Горшки с цветами, уже больше походившими на воткнутые в землю палки, одиноко прятались от ветра за уцелевшими окнами. С крыши на землю тихо падали оставленные ночной изморосью капли, с плеском и характерным звуком ударяясь о металлические балки, лежащие под окнами дома.

Родригес медленно зашел в здание, осторожно осматривая лестничную площадку и двери квартир. Со второго этажа слышались какие-то звуки. Издавали его капли воды, падающие с крыши, или человек из “Восхода” – неизвестно.

Шон, ожидая чего угодно, открыл дверь в квартиру. На холодном ламинате лежала открытая сумка с логотипами корпорации, набитая всем, чем только можно: инструментами, едой, лекарствами, неизвестными приборами, блокнотами и прочим, что только могло взбрести в голову людям из “Восхода”.

С кухни слышались мерзкие звуки, точно чавканье или хлюпанье чего-то влажного. Шону хотелось себя успокоить, думая, что этот человек просто проголодался и прямо сейчас ест какую-нибудь консерву с невероятным аппетитом, но, подойдя к дверному проему, ведущему к источнику звука, его надежды не оправдались.

Мутант склонил свою голову над телом мужчины, пробивал жалом кожный покров, а затем кровавыми клыками откусывал мясо. Голова кружилась при виде такого зрелища. В горле застыл комок, словно камень. Сердце колотилось, тело вот-вот готово упасть. Дрожащие руки потянулись к поясу, к которому Шон прикрепил найденный в подвале пистолет. Прицелившись в голову мутанту, Родригес нажал на спусковой крючок. Словно раскат грома разнесся эхом по помещению выстрел. Существо издало протяжный жалобный вой, оглушающий не меньше выстрела. Сквозь звон в ушах Шон ужаснулся, поняв, что не попал в голову своего врага, куда целился. Пуля поразила жало. Родригес попятился назад, упав, и облокотился к стене. Все перед глазами расплывалось, точно смотришь через запотевшие линзы очков. Шон думал, что это его последние мгновения.

К большому удивлению, Драугр пошатнулся и рухнул замертво, раздавив своим телом кухонный стол. Еще несколько мгновений Родригес смотрел на поверженного врага, ожидая того, что прямо сейчас он оживет, поднимется и вновь перейдет в атаку. Но существо все лежало, не шевеля конечностями.

Шон прислонился коленями к холодной батарее, поставил руки на подоконник и, тяжело вздохнув, устремил свой взгляд вглубь города, ближе к холму, на котором возвышались деревянные строения. На полу, возле бездыханного тела человека, лежала рация. Именно с помощью этого устройства сотрудник “Восхода” указал путь. Родригес поднял рацию, перевернул и взглянул на пустой отсек с батарейками. “Вряд ли он разговаривал со мной через незаряженную рацию, – включил детектива Шон. – Вероятно, кто-то достал и унес эти батарейки с собой. Точно! Я же слышал голос, я слышал женский голос”. Родригес отчетливо помнил звучание ее тихого, высокого голоса. Куда же она подевалась? Шон еще раз взглянул на пейзаж мертвого города. Он вызывал странные чувства у Родригеса. Эта страшная картина казалась прекрасной… Словно художник-абстракционист резкими движениями кисти обводил контур каждого здания, создавал красками камни, выбитые окна, брошенные машины. Это было жуткое умиротворение. Такого странного чувства Шон не испытывал никогда. Только сейчас, смотря на безлюдные улицы, в сердце становилось тихо, спокойно. Даже одиночество не было помехой, оно только добавляло свою изюминку в эту картину.

Родригес потянулся к карману куртки, достав оттуда аккуратно сложенный листок бумаги, на котором небрежно написан стих, прочитанный уже десятки раз. Это то самое письмо, которое вынудило Шона приехать в эти места, тот самый конверт, переданный незнакомым человеком. Можно было предположить, что он лжец, специально отправляющий Родригеса на верную смерть, но, даже если так, другого выхода все равно не было.

“Мой друг, мой брат и мой коллега,

То был лишь миг для всех, когда

Последний вздох у человека

Утих, уснувши на века.

Я не совсем готов к успеху,

Но смысл жизни мой таков:

Освободить людей в такую эру

И не оставить шансов на потоп.

То, что тебе необходимо

Хранится в месте, где пустеет край.

Земля там тает, жара неуязвима,

Но свиток там о том, куда пропал наш Рай!

Я знаю источник мутаций. Март. Три года назад. Александр Волков”

Только Шон и Александр Волков, его коллега, знали о событиях марта тридцать седьмого. Грипп. Жуткая болезнь напала на жителей этих земель. Группа ученых исследовала бактерии и специально для этого отправилась к очагу заражения. Здесь Шон впервые узрел ужас вирусов. И теперь они тревожат его вновь.

Почему его давний друг писал стихами, загадками? Где он сейчас, жив ли он? Куда вообще идти? Столько вопросов.

Родригес спустился вниз, выйдя на просторную улицу. Холодный ветер обжигал глаза, запах поздней осени помогал расставить мысли в голове в правильном порядке, разобраться во всем. Пение природы успокаивало, расслабляло. Если бы только можно было остаться наедине с такой природой…

Двери хлопали одна за другой. Шон заходил в здания, изучал каждые комнаты, каждые углы, но так и не нашел ничего полезного. Сев на уцелевшую лавочку, Шон достал из рюкзака бутылку кипяченой воды, сделал глоток и посмотрел на небо. “Куда же мне идти? Ну куда? – кричала душа. – На чью помощь мне рассчитывать? У кого взять совет?”. И снова вопросы, на которые он вряд ли получит ответ.

Из красного кирпичного здания, похожего на магазин хозтоваров, доносились тихие стоны, завывания от боли. Шон быстрыми шагами направился к зданию, распахнув дверь, уже не боявшись встречи ни с каким мутантом. Внутри было пусто. Полки магазина, некогда заполненные огромным ассортиментом товаров, пылились. Под окном, облокотившись спиной к стене, зажимая тяжелые раны, сидел молодой человек, одетый в форму корпорации “Восход”. Родригес тут же подбежал к нему. Бедняга поперхнулся, затем, откашлявшись, заговорил с Шоном:

– Видно… есть еще живые люди здесь.

– Что? – Шон неловко промычал, осознавая, что его вопрос сейчас прозвучал крайне глупо и непонятно. – То есть… Что с вами произошло?

– Думаю, уже не важно, – парень попытался глубоко вздохнуть, набрать воздуха, но снова закатился кашлем.

Шон взглянул на бейдж, приклеенный к заляпанной кровью рубашке: “Майкл Барнс. Помощник главного врача-исследователя. 05.02.2015”. Родригес не верил своим глазам. "Боже, – тихо шепнул он устами, так что не слышал этого никто. – Парню двадцать пять, а его конец уже настал… Война закончилась почти год назад, а люди все еще гибнут".

– Эти твари, мутанты, напали на меня прямо на улице, – продолжил бедняга. – Я отбился, но, как видишь, он меня хорошенько покоцал. Второй убежал в квартиру к Дэниелу и Розе, – он еще раз вздохнул и взглянул своими залитыми слезами и кровью глазами на Шона. – Кстати, ты их не видел? С ними все в порядке?

– Видел, – ответил Родригес. – С ними… Да, в порядке.

– Ну и славно, – Майкл отвел взгляд в сторону, медленно закрывая глаза.

– Ты не знаешь, где здесь есть некая “община”?

– Ты про тех выживших, – нерасторопно и тихо бормотал Барнс. – Там, на холме, за городом, кучка выживших организовали свой лагерь. Вот и вся община. Какой дурак их так прозвал? С общинной жизнью их мало что связывает.

Шон застыл, осматривая парня. Затем встал и неловко сказал:

– Мне пора. Я могу чем-то тебе помочь?

– Стой! – Он повернулся к Шону, смотря то на пистолет, выступающий из кармана, то прямо в глаза. – Говорят, после смерти, если не уничтожить сердце, становишься одним из этих. Я не хочу… Ты можешь меня… Ты понял… У меня есть один, – парень протянул ладонь с патроном нужного калибра Шону.

Родригес не мог ничего сказать, его парализовало. Как он сможет убить человека? С другой стороны, это лучшее, что он может сделать для него. Шон взял патрон и, дрожа, зарядил оружие. Майкл медленно закрыл глаза, слегка улыбнулся и сказал: “Пора возвращаться. Сегодня поужинаю с семьей. Как долго я ждал…”.

Родригес присел на холодную бетонную поверхность под крыльцом здания, достал из рюкзака сигарету, приставил к губам и глубоко вдохнул горького табачного дыма. Он редко курил, даже старался окончательно завязать с этим, но сейчас ему необходимо отвлечь себя, обдумать все, что только что произошло. “Подумать только, – шептал про себя Шон. – Я убил человека. Как мы дошли до такой жизни?”. Пепел тихо падал на бетон, мгновенно растворяясь в дождевой воде. Отбросив окурок в сторону, Родригес поднялся и медленно пошел на другую улицу небольшого города.

Тучи постепенно сливались воедино, образовывая густую серую массу, из которой сыпались крупицы дождя. Шон, наклонив голову вниз, вытер рукой выступившие на глазах слезы. То, что произошло несколько минут назад, навсегда останется в памяти, нужно будет как-то жить с этим, с таким грузом на душе. Сколько бы Родригес не говорил себе, что он избавил парня от страшных мук, совесть продолжала пытать его.

Уже недалеко показался конец города, а Шон так и осматривал покрытые плющами здания, но ни в одном не обнаруживал девушки. “Может она мне померещилась, – подкрались мысли. – Но нет, Майкл же говорил про некую Розу. Значит она должна быть где-то здесь, но где?”.

Дождь постепенно стихал. Вновь наступила мертвая тишина. А ведь когда-то здесь кипела жизнь, люди ходили по своим делам, ревели двигатели машин, стучали колеса поездов, уличные музыканты проигрывали свои изящные мелодии, бездомные подходили к людям, прося мелочи, животные привязывались к прохожим, выпрашивая еды.

“Похоже, пора идти дальше, вряд ли я найду ее”, – решил Шон.

Холм был недалеко. Даже отсюда можно разглядеть несколько деревянных построек и мелких, движущихся из угла в угол, словно мухи, людей.

Из стен разрушенного здания донесся звук разбитого стекла. Родригес непроизвольно дернулся от неожиданности. Моментально среагировав, подбежал к испачканной в грязь двери и распахнул ее, ворвавшись в здание. Первое, что он увидел – летящая в него ваза. Ловко увернувшись от угрозы, Шон смог разглядеть невысокую, стройную фигуру, со светло-серыми волосами. Похоже, он нашел пропавшую. Роза забегала глазами по комнате, суетясь, взяла в обе руки стоящую справа от нее штыковую лопату, замахнувшись прямо на Шона.

– Подожди-подожди! – крикнул он, подняв руки вверх. – Успокойся!

Девушка тяжело и громко дышала, медленно опуская дрожащие руки и бросая лопату на пол, но подобрав со стола более подходящий для обороны нож.

– Кто ты вообще такой? – спросила она нервным и испуганным, даже немного угрожающим голосом, указывая острием лезвия на Родригеса.

Шону пришлось снова рассказать историю своего появления в этих краях, начиная от получения письма, заканчивая встречей с ее погибшим другом в городе. Возможно, он наговорил лишнего, но когда на тебя смотрит сверкающий нож, не очень-то и хочется разбираться в необходимости информации.

Роза села на маленький красный пуфик, кожаное покрытие которого сильно потрескалось, приставила обе ладони к лицу, и тихо, неуверенно заговорила:

– Я не смогла… Он стоял прямо передо мной. Я держала в руках топор, но не могла ничего поделать. Просто стояла как вкопанная и смотрела, как этот демон уничтожает Дэниела. Я слышала его крики, только потом пришла в себя, осознав, что его больше нет. Тогда я просто побежала, куда глаза глядели. Сижу здесь… час, может больше, может меньше… Я уже сама не помню, – она глубоко вздохнула и шепотом, сквозь порывы слез, которые, тем не менее, быстро исчезли, добавила, – Ужас какой-то.

Шон присел, облокотившись к стене. Он не мог ничего сказать. За последнее время произошло столько всего ужасного, что уже забылись хорошие времена, из памяти пропали слова, которым можно успокоить и подбодрить человека. Люди перестали верить в светлое будущее. Возможно, когда-то мы еще вспомним это время, как худший период нашего существования, вздохнем с облегчением и продолжим спокойную жизнь. Но, если мы хотим такое будущее, значит должны его себе обеспечить. Бездействие и принятие судьбы, вера только в чудо, которое спасет мир, лишь усилит наши страдания. Когда уже люди осознают нужду борьбы, встанут в один строй, дабы спасти человечество от вымирания? Кто-то потерял ту самую веру, кто-то отказался от борьбы, а другие – от всего. Не стоит объяснять, кто из них погиб первее.

Пересилить себя и встать на путь воина или зарыться под землю в ожидании полного конца – выбор за каждым. Выбор есть всегда.

Роза вытерла стекающие по щекам слезы, пришла в себя, посмотрела на Шона и спросила:

– Зачем ты пришел за мной?

– Я слышал твой голос по рации, знал, что ты где-то здесь. Клятва Гиппократа, да и мои личные, так сказать, принципы обязывают меня помогать людям. Я не мог бросить живого человека здесь, оставив на съедение вот этим, – Родригес покачал головой и прищурил глаза, – мерзким созданиям.

Дождь снова застучал по крыше здания мелкими каплями, стекая на асфальт, рисуя лужи и ручьи на дорогах.

– Я собираюсь идти к группе выживших на холме, это недалеко. Ты пойдешь со мной?

– У меня нет выбора. Либо идти, либо остаться здесь и рано или поздно оказаться растерзанной мутантами в клочья.

Тропа к стенам поселения на холме вся усыпана желтыми опавшими листьями. Шаги тяжелой обуви закапывали одежду деревьев в сырую, набухшую водой проливных дождей землю.

Деревянные массивные стены напоминали укрепления древних времен. Бревна с острыми концами возвышались на несколько метров, ограничивая и скрепляя горизонтальные стволы срубленных деревьев. На каждом углу стояли на четырех длинных ножках наблюдательные пункты, в каждом из которых находился вооруженный луком человек. Остальных домов за стенами не было видно, только крыша каменного здания виднелась за укреплениями.

Дождь усиливался, шумел, словно штормовые волны на берегу моря. В шаге от Шона в землю воткнулась стрела. Родригес от неожиданности попятился назад, чуть не упав в грязь. С одной из наблюдательных вышек на него смотрел один из выживших и что-то кричал, но из-за шума дождя и ветра его не было слышно. Шон перебрал всевозможные жесты, дабы показать охраннику, что его не слышно. Спустя несколько десятков секунд тот все же понял, что хотел сказать Родригес, и крикнув кому-то снизу, дал указания впустить незваных гостей в пределы лагеря.

Створка ворот слегка приоткрылась и оттуда вышел высокий плечистый мужчина. Его борода закрывала половину лица и спускалась почти до груди. Он накинул на себя изодранный дождевик и медленно, что-то держа за спиной, пошел в сторону Шона и Розы. Его глаза то расширялись до круглой формы, то сужались до толщины иголки. Он остановился в паре метров от незнакомых ему людей и крикнул:

– Ну и кого на этот раз к нам занесло?

– Меня зовут Шон, а это Роза. Мы пришли из города, там на нас напали мутанты.

Конечно, Родригес рассказал не совсем правдивую историю, но в подробном повествовании их биографий не было никакой нужды.

– А ты, – мужчина кивнул в сторону Розы, – Что на тебе за эмблемы и бейджик?

Роза только открыла рот, чтобы что-то ответить, но Шон тут же схватил ее за руку, намекнув, что не стоит в данный момент выкладывать незнакомцам всю их историю. Родригес заговорил вместо нее:

– Она работала в частной клинике, много воспоминаний с этой одеждой, когда мы бежали из города, первым делом она взяла именно этот костюм. Сами понимаете, никто не хочет отпускать от себя мысли о прошлом.

Мужчина еще раз смерил их взглядом, затем повернул голову налево, показав ладонь охраннику, и продолжил:

– Ладно, так уж и быть, – звучала уже совершенно другая интонация, – Заходите.

Роза и Шон побрели за незнакомцем, кружа головой в разные стороны, бросая взор то на одну стену, то на другую.

Зайдя на территорию поселения, их глазам открылась удивительная для этого ужасного времени картина. Несколько людей в спешке ходили в разные стороны, по своим делам. Любопытные дети выглядывали из углов здания, осматривая с ног до головы новых и незнакомых им людей, другие – бегали под дождем, пытаясь поймать капли языком, получали замечания от стоявших под крыльцами зданий родителей. Рабочие таскали всякие ящики, бочки, орудия труда. Что-то обсуждали два похожих как капли воды парня. Первый держал в руках старое двуствольное ружье, накинул на себя нечто вроде самодельного камуфляжа, собранного из травы, листьев, кусков грязи и разных тканей, а второй повесил за спину лук, прямо как тот охранник, что пустил стрелу под ноги Шону.

Здесь была жизнь, ее остатки. Возможно, это наш первый шаг на пути создания нового мира. Всегда стоит начать с чего-то малого.

На каждом углу располагались различные лавки, словно на рынке. Домов не так много, в основном они заняты каким-то местным “предприятием”, если его так можно назвать. Это и больницы, и оружейные, из которых доносились звуки ударов молотом по металлической поверхности. Одно из зданий показалось Шону очень интересным. Небольшой кирпичный дом с пристройкой, напоминавшей здешние лавки с товарами. Через открытую дверь виднелся стол с огромным количеством книг, листов, плакатов, некоторых инструментов. Вокруг стола, держа книгу в руках и что-то тихо нашептывая, ходил подросток, с виду лет двенадцати.

Довольно неожиданно перед Шоном возникла высокая худощавая фигура человека с седыми волосами и морщинами. Он посмотрел в глаза Родригесу недоверчивым взглядом. Две зеленые точки сверкали, словно горели ярким пламенем, и прожигали любого, на кого осмелились посмотреть.

Шону стало неловко, он даже немного засмущался, обдумывая в голове варианты выхода из такой ситуации.

– Кто это решил побывать в нашем поселении, а главное – с какой целью? – медленно, но отчетливым дикторским голосом проговорил старик.

– Я Шон. В городе на меня напали мутанты, больше некуда было идти. А вы-то кто?

Мужчина огненными глазами еще раз осмотрел Родригеса с ног до головы, затем слегка опустил к нему морщинистую голову:

– На местного ты не похож. Люди все отдать готовы, чтобы из этих мест уехать, а приезжать сюда и подавно никто не собирается, – он сделал небольшую паузу, после чего еще тише, низким, полным вибраций голосом продолжил. – Теперь говори, что ты здесь на самом деле забыл.

Шон нащупал в кармане письмо и протянул его старику, рассказав историю своего появления в этих краях.

– Но вы мне так и не ответили на мой вопрос – кто вы?

– Для них, – мужчина развел руками в разные стороны, указывая ладонями на жителей поселения, – Я лидер, староста, отец. Да кто угодно. Тот, кто наводит порядок и следит за всем, что здесь происходит. Для тебя, – он снова сделал паузу, – Федор Петров.

Шону этот “лидер” показался довольно странным, отчасти даже жутким человеком, рядом с ним было как-то неуютно, но в его словах чувствовалась власть и большая ответственность, гордость и остроумие.

– Она, – Федор указал взглядом на Розу, – Кто она?

– Это Роза… Роза э-э… не знаю фамилию.

– Не важно. Почему она так одета?

Шон снова соврал про работу в частной клинике.

– Ты меня за идиота не держи, – немного угрожающе, но так же медленно и выразительно ответил лидер. – Думаешь, я элементарных слов по-английски не знаю? С каких пор частная клиника занимается ликвидациями последствий войны? – после недолгой паузы он сделал последнее грозное предупреждение. – Хватит вешать мне лапшу на уши!

Шон глубоко вздохнул, опустил глаза в землю, словно провинившийся ребенок. Ему пришлось рассказать все так, как было на самом деле.

– Ладно… Что касаемо твоего письма, мне кажется, я знаю, о чем идет речь. Но какая польза будет для моего поселения, если я просто так раскрою тебе эту тайну? Услуга за услугу. Иначе никак.

Родригес понял, что сейчас Федор даст ему такое задание, от которого у любого здравомыслящего человека моментально поседеют волосы.

– Как стемнеет, мы с охотниками идем на поиски мутировавшего медведя. Эта зараза нам совсем житья не дает. Сыты по горло постоянными нападениями на любого, кто выйдет из этих стен. Бог с ним, если бы жил себе спокойно, но эта тварь таких размеров, с такой страшной мордой, – Федор развел руки в стороны и скорчил лицо, пытаясь изобразить мутанта. – А смердит от него…

– Я уже успел с ним познакомиться, – вспомнил про встречу с этим созданием Шон.

– Вот и славно! Значит представление имеешь.

– То есть вы предлагаете мне отправиться с вами охотиться на медведя? Я смотрю, у вас полно охотников и охранников, у них есть какой-никакой опыт, а я максимум уток да демонов в детстве на приставке стрелял.

– Во-первых, ты еще живой. Значит способный. Во-вторых, один из моих ребят сильно приболел, а в битве с таким зверем каждый солдат на вес золота. Ты должен будешь идти впереди, внимательно слушать и смотреть по сторонам. Получишь двустволку.

– Проще говоря, я выступаю в роли пушечного мяса, если медведь окажется слишком силен.

– А это уже как сам решишь. Пушечное мясо ты или солдат, – Федор обернулся, мельком поглядев куда-то в даль поселения. – Иди к охраннику, он покажет, где ты и эта девушка можете пока отдохнуть. Но будь готов, как стемнеет – пойдем.

“Вот же вляпался в черт знает что”, – думал Шон, смотря вслед уходящему лидеру.

Густые серые облака постепенно рассеивались и улетали прочь. Ливень превратился в совсем мелкий дождь. Большое оранжевое пятно медленно уходило за горизонт, озаряя красным светом деревья, холмы и постройки.

Шон неподвижно уставился в одну точку на небе, размышляя обо всем произошедшем. В голове между собой путались, сплетались в одно целое совсем разные мысли. Он все думал о найденном в заброшенном деревенском доме письме, о мутациях, о нападении стаи псов. Он думал о всех смертях… Семьи в деревне и городе, тот человек в подвале, Майкл, Дэниел. Сколько их еще будет? Даже не хочется об этом думать.

“Знает ли этот деревенский лидер о том, что мне нужно; дало ли ему хоть что-то это письмо или он врет, зная, что я не вернусь с этой охоты?” – в голове Шона крутились одни и те же вопросы, мелькали картины гигантского медведя-мутанта с окровавленной шерстью, глазами демона. Родригес уже представлял его громкое рычание, острые, как лезвия, клыки и длинные когти. Да что от него сможет спасти? Ему страшны винтовки? Вряд ли.

– Ты какой-то озадаченный, – заметила Роза, подойдя к стоящему под небольшой деревянной смотровой вышкой Шону. – Что-то случилось? Ты ведь сказал, что Федор поможет тебе с письмом чуть позже.

Родригес глубоко вдохнул свежий, пропахший сыростью и лесным ароматом воздух. Он все смотрел на разрисованное красным закатом небо, провожая взглядом уходящую за горизонт звезду.

– Он согласился помочь, но, ожидаемо, за определенную плату. Когда стемнеет, я должен пойти с его отрядом на охоту.

Роза возмущенно посмеялась, выдавливая из себя какое-то подобие улыбки и, окинув взором стоявшего у дальней стены Федора, заговорила:

– У него тут куча вооруженных людей, почему ты должен идти с ним на охоту? Он сам не может в оленей пострелять, или на кого он там охотиться?

– Ему важно присутствие каждого, а один из охотников приболел, я должен его заменить. Охранники должны постоянно обеспечивать безопасность поселения, поэтому их Федор не трогает, – Шон немного помолчал, медленно опуская голову вниз. – Он охотиться на медведя.

– Медведя? – чуть ли не вскрикнула Роза. – На нашу группу напал медведь, мы из-за этого даже машины бросили. Это на него они хотят идти? – Шон одобрительно кивнул, продолжая поедать взглядом мокрую землю.

Роза тихо шепнула ругательство, отворачивая голову в сторону. Она осознавала всю тяжесть ситуации. К тому же перед ней стоял выбор. Остаться в этом поселении в поисках более менее спокойной жизни за массивными деревянным стенами, охраняемыми вооруженными охотниками и солдатами? Продолжить путь с Шоном, помочь ему с поиском ответа на его вопросы, возможно, приблизив тем самым победу над мутациями? Порой в ее голове проскакивала мысль насчет первого варианта. Но нет. Ей оказался ближе долгий и тяжелый путь борьбы с болезнью. Что же заставило ее выбрать этот вариант? “Прошлое, – прозвучал ответ в голове. – Незабытое прошлое”.

Солнце, бросив последний отблеск света, скрылось, оставив небо во владение луны. Звезды мерцали на черном полотне, как и прежде, в те прекрасные времена. Хоть что-то в этом мире никогда не меняется.

Вокруг стоящего перед входными воротами стола, склонившись над озаряемыми светом свечи картой местности и вырванными листами тетради, где черные палочки и крючки складывались в написанные неразборчивым почерком слова. Родригес вместе с другими охотниками слушал произносимую Федором речь. Неторопливый и четкий голос до мельчайших деталей проговаривал информацию о задании, об их главном на эту ночь враге. Его слова напоминали речь генерала, призванная подбодрить солдат перед решающим боем, который станет для кого-то последним, а для кого-то первым.

Подпирая стол, по бокам стояли двуствольные ружья. Одно из них было грязным, потертым, на некоторых металлических деталях проявлялась легкая ржавчина. Федор взял бедное, потрепанное оружие и протянул его Шону. “Ну разумеется, – стараясь не подавать виду, бесился у себя в мыслях Родригес. – На что я мог рассчитывать? Хорошо, если оно стрелять хотя бы будет”.

– Как пользоваться, думаю, учить тебя не надо, – проговорил с небольшой усмешкой лидер.

Шон крепким хватом взял ружье, осматривая ржавый, поцарапанный корпус оружия. Видно, им пользовались еще задолго до начала всего “этого”, и пользовались крайне небрежно.

Два охранника ловко раскрыли ворота и выпустили из стен поселения группу охотников, среди которых Шон чувствовал себя крайне неуютно. Ботинки хлюпали, наступая на осеннюю грязь, ремешки оружия издавали еле слышимый металлический лязг, кто-то тихо перешептывался, направляя косой взгляд на Родригеса. “Какой-то чудик”, “Болван иностранный”, “Откуда он русский-то знает?”, “Его хоть зачем взяли?” раздавались то с одной стороны, то с другой. Порой Федор оглядывался, испепеляя взглядом, словно лазером, нарушивших тишину, фыркнув на них, словно хищник на добычу.

– А вы слыхали, что в Новожарковке случилось? – решил разрядить обстановку шедший позади всех охотник. – Страшное дело.

– Может и слыхал, но не от достоверных источников. Хватит тебе верить во все, что слышишь. До добра такое не доведет.

– Да я зуб даю, правда это! – возбужденно, слегка улыбнувшись и повысив тон, говорил охотник. – Они давно эксперименты проводят над этими гадами, все водят их к себе в хаты, кровь берут, кожу изучают, моют их. Еще бы чаем напоили, ей-богу. Я давно уж говорю, – теперь его речь стала тише и медленнее, – Они на голову больны, там почти все из местной психушки сбежались. Мне один мой знакомый говорил, что их вожак пять лет в больнице с шизофренией лежал.

– Да хорош тебе! – вмешался другой охотник, поправляя прицепленные к поясу аптечки. – Я многих оттуда знаю. Нормальные люди, большинство работали в больницах, школах, на заводах. Психов нет, насколько мне известно, а вот у меня скоро от твоих рассказов точно глаз задергается.

– Это тебе они говорят, мол в больницах работали, а на деле их в этих больницах в смирительной рубахе держали да из комнаты с белыми стенами не выпускали. Ну за это их монстры поганые и съели-то, – кто-то толкнул обладателя бурного воображения в бок, отчего тот слегка скривился и сделал нелепый шаг в сторону, чуть не упав в небольшой овраг.

– Эй, пс-с! – кто-то дернул Шона за плечо, подозвав к себе. – А тебя сюда зачем поволокли?

– Молчать! – словно выстрел, раздался приказ Федора. – Для особо любопытных у меня еще много дел припасено, так что оставьте свое рвение к новым знаниям на потом.

Самый короткий путь к полю, где частенько замечают медведя, проходил через небольшой, полный всякими растениями и грибами лес. Почва вся была изрыта местными обитателями, на деревьях сидели отказавшиеся от перелетов на юг птицы, поджав свои крылья, словно скрываясь от тихого холодного ветра. То слева, то справа, то сзади или где-то вдалеке постоянно слышались звуки. Шаги. Топот. Рычание. Шон оглядывался по сторонам, обыскивая взором лесную чащу и далекие пейзажи поля. Каждый похожий силуэт оказывался пнем, поваленным стволом дерева или набросанными друг на друга ветками. Группа продолжала путь.

Через несколько десятков минут охотники вышли на поросшую высокой травой поляну, всматриваясь в каждое движение травинок. Защелкали предохранители, звенели достающиеся из карманов патроны. Федор опередил Шона, выйдя на атакующую позицию. Он поднял руку, дав указ всем остановиться и держать ружья наготове. Родригес прислонил приклад к плечу, поставил палец на спусковой крючок и осторожно, осматривая всю округу, перемещал прицел.

Шону показалось, будто он слышал кого-то слева от себя. Ему это почудилось? Нет! Он точно слышал нерасторопные шаги, хриплое, тяжелое дыхание. Ствол ружья смотрел прямо на источник звука. Из травы сначала показался темно-коричневый, испачканный в грязи и дождевой воде шерстяной покров горбатого существа, а затем его большая морда с острым, словно птичий клюв, носом и широкой пастью. Шон смотрел на медведя, прямо в его дьявольские, наполненные кровью глаза, а тот глядел в ответ. Руки дрожали от неловкой и страшной встречи взглядами. Дрожащие пальцы непроизвольно сжимались. Наконец, спусковой крючок был нажат до предела. Но где выстрел? “Черт возьми! Заклинило!” – паниковал разум Родригеса. Стреляйте! – кричал он своим соратникам, не сводя взгляда с мутанта и старого оружия. – Этот кусок ржавчины заело!

Один за другим раздались грохоты винтовок, словно пушечные залпы. Все смотрели на медведя в ожидании момента, когда тот рухнет на землю в предсмертном крике. Но мутант лишь свирепо зарычал, встал на задние лапы, приподняв свое мускулистое тело. Он нелепо развернулся и мощными рывками, точно подпрыгивая с задних лап на передние, побежал в сторону деревни, из которой пришел Шон.

– Упустили гада! – с отчаянной злостью покачал головой Федор.

– Так за ним надо, в деревню! – закричал охотник, и его предложение тут же подхватили и разносили эхом другие.

Все непроизвольно дернулись от очередного неожиданного выстрела. Ружье Шона спустя время дало о себе знать, выплюнув снаряд прямо в сырой дерн. Федор подошел к Шону, грубо выхватив из рук оружие и повесив его на плечо.

– А то еще убьешь кого-нибудь. Лучше возьми пока это, – Федор расстегнул висевшую на животе кобуру, достав оттуда большой и мощный револьвер с длинным стволом, и протянул оружие Родригесу. – Учти, если что-то с ним случиться. Думаю, ты понял, – Шон одобрительно кивнул, осматривая в руках сверкающий на свете луны “Магнум”, сталь на нем не имела ни единой царапины или потертости. Он был в идеальном состоянии, даже жалко было производить выстрел из него, пачкая в остатки пороха ствол.

Прошло время, охотники подобрались к деревне. Родригес снова осматривал пустые заброшенные дома-призраки, но на сей раз выискивая в темных дворах и комнатах силуэт громадного существа.

– Это че еще такое? – удивленно, но стараясь не шуметь, воскликнул охотник, указывая пальцем на потухший костер и несколько брошенных банок.

Шон узнал место своего ночлега, вспоминая первую встречу с мутантами на этой земле. Родригес быстро, не вдаваясь в подробности, пересказал те мгновения его пребывания в этой деревне.

Федор присел на корточки, подобрав с земли два объекта, вызвавших у него интерес. Он держал в руках испачканный в бурой, в темноте казалось, что черной, крови складной нож и оторванный кусок пожелтевшей бумаги с непонятными символами на неизвестном языке.

– Это тоже твое? – ожидая отрицательного ответа спросил Федор. Шон растерянно покачал головой в разные стороны, приподняв плечи. – Значит, – продолжал лидер, – Мы здесь не одни.

Его слова звучали загадочно и волнительно. Неужели кто-то следит за ними? Кто-то пришел в деревню после Шона, оставил там жуткие следы и скрылся. Возможно, он не ушел далеко, может быть он сидит где-то здесь, выжидая момент для атаки или подслушивая разговоры.

Размышления группы нарушил новый протяжный и устрашающий рык, словно жалобный, но свирепый вой. Не торопясь, перебирая тяжелыми лапами, медведь проходил маршем по деревне. Все вновь прицелились и произвели выстрелы. И снова оглушительный вой. Мутант-титан вновь встал на задние лапы, раскрыл пасть так сильно, как мог. И рухнул. Упал на землю, разбросав мокрую, густую земельную кашу.

Охотники не осмелились приблизиться, лишь некоторые делали неловкие и крайне маленькие шаги в сторону добычи. Но Федор уверенно и гордо приближался к поверженному врагу. Он опустился к нему, дотрагиваясь руками до грубой шерсти животного.

Крик от жуткой боли разнесся по деревне. Федор схватил обеими руками жало, что проткнуло его живот мгновение назад. Лидер бился, сопротивлялся, извивался, словно змей, стараясь вырваться из смертельной засады. С каждой секундой его движения становились все более вялыми, а стон утихал.

Шон прицелился в мутанта и произвел выстрел. Его руки поднялись вверх от мощнейшей отдачи оружия. Огненная пуля поразила медведя прямо в жало, которым тот вцепился в свою жертву. Федор сразу же упал на землю, а животное попятилось назад, слабо завывая, скуля, точно раненный пес. И снова зверь упал, содрогая землю. На этот раз, похоже, замертво.

Люди хлопали глазами, пот стекал по их лбам, падая на ткань одежды. Никто не мог осознать то, что произошло прямо сейчас на их глазах. Некоторые, приходя в себя, побежали к Федору, осматривали раны, нащупывая пульс, смотря в его навечно открытые глаза, затем вновь подошли к группе, опустив печальный и недоумевающий взгляд в землю. Каждый понял их немую, скорбящую речь.

Все просто стояли в тишине. Кто-то только что лишился лидера, наставника, группа осиротела. А кто-то потерял последнюю надежду.