Читать книгу Раковина - Петр Петрович Драгунов - Страница 12

Неприятности

Оглавление

Пропажа раковины в городском музее, составляла начальное звено в цепи событий, так лихо и бесцеремонно закруживших офицера советской милиции. Когда ему поручили вести новое дело, Пенкин сразу же почувствовал неладное.

Продумано оно, прикрыты ходы – выходы, отвлекающие маневры. Заметьте, стекло рухнуло, только когда мужики из зала ушли. И очкарика кроме них не видел никто, но ведь мыслеслед его был!? Вот когда собрали специалисты из технического отдела ту бронированную стеклянную туфту – витрину по осколочкам, склеили воедино, выяснилось абсолютно невозможное, но как раз по Колиной части.

Он только обстановочку в соответствие привел, восстановил пунктуацию и хронологию, и раз – подтвердилось самое главное. Ограбление действительно произвели заранее, глубокой ночью накануне! И совершили противоправные действия настолько грамотно, что ни один работник музея не заподозрил с утра ничего. С наружности система охраны выглядела как новенькая, а пропажу за пыльным стеклом могли не обнаружить еще с месяц. Вдобавок ко всему улик нормальных ни одной! Ни взлома фомкой специализированной, ни окурков беламора с характерным прикусом, ни отпечатков пальцев, с занозою на стекле.

И скажите, как глубокой ночью можно оказаться в запертой на англицкий замок комнате!? Под сигнализацией к тому же. Она родимая, простая и безотказная напрочь не сработает, будет всю ночь мирно поблескивать лампочкой. А лампочка та, под неусыпным надзором фронтовика-разведчика на седьмом десятке, который божится– матерится, что не спал как на духу.

Вдобавок ко всему, горе – механизаторы божатся клянутся, что пили в зале экспонирования они не водку, а портвейн местного производства! Не просто наводят тень, а предоставили все к тому доказательства, в том числе и пластмассовые стаканчики со следами красной жидкости на боках. Конечно это нужно экспертизою отдельной подтвердить, но не врут, и так видно.

Но откуда тогда в углу зала экспонирования бутылка столичной водки и закусочные объедки? Что они там совершали еженедельный вино-водочный ритуал?! И кто именно и когда? Получается, что главная пьянка состоялась в зале глубокой ночью. Ну это скажите к чему?! Зачем вся мировая дрянь и гадость в двух экземплярах? Может, это какой намек? Ведь не бывает в жизни случайных совпадений. Где тогда хваленый грабительский профессионализм? И при чем тут очкарик, растворившийся средь белого дня? Да бес с ним, с очкариком! Мало ли что померещится двум алкашам. Но водка, мало солененькие огурчики – натурный факт.

Хитрый кто-то не спеша, в полном одиночестве, выпил пару соток столичной и закусил малосольненьким огурчиком, на месте преступления. Но в голову гаду, водочка не ударила, и грабитель поганый протрет посуду влажной тряпкой, на предмет отпечатков пальчиков. Подымит табачком, пепел стряхнет на ковер в стороне, не под ноги, а вот окурок засунет в карман. Ну надо же! Это ж не дело, а целый сюжет для Шерлока Холмса.

Исчезла раковина и пара золотых безделушек для отвода глаз. Лишнее Пенкин сразу учуял. Ведь брали цацки нехотя, долго вертели в руках. Золотой браслет осемнадцатого века, закатили в темный угол между перегородками. Сыщики при повторном осмотре случайно нашли.

Вот, в общем-то и все, но грабитель определенно мужчина. Он ничего не боялся, никуда не торопился, да и напиток потреблял мужской, исконно русский… Зацепок кот наплакал. Особенно если учесть, что работал лучший в розыске экстрасенс. Маловато, но не поделаешь ничего. По очкарику следы бледные, будто их навели специально с каким-то умыслом.

Совсем плохо, когда человек грабить не боится. Экстрасенсу ведь что нужно – эмоциональный след. А тут какое-то полнейшее равнодушие. Фигура нечеткая в плаще – балахоне. Действительно призрак?! Она кажется немного оторванной от поверхности пола и чуть скользит в темных недрах музейной залы. Ножками не перебирает. Тьфу …

Пытаясь, навести резкость в линиях изображения, Пенкин пыжился и потел, но картина не улучшалась. Нервным, нетерпеливым жестом, он попросил понятых очистить помещение, задернул шторы и с головой окунулся в минувшие события.

Стало холодно. Напряжение не проходило даром, Пенкин чувствовал, будто истекает кровью. Какая-то подсасывающая сырость проникла в сердце и покалывала изнутри тоненькими, ледяными иголочками. В крайнем напряжении, он еще более приблизился к фигуре. Ночь прошлого захватила его разум и стала реальностью.

Ей не суждено было жить долго, ибо рассвет приближался заново. Он уже растворял небо прозрачностью не пришедшего дня, насыщал глубиной. Картина стала реальной и потому более страшной. Пенкин нехотя, следуя природной инерции и долгу чести, придвинулся к пустоте балахона вплотную и заглянул вовнутрь.

Будто белая птица надломилась в воздушном полете и падала вниз. И падение это поглощала бесконечность, и не оставалось в нем ничего, кроме ужаса окончания.

И пришла боль, неприкаянная воплоти. Липкая и гадливая, она переполнила пространство холодом, и сочилась в нем слизистыми нитями, к себе испытывая полное отвращение.

Глаза открывались сами и никак не могли открыться. И напуганные мыслью о собственном не существовании, они вылезали из орбит и гранатами взрывались в пустоте.

Потом неожиданно пришел свет, и где-то на периферии его струящейся сферы майор увидел уютный дворик и яркую бирку дома № 30. Маленький уютный двор детства, три пацана, понуро сидящие на старенько скамейке. Но пустота поглощала их мир, взрастала неотвратимостью, тошнотой. Она тянула к ним руки-плети холодная, жадная. Их уже не спасти. Пенкин, кажется, закричал и потерял сознание.


Учитывая произошедшее вчера, работники музея действовали на диво оперативно. Через двадцать минут после обморока на место происшествия прибыли скорая, пожарная машины, и две машины дополнительного милицейского патруля. Но защищаться было, увы, не от кого. Майор Пенкин поимел госпиталь и болезнь, называемую врачами менингит.

Врачи сказали, что привезли его вовремя. Нервное истощение милицейского организма достигло последних пределов, и шальной вирус, оказавшийся поблизости наизготовку поразил мозг обширно и наповал. Но наша медицина с помощью антибиотика и гемодеза в капельницах внутривенно творит еще большие чудеса. Уже через четверо суток пациент пришел в сознание и самостоятельно сходил на горшок.

Ему выдали стираный больничный халат, грязные тапочки и перевели из реанимации в отделение. Курс лечения предстоял непростой, но опасности жизни уже не нес. Опасались за его мозг, но еще через несколько дней, пациент окончательно пришел в чувство и заговорил с докторами вполне обыденно и правильно.

Верный семейным заветам, Пенкин никому ничего лишнего не рассказывал. А случилось с ним нечто невероятное. Обнаружил майор неожиданно мощное усиление собственных экстрасенсорных способностей. Он научился летать, что было весьма удобно в сложившихся нынче обстоятельствах. Чудо Пенкин творил как всегда легко и с листа, в глубокой тайне от местных недоброжелательных эскулапов.

Майор милиции помнил наставления Дедуни и тайком, тихими безлунными ночами летал в колдовское разнотравье. Напоенная летним теплом обильная зелень предгорий ждала его всего в трех шагах. Просто невероятно, до чего все близко и рядом, когда умеешь летать!

Горы принимали его словно родного. Земля одаривала Колю силой, а ночь покоем и тишиной. Он лечится корешками и цветами тех растений, которых мы к сожалению почти не замечаем, а заметив, уничтожаем безжалостно, называя сорняками и поганками.

Сам госпиталь оказался скромным и привилегированным. Больных в нем насчитывалось намного меньше, чем врачей, личных кабинетов больше, чем начальников.

В окна одноместных палат склоняли ветви плодовые деревья. Запахи больнички перебивал южный, фруктовый аромат. Дорожки в саду для выздоравливающих, переплетались так тесно, что казались нескончаемыми. Уединенность приглашала к размышлениям на известную криминальную тему. Чем Пенкин и занимался каждый божий день.

То, что это и сглаз, и порча, Коля Пенкин понял сразу. Но если бы история оказалась так тривиальна! Начать с того, что если осмотреться внимательно, время в музейном зале развернулось вспять и тылом, чего в материализме не бывает никак.

В свершившемся факте сомневаться не приходилось. Настоящее ограбление произошло в ночь на воскресенье, а для полного обследования помещения Коля прибыл на место преступления в понедельник в обед. Пока с алкашами разобрались, пока план перехвата объявили…

Но попытки просмотра мыслеследов неожиданно оживили прошлое. Что-то сдвинулось, насторожилось, ожило и приняло жесткие ответные меры. Напружилось и давануло так, что жив остался одним чудом или случайностью. Порчу Коля, принял воскресной ночью. Словно воронкой всосало во вчера. Забавненько получается.

Сам Коля во времени путешествовать не умел. Значит, об этом позаботился кто-то посторонний. Однако если такая сила имеется, зачем же тогда заниматься мелкими музейными кражами? Вот в чем настоящий вопрос… На кой ему ляд, доисторический хитиновый домик для пресмыкающихся? Инкрустация и алмазик в таких вещах не в счет.

Конечно мысли Пенкина – менингитчика продвигались куда более витиевато чем кажется, но кое-какие выводы он сделал окончательно:

Первое – существо не было человеком. Там, под тонкой оболочкой темного балахона, собралось столько холода и мрака, что и думать о совместимости ЭТОГО с человеческой душей вряд ли стоит.

Наивероятнейшим образом орудовал фантом, то бишь в простонародье призрак. Но имелась еще водочка столичная со стаканом и объедками огурца. О призраках в подпитии, Коля до сих пор информации не получал. А что если призраки водочку принялись попивать? Это какая тогда у них энергетика? Тут как есть полная материализация.

Второе – для чего Колю втянули в прошлое? Скорее всего, целях изучения или предупреждения. Но почему тогда, выплюнули обратно, не скомкали окончательно, отпустили – вопрос номер два по-настоящему.

Третье – в той самой нескончаемой череде совпадений. Если присмотреться, то и попытка, и ее неожиданное прикрытие сделаны, словно под копирку с той же самой неуемной, недоброй фантазией. Скажите зачем? Но главное как?! Получается, мы марионетки в руках этого идиота, а он передвигает нитками обоими руками попарно в должную сторону, с юмором, принимающим форму изощренного садизма!?

И заключалось в трех фактиках, такая необъяснимая мера силы и ужаса, что казался майор Коля себе маленьким и робким школьником. Почему в принципе, по нашей советской земле иноземные призраки рыскают волком? Вопросы без намека на ответ. Сплошное безобразие.

И стало Пенкину от таких вот выводов, как-то неуютно и скучновато. Пусть лето за окном теплое, ласковое, и по детски беззаботное в привычности и простоте. Лишь пропала уверенность в том, что июль сменится августом, и листья опадут вниз сами, а не тень покроет их мраком беспробудным и потому ужасным.

А вокруг суетилась мирная гражданская мысле-жизнь, переливалась на свету изломами маленьких и не очень маленьких трагедий. Не подозревала она ничего, не ведала даже о возможности нематериальных подвохов. Жила мелко и в основном суетно. Кто-то жаждал электробритву Харьков-М ко дню рождения. Кто-то попробовал азербайджанского коньячку с запахом клопов и думал, как бы теперь перебить сию пикантность русской посольской. Не в меру счастливые юнцы спешили на первое свидание, еще не до конца примирившись с его реальностью.

Тысячи мыслей роились в тот теплый вечер вокруг Коли Пенкина. Он глотал их все до единой, стремясь количеством избавиться от неприличного чувства одиночества. Но оно не отступало, наоборот придвигалось плотнее, леденя острыми коготками порезы души, пугая безжалостной неизведанностью.

Коля чувствовал, как надорвалась тонкая перегородочка, отделяющая наш теплый и ласковый мир от прочего чуждого и инородного. Будто что-то слепое и темное, грозовой тучей, начиненной холодом и яростью, надвинулось на его будущее, настоящее и даже прошлое.

И пускай сверчки верещали о неге и успокоенности летней ночи, о времени для приема пищи и последующей любви. Пускай сама ночь расслабленно нежилась в зачарованной тишине и уединенности. Страх и напряжение не проходили, не желали отпускать больного и усталого от эдакой несносной жизни милиционера.

Пришла пора просыпаться Сети в очередной раз. И вновь создаваемое представление вертелось вокруг трех актеров театра юного зрителя из дома No 30, и роли оказались расписаны от и до. Но сами актеры не знали о том ничего. Ни хорошего, ни дурного. Но пришла пора.

Раковина

Подняться наверх