Читать книгу Не судимы, но осуждены. Том 1 - Петр Петрович Котельников - Страница 9

Великая Отечественная война закончена победоносно. Трижды Герой Советского Союза, маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков, принимавший на Красной площади парад Победы, пользующийся уважением и любовью всех людей в государстве, уважаемый руководителями государств коалиции, почувствовал, как кольцо опасности сдавливает его. Он знает, кто и почему нанесет ему удар, но не знает того, чье донесение и какого содержания ляжет на стол министру Вооруженных Сил Союза СССР генералиссимусу Сталину И. В. Жукову многое было известно о расправах с неугодными, пусть и временно, людьми. Но, разве можно было разгадать многоходовую операцию, которую проводили мастера политических и уголовных интриг из госбезопасности. Кто-то ненавязчиво направлял мысль Сталина, рождая у него не только зависть, но и опасение ко все возрастающей популярности маршала Жукова. Начало политической интриги получило название «Авиационного дела». Возможно, его удобно было вести среди авиаторов потому, что в авиации служил Василий Сталин?

Незадолго до нового 1946 года на подпись к Главному маршалу авиации Новикову А. А., командующему Военно-воздушными силами страны, принесли бумагу о представлении к генеральскому званию гвардии полковника Василия Иосифовича Сталина. Маршал бумагу не подписал. А под Новый год ему позвонил сам Иосиф Виссарионович и спросил, как он смотрит на то, чтобы Василию Сталину присвоить звание генерала?

Новиков стал долго объяснять, что и молод Василий Сталин, и образования ему не хватает, следовало бы окончить Военно-воздушную академию…

Сталин слушал долго, молча, не перебивая, кстати, как он всегда делал, потом сказал: «Представление к званию писать не нужно. Подавайте общим списком»

Голос Сталина исчез, слова прощания не прозвучали. Неприятный холодок по спине Главного маршала прошелся. Он встал из-за стола, нервно заходил по кабинету. Думы одна мрачнее другой возникали в его голове. Не знал Новиков, что за два часа до этого телефонного разговора генерал Власик, шеф сталинской охраны, звонил начальнику штаба ВВС, маршалу авиации Федору Фалалееву: «Срочно представляйте Василия Сталина к лампасам. Он с отцом помирился…».

«Для генеральского звания заслуги нужны, – возразил Фалалеев, – и вообще вопрос о присвоении звания я решать самостоятельно не могу. Это в компетенции командующего».

О разговоре с Власиком Фалалеев позвонил Новикову. Тот связался по телефону с Жуковым, находившимся в Германии: – Что делать, Георгий Константинович?

Полководец в сердцах выругался, затем стал объяснять Новикову, что распоряжения Хозяина (так было принято между военными называть Сталина) не оспариваются…

– Жди неприятностей, – закончил он. 1 марта 1946 года Василий Сталин щеголял в новеньком мундире с лампасами и погонами генерал-майора. А еще через три дня Главный маршал авиации Новиков был отстранен от должности

Механизм госбезопасности пришел в движение. 16 марта 1946 года была создана Государственная комиссия по ВВС во главе с Николаем Александровичем Булганиным, заместителем министра Вооруженных Сил СССР. В нее вошли секретарь ЦК ВКП (б) Г. М. Маленков, начальник Генштаба маршал А. В. Василевский, Главком Сухопутных войск маршал Г. К. Жуков и три маршала авиации – Руденко, Вершинин и Голованов. Проверялись сведения, добытые людьми Абакумова, а лучше сказать, выбитые допросами с пристрастием из бывшего командующего 12-й Воздушной армии маршала авиации С. А. Худякова. Маршала арестовали еще в декабре 1945 года по обвинению в шпионской связи с англичанами и в злоупотреблении служебном положением. Напомнили маршалу Худякову и о том, что в 1918 году он служил в отряде дашнаков. После знакомства с материалами на маршала Худякова перешли к показаниям против Новикова. Сводились они к утверждению, будто командование ВВС принимало от наркомата авиапромышленности дефектные самолеты и моторы. Исходил поклеп от Василия Сталина. Уже в марте-апреле были арестованы министр авиапромышленности Шахурин, авиационные генералы Репнин, Селезнев, Шиманов. В ночь с 22 на 23 апреля арестовали маршала Новикова. Как ни странно, сам Абакумов, шеф Государственной Безопасности, проводил обыск в квартире маршала. Что там он искал? Говорили подчиненные, что второе лицо по значимости после Лаврентия Павловича Берия, не прочь был прихватить при обыске что-нибудь ценное. На этот раз, не торопясь, по-хозяйски обойдя всю квартиру, все внимательно оглядев, Абакумов подошел к «комбайну» – вершине тогдашней техники, совмещавшем приемник с радиолой, включил, покрутил рычажок настройки, послушал музыку. Встал, отошел с недовольным видом. Еще раз обойдя квартиру, он вышел. Заурчал мотор машины. Абакумов уехал.

Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова допрашивал майор госбезопасности Лихачев. Арестованный удивился тому, что не прозвучало ни одного вопроса, касающегося авиации. Лихачев протянул Новикову лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом и сказал: «Внимательно прочитайте и перепишите этот текст на чистый лист бумаги. Пишите не торопясь, так как вы обычно пишите…».

Маршал читал и не видел ничего, касающегося состояния дел ВВС. По мере чтения брови маршала поднимались вверх. Закончив чтение, он спросил Лихачева: – И это я должен переписать и подписать?

– Вы правильно поняли… – Но это не соответствует действительности… – Я полагаю, что в ваших интересах все это сделать сейчас. Здесь не шутят… Рано или поздно, но вы напишите то, что я вам предлагаю… Вам трудно сосредоточиться… Хорошо, я помогу вам. Берите ручку и бумагу… Пишите то, что я буду диктовать

Новиков понимал свою обреченность, поскольку доходили до него слухи, как тут выбивают показания. Вздохнув глубоко, он положил пред собой чистый лист бумаги, придавил его ладонью левой руки, обмакнул перо ручки в чернила и приготовился писать… Всего два абзаца пустого обоснования по приему поступающих с авиазаводов самолетов, и, наконец, похоже, перешли к тому, что интересовало следователя. Теперь он чеканил слова, по многу раз повторяя: «Жуков очень хитро, в тонкой и осторожной форме в беседах со мною, а также в разговорах с другими лицами, пытался приуменьшить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования. В то же время Жуков, не стесняясь, выпячивал свою роль в войне как полководца. И даже заявлял, что все основные планы военных операций разработаны им…».

Продолжая писать под диктовку, Новиков думал: «Значит, дело в Жукове, а не в аварийности самолетов!»

На второй день годовщины Победы над фашистской Германией, 10 мая 1946 года Военная коллегия Верховного Суда СССР в закрытом судебном заседании, без вызова свидетелей, без участия защиты начала рассматривать дело авиаторов. Три дня, и был вынесен обвинительный приговор: «В системе Наркомата авиапромышленности и ВВС Советской Армии существовала антигосударственная практика, приводившая к тому, что на протяжении войны и в последний период выпускались бракованные самолеты и авиамоторы, которые затем преступным путем протаскивались на вооружение авиационных частей…».

Сталин вызвал к себе Абакумова, поинтересовался ходом дела авиаторов и, узнав, что дело закончено, спросил Абакумова, какую меру наказания он предлагает для Новикова и Шахурина?

Главный чекист страны ответил, не задумываясь: «Расстрел!»

Сталин, прищурив глаза и легко покачивая головой сказал: «Расстрелять просто, нужно заставить их поработать!»

По сути, это уже был готовый приговор, не указаны только сроки.

В суде Шахурин получил – 7 лет лишения свободы, Репин – 6 лет, Новиков – 5 лет, Шиманов – 4 года, остальные кураторы авиапрома получили по 2 года. Только Маленков, отвечающий в Политбюро за авиационную промышленность, отделался легким испугом, его освободили от работы в аппарате ЦК и отправили в Ташкент. Кстати, маршал Худяков был по приговору Военной коллегии Верховного суда расстрелян через полтора часа после вынесения приговора. А ведь благодаря Худякову только единичным самолетам противника удавалось прорваться к Москве при ее обороне.