Читать книгу Пьющие небо - Павел Шакин - Страница 8

Отец, конечно, уезжать не собирался.

– Я приехал только вчера, – возмущался он, – и уже возвращаться. Не вижу смысла. Что, вообще, происходит? Видели бы вы свои физиономии. Кислее уксуса.

– Нам здесь не нравится, – резко ответил я.

– А чего еще можно желать?! Не понимаю тебя. Мы так мечтали об отпуске. И оказались здесь, в этом чудном месте, а ты заявляешь, что хочешь домой. А ты что думаешь? – спросил он Нину.

– Не знаю, – она растерянно притупила взгляд, – но я сделаю так, как хочет Кирилл.

– Отец, – мне очень не хотелось этого говорить, но держать в себе было сложно, – у меня были мерзкие галлюцинации. Мерещилось, что на людях какие-то маски и находятся они совсем в другом месте. Со мной что-то не так.

Я подобнее рассказал о видениях. Нина тут же приуныла, стала бледнее, старее и суше.

– Это все твой обморок, – мрачно сказал отец.

– Обморок? – взволнованно встрепенулась Нина, ломая руки.

– Вчера. Это случилось, когда мы ходили за водой.

– Ладно. Домой, так домой, – согласился отец, – дело серьезное.

Всю ночь Нина крепко прижималась ко мне.

– Все будет хорошо, – шептала она, твердо вцепившись пальцами в мои плечи, – я люблю тебя.

Когда она, наконец, уснула, я выбрался из палатки и поплелся к морю. Удивительно, как за пару дней этот волшебный мир стал чужим и тесным. Казалось, небо покрылось темным, мутным стеклом, усеянным лампочками-звездами, чей искусственный свет вызывал лишь тошноту. Очень хотелось домой, но я разучился думать о нем. Мысли разбегались как тараканы из-под поднятой грязной сковороды.

– Все в порядке? – спросил меня Эдгарас. Каждую ночь он плескался в воде, любуясь, как электропланктон освещает его барахтающиеся конечности.

– Да, – я едко сплюнул, глядя на тощее лицо, прикрытое маской. Все тоже кресло, силиконовый шнур из вены и никаких косичек на серой плешивой голове. Я словно видел две картинки одновременно. Счастливого косматого парня с полотенцем через плечо и его заплесневевшего овоща-антипода.

– Грустный ты какой-то, – сказал он, и видение исчезло. – Пойдем до нас. Еще никто не спит.

Я молча согласился. У тихого огня сидела только обнаженная Оксана. Сперва показалось, что в ее руках флейта, но, приблизившись, я разглядел длинную курительную трубку.

– Все ушли спать, – объяснила она, пуская ровные кольца дыма.

– В таком случае я тоже на боковую, – зевнул Эдгарас и полез в гамак.

– А мне не спится. Кирилл, присаживайся. Хочешь чая? – любезно предложила Оксана, потянувшись за чайником. Ее гибкое тело выгодно и неслучайно озарилось ласковым светом.

Я взял кружку и сел напротив.

– Как самочувствие? – спросила она, томно выдыхая сизые нити дыма. – Днем тебе не здоровилось.

– Все чудесно, разве здесь по-другому бывает?

Оксана ехидно усмехнулась и пошевелила трубкой угли.

– На тебе сегодня лица не было, милый.

– Представление не понравилось. Был один момент неприятный, знаешь ли.

– Такое случается, – ее горящие глаза игриво блеснули, – тебе нужно хорошенько расслабиться и выкинуть весь сор из головы, много, видимо, накопилось. Но здесь он постепенно выходит, а ты нервничаешь, и совершенно зря.

– А ты меня, что ли насквозь видишь?

– Держи, – она протянула трубку и невинно улыбнулась, закинув за спину черные косы.

Я сделал вдох, и залп тепла разорвался в моей груди, растекаясь приятными искрами по дрожащему телу. Все озарилось красным свечением, я стал легче мыслей, и меня куда-то понесло в крутящейся палитре ставших живыми огненных красок. Оксана оказалось рядом, прижалась ко мне, и я ощутил ее волнующий жар. Казалось, от нее исходит нечто жгуче необходимое, крайне для меня важное. То, без чего я просто не смогу жить, задохнусь так и не увидевшим свет эмбрионом.

– Иди ко мне, – тысячами сладостных голосов звучало вокруг, обращая в пар желания последние капли воли.

Я уже почти перестал быть собой, когда вспомнил Нину. Вспомнил ее – уставшую, хилую, измученную, но единственно любимую, важную и родную. Я смутно разглядел пятно костра и сунул в него руку. Она зашипела, и, Оксана, взвизгнув, отскочила в сторону.

– Идиот! – кричала она, превратившись в сморщенную седую старуху, впечатанную в обвешанное проводами больничное кресло. Чахлый подбородок обтянут, уже ставшей привычной, бежевой маской, – ты не понимаешь! Ничего не понимаешь!

– Ведьма! – рассмеялся я, и встал на ноги. И все вернулось на место. Мирно подрагивал костер. Оксана прикрылась покрывалом, и мрачно смотрела в землю. Я осмотрел руку, никаких ожогов на ней не было.

– Не кури больше, – процедила она сквозь зубы, – тебе не стоит.

– Доброй ночи. – Я, ухмыляясь, запил свою победоносную желчь остывшим чаем и поспешил скрыться.