Читать книгу Дорога в Рай - Петр Леонтьев - Страница 3

Меня воспитывали атеистом, но сегодня я хочу верить в Бога. Чтобы помолиться. За этих тётенек и девочек в белых халатах. За этих Ангелов. Если я и верил когда в Землю обетованную, то именно сейчас, вспоминая в год семидесятипятилетия победного окончания той ужасной, античеловечной войны, ужасной для моего народа и для нас, детей, внутри этого народа, – вспоминая жертвенные глаза нянечек и сестёр. И если когда и верил я в Коммунизм, то именно тогда, когда наблюдал и чувствовал к себе бескорыстную любовь, высокую духовность, и вот тогда в душе моей как-то воедино слились вера в рай на Земле и на небе. Я не рассуждал, хотя всё вокруг было очень политизировано. Мне не надо было объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Я видел чётко перед собой примеры «ХОРОШО».

Повторяю, я, десятилетний мальчишка, не мог тогда оценить по достоинству этих людей. И вот теперь, на расстоянии семидесяти пяти лет, с тоской вглядываюсь в прошлое, кляня себя за то, что не сберёг в памяти имён, а порою и образов их. Сохранились некоторые фотографии. Но есть огромное желание вспомнить и написать об этих людях, описать некоторые факты, события – неважно, понадобятся ли кому-нибудь эти воспоминания. На территории санатория «Голубая бухта» в Геленджике установлен памятник военной медсестре. В Прочноокопской я бы поставил такой же памятник. Здесь тоже проходила линия фронта. Борьба за жизнь детей и сотрудников, эвакуированных из Геленджика на восток, подальше от немцев, а попавших в оккупацию. В тридцати километрах от Геленджика горела земля под Новороссийском, там был маленький пятачок Малая Земля, которую грудью отстаивали, в том числе, и отряды из Геленджика, а здесь, в Прочноокопской, горела земля под ногами врачей и медсестёр, всеми силами спасавших несчастных детей, которых немцы пытались взорвать вместе со зданием. Никак не понять было фашистам, отправившим в это же время около семи тысяч трупов бывших здоровых людей, отравленных выхлопами газовых камер на колёсах, в противотанковый ров в хуторе Красная Поляна и 525 евреев в противотанковый ров на территории кирпичного завода Армавира, – не понять было этим фашистам, зачем было возиться врачам и медсёстрам с больными детьми? Взорвать их – и дело с концом! Кто может сейчас рассказать, какие чувства испытала главный врач Федосеева, уговаривая немцев не взрывать санаторий? (Как сложилась её судьба?)

Ходили слухи, что она скрыла от немцев, что дети больны туберкулёзом, говорила, что они просто с травмами, иначе фашисты безусловно исполнили бы свой страшный замысел. Во-вторых, раненые немцы нуждались во врачебной помощи, что, может, делало их более лояльными. Наконец, личность Екатерины Федосеевой. Получившая медицинское образование в Швейцарии и знавшая несколько языков, в том числе немецкий, Екатерина Николаевна наверняка покоряла своим интеллектом немецких офицеров и могла оказать на них некоторое влияние. При отступлении немцы уже минировали санаторий, полагая его взорвать вместе с детьми, но Федосеева как-то уговорила их задержаться со взрывом. Наступление наших войск заставило немцев срочно бежать, и взрыв не был осуществлён. Дети были спасены. Находясь в санатории, я слышал, что партизаны, узнавшие о замысле немцев взорвать санаторий, буквально ворвались в Прочноокопскую, опередив наши регулярные войска, и тем предупредили взрыв. Об этом я слышал от молоденькой нянечки, с ласковым прозвищем Казачка. Она играла большую роль в моей жизни в период моего нахождения в санатории. По рассказам, некоторых, особенно ослабленных, детей поместили у местных жителей, спрятав от немцев. Бабушка Казачки взяла к себе самого несчастного из всех – мальчика Колю.

Я рос и развивался в санатории без отрыва от событий в стране. Подробнее я буду писать об этом ниже, но в данную минуту не могу не сказать, что главное событие мая 1945 года – это, конечно же, Победа. Помнится прекрасное утро, солнечное. В распахнутые окна врывались радостные крики, звуки гармони, песни, ружейная пальба. Врачи, сёстры, нянечки обнимались, целовали детей. Был праздничный обед. Другое событие – это электричество. Сначала это был тракторный движок, переменное освещение. Потом ещё: в санатории появилась полуторка. Явно фронтовая, но для нас она стала очередным праздником. Покрашенная в зелёный цвет, она казалась нам красавицей. Весело тарахтела она за окном. Жизнь в санатории становилась веселее. Потом к нам приехало кино. «Кубанские казаки». С огромным чувством надежды на лучшее читали мы книги Бабаевского «Герой Золотой Звезды» и «Свет над землёй». «Будет и на нашей улице праздник!» Я не просто верил в эти слова, но и видел этот праздник в лицах окружавших меня людей. Детей держали в курсе событий. И я с обидой узнал, что книги Бабаевского и фильм «Кубанские казаки» обвиняли в преукрашательстве жизни. Ну, и пусть! Пусть даже и сказка. Но она отражала наши надежды. Нам легче, веселее было жить.

Много чего ещё происходило вокруг. Я совсем порою забывал о том, что болен. Я всей душой верил в Коммунизм. Я ни капли не сомневался в этом, потому что вокруг меня были и дышали вместе со мной такие прекрасные люди. Как всё преобразилось с окончанием войны! Страна возрождалась. И мы, дети, вместе с ней.

Недавно, осенью 2018 года дочь моя Катя посетила, по своей инициативе, Прочноокопскую и с удивлением увидела заросшую дикими растениями руину. «Как в сказке о спящей красавице, – с горечью сказала она. – Дед, напиши воспоминания». И я устыдился. И вот сел. И пишу.

А совсем недавно узнал, что и руины нет. И ещё более утвердился в своём замысле.