Читать книгу Племя - Павел Сергеевич Бутяев - Страница 3

Легкое, умиротворенное пение птиц щекотало уши. Беспрерывное чириканье то усиливалось, разносилось эхом, ударяясь о стены домов, то уходило куда-то далеко, в неизведанные просторы. Звук моторов, словно рычание зверя, охватывал весь город, да что там, весь земной шар.

Молодая девушка сидела в мягком кресле своего дома, постукивая по клавишам ноутбука. Иногда она отворачивалась от экрана, осматривала комнату свежим взглядом, затем возвращалась к набору слов и букв, застывших на экране, и продолжала мастерски, с неким неописуемым удовольствием набирать текст на клавиатуре.

Очередная глава осталась позади. Роза отложила ноутбук в сторону, слегка потянулась, разведя руками в разные стороны, встала с мягкого кресла, в котором она утонула, и подошла к окну. Девушка раскрыла шторы, и ее глаза ослепило ярко-желтое пятно, что светилось над городом, окрашивая все вокруг, создавало тени.

Роза смотрела без остановки на эту картину, а внутри все зарождались новые идеи, подбирались лучшие слова, что передали бы все эмоции. Внутри стало спокойно, так же тихо и безветренно, как за окном. Природа, пусть даже городская, – главный источник вдохновения. Девушка закрыла глаза и слушала музыку улицы, собранную из всех ее обитателей.

Точно гром среди ясного неба из подъезда раздался крик, за ним последовали призывы о помощи и чьи-то грубые голоса. Роза бросилась к двери, дернула что есть силы, но та не поддавалась: кто-то запер ее с другой стороны. Девушка стучала по двери, точно дятел в пустом лесу. Но крик только продолжался, становился только сильнее.

Роза резко подскочила, согнув спину, тяжело дышала и осматривала взглядом палатку. Ее сердце вырывалось из груди, точно ритмичные постукивания колес поезда. Девушка закрыла глаза, перевела дух. "Снова этот сон, – сказала она у себя в мыслях, уткнувшись головой в колени. – Почему он снится мне снова и снова? Почему за окном хорошая погода, если в тот день тучи нависли над городом, а дождь не переставая капал? Я не писала в тот момент книгу, я смотрела на улицы, где люди бегали, уезжали от озверевших созданий, тех, кто подвергся мутациям. Одно здесь осталось тем же – крик".

Роза поднялась и бесшумно вышла из палатки. На улице было темно, все попрятались по своим углам, один охранник храпел на смотровой вышке, уткнувшись носом в книгу. Девушка сделала несколько шагов, встав перед небольшим оврагом. Она посмотрела вниз, прямо перед собой, и с силой сорвала бейдж корпорации с ее футболки. Белая пластиковая карточка с красовавшейся на ней надписью "Роза Андерсон. 02.12.2013" полетела вниз, прямиком в черную лужу грязи, утонув в ней через мгновение.

Лица жителей поселения скривились в ужасе и отчаянии. Кто-то осознавал их далеко не радужное будущее, другие все продолжали размышления о том, как не упасть в грязь лицом, как встать и продолжить борьбу во что бы то ни стало. Но был и третий вид мыслей – “как взять деревню под свое управление?”. Ни за что не угадаешь, что за человек перед тобой, что у него в голове, каковы его намерения. Окажется он другом или предателем, лжецом или помощником. Ничто так не скрывает внутренний мир человека, как его лицо. Первым делом мы всегда смотрим в глаза, на губы, растянутые в хитрой улыбке, и сразу все встает на свои место. Если бы все было так просто…

Шон сидел на низкой деревянной лавке, ковыряя палкой землю, взгляд стремился в пустоту. Полное погружение в свои мысли напрочь отключило все связующие нити с миром. Не было слышно ничего, кроме собственного голоса, глаза игнорировали каждый попавший на них луч, руки двигались сами по себе. Все происходило без участия разума, который занят гораздо более важными делами.

“Ну вот и все. Что теперь? – продолжался затянувшийся монолог. – Последний шанс упущен. В этой дыре нет никого, кто мог бы хоть что-то мне прояснить”.

Тот страшный миг до сих вспоминался туманно: только опустил голову, раздался дикий крик, коего еще не слышал никогда. Тогда Шон даже забыл, зачем он приехал сюда, забыл про всех и вся, пропали воспоминания даже о себе, словно всю свою жизнь он прожил здесь, в этом поселении. В тот миг существовал только крик и рычание зверя. Конечно, прийти в себя было крайне трудно. Шон чувствовал себя попавшим в ад и проходившим каждый его круг, наблюдая за страданиями других грешников.

Когда группа вернулась в деревню, Родригес понял, как дорог был Федор всем. Вернее, большинству. Увидя тело, услышав речи о гибели их лидера, одни жители потеряли дар речи и, точно охотники в тот миг, позабыли обо всем, что было в их жизни. Несколько людей даже не выдержали и залились горькими слезами, падали на колени и громко, жалобно рыдали, поливая и без того мокрую землю.

Пусть Шону и нужно было узнать, куда ему идти как можно быстрее, спрашивать он пока что никого не хотел. Сейчас всем нужен покой, все должны собраться с мыслями и принять мир таким, какой он есть. Кто знает, сколько времени на это уйдет. Лишь бы только это дало какой-то результат, хотя бы маленький уступ, за который можно удержаться, поднимаясь на эту гору. И такой уступ можно найти только в стихе.

Наконец, придя в себя, Родригес выбросил длинную палку, что нашел в густой траве, закрыл глаза, облокотившись на брошенный грузовик позади скамьи, и еще раз обобщил все произошедшее.

Шелест листьев под ногами и хлюпанье грязи выдали приближающегося к Шону охотника. Широкое лицо и густая борода означали, что перед Родригесом стоит главный помощник Федора, его адъютант, Владимир, хотя так его называли крайне редко. Зачастую все использовали его позывные – “Перун” и “Язычник”. Шон догадывался, что такие прозвища связаны с увлечениями Владимира. При первой встрече Родригес застал Перуна за чтением книги о Древней Руси, а на руке ярко выражалась татуировка со славянскими рунами.

– Я тут слышал, ты ждал какую-то помощь от Федора, – медленным басом пронеслась речь.

– Да, – выдавил из себя Шон, вздохнув и на секунду задумавшись вновь. – Правда вряд ли я теперь получу ее.

– А о чем у вас шла речь? Я только сейчас о вашем договоре узнал.

Родригес очень кратко пересказал цель своей поездки и протянул письмо со стихом. Как и ожидалось, Язычник пожал плечами, приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но быстро передумал, покашливая от неловкости.

– Ну походи у нас тут, поспрашивай, может, кто знает что.

– Мало верится, что кому-то сейчас есть дело до непонятного иностранца со своими письмами.

– Скоро все успокоятся, – потоптался ногами на одном месте Владимир и после очередного глубокого вздоха закончил свою речь. – Поступай, как считаешь нужным.

Охотник развернулся и медленно, задрав голову вверх, побрел к себе в палатку.

Из рассказов солдат Шон узнал много фактов о деревне: все поселение разделено на три территории, охраняемые высокими деревянными вышками и сторожами, вооруженными луком и охотничьим ножом. Без охраны оставалась только одна область – так называемые "истоки". Когда выжившие только основали эту деревню, возвели мощные стены, этот регион был для них главным, здесь располагалось все: жилища, склады, парковки техники, которую тогда активно использовали, пока топливо не стало проблемным ресурсом. Теперь же это брошенная земля. Большинство домов разобрали на доски, вывезли мебель, оставив только два здания.

Одна живая душа – Шон. Обессиленный и разочарованный. Бессмысленно оглядывался на брошенную технику, высматривая что-то необычное, то, с чем за пять лет жизни в России еще не сталкивался.

Два оставшихся региона – Новоземелье и Оружейное. Первое – основное место жительства всех выживших. Именно там расставлены палатки, то и дело открываются и закрываются громадные ворота, беззаботно бегают дети. Оружейное расположено севернее Новоземелья. Там проходят тренировки солдат, обучение новобранцев. Порой там гремят, разносятся по всему поселению выстрелы винтовок. Слышен марш бегущих охотников, крики приказов.

Слегка сероватый дымок от медленно тлеющей папиросы поднимался вверх. Старик опустил свернутую в трубку бумажку и выдохнул густое облако пара, после слегка прокашлялся и осипшим голосом начал:

– Я так понимаю, ты уже всех тут расспросил, – прохрипел седой мужчина.

И в самом деле, Шон опросил почти всех, кто попадался ему на глаза. Некоторые, прочитав стих, недоверчиво косились на Родригеса, принимая его за сумасшедшего. Даже тот странный охотник, с которым они шли на медведя, подходил к опрошенным Шоном людям и сочинял истории про “сбежавшего психа-американца с Новожарковки”. Разумеется, большинство скептически относились к бредням старого конспиролога, но бывали и те, кого эти сказки заставили всерьез задуматься.

Один из опрошенных посоветовал Шону спросить некого Философа. Родригес сразу понял, что речь идет об одиноко сидевшем на стуле возле вышки старике. Что-что, а прозвища здесь подбирать умели.

Теперь Шон стоит перед ним. Худощавая, костлявая фигура, седые редкие волосы, пару тонких гладких шрамов на лице. Он медленно перебирал в руках старую газету с открытым кроссвордом, держа дрожащими руками коротенький карандаш. Стоило Родригесу только приблизиться к нему, как старик сразу же отложил свои дела в сторону и, не дожидаясь речи Шона, сам заговорил о том, что от него хотят услышать, потягивая горький аромат табака.

– Теперь до меня очередь дошла. Ну что ж, давай твою бумажку проклятую, – плюнул Философ. – Понавыдумывают черт-те что!

Мужчина продолжительно мычал, порой нашептывая фрагменты стихотворения, причмокивая сигаретой. Затем снова прокашлялся, протянул письмо обратно и задумчиво, закатив глаза и облокотившись головой на спинку стула, тихо, так, что слышал его только стоящий в метре от него Шон, бормотал какую-то молитву. Через минуту старик вновь поднял голову и молча хлопал глазами, уставив два крохотных белка на Родригеса.

– Ну так что? – не выдержал Шон.

– Что “что”? – заглатывая воздух забубнил Философ. – Мне-то откуда знать?

“Приплыли” – раздраженно и отчаянно прозвучал голос в голове. Шон еле слышно цокнул, на секунду отвернув голову в сторону и нервно дрогнул рукой.

– Да что ты тут пристал ко всем? – внезапно громко, но так же хрипло продолжил старик. – Сумасшедший? Коли надо тебе это – иди и обыскивай все в городе.

– Да обыскал я все! Нет там ничего! Понимаешь? Не-ту! – лихорадочно, повысив голос, ответил Шон.

– Плохо искал. Хорошо если бы искал – нашел, а так… Эх… – махнул рукой Философ. – Что за молодежь… Что наша, что заморская – один хрен! – отчитывал Родригеса, словно маленького ребенка.

Шон присел на намокший пень, закрыв лицо ладонями, и полностью погрузился в свои мысли. “Что же я мог упустить? Нужно вспомнить все с самого начала”. Голову заполняли картинки, словно стоп-кадры фильмов. Стая собак сменялась заброшенными деревнями, место жуткого ритуала – силуэтом величественного медведя. “А вот и оно!” – раздался ликующий клич, завершивший недолгое раздумье. Перед Родригесом застыла картина маленького кирпичного дома, окруженного Драуграми. Это единственное помещение в этом небольшом городке, которое он не осматривал. Это то, что ему нужно. Без сомнений.

Не подавая виду, Шон вскочил с пня и уверенным, даже немного радостным шагом, направился к палатке.

Потертые ножницы звонко щелкали, с трудом отгрызали куски ткани. Распахнутый походный рюкзак, из которого вываливались нитки и маленький целлофановый пакет с иголками, лежал прямо у входа в палатку. Сосредоточив взгляд, Роза протыкала пальто, стараясь залепить логотип корпорации так, чтобы это было похоже на обычные латки на рваной одежде.

Полог резко распахнулся. Ужасно яркий после такой темноты свет озарил всю тайну. Роза испуганно отбросила пальто и иглу в сторону, стараясь прикрыть раскрытый рюкзак одеялом. Шон удивленно на нее взглянул, устремляя взгляд то на испуганную Розу, то на нелепо прикрытый рюкзак.

– Что ты делаешь? – Шон не нашел более подходящего вопроса, чем этот.

– Да так, ничего. В общем, да. Да! Да-да! Ничего. Ничего, э-э-э… Ничего такого, – выдавливая из себя улыбку, металась в разные стороны Роза.

– А это? – Родригес указал пальцем на свой рюкзак, с которого уже полностью слетело одеяло, оголив разбросанные рядом нитки и иголки.

– Это? Это, – старалась придумать хоть что-то отдаленно похожее на правду девушка, – Я тут прибраться захотела, у тебя же бардак в сумке.

– И навела еще больший, – уже почти смеясь говорил Шон.

Роза все-же не выдержала и тоже закатилась стыдливым смехом, опустив голову вниз и посматривая на Родригеса и его разбросанные вещи. Громкое хихиканье наверняка слышали большинство жителей Новоземелья.

– А на самом деле? – через некоторое время сквозь слезы смеха спросил Шон.

– Я решила зашить свой костюм. Прости, что не спросила разрешения и полезла в твою сумку.

– Все равно ты что-то не договариваешь. Я крайне сомневаюсь, что ты порвала пальто о воздух или одеяло.

– Ты детектив или врач? – снова развернув улыбку на все лицо, уточнила Роза. Шон указал пальцем на то место одежды, где ранее располагался бейдж, и слегка постучал по нему пальцем. – Похоже, детектив, – протянула девушка.

После недолгой паузы и секунды размышлений Роза рассказала правду:

– Я не хочу, чтобы на меня смотрели, как на какую-то шпионку или злодейку, разработавшую этот вирус. А с этими логотипами и бейджиками я так и выгляжу, ты сам в этом убедился!

– А где сам бейджик?

– Выбросила. В грязи валяется где-то.

Родригес присел рядом с ней, глотнул немного заваренного в поцарапанном термосе чая из смеси найденных им ароматных трав и вводил Розу в курс дела. Он рассказал про то здание, которое он так и не обыскал; про опрос жителей и странного старика-философа. Девушка внимала каждое произнесенное слово, снова залилась хохотом, выглянув из палатки, чтобы собственными глазами увидеть сумасшедшего, по рассказам Шона, старика.

Когда история подошла к концу, Роза удивленно, немного испуганно спросила:

– Ты собираешься идти один? Против мутантов?

– Разве у меня есть варианты?

Минутная пауза настала в палатке. Больше не слышен смех и рассказы. Полнейшая тишина. Только полог слегка шелестел от незаметно поднявшегося ветра.

Пора.

Шон попрощался с Розой, сказав, что вернется к утру, и побрел в сторону ворот. Красное солнце постепенно растворялось в густых темно-синих облаках вдалеке, образуя мягкий градиент заката. Ветер медленно завывал порывами. Аромат сырости сдавливал грудь, духота заставляла учащать дыхание.

У ворот Родригес увидел Язычника.

– Куда это ты? – удивился охотник.

– Похоже, я знаю, куда идти.

– Может тебе помочь? Все-таки Федор обещал.

– Да, помощь мне точно понадобиться, – задумчиво произнес Шон.

Язычник попросил подождать пару минут, вернувшись с рюкзаком. Охотник показал жест одному из охранников на вышке, и тот с помощью крутящегося колеса распахнул ворота, открыв неизвестные пути.

Звезда уже давно скрылась за горизонтом. Со всех сторон шелестели листья деревьев, трава. Порой по небу мельком пролетали птицы, садились на дорогу, резко поворачивали голову, словно роботизированную конечность, и, увидев приближающихся к ним людей, моментально улетали прочь, грациозно взмахнув крыльями. Шон постоянно задумывался насчет пернатых: вирус, зачастую, обходит их стороной. До просмотра сделанных корпорацией фотографий Родригес не замечал ни одну мутировавшую особь. Иногда птицы каркали, свистели, трещали где-то недалеко.

Вот и показалось маленькое кирпичное строение, сейчас есть гораздо больше времени, чтобы изучить его. Здание было нестандартным. По размеру оно напоминало типичный автомобильный гараж, да и по форме тоже. Никаких вывесок, творчества уличных художников, даже пресловутых оскорблений или признаний – просто пустые кирпичные стены. Одна единственная дверь, довольно массивная, из темного сверкающего материала, находится со стороны дороги. Первое предположение Шона – блокпост или что-то вроде будки охранника, только чуть больших размеров. Конечно, в таком случае напрашивался вопрос: “А для чего здесь, на пустом участке дороги в паре километров от города, охрана?”.

Вокруг здания все еще бродили, качаясь из стороны в сторону, Драугры. Даже показалось на мгновение, что они останавливались, полностью замирали на месте, но затем снова делали шаг, едва не потеряв равновесие.

Язычник потянул руку к поясу, плавно достав оттуда оружие. Шон, в свою очередь, обхватил ладонью рукоять доставшегося ему от Федора револьвера. Родригес предлагал вернуть оружие лидера деревни, но большинство охотников, на удивление, решили, что лучше Шону оставить его себе.

– Ты знаешь, как их убивать? – неожиданно спросил охотник.

– Думаю, их слабое место – жало. Даже тот медведь упал лишь после попадания туда.

Еще немного приблизившись к мутантам, оба поняли, что эти Драугры, в отличие от других, не раскрывают пасть, не показывают свои клыки. Сейчас это даже плохо – попасть в их слабое место будет крайне сложно. “Нужно их как-то отвлечь – начал размышлять Шон. – Заставить их перейти в атаку”. Родригес указал пальцем на невысокий забор перед зданием, намекая Язычнику, что ему нужно прикрытие. Охотник сразу же все понял и уже через мгновение сидел на корточках, прижавшись спиной к забору, и крепко сжимал в руках оружие. Шон не до конца понимал, что ему нужно сейчас сделать, чтобы отвлечь существ. Сердце колотилось твердыми рывками, точно ударяясь о грудь. Ноги сами по себе пошли в сторону Драугров. Глаза бегали из стороны в сторону, старались увидеть как можно больше; руки дрожали, к горлу подступил ком. Шон сделал нервный и грубый глоток, чуть не поперхнувшись от волнения, затем поднял револьвер и совершил громкий, точный выстрел. Вылетевшая из длинного ствола пуля попала прямиком в челюсть мутанта. Тот, не ожидав такого, упал спиной на землю. Две крупные, наполненные острыми клыками челюсти разъехались в разные стороны. Из жала тонкой, высокой струйкой текла темно-красная, практически черная жидкость, слабое место Драугра извивалось, точно змея, и после нескольких отчаянных движений склонилось набок, рухнув в предсмертных конвульсиях.

Остальные существа резко обернулись, устремились в сторону Шона, оголяя уже знакомые страшные клыки. Язычник поднялся из укрытия и меткими выстрелами поражал мутантов одного за другим. Жала разлетались на мелкие кусочки, и существа моментально падали на землю.

Опустошив магазин, охотник расправился со всеми Драуграми и ловко подбежал к стоящему возле входной двери Родригесу. Шон дернул за ручку двери и с протяжным скрипом приоткрыл ее, совершая медленные размеренные шаги; держал в руках оружие, чтобы быть готовым к самому неожиданному нападению врага. Резкими поворотами охотники изучали одну единственную комнату – все чисто.

Внутри здание казалось еще меньше, чем снаружи. На полу лежал мусор всех сортов, казалось, что здесь можно найти все, начиная от простых бумажек и бутылок, заканчивая поломанной гитарой, порванными книгами и электроникой. Через одно единственное окно, расположенное в противоположном конце, в комнату попадал темно-синий лунный свет, растворяясь на стенах и бетонном полу, отражаясь и создавая протяжные блики. Небольшой деревянный стол криво стоял прямо под окном. Здесь Шон увидел то, что раньше видел только в музеях, – печатную машинку. Что она тут забыла? Родригес подошел к прибору и скрупулезно изучал каждый его болтик, словно ребенок. От нажатия на кнопки все же решил воздержаться. Еще раз покрутив головой, Шон обратил внимание на полностью закрытые газетами стены, где краской, с небольшими подтеками до пола, печатными буквами было написано: “изучай снимки”. Язычник также заметил эти слова, задержав взгляд на них, а после перевел его на Шона и тихим утвердительным голосом спросил:

– Я так понимаю, это то, что нам нужно? И что это дало?

Родригес даже не знал, что сказать. В любом случае, это подсказка – ясно дело. Но как его правильно понять? Нужно вспомнить, где же Шон мог найти какие-то снимки. Закрыв глаза и погрузившись в думу, Родригес сразу вспомнил про найденный в машине корпорации фотоаппарат.

– Нам нужно возвращаться. Кажется, я все понял.

– Как скажешь, барин, – одобрительно и даже безэмоционально пожал плечами Язычник.

Все охотники, с которыми Шону приходилось иметь дело, оставляли у него не совсем ясные впечатления. Когда смотришь на их тренировку в Оружейном, они становятся бравыми, аккуратными солдатами, их гладкие, пушистые шапки слегка сбиты набекрень; крепким хватом их тяжелые руки держат оружие, у некоторых на поясе качается, словно маятник, бьется о штанины подсумок; лица самых разных образов и натур настолько схожи, что сливаются меж собой, а головы ровно и гордо подняты вверх. Истинные воины.

Но так происходит далеко не всегда, даже, скорее, крайне редко. Когда кончаются тренировки и солдаты отправляются в Новоземелье, резко начинают гудеть местные пивные, стучать каблуками доски заведений, трещат струны гитар, дамы и подвыпившие мужики тяжелым пьяным воем тянут хоровые песни. Вот так опытные, строгие солдатики превращаются в излишне веселую толпу. Спиртной дурман спадает к утру, особенно, когда командиры с грохотом выбивали дверь трактира, поднимая хрюкающих в тарелках горе-воинов. Разумеется, Федор и его подопечные пробовали всевозможные методы борьбы с пьянством, но, как можно догадаться, успехом не обернулась ни одна методика. Что только ни запрещали: закрывали пивную на ночь, когда охотники возвращались с тренировки; ставили провинившихся на ночное дежурство у ворот, стараясь хоть как-то отбить желание у солдат обмывать каждый отстрелянный патрон; даже запрещали подавать наливку охотникам, грозя барменам исправительными работами.

Больше, чем методы борьбы с пьянством, Шона удивляло то, на какие ухищрения шли солдаты, дабы получить заветные капли в стакане: просили посторонних сделать заказ за них(но эту махинацию командиры подметили моментально); уверяли, что не пили с прошлого месяца, всегда отрицая тот факт, что еще вчера в нетрезвом состоянии напевали здесь песни; более смелые старались утащить бутылку прямо из-под носа официанта, а на случай провала имели одну и ту же отговорку: “Почудилось, что бутылка пуста. Мусор вынести хотел”. Само собой все прекрасно знали о всех способах добычи волшебной воды солдатами, но ограничивать их пьянство никто не собирался: уж больно все любили спиртные рассказы и завывания песен перед сном.

Язычник нерасторопно шагал, немного опережая Шона. Ноги одна за другой утопали в лужах, плескались темно-коричневой водой. Вновь повернувшись к Шону, охотник монотонно поинтересовался:

– И куда ты теперь?

– Что? – машинально спросил Родригес, хоть и четко услышал вопрос.

– Ты пришел сюда с каким-то письмом, расспросил всех, нашел что-то. Твои задачи здесь, наверняка, сделаны. Так куда ты пойдешь дальше?

– Пока еще сам не знаю. Мне так кажется, я понял, о чем шла речь в этой подсказке, – Шон сделал небольшую паузу, а после неуверенно добавил. – Но как-то не по себе. Неужели мой давний друг оставляет такие подсказки, вместо конкретики. Я не знаю… Может он чего-то боится.

Охотник вздохнул с открытым ртом, точно уставшая собака, и молча продолжил путь.

Тонкий огонек змеей извивался над свечкой, которую поставил перед собой на стол охранник. Словно мотор автомобиля, разносился храп. Язычник свирепо, но устало промычал, поднял с земли камень и что есть силы бросил в уснувшего солдата. Тот взвизгнул, схватившись за голову обеими руками, и принялся нащупывать ружье. Язычник недовольным тоном выругался, пригрозив охраннику, и потребовал раскрыть ворота.

Охотники вернулись гораздо раньше, чем ожидалось. Луна все еще светло-желтым пятном поблескивала на небе, отражаясь в окнах и лужах. Поселение совсем опустело, только едва слышимый шелест листьев создавал хоть какую-то иллюзию жизни. Все жители давным-давно уснули, только два охранника ходили из стороны в сторону.

Шон бесшумно забрался в палатку, улегся на скомканные простыни и достал найденный в машине корпорации фотоаппарат. Роза уже во всю сопела, протяжно выдыхая свистящие звуки. “Да нет, глупость какая-то, – все не верил в странные совпадения Родригес. – Не найди я фотоаппарат – ничего бы мне подсказка не дала. Что за игры? Нельзя ли в письме написать о месте и времени встречи?”. До ужаса странные события только и делали, что заставляли Шона нервничать. Кнопки фотоаппарата глухо клацали, заменяли один снимок другим. Те же самые кадры: мутанты, мутанты, еще раз мутанты. Драугры самых разных видов – выбирай, что нравится. Следующая на очереди фотография, наконец, заинтересовала Родригеса. Он рассматривал ее, старался переместиться в это место через дисплей, чтобы уловить каждую деталь. Перед ним была комната, где крупным планом выделялось большое разбитое окно. Обветшалые деревянные стены, казалось, вот-вот рухнут прямо на автора фотографии. За окном виднелся небольшой водоем, окруженный деревьями.

Еще несколько минут Шон рассматривал последнюю фотографию, но не находил больше никаких подсказок. Похоже, ему придется отправиться туда. Медлить больше нет смысла. Наверняка в поселении есть кто-то, кто сможет по снимку определить приблизительное местоположение. Хоть знатных картографов поблизости нет, главное – дать малейший намек.

Родригес вырубился почти сразу, как только отложил фотоаппарат в сторону. За весь день он сильно измотался, а перед неизвестной дорогой нужно было хорошо выспаться.

Когда единственные часы в поселении, висевшие на стене в трактире, показывали двадцать минут одиннадцатого, Шон разлепил глаза, потирая их обратной стороной ладони. Еще несколько минут он просто лежал, стараясь на мгновение освободиться от всех преследующих его мыслей.

Просто лежал и смотрел в никуда.

Роза не спала уже давно.

Здание трактира с самого утра забито посетителями, и тому есть объяснение: сегодня у солдат первый выходной. С Оружейного не слышно ни громких команд, ни грома тяжелых ботинок, ни глухих выстрелов.

Несколько крупных, грузных силуэтов плясали, постукивая по деревянным доскам, точно по барабану. Кто-то вел дискуссии, подпирая своим телом барную стойку; пара наряженных в старые камуфляжные куртки мужчин стучали кулаками по столу, перекрикивая речи друг друга. Сидевшие отдельно от других музыканты резкими движениями меняли аккорды, дергали струны и окидывали взором танцоров.

Розе показалось, что никто даже не заметил, как она вошла в здание, громко хлопнув дверью, ибо та не закрывалась. Девушка медленно осматривала каждое лицо, выискивая более менее соображающего человека. За дальним столом, покручивая наполовину наполненный красной жидкостью стакан, с полным задумчивости лицом сидел высокий молодой парень. Его глаза смотрели ровно и взгляд отличался уверенностью. Черные волосы поднимались кверху, укладываясь на левую сторону. Бывало, он посмотрит куда-то, затем поднимет подбородок и взглянет на потолок. Его пальто очень сильно напоминало шинель, что носили военные в старину.

Роза, не обращая внимания на других посетителей, подошла к столику. Парень медленно повернул голову в ее сторону, подняв на нее свои яркие зеленые глаза.

– Присаживайтесь, – быстро, но отчетливо проговорил он, поняв, что девушка подошла именно к нему, и указал взглядом на стоящий против него стул. – Чем обязан?

Роза, поправив свое светлое пальто, присела на стул и неуверенно заговорила:

– Вы похожи на местного армейского командира.

– Допустим, – вновь посмотрел неизвестно куда парень.

– Где-то недалеко есть крупный лагерь выживших, даже, скорее, трудовой лагерь. Вам, наверняка, известно хотя бы что-то. Я хотела бы узнать о нем, точнее, где он находится. Вам что-то знакомо?

Парень задумался сильнее обычного, вновь взглянул на содержимое стакана и очень тихо, чтобы другие не слышали, начал:

– Я не совсем знаю, кто вы. Может быть, меня бы это так не тревожило. Но ваш вопрос разбудил во мне любопытство и некоторую осторожность, – говорил он красноречиво и метко. – Поэтому, начнем сначала. Кто вы?

– Я Роза Андерсон. У меня есть подозрения, что один из моих… – Роза неловко остановилась и глубоко вздохнула, – один из моих хороших знакомых попал в трудовой лагерь, что находится где-то здесь. Я все сказала. Ваша очередь.

Парень опустил руки на стол, сожмав их в кулак:

– Меня зовут Павел Березин. Да, как вы догадались, я командир у этой кучки алкашни, – он облокотился на спинку стула и снова продолжил. – Если ваш знакомый сейчас жив, то с большей вероятностью вы найдете его здесь, – Павел достал из кармана кусок бумаги и короткий карандаш, начеркав название города и его ориентиры. – Вот только не совсем это недалеко. Почти сто километров отсюда.

Роза удивленно раскрыла глаза, немного покрутила головой, выражая неприятное удивление. Парень поставил оба локтя на стол, снова взглянув на Розу, и прошептал:

– Но вы рассказали мне не все, – сказал он тихо, слегка улыбнувшись. – Мне важно знать, с кем ты сюда пришла, почему на тебе была одежда поганой корпорации, – Павел вздохнул и потянулся к карману шинели. – И вот еще что, Роза Андерсон, – он акцентировал речь на имени и фамилии, разворачивая лицом к Розе испачканный в засохшей грязи бейджик, – ваше?

Девушка немного засмущалась, опустила голову, еле заметно кивнув. Отчасти, она уже пожалела, что начала этот разговор. Но теперь от вопросов никуда не денешься – придется отвечать.

– Мое. Я переехала в Россию сразу после совершеннолетия. Хотела получить образование здесь. Училась на журналиста, но поработать в полной мере не получилось. А когда вот это все, – Роза обвела взглядом помещение, – началось, я подумала, что хорошей практикой для меня будет работа в корпорации. Да и это дало мне надежду, что я найду… своего знакомого, – Павел внимательно слушал речь и кивал, иногда направляя два грозных белка в чью-то сторону. – Что касаемо Шона, я сама о нем мало чего знаю. Просто он мне помог.

Павел неожиданно резко поднялся и быстрым тяжелым шагом подлетел к соседнему столу. Упитанный мужчина мерзкими узкими глазами посмотрел на Березина. Хитрая улыбка пропала с лица, а очередной стакан с мутной жидкостью опрокинулся, когда Павел схватил мужика за шею, блокируя его правую руку, тянущуюся к столовым приборам. Сильный ударом коленом повалил громадную тушу на пол, и командир, прижимая ногами каждую из конечностей оппонента, выворачивал карманы; наконец вырвал спрятанную в охотничьей куртке пачку с какими-то лекарствами. Павел медленно, пылая огнем ярости, выпрямился, показывая испуганной публике найденную улику. Некоторые заохали, прикрывали рты руками, злобно косились в сторону лежащего мужчины. Березин вновь повернулся к своей жертве, ударив тяжелым сапогом по лицу.

– Как у тебя еще совести хватило крутить ими прямо под моим носом? – кричал Павел. Он присел на корточки, приблизившись к лицу вора. – У нас в госпитале два человека при смерти! Из-за тебя! Из-за того, что ты, паскуда, украл наши последние запасы! – крича, брызгал слюной. – Ко мне постоянно врачи подходят, – обратился командир уже к публике, – твердят, мол нет больше антибиотиков, а народные методы уже не помогают. Я все думал, как это так? У нас же целая пачка была! – он вновь дико посмотрел на мужика. – А, оказалось, у нас тут завелся…

Все молчали, не могли вымолвить и слова. Вор дрожал, глядел подбитыми, наполненными кровью и слезами глазами, пытался что-то сказать в свою защиту, но вместо речи из уст вылетали невнятные мычания. Павел молниеносно поднялся, направив ствол пистолета на мужчину.

– Не стреляй! – рыдал тот. – Я все скажу! Я скажу, кто мне заплатил за это, хорошо заплатил! Только не стреляй!

– Да что ты мне сказать можешь? Что ты двух наших прямо сейчас похоронил? Я это и так знаю. Вот только патроны мне на тебя жалко тратить, – Березин повернулся к стоявшим позади него охотникам, нервно смотрящих на всю эту ситуацию, и уже тихим, спокойным, присущим ему голосом приказал. – Вешать.

Два громилы сразу вырвались из толпы, схватили за плечи вора и поволокли прочь. Все посетители переглядывались, слушая визги вора и наблюдая за попытками вырваться из рук охотников.

По лбу Павла стекала капля пота, то ли от драки, то ли от гнева. Он подошел к Розе, подбирая со стола меховую шапку:

– Что-то нужно будет – придешь в Оружейное. Здесь нам уже не поговорить, – тактично указал на смотрящую в их сторону толпу.

Девушка лишь одобрительно кивнула и вслед за ним выскочила из заведения, в первую очередь жадно вдохнув свежий, холодный воздух.

Когда Шон высунул голову из палатки, перед ним оказалась довольно странная и непонятная ему картина: два охотника вели, похоже, третьего, поочередно стукая кулаками ему по макушке. Сзади их догонял один из охотничьих командиров, крепко сжимающий в руке оружие. Родригес хотел было узнать, что происходит, но в последний момент решил не лезть в чужие дела.

Следом за толпой из деревянного здания вышла Роза; остановилась, закрыла глаза, подняв голову к небу, глубоко дышала приоткрытым ртом. Лицо ее выражало полное непонимание, неуверенность. Слегка дотронувшись кончиками бледных пальцев до своей розоватой щеки, она пошевелила тонкими губами, беззвучно сказав себе что-то. Краем глаза заметив приближающегося Шона, девушка повернулась к нему, иногда смотря на волочившуюся вдали толпу охотников. Родригес сразу поинтересовался, что случилось, но Роза продолжала молча хлопать глазами, постоянно переводя взгляд. Все так же молча, не проронив ни слова, она направилась к палатке, оставив Шона одного.

Озадаченные и испуганные лица людей в трактире заставили Родригеса отказаться от опросов насчет фотографии. Он попросил у человека за барной стойкой маленький стакан воды, и, опустошив его, срочно покинул здание. Лучше опросить знакомых ему людей, но, кроме Язычника, таковых не было. Владимир-Перун не из тех охотников, что дни и ночи проводит сидя за стаканом и закуской. Если он не на посту, значит тренируется в Оружейном. Шон еще не бывал в том районе поселения, но, по рассказам местных, там все не особо отличается от “истоков”. Еще раз взглянув на снимок, Родригес направился в другую область деревни.

С высокого деревянного столба свисала крепкая толстая веревка, завязанная петлей на шее бывшего охотника. По его опухшему лицу стекали обильными ручьями слезы, падая с подбородка на землю. Павел смотрел то на него, то на ходивших вокруг места казни помощников.

– Да ты понимаешь, – всхлипывал мужчина, – И так у меня здесь нет никого и ничего, а ты еще и жизни меня лишить хочешь.

– Ты лишил деревню уже двух жизней, – холодно и безразлично ответил Березин. – Твоя, по сравнению с ними, не стоит и гроша.

Вор что-то бубнил, постоянно заикаясь, хрюкая. Наконец командир резко повернулся и твердым, решительным тоном издал приказ: “Исполнять!”. Виновный сразу завизжал что есть сил, сужая покрасневшие глаза. Один из охотников подбежал и сильным ударом ноги отбросил стул из-под ног вора. Именно в этот момент подошел Шон. Он удивленно, хоть и без какого-то сожаления, смотрел на происходящее. Повешенный мерзко и еле слышно кряхтел, его кожа заметно побледнела. Даже Родригес ощущал частое сердцебиение и тяжелое, прерывистое дыхание. Вор пытался открыть рот, глотнуть хотя бы маленький поток воздуха, кривлялся от ужаса. Через мгновенье, которое, наверное, длилось для него вечность, он замер, склонив голову набок и оттянув носки, точно кто-то нажал на кнопку выключения его механизма.

Такие уж порядки в поселении. Виноват – отвечай. А за то, что сделал этот мужчина, даже такой смерти было мало.

Павел повернулся к Шону и, словно так и хотел поговорить с ним, целенаправленно подошел к нему. Перед глазами Родригеса все еще была эта страшная картина казни. Такое не забывается никогда.

– Это ты тут новая личность? – спросил Березин, хотя сам прекрасно знал ответ. – Вряд ли ты сюда пришел просто так. Иль на суд посмотреть захотелось?

– Мне нужен Язычник, – нервно выговорил Шон, заглядывая за командира, где охотники уже волокли мертвого вора.

– Боюсь, придется тебя разочаровать. Владимир, как только проснулся, ушел на охоту. Сказал: не ждать его до заката, – Павел немного помолчал, а затем продолжил. – А зачем он тебе?

– А-х… Уже не важно. Хотя, может вы сможете помочь, – Шон расстегнул рюкзак и достал оттуда уже почти разряженный фотоаппарат и показал фотографию командиру. Тот сначала внимательно приглядывался к каждому пикселю, а потом нерасторопно выпрямился и посмотрел прямо на Шона.

– Вы сговорились сегодня? – Родригес не понял, о чем идет речь, и немного нахмурил брови. – Ко мне с утра твоя подруга подошла с помощью, теперь ты; да еще и оба с запросами о всяких местоположениях. Я похож на географа? – указал пальцами на себя Павел. – Все, что могу тебе сказать – на фотографии, похоже, один из заброшенных домов на берегу реки к северу отсюда.

– Погодите, – перебил Шон, – Роза вас о чем-то спрашивала?

Березин приблизился к Родригесу на шаг и пристально посмотрел в его глаза.

– Узнайте это лучше у нее самой.

Шон незаметно кивнул и уже повернулся, чтобы уходить, как вдруг Павел схватил его за руку и тоном, свойственным для военных приказов, сказал:

– Что бы ты здесь ни искал, оно того не стоит, уж поверь. Если тебе плевать на себя, то подумай хотя бы о ней! – командир указал взглядом в сторону палаток, затем немного помолчал и закончил свою речь. – Если останешься жив – приходи через пару дней сюда.

Пожав друг другу руки, они разошлись по разным направлениям. Шон теперь думал не только о месте, куда ему предстоит добраться, но и о Розе. Что же ее интересовало? Родригес не знал, стоит ли ему спрашивать об этом или дождаться, когда она сама расскажет ему. “По крайней мере, если она это скрывает, значит на то есть свои причины, – думал про себя Шон. – Но сейчас мы в одной лодке и не стоит ее раскачивать”.

Собрав все необходимые вещи в толстый рюкзак, Шон вместе с Розой отправились на поиски места с фотографии. Один из охотников рассказал им, что самый лучший путь до реки – через соседнюю от города деревню, она безопаснее, по крайней мере была такой в последнее время.

Вокруг расстилались гладкие луга с высокой травой, редкими деревьями и обломками брошенных автомобилей. Роза молчала всю дорогу, постоянно куда-то посматривая. Родригеса это настораживало. Он не так хорошо ее знает, но такой молчаливой она никогда не была, разве что в момент их первой встречи в городе. Шон пытался выдавить из нее хотя бы пару слов, интересуясь о ее делах, самочувствии, мнении о предстоящем пути, но та в ответ лишь мычала и слегка качала головой.

– Точно все нормально? Почему ты так молчалива сегодня? – не выдержал и поинтересовался Шон, тут же пряча свой неловкий взгляд.

Розе на секунду вновь захотелось покачать в ответ головой, но, осознав, что пора бы сказать хоть что-то, передумала.

– Прости, – тихо сказала она, точно шепнула себе под нос. – Весь день кое-какие мысли крутятся в голове. Я уже совсем запуталась.

Родригесу ее голос показался одновременно тревожным и спокойным. Такое бывает крайне редко, когда две противоположные эмоции овладевают человеком. Именно в такие моменты крайне сложно понимать самого себя, что уж говорить об окружающих. Несмотря на нарастающий интерес к неизвестной проблеме, Шон решил оставить опросы и продолжить путь в тишине.

Вдали показались несколько маленьких кирпичных домов и одно здание с высокой башней, напоминающее церковь. С белых стен толстыми кусками отваливалась краска, некоторые выбитые окна были забаррикадированы. Остальные дома практически не отличались от тех, которые Шон видел в прошлой деревушке. Одно единственное исключение – это поселение выглядело чуть современнее. Дорога заасфальтирована, присутствуют тротуары, очень маленький парк, в центре которого пустовал огражденный клочок земли, где некогда, похоже, находился памятник.

– Наверняка можно попробовать залезть к куполу, – предположил Шон. – Пойдем посмотрим.

Распахнув широкие деревянные двери, они вошли в помещение, полное мусора и перевернутой мебели. Каждый новый шаг сопровождался хрустом разбитого стекла на полу, точно снег. В другой маленькой комнате с выбитой дверью спускалась деревянная хлипкая лестница. Ее вид вселял недоверие и страх, но выбора не было – Шон осторожно ступил на первый порожек, начиная медленно подниматься на самую высокую точку деревни. Роза решила воздержаться, ведь ей казалось, что такого частого использования эта лестница точно не выдержит. Тем временем Родригес уже взобрался на вершину церкви. Перед ним открывалась совершенно другая картина, которой не видно с земли. Пустые поля уходили далеко, резко прерываясь лесополосами; немного дальше от деревни виднелись густые заросли небольшого леса, в самом сердце которого изгибами плыла река – это, похоже, то, что нужно; крепкие деревянные стены Новоземелья уже превратились в маленькую точку вдали. Светло-серые облака медленно плыли по небу, порой перекрывая солнце. Еще несколько секунд Шон просто стоял и смотрел свысока на эту картину. Но уже пора идти. Снова.

Спустившись, Родригес увидел, как Роза мельком осматривает разбросанные книги; порой, просто взглянув на название, она выкидывала книгу обратно, снова приступая к поискам. Шон опять вспомнил слова Березина. Роза спрашивала его о каком-то месте, значит сейчас она, скорее всего, ищет книгу, связанную с тем местом или картой. Она все еще не раскрывала своей тайны, это не могло не расстраивать Шона, не интриговать его. Надежда была на то, что рано или поздно Родригес услышит правду и без своих допросов, но, похоже, пока что еще рано.

– Да, – немного напугал Розу Шон, неожиданно для нее начав свою речь. – Мы правильно идем, река в той стороне.

Роза вновь молчаливо кивнула, переводя дыхание от резкого появления Родригеса у нее за спиной.

– Ты меня, конечно, извини, – продолжил Шон, снова заметив ее молчание, – Но что с тобой сегодня? Ты не была такой вчера, да вообще ты такой не была с момента нашей встречи. Что произошло?

– Да ничего не произошло, – она пыталась скрыть немного возмущенный тон, – просто… Не в настроении, у меня такое бывает, – на секунду выдавила из себя подобие улыбки и снова вернулась к просмотрам книг.

Родригес ничего не ответил, лишь сказав, что будет ждать ее на улице, и вышел из здания.

Облокотившись обеими руками на деревянный забор, Шон вглядывался в далекие равнины, иногда прерывающиеся одинокими деревьями. Порой он оглядывался назад, чтобы проверить, не идет ли Роза. Сзади послышался скрип тяжелой открывающейся двери; девушка, вновь опустив голову, медленно подошла к Родригесу. “И снова молчит”, – подумал в голове он. Она, и впрямь, молчала. Положив обе руки на маленький деревянный столб забора, она только глубоко вздохнула, немного вздрогнув от свежего воздуха. Шон поднял голову кверху, прямо на небо, и начал:

– Ты никогда не задумывалась о том, каким наш мир стал? – Роза посмотрела на него непонимающе, как на сумасшедшего. – Нет, я сейчас не про очевидное. Да, мутации, болезни, прочие итоги войны – все это мы видим постоянно, постоянно обсуждаем это, но я сейчас говорю о другом: ты обращала внимание на людей? Ты видела то, какими стали их мысли, их речь, их действия? Может быть, это и есть настоящие мы, а в прошлом нами управляли правила этикета и жизнь в цивилизованном обществе? – Шон ещё раз посмотрел в сторону поселения, где они были несколько часов назад. – Может быть, такая жизнь пойдет на пользу. Хотя… Что я несу?

– Знаешь, – отвечала она, так же глядя в небесную высь, – в чем-то ты прав.

– Раз уж я прав, тогда должен высказать еще кое-что, – теперь Родригес повернулся и посмотрел на Розу. – В нашем новом мире главное – честность. Так скажи правду, – он смотрел прямо ей в глаза, – Для чего ты здесь?

Глаза Розы замерли, две неподвижные жемчужинки казались неживыми, продолжая непрерывно смотреть в одну несуществующую точку. Бледные веки закрыли ее взволнованный взгляд. Она не хотела врать Шону, он многое сделал, да и готов сделать для нее, она в этом была уверена. Все равно, правда рано или поздно стала бы ему известна, уж лучше это скажет сама Роза.

– Я ищу свою сестру, – ее голос дрожал, но скорее не от страха, а от досадного, неловкого чувства, словно ее прямо сейчас опозорили, раскрыли обман. – Она в одном из лагерей, я хочу ее найти, но в одиночку… Это невозможно, – Роза посмотрела на удивленные глаза Шона и сразу же поправила. – Нет-нет, не подумай, я не использую тебя, клянусь. Я только лишь нуждаюсь в чьей-то поддержке.

Их разговор прервал странный, немного жутковатый звук из небольшого дома, что стоял прямо перед ними. Родригес потянулся рукой к кобуре, обхватив рукоять оружия. Не торопясь, стараясь издавать как можно меньше шума, он шагал по мокрой от дождя траве, приближаясь к деревянной постройке. Шон уже держал доставшийся ему по печальным обстоятельствам револьвер прямо перед собой, осторожно потянул ручку двери на себя, в первую очередь направляя в помещение дуло оружия. Все отчетливее слышалось тихое шептание, которое изредка менялось на хрипы и стоны. Родригес сделал шаг в коридор, резкими движениями головы осматривал каждый угол. Помещение оказалось пустым, только несколько побитых посудин и рваная одежда хаотично были разбросаны по полу. За другой дверью оказалась кухня, от которой осталась лишь газовая плита и стол, упавший на одну сломанную ножку.

Осталась последняя дверь, за которой уже так четко слышны издаваемые человеком звуки, что порой можно отличить обрывки слов, зацикленных, словно заевшая пластинка. Шон резко открыл дверь, направляя револьвер прямо перед собой. Ему и стоявшей позади него Розе открылась картина, отвратительная и жуткая: человек, видимо, далеко не в своем уме, сидел, прижав колени к подбородку; качался, точно маятник, и все шептал себе под нос что-то. “Пришло оно, – слышался его хриплый голос. – Племя. И будет повержен наш враг”. Он повторял одну и ту же речь раз за разом. Шон почувствовал, как Роза слегка дотронулась до его плеча и тихо шепнула на ухо: “Смотри”, – она указала на изрисованные в странные символы стены. Это был тот знак, который Шон увидел в первой деревне, – измененная буква “П”. И вся комната была в этих символах, не только стены. Пол, потолок, окно, дверь – везде красовалась эта загадочная буква.

Сумасшедший продолжал качаться и шептать бредни. Похоже, он даже не заметил гостей или просто не считает нужным реагировать на них. Шон немного наклонился к нему и потянулся рукой к его коленям.

– С вами все в порядке? – медленно спросил Родригес. – Вам нужна помощь? – как только рука Шона докоснулась до сумасшедшего, тот резко вскочил, оттолкнув ногами Родригеса. Человек поднялся. Его лицо было испуганным, покрытым синяками и ссадинами, один глаз заплыл кровавой пеленой, а другой – мутно-белый, без зрачка, словно подверженный катаракте. Мужчина совсем исхудал, его тело было похоже на обтянутого кожей скелета; похоже, он давно никуда не выходит, только сидит здесь и бормочет странную речь. Его ноги подкосились, и он упал на колени, издав короткий звонкий стон.

– Убирайтесь! – кричал он, хотя голос звучал совсем обессиленным. – Племя здесь! Племя сильнее! Да победит племя!

Шон поднялся с пола, облокачиваясь на стену, к которой он отлетел после сильного удара этого тощего человека. В голове Родригеса никак не укладывалось: этот мужчина совсем исхудавший, одни кости, но как ему удалось нанести такой сильный удар, что у Шона даже потемнело в глазах? “Неужели это еще один вид мутаций? Одно понятно – этот человек точно нездоров”.

Сумасшедший все хлопал испуганными глазами, тяжело вздыхая, как после пробежки. Шон попятился назад, схватил Розу за плечо и выбежал с ней из дома.

Они отошли подальше, переводя дух. Роза прикрыла одной рукой лоб и закрыла глаза.

– Не знаю, что он имел в виду, – высказалась она, – Но звучало это очень пугающе.

Шон лишь слегка кивнул, согласившись с мнением. Он снова испытал это необычное, но очень противное чувство, сравнимое с тем, что он ощутил, когда избавлял от мучений того парня в городе. Мерзость, вызванная собственным бессилием против судьбы, осознание предрешенности человеческих жизней. Нужно было снова продолжать дорогу, но после такого идти просто не было сил. Вся новая жизнь основана на долгой, изнурительной дороге, с которой ни в коем случае нельзя сходить, чтобы не заблудиться в неизвестности.

До леса, где, предположительно, находилось место с фотографии, оставалось около километра. Погода немного испортилась: солнце совсем скрылось за темно-серыми с синими отблесками тучами, ветер наклонял тонкие деревья, шелестел травой.

– Так, насчет твоей сестры, – неловко сказал Шон, – Как ты собираешься ее искать? Где?

Роза мельком взглянула на идущего рядом Родригеса, набрала воздуха, дабы что-то сказать, но неожиданно для нее самой задумалась. Она никак не могла осознать, что ей практически ничего не известно. Порой Роза даже сомневалась в реальности всего происходящего. Ей, как первоклассному писателю, вся мировая и ее личная ситуация казались бредовым сном или банальной выдумкой какого-то автора, что вершил их судьбу пером. Но, когда свежий, холодный ветер ударял ее по лицу, она приходила в себя. “В конце концов, не может быть такого, чтобы не было никаких шансов, – все думала Роза. – Тот же Павел, он подтвердил, что здесь есть лагерь”. Ей в голову приходила мысль о том, что этот лагерь, про который говорил Березин, может оказаться очередной деревней, вроде Новоземелья, коих сотни; вероятно, Павлу просто не было известно о существовании других. Что знал – то и рассказал. Роза пыталась выбросить из головы именно эту подлую мысль, но она, точно волна, снова и снова выбрасывалась на берег размышлений.

– Я узнала от охотников про нужный мне лагерь. Когда мы будем близко, я направлюсь туда.

– Ты так уверена, что это именно нужный тебе лагерь? – в ответ Роза лишь кивнула. – И далеко он?

– Нет, – ей пришлось соврать, хоть она и хотела быть с Шоном максимально честной, – вовсе не далеко, – вновь она замолчала и на секунду посмотрела в другую сторону, – средне.

Родригес понятливо, продолжительно промычал, как бы сказав: “Ясно…”. Тем временем расстояние до леса значительно уменьшалось с каждым шагом. Голые деревья возвышались прямо возле дороги, постепенно уходя вдаль. Роза и Шон свернули с асфальтированного участка на проселочную дорогу. Их ноги вновь стали тонуть в сырой грязной массе, в которую превратился путь после долгих проливных дождей. Иногда Родригес прислушивался, пытаясь понять, уловил ли он тихий шум текущей воды, или этот звук издает мокрая земляная каша под ногами.