Читать книгу Ваше Величество. Сага о Гленарде. Том седьмой - Петр Викторович Никонов - Страница 25

***

15 день VII месяца 593 года После Падения Звезды, вечер

Трактир «Белый дуб» на Южном тракте на юге герцогства Плодэн

Они сидели в темном углу, поодаль от остальных посетителей трактира. Пиво в больших глиняных кружках было вполне сносным, а жареные колбаски с картофельным пюре и тушеной капустой – так вообще замечательными.

– Вот скажи, Гленард, – Варден задумчиво следил за мухой на столе, – это всё действительно так необходимо?

– Что именно? Пить пиво? Ехать в Магнаду?

– Нет. Вот эти все трупы на Рыночной площади, казни, пытки, страх, тысячи тайных агентов, подслушивающих каждое слово? Неужели нельзя наладить жизнь в Империи, не превращая ее в тюрьму? Неужели нет другого, более мягкого пути?

– Мы пытались, – Гленард вздохнул. – Видят Боги, мы пытались сделать всех довольными и счастливыми. Вот это всё, о чем ты говоришь, это же только в последние годы так. Раньше, еще до меня, Тайная Стража боролась уже с проявившимися восстаниями. Когда пришел я, я решил, что этот подход нужно изменить. Мы стали тушить пожары заговоров до того, как они разгорятся. Для этого понадобились те самые тысячи тайных агентов, о которых ты говоришь. И всё, вроде, наладилось. Но потом оказалось, что мы просмотрели огромнейший заговор прямо перед своим носом. Его организовал некий колдун Джалил. Странное существо, которому, по его собственным словам, не одна сотня лет.

– Это действительно так? – Варден удивленно поднял брови.

– А кто ж его знает? Проверить невозможно. Но он действительно кое-что умел, как колдун. Жуткие вещи. Но, к счастью, я его убил. Хорошо так убил, качественно. Но он успел запустить свой план в действие, и мы столкнулись с огромным числом мелких выступлений по всей территории Империи. Был полный хаос, и только силами Тайной Стражи, с небольшой помощью армии, удалось этот хаос победить. А так, дело дошло до штурма Рогтайха и тяжелого ранения Императрицы Ниары. Но об этом ты, наверняка, слышал. Мы боролись с птенцами Джалила полгода во всех герцогствах и победили. Но за это время я пришел к выводу, что наши относительно мягкие способы работы не являются в достаточной степени эффективными для обеспечения безопасности Империи.

– И всё изменилось.

– И всё изменилось. Мы стали более жесткими, более требовательными. Усилили выявление ранних стадий недовольства и заговоров. Ускорили дознание, стали более широко применять пытки. Раньше пытали только преступников, теперь всех, кто вызывал подозрение. Обратили внимание на ведьм и еретиков. Оказалось, что они несут реальную угрозу.

– И это к чему-то привело?

– Ты не поверишь, но это действительно подействовало. Мы нашли сотни скрытых пособников Джалила. Выявили сотни возможных заговоров. Предотвратили тысячи убийств и других преступлений. По улицам городов стало возможно безопасно ходить ночами – даже по Черному городу Рогтайха. За все последние годы не было ни одного открытого выступления против Империи, ни одного крестьянского восстания, ни одного городского погрома, хотя ранее всё это случалось регулярно. Все эти преступления выявлялись еще на начальном этапе подготовки. Империя наконец-таки стала безопасной.

– Знаешь, – Варден сделал большой глоток и осторожно поставил кружку на растрескавшийся стол, – медведь в зверинце тоже в безопасности. Люди ему не повредят, и он сам никому не сможет навредить. Сытый, довольный. Но у него нет свободы. А без свободы – разве это жизнь? Разве он остался таким же медведем, каким его задумала природа? И разве Империя, такая вся безопасная и спокойная, это та Империя, где люди действительно хотели бы жить?

– Ты хочешь сказать, что мы превратили Империю в тюрьму.

– В каком-то смысле, да, Гленард. В комфортную, спокойную, относительно сытую тюрьму. Но хотят ли люди жить в ней?

– Посмотри вокруг, Варден. Они в ней живут. В той Империи, которую ты считаешь тюрьмой. И ничего. Едят, пьют, трахаются, работают, торгуют, рожают детей, и чувствуют себя, в большинстве своем, счастливыми. А то, что пара сотен преступников и смутьянов из-за иллюзорного философского понятия «свобода» готовы разрушить эту сытую и безопасную жизнь – разве это хорошо? Кто вообще решает, что такое свобода? Абсолютная свобода превращается в абсолютную анархию. Если я сильнее, я могу отобрать у любого еду, могу убить любого, могу забрать себе и изнасиловать любую женщину, могу забрать себе землю, богатства, всё, что угодно. Это то, каким наш мир был лет семьсот-восемьсот назад, еще до Исхода. Полная свобода и никакого порядка. Мы не связываем людей по рукам и ногам, не заковываем их в цепи. Мы лишь принуждаем их жить в рамках тех правил, которые они же сами, посредством передачи нам власти, и установили. Да, наше общество не идеально. Да, Империей правят жадные, жестокие и часто глупые люди. Герцоги, графы, бароны. Мы создали почти идеальное общество внутри Тайной Стражи – общество, в котором твое положение определяется твоими заслугами, а не тем, кем были твои родители. И что же? Любые наши попытки распространить влияние этих разумных и достойных людей на политику Империи, посредством временных наместников, например, натыкаются на дикий вой о том, что Гленард хочет захватить власть. Мне не нужна власть. Мне нужна сильная и спокойная Империя.

– Но это не мешает тебе эту власть захватывать, да и купаться в богатстве, если откровенно. Неплохо для безродного деревенского паренька, как ты сам себя назвал. Я уверен, что и другие тайные стражники живут неплохо.

– Деньги и власть – это возможности. Это сила, которую можно употребить на благо Империи. И это награда, показывающая, чего мы добились. Я не смогу улучшить Империю, будучи нищим.

– Но, Гленард, это же невозможно. Ты говоришь о какой-то идеальной ситуации. Идеальная Тайная Стража с идеальными тайными стражниками в идеальном мире. Идеальные дела для идеальной Империи ради идеальных целей. Но в реальности всё происходит совсем не так. И люди реагируют совсем по-другому на то, что ты и твои подручные делаете.

– И что же происходит в реальности? Ты думаешь, что видишь больше, чем тысячи моих глаз?

– Твои тысячи глаз видят. Но видят ли они всё? И рассказывают ли они тебе всё, что видят? Каждый, кто сказал неосторожное слово в трактире по пьяни или косо посмотрел на тайного стражника, рискует оказаться в подвале наедине с палачом. Я сам это на себе испытал. Допустим, на моем месте был бы не известный писатель Варден из Байлура, нужный тебе для твоих целей, а какой-то безвестный плотник Варден из Суходрища. Его бы растянули на дыбе, прижгли бы каленым железом и он, естественно, рассказал бы, что создавал тайную организацию с целью убийства Императора, Канцлера, тебя, а заодно и кадирского Галира. И вот, у твоего стражника уже есть показания свидетелей и собственное признание преступника. Он может рапортовать об удачно раскрытом заговоре и получить себе внеочередное звание и солидную прибавку к зарплате. Страшно то, что я почти не преувеличиваю. Люди знают, что это так и происходит. Знают, что можно выйти из дома и уже никогда не вернуться просто потому, что оказался не в том месте и не в то время. Не так посмотрел на тайного стражника, у которого было плохое настроение. Некоторые твои стражники хватают безвинных людей просто так, просто, чтобы отобрать у них их мастерские или товары, или чтобы уложить в свою постель их жен и дочерей. И все на улицах об этом знают. И все боятся. Империя страха и ужаса – это именно та Империя, которую ты хотел построить? Разве память о такой Империи ты хочешь оставить после себя?

– Кто так говорит? – Гленард задумчиво смотрел в свою кружку.

– Люди говорят. Многие. Я понимаю, что я уже себе на дыбу, наверное, сейчас наговорил, но давай не будем впутывать других людей.

– Я не собираюсь тебя казнить за твои слова. Я убежден, что ты верный друг Империи, Варден. Мне больше интересны те факты, о которых ты рассказал. Если это правда, то виновные стражники должны быть строго наказаны. А наказание за такое – смерть.

– Таких случаев множество, Гленард. Неужели ты думаешь, что набрав в Стражу тысячи новых людей и дав им почти безграничную власть, которой боятся даже бароны, ты не получишь сотни злоупотреблений? Власть развращает людей. Большинство людей. Сильные люди, такие как ты, со строгими моральными принципами, возможно, могут ей противостоять какое-то время. Но большинство хочет власти ради самой власти. Ради возможности приказывать другим людям и гаденького ощущения, что ты чем-то лучше других, потому что у тебя есть эта самое власть.

– Несомненно, есть и перегибы. И эти перегибы расследуются, а виновные наказываются. Если тебе известны конкретные имена или хотя бы баронства, скажи, я прикажу найти и покарать виновных. Но это не значит, что, в целом, мы не правы. Большинство наших стражников – хорошие люди, и они делают Империю лучше.

– Путем удушения свободы и подавления любого свободомыслия?

– Если нужно, то да, – Гленард пожал плечами. – Врагов Империи мы давили, давим и будем давить. Как и идеи, ведущие к появлению новых таких врагов.

– Ты не видишь одной важной проблемы, Гленард. Ты можешь давить, можешь преследовать и карать своих врагов…

– Врагов Империи.

– Хорошо, врагов Империи. Но чем сильнее ты давишь, тем большее сопротивление вызывает это давление. Чтобы бороться с этим сопротивлением, ты усилишь давление и тем самым вновь увеличишь сопротивление, что потребует нового увеличения давления. И так далее до того самого предела, когда всё не взорвется. Ты можешь подавлять свободу в Империи, ты можешь посадить в каждый дом и в каждый нужник по стражнику или агенту. Но этим ты не добьешься отсутствия сопротивления. Наоборот, появятся новые враги Империи, именно из-за того, что твои стражники кого-то обидели или притеснили. И эти враги Империи станут еще более изобретательными, чтобы тебе противостоять. Чтобы бороться с ними, тебе придется усилить давление и контроль, хватать больше врагов. А это, в свою очередь, повлечет за собой появление новых врагов и еще более скрытые формы их существования. И в какой-то момент они найдут способ обмануть тебя и твоих стражников, ударят, зажгут лучину восстания, и от нее тут же вспыхнет вся Империя. Люди, пусть и запуганные, дойдут до такой точки, когда им станет похрен страх, и у них останется только один выбор – победить или умереть. И они постараются победить, очень постараются. Что ты, твои стражники и даже армия смогут сделать, когда восстание запылает в каждой деревне Империи? Вам придется убить или кинуть в тюрьмы всех жителей Империи. Ты с этим, конечно, справишься, но зачем тебе это? Не проще ли остановиться и перестать давить, чтобы не провоцировать новое сопротивление? Ты и так уже превзошел кадирцев с их ужасными Черными стражами. Не пора ли остановиться и показать, что ты лучше них? Что твоя Тайная Стража действительно защищает Империю и ее жителей, а не борется за Империю против ее жителей?

– То, что ты говоришь, это тоже идеальная ситуация. В смысле, она чисто философская – теоретически возможна, но на практике до этого не дойдет. Мы знаем, где остановиться. И мы прекрасно находим баланс между этим давлением и его эффективностью. Отдельные перегибы не в счет. Мы с ними справимся.

– Скажи, Гленард, каким ты хочешь, чтобы люди и история запомнили правление Славия? Каким хочешь, чтобы запомнили тебя и твое правление Тайной Стражей? Темным временем тирании и ужаса или эпохой процветания?

– Эпохой процветания, конечно. Мы именно к этому и стремимся, что бы ты ни говорил. Мы не ужас, не тираны и не чудовища. Мы защитники Империи и ее жителей. Со временем, люди поймут. Люди умные – они увидят, какой стала Империя и поймут, что трудности и страхи переходного периода были необходимы. Мы уже пробовали быть мягкими и понимающими, давать людям больше свободы, и это не привело ни к чему хорошему. Мы стали жесткими – и мы видим результат.

– Если после такого усиления давления, ты его ослабишь, люди будут вдвойне благодарны. Главное, чтобы это сделал ты сам, а не Император или кто-то еще. Иначе ты будешь восприниматься людьми как чудовище, на которое добрый Император нашел управу. А если ты сам дашь людям больше свободы, ограничив давление Тайной Стражи на них и убрав страх перед Тайной Стражей из их жизни, то именно ты будешь восприниматься как освободитель, приведший Империю к процветанию. Именно так работает людская память.

– Возможно. Значит ли это, что нам не надо ехать на юг и раскрывать заговор? Пусть всё идет своим чередом, пусть южные герцогства восстают, вместе с Плодэном и Зведжином, а мы постоим в сторонке и посмотрим. Это же их свобода, правда?

– Я не про это говорю, Гленард. Заговор раскрыть нужно. Но следует ли строго карать заговорщиков? Не лучше ли проявить милость по отношению к ним? Чтобы держать Империю в покое тебе не нужно руководить каждой деревней, Гленард. Достаточно знать, что в ней происходит, и позволить Империи и ее жителям самим решить, как они хотят жить. Удаляя преступников и заговоры аккуратно и хирургически, и не кидая жителей в подвалы просто за неосторожные слова. Империя сама себя выправит, как организм лечит рану. Нужно лишь вовремя убирать гной время от времени, но не резать всё вокруг по кусочкам.

– Если бы всё было так легко, Варден, – Гленард вздохнул и допил свое пиво. – Если бы всё было так легко… Ты слишком много не знаешь. В чем-то ты прав, но, в целом, я с тобой не согласен. Но что-то ты говоришь верно, надо признать. Мне нужно подумать об этом. А пока пора спать. Завтра снова весь день ехать. И лучше выехать пораньше, до жары.