Читать книгу Ольф. Книга третья - Петр Ингвин - Страница 6

Отправляясь на ночевку подальше в лес, я сделал облет окрестностей: вдруг где-то бродит возможный посланец иных времен или цивилизаций? Глупо надеяться на встречу, и еще глупее искать встречи с ним – истинным владельцем корабля, оставленным с носом предыдущим «хозяином». Но совесть или интуиция пнули, и я сделал круг над окружавшими Запрядье лесами.

Посланцев не обнаружилось, зато без каких-либо усилий с моей стороны нашелся тот, ради кого я летал в деревню. Все оказалось проще простого, нужно было сразу подумать: чем займется человек, потерявший всемогущество? Все, что требовалось – поставить себя на его место.

Около хорошо знакомой мне землянки скрюченный в три погибели парень копался в земле. Лопата захватывала куски земли, пальцы мяли и прощупывали, рядом лежал металлоискатель.

Пару минут я наблюдал за утерявшим могущество конкурентом. На вид – младше меня, лет примерно двадцати трех-двадцати пяти, одинакового со мной роста, темноволосый, коротко стриженый, с правильными чертами лица. Густые прямые брови, подбородок с ямочкой, взгляд побитой собаки.

На этот раз он был в черной куртке и джинсах, но это он, тот самый. «Альфалиэль». В кавычках – поскольку «бог» из парня ну просто никакой. Осанкой и накачанными мышцами искатель медальона походил на военного или спортсмена, но никак ни на бога.

Я открыл проход и показался в проеме.

– Привет.

Парень вскинул глаза и все понял, его руки бессильно опустились.

Он не отвечал, взгляд замер на медальоне на моей груди, и я задал вопрос:

– Ты Альфалиэль?

Это было понятно, но лучше удостовериться.

– Просто Альф, – донеслось глухим голосом.

Альфу было плохо. Он побелел. Рухнула последняя надежда, ему больше не быть богом. Я знаю, каково это, сам испытал не так давно, около лифта.

– А ты кто? – выдавил Альф.

– Ольф.

Альф скривился:

– А по-человечески?

– Олег.

Альф шагнул в мою сторону и протянул руку для пожатия, ожидая, что я поступлю так же:

– Алексей. Можно Алик.

Прости, Алексей-Алик-Альф, медальон дался мне дорогой ценой, его хозяин теперь я, и на уловки не поддамся. Ты знаешь о корабле больше меня. Любая моя ошибка стоит будущего.

Поняв, что из проема я не выйду, Альф опустил руку.

– Что ты хочешь? – спросил он.

– Поговорить.

– Просто поговорить? Врешь, тебе от меня что-то нужно, и это «что-то» для тебя очень важно. Ты боишься выйти из чертога и боишься оставаться в нем, потому что не понимаешь, как он работает и кому принадлежит. Ты боишься всего. Пульт достался тебе случайно, иначе ты не открылся бы мне. Ты знаешь обо мне как об Альфалиэле, значит провел небольшое расследование, связал вместе несколько фактов и пришел на место, где я потерял пульт. Что ты хочешь в обмен на пульт?

Корабль он назвал чертогом, а медальон – пультом. Вопрос, знает ли Альф корабль лучше меня, решен в его пользу.

– Ты можешь предложить что-то равноценное? – спросил я с интересом.

– Зависит от того, что ты хочешь.

– Давай обрисуем тему разговора, иначе он затянется и никуда не приведет. Ничего равноценного пульту у тебя нет, ты блефуешь и стараешься вызнать, как много мне известно о чертоге. – Я тоже назвал медальон пультом, а корабль чертогом, чтобы не казаться дилетантом в дискуссии с профессионалом. – Но ты прав, управляться с непонятной техникой у меня выходит плоховато, хотя главное мне известно: у кого пульт – тот и хозяин, пусть и временный. Ситуация на сегодня сложилась такая: я – владелец чертога, ты – никто. Мне не нравится, как ты жил и что делал в образе Альфалиэля, но это не мое дело. Сейчас я хочу договориться на простых условиях: ты помогаешь мне с неосвоенными функциями кор… чертога, я в ответ исполняю адекватную просьбу с твоей стороны. С формулировкой просьбы не тороплю, а если твоя помощь окажется существенной, то смело рассчитывай на исполнение нескольких просьб. Повторюсь: твое желание должно быть адекватным тем обстоятельствам, которые сложились на сегодняшний день. Твое всемогущество в прошлом. Ты ведь понимаешь, что достаточно мне сделать вот так…

С театральным щелчком пальцев я закрыл проем.

Для Альфа чертог исчез.Невидимый, я отлетел на несколько метров в сторону и остановился, спокойно ожидая, что предпримет бывший владелец. Заметит ли он перемещение прозрачного аппарата?

– Я прекрасно представляю реалии. – Альф устало опустился на землю. – Сделайся видимым, поговорим.

Проем открылся не в прежнем месте, и взгляд Альфа резко перескочил в мою сторону. Я сделал приятный для себя вывод: чертог для бывшего хозяина невидим так же, как для всех. Это было понятно изначально, но стоило проверить – вдруг я чего-то не знаю?

– Желание созрело? – спросил я.

– Сначала расскажи, какие у тебя цели.

Правильно, это умный, взвешенный, серьезный подход. Начнись разговор сразу с торга, я задумался бы, стоит ли сотрудничать с таким человеком.

– Имеешь в виду, хочу ли я захватить мир? Или создать новую религию имени себя и стать богом? Или сделать «чтобы наши победили» – «наши» по идеологии, вере, национальности, современной политике, отношению к меньшинствам или большинству? Или хочу ли я восстановить попранную справедливость в отношении кого-то из тех же меньшинств или большинств? Или жажду ли вкусить прелестей всех красавиц мира? Ни то, ни другое, ни третье, ни пятое-десятое. Моя цель проста и неказиста: оставаться в тени и помогать людям. Я понимаю, что всех не спасти и мои потуги останутся каплей в море, но с твоей помощью, надеюсь, возможности возрастут.

Альф кивнул:

– Нельзя помочь всем.

– Можно помочь кому-то. Если бы этим «кем-то» оказался ты или кто-то из близких, в твоем голосе слышалось бы больше энтузиазма.

– Как ты хочешь помогать людям?

– Постоянно и постепенно, то есть начну с малого. Буду лечить, кого смогу. Буду спасать заблудившихся и потерпевших крушение. Буду искоренять несправедливость везде, где замечу.

– «А судьи кто?» – хмыкнул Альф.

– Я не судья, и роль палача тоже не рассматривается. Главное – совесть. Когда совесть подскажет, что делать, я буду это делать, в остальных случаях предпочту подумать еще раз или воздержаться. Постепенно составится план, как эффективнее нести людям счастье, и от разовых акций я перейду к системным.

– Все же не можешь без лавров самого главного хоть в чем-то.

– Статус «самого главного» меня не интересует. Если ты сможешь стать людям полезнее меня, я отдам пульт тебе. Меня жизнь достаточно побила, чтобы понять главное.

– И что же, по-твоему, главное?

– Совесть.

– На какие же подвиги ведет тебя твоя совесть?

– Она подсказывает, как, не выпячивая себя, сделать жизнь других лучше. Можно ли уничтожить войны? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Можно ли уничтожить болезни? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Можно ли уничтожить преступность? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Можно ли уничтожить шовинизм и национализм? Пока нет. Но что-то сделать можно. Что? Надо узнать и сделать – так, чтобы никому не навредить. Я надеюсь, что ты мне в этом поможешь.

Альф задумался. Несколько раз он открывал рот, но снова закрывал. Когда он, наконец, заговорил, я услышал не то, что собирался услышать.

– Красивые слова. Нацизм тоже начинался с красивых слов.

– Любая идея начинается со слов, а дальше все зависит от людей.

– Я по образованию историк, поэтому поверь специалисту: любая идея – это слова и ничего больше. Кто хочет делать – не ищет слов, он делает.

– Поэтому я нашел тебя – чтобы делать. Зачем мне конкурент, чьи знания могут оказаться опасны? Я иду на риск, результат мне важнее собственной безопасности.

Альф поднялся с земли и отряхнулся.

– Мне нравится твой подход, ты меня почти убедил. Почти – поскольку я не верю никому, особенно ворам, укравшим у ближнего нечто ценное. Но в целом ты кажешься достаточно честным, и я согласен на сотрудничество. Впустишь меня внутрь?

– Входи.

Допускать прежнего владельца в чертог было опрометчиво, а что делать? Без Альфа я останусь на уровне неандертальца, который микроскопом колет орехи.

Интерьер я оставил первоначальный – зелевато-серо-коричневый, с живыми неровными стенами. Альф окинул взглядом обстановку и ничего не сказал.

– Еще умею вот так. – Я сделал чертог малиново-розовым, с блестками и переливающимся сиянием.

Альф поморщился:

– Мы не в домике Барби, верни как было.

Я вернул.

– Новые комнаты делать умеешь? – спросил Альф.

– Это увеличивает корабль.

– Кровать ты мне не отдашь, вдвоем с тобой я не лягу. Предлагаешь спать на полу? – Он шагнул к центральному «креслу пилота» – единственному сидячему месту рубки. – Это у тебя кресло, что ли?

– Да.

– Ты действительно ничего не знаешь.

Альф строил из себя всезнайку, а меня намеренно принижал, то есть набивал себе цену. Я вернулся к главному:

– Ты определился с желанием?

– Что ты знаешь обо мне?

– Хватит отвечать вопросом на вопрос. Информация – сила, и если я что-то расскажу, взамен должен получить что-то, как минимум, равноценное. Из нас двоих я в более выигрышном положении, не забывай об этом. Для начала скажи, например, как правильно использовалось кресло, раз уж оно тебя так удивило.

– «Кресло», надо же было додуматься. – Альф поморщился. – На самом деле это алтарь.

Ни фига ж себе тут дела творились. Вспомнилось, как к визиту Альфалиэля готовили Катеньку – юную, неопытную, ничего не понимавшую. Полина, воздев руки, провозглашала, приглашая божка на приготовленное для него пиршество: «Альфалиэль, всеобъемлющий и вездесущий, прими дар счастливых сестер твоих, возьми то единственное, чем можем мы, смиренные и послушные, одарить бесконечно могущественного…» А дальше было что-то про кровь. Оказывается, от меня укрылось самое ужасное. Ритуал не совершился до конца, поскольку вмешались парни, и если его домыслить, то получится, что Альфалиэлю за непонятные заслуги дарили молодых девушек – скорее всего, как в старину, в языческих обрядах, девственниц. Что безумные адептки делали с ними дальше? В древности на алтарях убивали жертву или сжигали ранее убитую. Если так…

Нет, что-то не вяжется, не могла Аська пожертвовать сестрой ради прихоти. Не верю. Мы в двадцать первом веке живем, а не в десятом.

Эмоции все же выплеснулись:

– Алтарь – он же для жертвоприношений?!

– Я так же сказал, когда мне объясняли. Так же тупил. Подумай сам: почему как «алтарь», так сразу «человеческие жертвоприношения»? В церквах, к примеру, тоже есть алтари. Альтариум, альтус ара – это возвышенное место жертвенника, а жертвовать можно что угодно и чем угодно. У православных алтарь – отделенная иконостасом часть храма на возвышении, которая предназначена для священнослужителей, на Западе алтарем называют престол, где совершается евхаристическая жертва.

Я стоял на своем:

– А в древности на алтарях убивали, сжигали и даже поедали врагов или назначенных жертв, которых опаивали или, бывало, просто уговаривали, в обмен на жизнь обещая райское блаженство. Что делали на алтаре чертога?

– Слышал фразу «много будешь знать – скоро состаришься»? Позволь, я расскажу обо всем постепенно, а ты, как обещал, сделаешь что-нибудь для меня.

– Но ты не договорил. Например, ты сказал: «когда мне объясняли». Кто объяснял?

– Это новый вопрос, а я устал, спать хочу. Создай компаньону нормальные условия жизни.

– Ни о чем не договорился, а собираешься здесь жить?

– Боишься? Зря. Я очень хотел бы заполучить пульт обратно, но я реалист, в чудеса не верю. Сам ты свалившееся на тебя всемогущество не отдашь, отобрать не позволят настройки чертога. На самом деле я рад, что тебе понадобилась моя помощь. Я помогу тебе, ты поможешь мне. В чем – я пока не определился, мне надо отдохнуть и все обдумать. Скажу сразу: твои жизненные цели мне нравятся, и если они – не просто слова, то помогать я буду с удовольствием. Это будет возмещением за творимое мной прежде. Счастье обладания чертогом казалось вечным, я считал, что успею все. Ошибся. И ты однажды ошибешься. Приходи в гости, когда тебя тоже скинут с трона всемогущества, поболтаем как бывший бог с бывшим богом.

Коллега, понимаешь. Не скрывает, причем бьет в больную точку: «И ты однажды ошибешься». Я все сделаю, чтобы «однажды» произошло как можно позже. И чтобы ударило не так болезненно. С утратой чертога Альф потерял все, а мне после ухода Челесты терять нечего, у меня ничего не осталось. Смысл жизни – любовь. Я понял это поздно, и обрел любовь, настоящую, ради которой стоило жить, когда ее потерял. Теперь смысл моей жизни – помочь другим, иначе у жизни не останется смысла.

Я приступил к созданию новой комнаты с кроватью: представил выемку, стал расширять ее в своем воображении, следя, чтобы чертог точно исполнял задуманное.

Альф скривился, будто ему зуб строительной дрелью лечили.

– Зачем такие сложности? Прикажи: «Планировка на двоих, раздельная».

– Планировка на двоих, раздельная, – сказал я.

Между кладовкой и туалетом открылся проем, за ним в зеркальном отображении появилось помещение – аналог того, где мы находились. С одним отличием: без кресла по центру, то есть, как сказал Альф, без алтаря. Надеюсь, запасной пульт в комплект не входит. На всякий случай я мысленно перестраховался:

«Кораблик, дорогой, то есть чертог, как теперь выяснилось. Гость на борту – не более чем гость, слушаться надо только меня, что бы ни случилось и какие бы подлянки ни заготовил и ни предпринял прежний владелец. Бывший хозяин – не хозяин, хозяин – тот, у кого нынешний пульт. Если приказ понятен – подмигни чем-нибудь».

Честно говоря, я не ждал ответа, но стены мягко вспыхнули. Или мне так показалось. «Спасибо!» – поблагодарил я. Надеюсь, мое общество чертогу более приятно. Эта надежда, конечно, глупа, но, согласно народной мудрости, умрет последней, вместе со мной.

Альф прошел в «свою» половину чертога:

– Скажи, чтобы чертог меня кормил, поил и убирал за мной. Можешь произнести мысленно.

Я произнес, но с уточнением: «Делать это до момента, пока не прозвучит другой мой приказ об этом». Альф протянул руку к стене, вынул отделившуюся емкость с водой, отхлебнул и вернул зеленоватую емкость на место.

– Когда ты увидел меня сегодня – как догадался, что перед тобой не истинный хозяин чертога, а очередной местный владелец пульта? – спросил я. – Ты видел настоящих хозяев?

– А еще я сразу понял, что о чертоге ты ни черта не знаешь. – Альф ушел от ответа на последний вопрос. – Ты не используешь Голос и прочее и, скорее всего, не подозреваешь, что такие возможности существуют. Не знаю, как ты заполучил чертог, это, как мне казалось, из области невероятного, но ты распоряжаешься им. В моих интересах стать тебе полезным.

– Ты расскажешь мне обо всем?

– Наверное. Постепенно. Я буду рассказывать, ты – помогать мне в решении мелких проблем и одной крупной, после которой сотрудничество прекратится – ты узнаешь все важное, и я стану тебе не нужен. С тем, что пожелать, сейчас я не определился, в голову лезут глупости. Надеюсь, ты понимаешь, что пусть мы оба легко проживем без помощи другого, но вместе мы сильнее, чем по отдельности?

– Иначе зачем бы я нашел тебя? Кстати, поделись «глупостями», в них может крыться рациональное зерно. Мне со своей стороны будет проще делать встречные предложения.

– Например, мне хочется отомстить двум жлобам из ближайшей деревни.

– Фильке и Антону?

Альф глянул на меня с опаской:

– Откуда знаешь? Нашел новый алгоритм?

– Имеешь в виду чтение мыслей?

– Раньше чертог такого не умел.

– И сейчас не умеет, хотя, конечно, жаль, мне это не помешало бы. Я познакомился с некоторыми деревенскими жителями и узнал достаточно. Тебе незачем мстить Фильке и Антону, они делали то, что сделал бы на их месте любой мужик. Ты спал с их женами, у одного из них ребенок от тебя.

– Не от меня. От мужа, я его вылечил, теперь у них все в порядке.

– Он этого не знает, как и другие. Каково ему жить с таким неправильным знанием, особенно когда на него косятся те, кто тоже считает иначе?

– Вот я и говорю – глупости, во мне детская обида играет, а чертог давал возможности мстить даже за меньшее. Привычка – вторая натура.

«Мстить даже за меньшее». Жесть. Даже слышать не хочется, что Альф творил в образе всесильного бога.

– Мстить не дам. Мечтай о чем-нибудь большом и хорошем.

– Пожалуйста. Мы с тобой могли бы основать религию имени тебя и рулить миром. Ты будешь богом, я верховным жрецом.

– Исключено.

– Я это понял, потому вместе с предыдущей идеей сразу назвал глупостями. Ладно, задавай еще один вопрос, и – по койкам. Что тебя интересует в первую очередь?

В первую? Много чего, и все хотелось узнать сразу. Впрочем…

– Чертог излечивает любые физические недуги. Справляется ли он с душевными?

– Нет.

Я не сразу осознал ответ, хотя предполагал, что прозвучит именно он. Все стало неважным.

– Кто-то из близких? – Альф по моему лицу прочитал то, что осталось невысказанным.

– Любимая девушка.

– Сочувствую.

Повисла неловкая пауза. Альф боялся показаться нетактичным.

В очередной раз подтвердилось, что Челесте я помочь не смогу. Значит, надо придумать, как помочь другим. Для этого нужно знать все о чертоге, об Альфе, о том, как чертог попал к нему и почему Альф знает так много…

– Еще вопрос, тоже важный, иначе мне не заснуть,– попросил я. – Ты видел настоящих хозяев?

– Я хорошо знаком с предыдущим хозяином, этой информации пока достаточно, остальное – завтра. Спокойной ночи.

– И тебе тоже.

Я избегал навязываемых мне формулировок. Сказанная мной в ответ незамысловатая фраза вроде «Спокойной ночи» могла быть ключом к передаче власти или отключению моего пульта. Лучше перестраховаться.

Я закрыл проем между жилыми половинами и сделал стену односторонне прозрачной. Альф понимает, что я ему не доверяю, он тоже не доверял бы.

В соседней комнате мой временный компаньон разделся, бросил одежду на стену, куда ее немедленно втянуло, улегся на кровати и мгновенно заснул.

«Если гость заговорит с тобой или что-то сделает – не реагируй и немедленно разбуди меня», – распорядился я. Трюк с брошенной в стену одеждой у меня тоже удался, раздеваться так оказалось быстрее и удобнее, чем уносить в кладовку или оставлять на полу. Затем я долго смотрел в тускло мерцающий потолок и думал, думал, думал. Сон не шел, мысли о будущем метались из крайности в крайность, от выводов бросало то в пот, то в ледяной озноб. Правильно ли я сделал, скооперировавшись с прежним хозяином чертога – скоро выяснится. Альф был прав, когда начал разговор с выяснения моей цели. Будь у меня желание стать президентом Земли, я не пошел бы на риск, поселяя знатока чертога под одной крышей с собой, возможностей хватало и без того. Другое дело, что власть достигается через кровь. Большая власть – через большую кровь. Даже Альф пошел по другому пути, вместо власти он выбрал удовольствия.

Мне он предложил иное. «Мы с тобой могли бы основать религию имени тебя и рулить миром, ты будешь богом, я верховным жрецом». Будь у нас доверие друг к другу, с религией получилось бы. У нас и так получилось бы, но однажды бог или жрец решат, что второй не нужен, и лишний будет убран. Когда не веришь даже ближнему – как создавать что-то серьезное, чтобы оно сделало мир лучше? Оно-то сделает, но для кого-то одного.

К тому же, Альф уже создал собственную религию. Будь у него больше времени, однажды «свидетельницы Альфалиэля» в разных частях света вошли бы в бизнес и политику и, по истечении скольких-то лет, перевернули мир к пользе своего суверена.

Я вспомнил постулаты, процитированные Полиной. «Альфалиэль – не явь, это сон, во исполнение мечты он становится явью. Альфалиэль – божественная благодать, что вопреки логике снисходит на столь малых и никчемных существ, коими являемся мы, люди, со своими куцыми мыслями и грезами. Альфалиэль всеобъемлющ. Это верх и низ, пустота и твердыня, душа и тело. Сейчас люди видят два пути, которыми можно следовать – восходящий и нисходящий, другими словами – духовный и телесный. Первый, как бы красиво ни выглядел и ни подавался, тоже ведет в никуда, он в упор не видит желаний плоти, отмахивается от чувств, как от мух. Поиск истины и счастья в ином мире, восхождение к небесному через отказ от всего земного, вечная война со всем, что противоречит этим воззрениям, таков этот путь. Второй путь от самого основания – мирской, земной, чувственный, живой, он почитает множественное, а не единое, отождествляет дух с чувственным миром. Альфалиэль есть третий путь, не восходящий и не нисходящий. Прямой. Горизонтальный. Он не выдергивает за шкирку из родной земли, как в баснях про Мюнхгаузена, и в шелухе убедительных слов не сливает в навоз под благовидным предлогом…» Обращаясь к подготавливаемой в жертву Альфу Катеньке, Полина добавила: «Если все получится, ты почувствуешь это, ты станешь иной уже сегодня».

«Станешь иной». Убивать и сжигать Катеньку никто не собирался. Также вряд ли под инакостью подразумевалось духовное перерождение, на верную догадку намекали другие слова Полины: «Я в свое время тоже боялась, я была как ты, одна из всех, потому что другие не такие. И не были, когда пришли к нам». Похоже, Альф – любитель непорочности, на этот крючок его ловили заждавшиеся поклонницы. «Если все получится» – это зависело от ритуала вызывания, как они думали. Будь чертог по-прежнему в руках Альфа, он из-за невидимой ширмы поглядел бы на то, что предлагается, и принял бы жертву либо улетел к фанаткам, приготовившим более шикарное и разнообразное меню.

Дарить нелепому божку своих близких, чтобы получить немного общения, духовного и телесного? Жуть. И все же «учение Альфалиэля» упало на благодатную почву. В людях есть запрос на счастье и на чудо, Альф давал то и другое. Первое – прикрываясь красивыми словами о духовности, второе ему вообще ничего не стоило, оно у него просто было.

Любая религия возникает как средство выживания человека в природе, как инструкция для жизни вне райского сада. Конечно, ровно настолько, насколько люди сохранили данную им мудрость, пронеся сквозь века. Библия, Левит: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего своего как самого себя». Без этого в людских джунглях не выжить. То же самое вошло в другие святые книги слово в слово или перефразировано не только для «сынов народа твоего». Или вот: «И сказал Бог: Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, дающий семя: вам сие будет в пищу». То есть, изначально человек – вегетарианец, и это неопровержимый факт: желудочно-кишечный тракт у нас как у травоядных, а не плотоядных. Но из рая с треском прогнали, подножной пищи стало не хватать, попробовали поджаренного в пожарищах мяса… и – понеслось. Приспособились. Понравилось. Но организм был спроектирован под другое, потому после мяса требовался периодический отдых от тяжелой пищи, и появился необходимый организму пост. Затем «еще… мясо было в их зубах, еще не были съедены птицы, как возгорелся на них гнев Громовержца и поразил великим мором»… Не имея опыта употребления мясного, наверное, скушали что-то несвежее, непрожаренное, больное или павшее. С голодухи да с незнания – бывает. О микробах древние люди не знали, руки перед едой не мыли, и вообще – зубы не чистили, в баню не ходили, гигиену с гиеной путали, потому и получили в Писании: «И если что-нибудь от трупа их упадет на какое либо семя, то оно чисто. Если же тогда, когда вода налита на семя, упадет что-нибудь от трупа их, то оно нечисто для вас», «Все на что упадет что-нибудь от трупа их, нечисто будет: печь и очаг должно разломать, они нечисты», и далее в том же духе. А как иначе, кроме как запретами свыше, объяснить не сведущему в вирусологии человеку способ спасения жизни и здоровья?

Религии – путеводитель по выживанию. Потому, наверное, проклята или, как минимум, ненавидима во всех Откровениях профессия ростовщика, по-нынешнему – банкира. Кто может устроить конец света и похоронить цветущую цивилизацию, вернув людей на пещерный уровень? Тот, у кого власть. А власть у того, кому должны. Испокон веков известно: за посул списать должок люди пойдут на любые преступления. А с обратной стороны в ту же стену стучат и проламывают ее распухшими лбами полки дрожащих Раскольниковых, присвоивших себе право…

Не так ли погибла прежняя, допотопная цивилизация? У одних было все, у других постепенно не осталось ничего, кроме долгов. Напряжение выросло до взаимоуничтожения, теперь не осталось ничего (не считая чертога, о котором я по-прежнему ничего не знаю, несмотря на кладезь информации за стенкой). Потоп, говорят. А мне кажется – очередной виток самомнения человечества, считающего, что теперь-то идет в правильном направлении. Идет-то оно, конечно, идет, не обращая внимания, что дорожка проторена к обрыву. Не за то ли Господь когда-то покарал всех скопом, что забыли о главном? Золотой телец – вместо Храма Божьего, банкир – вместо святого отца, прибыль – вместо любви… Но глас вопиющего в пустыне там, в пустыне, и останется, инструкции по выживанию ныне читаются как биографии эффективных менеджеров, нетрадиционными путями поднявшихся на вершину карьеры. Формула «Успех равно Счастье» оставила слагаемое «Любовь» за бортом, не найдя ей подходящего места, и такое неправильное хромое уравнение принято сегодня за аксиому – страшную и в своей сути человеконенавистническую. А по-моему, «возлюби ближнего своего» – не просто слова, сказанные много веков назад, а путь. Путь к счастью. Он на Земле только один, через любовь, а кто думает, что знает другой, тот может встретиться на пути, но он будет идти навстречу.

Третий путь Альфалиэля – это он и есть, путь навстречу тем, кто ищет света. Красивые слова, явление чудес и яркая харизматичность – признаки библейского Антихриста, того, кто похоронит мир в его нынешнем виде. Альфалиэль мог стать Антихристом, но из-за стремления получать максимум удовольствий утерял сверхспособности. Будущее мира упало мне в руки. Надеюсь, я распоряжусь им верно.

Так любой подумает на моем месте, ибо каждый знает, как было бы лучше для всех.