Читать книгу Кинохроника. Рассказы - Павел Шушканов - Страница 4

– Ну, долго еще? – Ира несла за спиной желтый рюкзачок, из которого выглядывали тряпичные уши зайца – очень полезный в долгом пути груз. Заяц весил немного, даже вместе с рюкзаком, но большую часть пути нес его я вдобавок к двум здоровенным сумкам. В том, что среди заботливо уложенных теплых вещей, документов и походной еды таятся ее игрушки, я догадывался, но виду не подавал.

– Почти пришли. Не успеешь сосчитать до ста, и мы на месте.

Ира вздохнула и принялась считать, изредка жульничая.

Обычно в октябре в город приходили дожди, но не в этом году. В высоком небе сияло, хоть и не грело, солнце, а по утрам на траве уже сверкала изморозь. По всему городу желтели клены. Они были огромными уже тогда, тридцать лет назад, а сейчас на них восхищенно, как когда-то я, смотрела Ира.

Я хотел показать ей город моего детства именно таким, наполненным спокойствием подступающей зимы и мне это удалось.

Мы приехали в город, где я родился и провел свое детство, еще поздней ночью, доехали на такси до ближайшей гостиницы, и заспанная Ира смотрела в окно на пролетающие мимо огни ночных фонарей и подсвеченных зданий. Она уснула, едва увидев подушку, а я ворочался до утра. Звуки за окном были какие-то чужие, их не было в моем детстве. Десятилетним мальчишкой я выходил на крыльцо и слушал шум деревьев, далекие раскаты грома, шорох дождя. Тогда огромным казался даже город, и улица была целым миром, наполненным гонками на велосипедах, свистящими стрелами из самодельных луков, крестовыми походами с деревянными мечами в руках, возней с воздушными змеями, которые никак не хотели подниматься в бесконечно высокое небо.

Этой ночью мы пересекли его за полчаса, а за тонким стеклом шумели машины, сирены пароходов с близкой реки, приветственные крики дворников друг другу на языке, который я так и не выучил в детстве.

Позавтракав, мы отправились парк. Ира сметала листья с деревянных скамеечек, озадаченно смотрела на указатели на двух языках, показывала зайцу неработающие аттракционы и ругала его за настойчивое желание покататься.

– Дочь, смотри какие деревья. У нас таких не увидишь.

– У нас ёлки, – буркнула Ира. – А тут нету.

– Зато тут можно делать так!

Я подбежал и, подхватив дочь на руки, вопреки визгам и смеху, превратил ее в самолетик, пикирующий прямо в огромные кучи желтой листвы. Тут не убирали опавшие листья, и они шуршали до самой зимы, а потом еще и под тонким слоем снега, проглядывая рыжими пятнами сквозь белоснежную чистоту.

– Там речка, смотри! – Ира убирала с шапки и с лица прилипшие листья и тыкала пальцем в просвет между деревьями.

– Угу. Видишь, какая широкая. Старица.

– А почему Старица?

– Так называются старые русла рек. Ей уж лет сто, а тут все еще глубоко. Я купался здесь, когда был таким, как ты.

Ира поёжилась.

– Так холодно же!