Читать книгу Друид - Павел Валентинович Сильчев - Страница 8

– Не нужно было этого делать! – Мария отчаянным жестом запустила пальцы в волосы. – Стоило отлучиться и вы все испортили.

– А в чем собственно дело? – Беспечно улыбнулся Генри. – Какая разница, кто начальник? По мне так пусть военные, Дженкинс не был ангелом.

Лиза насупилась и вообще в разговор вступать не хотела. Ей было неприятно, что Мария истерику закатила на ровном месте. Им бы сейчас вызвать симпатии оборонщиков, лояльность завоевать, тогда может и получится места сохранить.

– Дело в том, что я утром общалась с пациентом. – Призналась Мария.

Все тут же оживились.

– Ты говорила с Доу? – Выдохнула София, толи вопрос, толи утверждение.

– Э-э…разговором в обычном смысле это назвать нельзя, но мы общались. – Она немного подумала, как бы по доходчивее это объяснить. – Это была ментальная связь, и мы обменивались мыслями.

– Она двое суток не спала, да еще море работы… – Махнул рукой Генри и потерял интерес к разговору. – У меня как-то галлюцинации были, тоже было ого-го…– ворчал он себе под нос.

– Слушайте, вероятно, это похоже на безумие, но мы точно вступили в контакт… наверное, он инопланетянин. Он общается при помощи мысли и эмоции передает. Он сказал, что его имя Оуи, что я красива, и что ему интересна наша работа, потому что его предназначение помогать людям. – На одном дыхании выпалила Мария.

– И на каком языке вы с ним общались? – Спросила София, с сомнением посматривая в ее сторону.

– На английском, конечно…– Немного смутилась Мария.

– Хорош, инопланетянин! И язык наш уже успел выучить. – Усмехнулась София.

– Да не в этом дело, теперь ему угрожает смертельная опасность. Нам его нужно спасти. Надо сказать мистеру Дженкинсу…

– Мр. Дженкинс больше тут не работает. – Резковато перебила ее Лиза.

– То есть как?

– Так, уколол себе пептид и был таков. – Пояснила Лиза.

– Зачем?

– Пока ты спала, София выяснила, что пептид полностью восстанавливает генетический код до заводских настроек. Скоро Мр. Дженкинс станет молодым, красивым, здоровым и возможно бессмертным.

Мария недоверчиво перевела взгляд с Лизы на Софию. Но та только невозмутимо пожала плечами.

– Что же теперь будет с Оуи? – ужаснулась Мария, пытаясь представить, как поведут себя военные, когда нагрянут в лабораторию.

– Скорее всего, его на запчасти разберут. – Хладнокровно заметила Лиза. – А если нас не уволят, то этим будем заниматься мы.

– Как ты можешь так говорить? – Задохнулась от возмущения Мария. – Это же живой человек?

– Только что ты называла его инопланетянином, а теперь он человек. Мы ученые, наша задача выяснять истину и помогать людям, если для этого некоторым инопланетянам придется умереть, что же, мы готовы на такие жертвы.

– Лиза, это жестоко, и я на это не подписывалась! Четвертованием будите заниматься без меня. А мой долг известить общественность. Посмотрим, посмеют ли военные причинить ему вред, когда о нем в газетах напишут.

С этими словами Мария решительно направилась к двери. Генри преградил ей дорогу.

– Пусти! – Сжала кулачки девушка, и лицо ее отражало решимость броситься в бой.

– София, похоже, нам понадобится Галоперидол. – Угрожающе выкрикнул Генри, не сводя цепких глаз с Марии.

София вынула из шкафчика заряженный шприц, и медленно подходила сзади. Мария в бессильном бешенстве стиснула зубы и лихорадочно соображала, как ей пробиться через этот заслон.

В этот самый ответственный момент в их беседу вмешался Оуи. Это произошло довольно необычным для людей способом. Неожиданно всех накрыло волной положительных эмоций.

Секунду назад Генри думал, что еще немного и эта психованная трудоголичка все окончательно испортит, и тогда им всем тут крышка. Но вот ни с того ни с сего, ему отлегло, он перестал сердиться на Мэри. Да он знал, что ей нравится, когда ее называют Мэри. Сам не знал, почему он называл ее Мария. Но на этом изменения настроения не завершились. Именно теперь ему почему-то сильно захотелось сделать кому-нибудь хоть что-то приятное, и почему бы не этой девушке напротив него. Ведь если подумать, то она заслужила хорошее отношение. Ситуация изменялась очень быстро, на душе стало так тихо и мирно, спокойная радость разлилась по всему телу.

София в этот момент смотрела на свою руку со шприцом, понимала, что это Галоперидол, но убей, не понимала, для чего он у нее в руках. Она была в комнате с людьми, которых глубоко уважала и любила, как коллег и сотрудников. Сколько времени они провели в этих стенах вместе, сколько тайн природы тут было ими открыто? Она еще помнила, что было что-то неприятное, чего ей хотелось избежать, но то было как наваждение, которое прошло, сознание прояснилось, и все стало на свои места. Она вдруг осознала, что никакой опасности им не угрожает. Ощущение полной защищенности, радостного покоя наполнило ее сердце. Захотелось вернуться к работе и доделать что-то незавершенное. Знаете, это замечательное ощущение, что вы находитесь в том самом месте, где хотели бы и занимаетесь тем, чем хотели бы заниматься. Она всегда чувствовала, что быть здесь – ее призвание, но никогда так отчетливо себе это не представляла.

Лиза в это время думала, что, похоже, она перегнула палку с этим незнакомцем. Ведь она никогда не была жестока, именно потому и пошла учиться, потом работать, чтобы помогать людям, таким вот, как он. И почему она так взъелась на Марию? Наверное, из зависти. Надо помириться с ней, потому что нельзя допустить, чтобы из-за моих проблем с самооценкой, страдали любимые мне люди.

Никто кроме Марии не заметил резкой перемены. Она тут же смекнула, что это контакт. Она чувствовала, как ей стало хорошо и спокойно, как гнев и злоба, уступили место дружелюбию и миру. Сильно захотелось восстановить потерянное доверие между ними. Генри стоял напротив с глупой улыбкой, и поза его теперь была уже не угрожающей, а скорее панибратской. Марии показалось, что еще немного и он полезет к ней обниматься, и он на самом деле был недалек от этого, и она поймала себя на мысли, что совсем не против дружеских объятий.

Но обниматься с Генри ей не пришлось. Неожиданно сзади подкралась Лиза и бросилась ей на шею со слезами.

– Прости меня, Мария, прости сестра моя. Я долгое время завидовала тебе, но сегодня поняла, что этому надо положить конец. – Шептала она ей в самое ухо. – Я знаю, что много раз обижала тебя, но ты постоянно прощала меня, терпела… Ты не подумай, я очень ценю нашу дружбу, сама не знаю, почему поступаю так глупо и разрушаю наши отношения.

У Марии тоже на глаза навернулись слезы. В этот момент она почему-то чувствовала, что чувствует и думает Генри, о чем переживает София, и это радостное единение, и удовлетворение от их душевного единства, пробудили в ее душе рыдания облегчения. Все трое обнялись и принялись увлажнять пол вокруг себя. А дремавший до селе на посту охранник, проснулся. Он не понимал, что происходит у этих троих, но слезы умиления сами потекли из его глаз, и он неловко стал рыться в многочисленных карманах в поисках носового платка.

– Привет, друзья! – Услышали все.

Они тут же отвлеклись от своих проблем и стали озираться по сторонам в поисках источника звука. Но звука на самом деле не было. Мария-то это знала. Только она поняла, что происходит. И хотя ей был не особо понятен механизм действия, источник она распознала сразу.

– Привет, Оуи. – Улыбнулась она.

– Так это тот самый Оуи!? – Удивленно воскликнул Генри, и звук собственного голоса напугал его в тишине.

– Да, это он. – Мысленно передала Мария, и все ее услышали. Все одновременно почувствовали изумление и восхищение.

– Вы заметили, что твориться!?– Вслух воскликнула Лиза, – Мы слышим мысли друг друга и чувствуем одно вместе, это просто чудесно!

– Никогда так не веселился. – Робко послал мысль Генри.

– Согласна. – Так же осторожно попробовала София.

– Пивка бы сейчас заказать. – Подумал охранник и конвульсивно зажал рот ладонью, когда понял, что его все услышали.

– О-о-о, ребята, советую не думать глупостей, я уже ощущаю себя голым, что же будет дальше? – Весело подумал Генри, и немного смутился от своей фамильярности.

– Вижу, Мэри, что ты отдохнула и набралась сил? Готова заняться делом? – Оуи говорил спокойным, уверенным голосом человека, у которого все под контролем, и никакого смятения в душе.

– Да, Оуи, теперь мне гораздо легче, особенно, когда ты вернулся. Вижу, ты взял под контроль эмоции. Прошлый раз все было более…экстремально, что ли.

– Это благодаря тебе, Мэри, я оказался тут под давлением. В этом месте все процессы протекают быстрее, и я быстро адаптировался к новой среде обитания. Видишь ли, вокруг нас оказалось слишком много страдающих, требующих нашего вмешательства. Мы, Оуни, испытываем часть боли и страдания тех, кому призваны помогать. И эта часть чуть не убила меня. Но теперь все хорошо. Пока я тут отдыхал, научился заглушать эту боль в себе, а так же освоился с эмоциями. Нас с детства учат уничтожать эмоции, как побочный эффект общения. И достигающие совершенства не только могут блокировать чувства других в себе, но и не переживают ничего яркого, чтобы избавиться от явления переноса. Это для них как дурной тон – засорять своими чувствами общение. Но я понял, что это ошибка. Эмоциями необходимо управлять, тогда их можно использовать для восстановления гармонии там, где она утрачена. Оуни, которые постоянно живут в окружении гармонии, этого не понять.

– И чем же мы теперь займемся? – С энтузиазмом поинтересовался Генри, он небезосновательно предчувствовал, что впереди их ждет много нового и потрясающе интересного.

– Работы нам предстоит много. Будем помогать людям вокруг, насколько это будет возможно. – Услышали все ответ.

– С чего начнем? – Спросила Лиза.

– Для начала, может откроете двери и отвяжете меня?

– Точно! – Вслух произнесла София. Все, шутя, укоризненно на нее посмотрели.

– Скукатень! Мы теперь и шутить будем синхронно, и смеяться над анекдотом, до того, как его рассказали. – Выпалил Генри. – Как теперь жить, без эффекта неожиданности?

– Ничего, ты найдешь способ заменить его чем-нибудь. – Успокоила его Мария.

Они с Генри открыли тяжелую дверь камеры, выкатили каталку с пациентом, расстегнули ремни, помогли ему подняться.

Оуи встал на ноги, потянулся, и все ощутили его глубокое удовлетворение и радость. Мария заметила, что довольно легко можно научиться отличать свои чувства от чужих, и возможно даже узнавать, кто конкретно их испытывает.

– Да, парень, хоть ты и Аполон, не стоит тебе показываться в таком виде пред людьми. Могут неправильно понять. – Пояснил Генри, когда ощутил недоумение Оуи.

Девушки, как завороженные уставились на него.

– Странные у вас предпочтения к частям тела, меня всегда больше верхняя часть привлекает. – Удивился он, когда понял, о чем они думают.

Одним ловким движением он обернул вокруг себя простынь с каталки, и мгновенно стал похож на греческого бога – мощный, белокурый, кучерявый, с синими глазами.

– У тебя есть план? – Спросил Генри, не так для дела, как для смены темы.

– В общих чертах. – Он подошел и сел радом с Генри на кушетку – Пока я отдыхал, подумал, что было бы хорошо где-то закрепиться, устроить что-то вроде гнезда, откуда можно было бы начать восстановление гармонии. Где-то, где не нужно было бы отвлекаться на добычу еды, и можно было бы ограничить число присутствующих. Потому что быть в общении с большим количеством Оуни мне еще не приходилось, с этим могут возникнуть трудности.

– Пока ты отдыхал, ситуация осложнилась, и трудности могут возникнуть отовсюду. – Вмешалась Мария и мысленно вспомнила все, что произошло за последние несколько часов.

– Кроме того, – добавила Лиза, и обрисовала ситуацию относительно того, кем он здесь является, и что даже выбраться из этого здания практически невозможно.

– Об этом можете не беспокоиться. Я заметил еще кое-что, что нам поможет. Когда я один, мои ощущения и эмоциональное влияние очень ограничено, буквально на это помещение. Там, в камере, я чувствовал только вас, мог повлиять только на ваше настроение, мог вступить в контакт только с вами. Когда же мы стали общаться, я тут же стал ощущать еще несколько сотен Оуни вокруг, и сейчас, при желании могу повлиять на их настроение, или вступить с ними в контакт для общения.

– Там, за стенами этого бокса, много вооруженной охраны, у них жесткие принципы и методы. Что мы сможем сделать? Общаясь с ними, их не удастся заговорить. – София немного приуныла, и все это остро почувствовали.

Оуи послал ей ободрения и оптимизма, но немного не рассчитал силу, и София охнула и застонала от удовольствия.

– Извини, не рассчитал. – Бросил он ей, а пока она приходила в себя, добавил для всех: – Вы привыкли общаться иначе, поэтому лучше вы будете разговаривать, а я буду сохранять ментальную связь только с вами. Мы будем думать и действовать сообща, так что недоразумения исключены. И еще, я ничего не знаю о месте, в которое мы направляемся, и я не понимаю, что ждет меня там, за стеной. Если вы представите место вашего обитания, то это должно мне помочь.

На его просьбу все откликнулись с большим энтузиазмом. Каждый представлял что-то свое, а Оуи сосредоточенно ловил информацию из всех источников одновременно. Для него это тоже было в новинку, и приносило большое удовлетворение. Спустя каких-нибудь пару минут, он уже знал о Лондоне больше, чем каждый из его товарищей в отдельности. Он даже мог найти все самые злачные места, где можно выпить, поесть и снять девочек, хотя последнее он не знал что означает. Этими сведениями он был обязан охраннику, который тоже подошел к заданию ответственно.

– Мне непонятно несколько вещей. – Заявил он, когда представление закончилось. – Особенно феномен, который вы называете «деньги», для чего они?

– На них можно приобрести все, что тебе нужно. – Пояснила Мария.

– Приобрести? – Все равно не понял Оуи.

– Купить. – Подсказал Генри, но видя, что это не помогло, добавил: – Обменять деньги на то, что тебе нужно.

–Хм, – удивился Оуи – кто же согласится обменять на полезную вещь эти цветные лепестки?

– Это не обязательно понимать, когда ты увидишь, как это работает, то просто станешь этим пользоваться, как и все мы. А после поймешь, что это удобно. – Решила закрыть тему София.

– А как вам это? – спросил Генри и стал передавать образы старинного замка на берегу небольшого озера. Мощеные тропинки, ухоженные аллеи, кованые ворота, каменные позеленевшие стены, высокие окна, резные дубовые двери, широкие коридоры, просторные комнаты, роскошная мебель, золоченые канделябры на стенах… – Мое родовое поместье Облдор. Могу предложить в качестве гнезда.

– Ого! – Удивилась Мария, – так ты из богатеньких. Как же ты оказался здесь?

– Меня всегда привлекала наука, и кроме того, хотелось достичь в жизни чего-то самому. Я в поместье редкий гость. Редкий, но желанный. Сейчас там только управляющий да несколько слуг, но если мы его обживем, то и поместье расцветет. Может быть, как раз настало время вернуться к обычной жизни.

– У тебя небось и имя имеется? – не удержалась Лиза, он в ее глазах сразу вырос, ведь до этого известия она считала его оболтусом.

– Генри Браун фон Облдор, к вашим услугам.

Генри поклонился с таким достоинством, что Лиза была вынуждена ответить на это глубоким реверансом. Всех эта история позабавила, даже Оуи, хотя он и не понимал, о чем тут идет речь, однако ему передалось общее шаловливо-радостное настроение, и он живо почувствовал себя в кругу друзей.

– Что, мы сейчас вот так просто выйдем из этой лаборатории, со всеми ее кодами доступа и постами охраны, сядем в наши автомобили и отправимся в старинный замок строить светлое будущее? – С иронией поинтересовалась София, и мысленно напомнила всем, что у них нет пока повода так веселиться, и что вероятно, их всех ждет безвременная смерть от рук военных или тайной полиции.

Но Оуи ее успокоил на этот счет, сообщив, что никто их убивать не станет, потому что они все добрые люди и зла никакого не делают, так что даже слуги зла вряд ли поднимут на них руку, побоятся Великого Духа. Скорее всего, объяснил он им, что им помогут выйти отсюда люди, которые только что появились в его поле чувств, и должно быть они захотят даже их сопроводить до замка.

– Что за люди?! – Ужаснулась Мария.

Все тут же напряглись, страх разлился между ними, как море дегтя. Один Оуи оставался безмятежен и радостен.

– Не волнуйтесь. Я чувствую их уверенность, когда они проходят посты охраны. Они легко зашли в здание, видимо, так же легко выйдут, и мы выйдем вместе с ними. – Чувствуя, что страх усиливается, и его уговоры не помогают, он распространил на них свое спокойствие.

Дискомфорт тут же растворился, умиротворение наполнило все сердца. Мария посмотрела вокруг, увидела спокойные лица друзей и удивилась, почему она так переполошилась, если все под контролем?

На этаже послышались шум и крики, бряцанье оружием и топот форменной обуви.

– Удивительно, сколько силы, уверенности и агрессии чувствуется в этих Оуни. Я такое встречал только у животных в брачный период. – Восхищался Оуи, и это восхищение передавалось окружающим.

София удивлялась, почему ей, склонной к панике, эти события не внушают ужаса. Она как в бреду весело наблюдала, как вооруженные до зубов люди уверенным шагом направляются прямиком к ним, как они лихо врываются в бокс сквозь белое облако озона….

Предводителем у них оказалась женщина. Майор по званию, она заслужила свой чин и уважение подчиненных не в каменных стенах штабов, не в канцеляриях войск. За свои сорок четыре года она успела побывать во многих горячих точках и с честью выходила из многих опасных заварух.

Женщина уверенно прошла на середину комнаты, прямо в окружение работников лаборатории. Пятеро ее спутников стали смирно в нескольких шагах позади нее – крепкие парни, невозмутимые лица, руки за спинами.

– Майор Остель спец войска при министерстве обороны. – Четко отрапортовала она в воздух, строго глядя поверх голов присутствующих. – Предупреждаю сразу, здание находится под нашим контролем, любая попытка побега или саботажа будет расценена как измена, нежелание сотрудничать – как предательство. Где доктор Дженкинс? – С последним вопросом она опустила взгляд на восторженное лицо Оуи.

Для Оуи это было удивительное переживание. Он чувствовал ее силу, уверенность, даже жесткость, и это поражало его. Он и не думал, что женщина может обладать подобными качествами характера и так эффективно их использовать. От его взгляда не ускользнуло абсолютное подчинение ее спутников, причем добровольное и преданное. Это завораживало.

Возникла неудобная пауза.

«Что за недотепы? – Подумала Остель, оглядевшись по сторонам: – Совсем мозги у них закисли что ли? Вот к чему приводит долгое нахождение в закрытом помещении».

– Мне нужен начальник и пациент. – Повторила она с ударением на двух последних словах.

– Мр. Дженкинс бежал. – Спокойно констатировала Мария.

– Что значит бежал? – Немного раздраженно повернулась она к Марии. Ее злило, когда что-то начинало идти не по плану, это всегда чревато различными осложнениями.

– «Бежал» – сменил место дислокации с целью исключения задержания или лишения жизни. – Пошутил Генри, и работникам лаборатории эта шутка показалась очень уместной.

Майор, привыкшая к тому, что штатские в ее присутствии всегда трепещут от страха, от подобного отношения к своей персоне пришла в бешенство. Она уверенно шагнула к Генри, при этом грубо нарушив его личное пространство, и прошипела:

– А ты тут у нас шутник?!

Генри в свою очередь сделал титаническое усилие, чтобы не прыснуть смехом ей в лицо. Поистине, эта была забавная женщина. Кажется, у нее мания величия.

Работники лаборатории не только чувствовали настроение Генри, но и слышали его мысли.

Остель, впервые повстречавшая такой волевой отпор, спрятала голову в плечи и разъяренно окинула взглядом своих обидчиков. Их осклабленные, ухмыляющиеся рожи вселяли в ее сердце сомнение и ужас. Виделось, что этим ненормальным вполне комфортно сейчас, когда вокруг проводятся мероприятия, как раз направленные на то, чтобы лишить людей ощущения комфорта, уверенности, контроля, свободы. Чудовищная догадка посетила ее голову.

– Да вы обкурились, или обкололись чем-то! Что за бардак?! – Воскликнула она.

– Мэм, мы абсолютно трезвы. Доктор Дженкинс вколол себе редкий препарат, не прошедший испытаний даже на животных. Действие препарата не изучены, побочные эффекты не известны. Ничего удивительного, что он покинул лабораторию и оставил рабочее место.

Гнев и подозрения еще не оставили Остель. Она обратилась к Софии, к единственному человеку в адекватном состоянии.

– А пациент?

– Пациента тоже нет. – Невозмутимо сообщила София и добавила: – Он оказался человеком, незаконно плененным и вывезенным из его страны разбойниками. Нам пришлось его отпустить.

– Что?!. – Захлебнулась от возмущения Остель. – Мне сообщили, что за него отвалили 30 миллионов евро. Он стоит дороже чем этот комплекс. А вы поверили ему?! Поверили этим басням?!

Она в отчаянии закрыла лицо руками, повернулась, будто хотела спешно уйти, но потом передумала и вернулась в прежнее положение. Оуи не вынес ее мучений и решил помочь ей.

Остель понимала, что это конец ее карьеры, конец ее триумфа, такого провала она не ожидала. Ей была поставлена простая задача – произвести арест профессора и взять под контроль ситуацию в лаборатории, пока не пребудут военные ученые, чтобы принять дела у штатских. И так провалить задание! Ну и черт с ними! В конце концов, сколько можно прожигать свою жизнь выполняя приказы целесообразность которых сомнительна. Вся ее карьера – участие в чем-то лично ей непонятном. Может быть теперь, когда все кончено, она сможет заняться собственной жизнью. Она неожиданно поняла, что в ней что-то надломилось, и теперь она уже не сможет быть прежней, будто сошла с ума. Здравый смысл ей подсказывал, что для человека потерпевшего полный крах, она слишком хорошо себя чувствует. Этому должно было быть логическое объяснение. Должно быть, ее одурманивают каким-то газом, потому и персонал ведет себя так неадекватно. Она встряхнула головой, чтобы сбросить наваждение. Но приподнятое настроение не оставляло ее. Остель помнила последнее средство, которое никогда прежде ее не подводило – злость. Злость вытесняет отчаяние, радость, боль, страх, одиночество и многое другое, что она в изобилии испытывала в своей жизни. И она постаралась разозлиться на себя, что позволяет себе быть такой слабой, ничтожной неудачницей. Она подняла взгляд и зацепилась за самого странного субъекта. Этот смазливый, улыбающийся юнец в греческой накидке явно не вписывался в общий контекст лаборатории. Он словно сбежал с маскарада и теперь, не отрываясь, пялился прямо на нее. Да, сомнений быть не могло, это он виновен во всех ее проблемах, это он гипнотизирует ее, он гипнотизирует всех… Злость молнией ударила ей в голову. Одним движением она выхватила свой Магнум и приставила его ко лбу незнакомца.

– Прекрати это, слышишь! – Властно скомандовала она.

– О, нет! – Испугалась Мария.

– Вот и конец всему! – Подумала София.

– Эх, а какой был чувак! – Сокрушался Генри.

– Что прекратить? – Совершенно обыденно спросил Оуи.

Все остолбенели. Остель от этого спокойного голоса, а ученые от звуков, которые услышали их уши.

– Ты можешь говорить?! – С какой-то досадой, или даже упреком воскликнул Генри.

– А ты подумал, что я не могу? – Удивился Оуи и посмотрел на Генри с такой обезоруживающей нежностью, что тому стало немного неловко.

Пистолет Остель теперь бестолково смотрел в висок смазливого. Такой игнор она просто не могла переносить.

– Да я тебе сейчас мозги вышибу! – Буквально заорала она и истерически прыснула, представив себе, как по-идиотски она сейчас выглядит.

Ее спутники забеспокоились, стали неуверенно переминаться. Команды к активным действиям они не получали, но ситуация впервые, но явно, выходила из-под контроля.

– Она не сделает этого.– Успокаивающе поднял руку Оуи, отвечая на мысленный выкрик Марии.

– Почему это не сделаю? – Неуверенно переступила с ноги на ногу майор.

– Потому что ты добрая и красивая женщина. – С этими словами Оуи медленно поднял руку и нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к ее теплой щеке. – Я восхищен твоей силой и упорством, не думал, что женщина может быть способна на такое.

Словно через это прикосновение в сердце Остель влилось его восхищение. Что-то светлое, теплое, знакомое из далекого детства всколыхнулось в ней, и вспомнилась мама в ее родной деревне, мама заплетает ее волосы, а на душе так хорошо и спокойно, нежные материнские прикосновения приятно волнуют, мелкие волоски на шее от этого поднимаются и холодок пробегает по спине. Где-то за окном пропел петух, и запах из русской печи щекочет ноздри. Под босыми ногами прохладные доски пола, немного шершавые, такие знакомые…

Две слезинки проторили себе путь по загорелым щекам Остель. Она и не помнила уже, сколько лет назад последний раз плакала. Забыла это чувство облегчения, которое приходит с подобными слезами в трудные моменты жизни.

– Прекрасное воспоминание. – Умилился в свою очередь и Оуи.

Он нежно забрал у нее пистолет, и аккуратно сунул его обратно в кобуру. Ее руки безвольно повисли, и он по-братски горячо обнял ее, и она рыдала на его плече. А ее спутники изумленно переглядывались, ошеломленные, обескураженные ходом событий.

– Как ты узнал, о чем я вспомнила? – Умоляюще спросила Остель и подняла на него заплаканные глаза.

– Просто я слышу твои мысли, чувствую как ты и вижу то, что вспоминаешь ты. Это было красивое воспоминание. – Мысленно передал ей Оуи.

Когда она увидела, что он говорит не раскрывая рта, поняла смысл его слов, то бессильно упала перед ним на колени.

– Господь мой и бог мой! – Выдохнула она с благоговением.

– Ты меня явно с кем-то путаешь. – Поднял ее с колен Оуи. – Я не был и уж точно никогда не буду богом. Я всего лишь человек, сохранивший древнее наследие человечества. Было время, когда все люди могли общаться ментально, и не только с подобными себе, но и с животными, со всеми у кого есть душа. Потом большая часть людей уклонилась во зло и стала уничтожать все вокруг. Те, кто хранили себя, опасаясь полного истребления, ушли далеко и жили в тайне, служа гармонии и доброте, передавая потомству знания и способности. Те же, кто служил злу стали истреблять друг друга в бесконечных войнах. Люди, потерявшие способности, оказались в стороне от этих конфликтов, потому что не представляли для других ни интереса, ни угрозы. В конце концов, остались только те, кто деградировал.

– А что же стало с теми, кто спрятался? – Мысленно спросил один из спутников Остель. Они тоже попали под ментальное влияние Оуи, но тот уже так мастерски контролировал свои эмоции, что они не заметили перехода и вошли в общение незаметно для себя.

– А те, постоянно гонимые злом, интенсивно истреблялись, потому что противление злу всегда вызывало падение и последующую смерть падших. Люди утратившие ментальное общение всегда подозрительны, недоверчивы и боязливы. Страх заставляет их порождать насилие. Ненависть ко всему, что непонятно или сильнее их, вынуждает к непримиримости. Много раз на протяжении веков наш вид пытался договориться с вашим, но всякий раз наталкивался на зло, вероломство, жадность. В конце концов, мы решили жить своей тайной жизнью, и мириться с неизбежными потерями непротивления. Нас осталось мало, как и мест где еще возможно установить гармонию и хранить ее.

Тихая грусть побочным эффектом распространилась на всех. Оуи заметил, что все приуныли и ободрился.

– Не время унывать. Возможно, сегодня все изменится. Мы можем больше не пытаться договариваться со злом, а вступить с ним в борьбу посредствам добра. Это уже будет не пассивная позиция. Мы воспользуемся фактором неожиданности и начнем строить гармоничное общество в самом центре зла. Если у нас получится, то это будет великая миссия. Кто знает, не сможем ли мы с вами вернуть всему человечеству утраченное счастье.

Остель внимательно вслушивалась в свои мысли и чувства, переживала все, что передавал им Оуи, видела образы страшных битв, прекрасных лесов, чувствовала горечь поруганного доверия веков, ощущала тысячелетнее вероломство, дышала умиротворяющим духом лесных жителей и хотела жить с ними. Она внезапно поняла, что сражалась всю жизнь не за то, что так жаждала ее душа, и мир во всем мире не завоевать с оружием в руках. Почему же раньше это древнее суеверие так крепко господствовало в ее сердце. Почему ей так долго казалось, что только убивая противника, можно обеспечить чье-то счастье, только наступая и смиряя других можно обрести в конце концов мир?

– Я хочу служить этому! – уверенно заявила она, и встала смирно перед Оуи, как стоят перед командиром.

– Нам нужна любая помощь, Элеонора. – С благодарностью взял ее за плечи Оуи.

– Элеонора? – Удивился Генри.

– Мое полное имя Элеонора Остель. – Смущенно призналась она и потупилась.

– Надо же, какая перемена в человеке. – Подумала Лиза и вспомнила, какой была эта женщина десять минут назад.

Все тут же услышали ее мысли и увидели ее воспоминания в своих головах. Элеонору залила краска стыда.

– Простите. – Только и нашлась, что подумать Лиза.

– К этому невозможно привыкнуть. – Сокрушенно покачал головой Генри.

– Ну, что же, нужно отправляться. – Подумал Оуи.

– Выступаем! – Привычно скомандовала Элеонора и стушевалась.

– Все хорошо, продолжай. – Подбодрил Оуи. – Нам понадобится много лидеров.