Читать книгу Время зверя. Криминальные повести и рассказы - Петр Алешкин - Страница 5

В квартире Никитина, после его короткого звонка, послышались поспешные шаги. Открыла молодая женщина, худая, нервная на вид. Она растерянно и как-то загнано глянула на мужа, на меня и осторожно и неуверенно взяла из руки Никитина его резиновую дубинку, словно она была раскаленная, и женщина боялась обжечься. Одежду Никитин всегда носил гражданскую, в форму переодевался на работе, но дубинку всегда возил с собой. И меня приучил к этому.

– Как всегда! – быстро и строго кинул Никитин жене, и она мгновенно слиняла из коридора. Уходила быстро, не оглядываясь, но даже спина ее выражала застарелую ненависть, презрение к нам и бессилие изменить свое положение.

Я нагнулся разуваться.

– Не надо, вымоет, – остановил меня Никитин.

– Слякотно на улице, – глянул я на него неуверенно.

– Вымоет, вымоет… Пошли.

Жена Никитина, с которой он меня так и не познакомил, вынимала из холодильника заливную рыбу в казенных алюминиевых розетках, капусту. На столе уже стояла початая бутылка водки. Делала она все молча и не глядя на нас. Я понял, что не смотрит она нас потому, чтобы муж не смог прочитать в ее глазах ненависть и презрение к нему. Видимо, за это он карал ее строго. Достала котлеты в маленькой миске и глянула на мужа. В глазах ее на мгновенье мелькнуло и скрылось вглубь страдание и тоска.

– Не надо, – протянул он недовольно. – Холодные поедим. Будешь толочься тут…

Накрыла она стол мгновенно и исчезла из кухни. Никитин взялся за бутылку, начал разливать в две рюмки.

– А она? – глянул я на Никитина.

– Перебьется… Целыми днями дома торчит. Ты не обращай внимания. Бабы должны знать свое место и не мешать, – твердо сказал он. – Иначе никакого порядка… Ну, давай, вздрогнем!

Выпили, потянулись к капусте.

– Так вот, запомни, – заговорил Никитин. – Как только ты поймешь, прочувствуешь, что ты частичка отряда особого назначения, мир у тебя в кармане: ты хозяин! И все вокруг виноваты перед тобой, а ты не перед кем. Понял? Думаешь, я бы стал тебя тащить в ОМОН, если бы не видел в Афгане? Думаешь, к нам просто попасть? Не-ет. Не просто. Но моя рекомендация… – Он замолчал на мгновение, видимо, искал, с чем сравнить свою рекомендацию, и закончил: – это моя рекомендация! Ты еще увидишь…

– Уже вижу.

Я действительно знал, что это не просто похвальба, так оно и есть. Но зачем он это говорит? Мне не совсем приятно было слышать его слова. Они снижали тот образ Никитина, который сложился у меня, делал равным мне. Лучше бы я по-прежнему глядел на него чуть вверх, не знал его слабостей.

– Ты молодец. Из тебя выйдет толк… Я чувствую… Только зачем ты на завод полез? Что ты там потерял?

– Общежитие там… Кооператив…

– Так и у нас общежитие. Надо бы сразу к нам… Но ничего и сейчас не поздно. Сейчас наше время, хорошее время… Давай еще по одной…

Никитин брал вилкой котлеты из миски, аккуратно отрезал ножом кусочек, неспешно отправлял в рот и говорил. То, что говорил он, было мне интересно. Я слушал, поддакивал, вставлял словечко. Мне было жаль, что я раньше не встретил Никитина, жаль, что бестолку потерял годы на заводе. Никитин видел, что мне интересно и продолжал говорить:

– На заводе ты с железками работал. На людей, должно, и внимания не обращал. Не к чему! А у нас работа с людьми, знать их ты обязан. Человек – это не холодная железка, это мудреная штука, хитрая тварь! Каждый свою роль играет. Ну, это ладно, хрен с ним, пусть играет, главное что, каждый скрыть старается, какую он роль играет, сбить столку. К примеру, наши правители, видал, как нам баки забивали, борцами с привилегиями выступали, за народ, за Россию!.. Плевали они на Россию, взяли власть и такие себе привилегии напридумывали, что коммунякам не снилось. Сбили с толку народ. А если б они прямо заявили: власти хотим, чтоб нам и нашим деткам жилось хорошо за счет народа, кто б тогда за них голосовал? Не-е… Да-а, жизнь игра!.. Взять Пашу, дружка твоего. Играет простачка такого открытого, бери меня голыми руками. Простачок с мордашкой положительного героя. А сам хитрющий. Кулак! Видал, как быстро приладился к обстановке: машина, дача, большим миллионером, наверно, втихаря стал. Плевать ему на все кроме собственного кармана. Хомячок, все за скулу прячет, про запас. Его бы я никогда не взял к себе, с ним ухо востро держи… А ты свой, с тобой я спокоен, за спину не беспокоюсь – прикроешь!

Эти слова я слушал с благодарностью. Мне приятно было слышать, что я свой, и думал, что действительно, Паша хоть и простачок на вид, а хитрющий, все под себя гребет. Как же я сам на это не обратил внимания? Кулачок – единоличник!

– Слышал, должно, легенда есть, что душа человеческая не умирает, а в какого-нибудь зверя переселяется и наоборот, – говорил Никитин. – Если это так, то мы с тобой волки, санитары леса. – Никитин обвел рукой вокруг себя. Я понял, что под лесом он разумеет всю нашу жизнь. – Волк благородное животное, сильное, смелое, решительное. Никого не боится. Лучше быть волком, чем зайцем или крысой. Наш полковник Лосев типичная крыса. Крыса из самых поганых… – сказал Никитин с огорчением. Я удивился, полковник Лосев скорее походил на лису, чем на крысу, но уточнять не стал, лишь кивнул, соглашаясь. Никитин знал его лучше. – Волк волка не тронет при любой голодухе, а крыса с удовольствием сожрет крысу… Поганое животное!

Бутылку мы допили потихоньку, и Никитин проводил меня до порога. Я был доволен разговором, доволен, что Никитин принял меня за своего, и благодарен был ему за хорошие слова обо мне. Жена его не показывалась, и я вообще забыл о ней, будто ее и не было. По дороге домой вспоминал разговор, думал с гордостью: да, мы волки, санитары, должны решительно очищать нашу жизнь от нечисти. Мне хотелось походить на Никитина, быть таким же подтянутым, молодцеватым, не сомневающимся ни в чем, быть уверенным, что все, что ни делаю я – хорошо!

Домой пришел в хорошем настроении, чувствуя себя сильным, уверенным, чмокнул Раю в щеку, подхватил на руки. Она у меня маленькая, легкая, пушинка. Раньше и до свадьбы и после я любил носить ее на руках. Когда квартиру купили, на руках занес по ступеням на наш седьмой этаж. Но давненько что-то я ее на руки не подхватывал. Вдохновения не было.

– Выпил? – спросила Рая, глядя на меня сверху. Видно было, что она довольна, что я снова взял ее на руки.

– У Никитина был.

– Чей-та?

– Мы мужика на машине сбили…

– Какого мужика?

Снова вспыхнуло в памяти, как мужчина переломился от удара и отлетел под дерево. Я о нем совсем забыл! Жив ли он? Чему же я радуюсь?

Я медленно спустил Раю на пол.

– Чепуха! – отмахнулся я от сбитого мужика. Я-то причем. Ни в чем мы не виноваты, глядеть надо куда идешь. – Спьяну чудак один под машину сунулся. Стукнули маленько, а потом Никитин к себе позвал. Посидели немного, поговорили… Он хороший мужик, – начал я раздеваться, снимать куртку. – Даже не ожидал. Хорошо посидели.

– А жена у него кто?

– Знаешь, – вспомнил я наконец про его жену. – Странная она у него какая-то. Ни слова не произнесла. Собрала на стол, – шмыг в комнату и тишина! Будто ее и нет. Может, больная какая…

– Надо гвоздик прибить, вот сюда, – указала Рая на стену возле шкафа, – для дубинки твоей, видишь? – взяла она резиновую дубинку, которую я поставил в уголок, и прислонила к стене. – Хорошо, тут ее место.

– Правильно, – согласился я и снова подхватил жену на руки и понес на кухню. – Ох, скоро мы заживем, заживем, – уверено говорил я, любуясь, как прежде, смуглым лицом Раи, каким-то татарско-азиатским, может быть, из-за разреза глаз и широких скул.