Читать книгу Враги Империи. Сага о Гленарде. Том четвертый - Петр Викторович Никонов - Страница 6

30 день VII месяца 578 года

Деревня Торск, графство Додштен, герцогство Плотхавт

Выйдя из морских глубин, рыскают они глазищами направо и налево, потому как ищут, кого бы пожрать и голод свой неутолимый хоть немного приглушить. И горе тем, кто окажется поблизости – ни обрывка одежки от них не останется. А злы эти русалки еще потому, что для того, чтобы на берег выйти, приходится им голос свой прекрасный на ноги обменять на время, а без песен своих они и жить не могут, потому как лишь песни помогают им вечный их голод заглушить. А коли голоса нет, то и песен нет. Вот и остается им лишь голод, злость и ненависть к людям.

Профессор Михал из Пролеска.

«Легенды, песни и тосты народов Империи».

Тяжелые темно-серые волны с грохотом разбивались об огромные изломанные черные камни. Волна вздымалась, с грохотом налетала на скалу, разбивалась миллионами брызг, а затем опадала и, шурша шепчущей галькой, отступала обратно в море, чтобы уступить место следующей волне. Сильный ветер, свист которого был слышен даже сквозь рев прибоя, приносил густой и резкий запах гниющих водорослей. Бело-серые чайки, взлетая с темных камней, казалось, застывали в воздухе и тут же опускались обратно, не в силах противостоять потокам ветра.

Гленард поежился и сильнее закутался в плащ.

– Здесь всегда, что ли, так холодно? – он обернулся к своим спутникам, пытаясь перекричать ветер. – Вроде же самый разгар лета. Кратхольм находится не так уж и далеко, но у нас в это время обычно даже жарко.

– Это всё из-за моря, – барон Дугал ан Лосгат, полковник и глава Тайной Стражи герцогства Плотхавт, виновато развел руками. – Ветер приносит холодный воздух вдоль гор с севера, аж из самого Шеангая. Зимой здесь вообще всё леденеет. Но если ветер с юга, то даже бывает жарко. Пару дней в году.

– И охота же здесь жить кому-то, – Миэльори скривилась и завернулась в плащ аж до самых глаз.

– Здесь хороший лов, – пояснил молодой лейтенант Арнард из Сизолесья, командир Тайной Стражи графства Додштен, на территории которого они все и находились. – Рыба уходит нереститься на север, где ее никто не беспокоит, а потом возвращается сюда. Рыбы здесь всегда много – и пикша, и треска, и семга, и палтус, и селедочка.

– Терпеть не могу рыбу, – поморщилась альвийка.

– А я вот люблю, – усмехнулся Гленард. – Особенно селедочку. Но треска тоже неплохо.

– Трески здесь много, – кивнул барон Дугал. – Собственно, в честь нее и деревню назвали. Торск – это треска по-бьергмесски.

– Какой невероятный полет фантазии, – пробурчала Миэльори.

– А рыбаки плавают на север? – поинтересовался Гленард. – Мне всегда было интересно, что там сейчас за горами, на севере. Всё-таки почти шесть сотен лет прошло с Падения Звезды.

– Туда поплывет только самоубийца, Гленард, – развел руками полковник. – Непредсказуемые ветра с дикими порывами, штормы, водовороты, смерчи, отмели, подводные скалы, айсберги, и кто его знает, что еще. Было несколько смельчаков, но кто сгинул, а кто вернулся почти ни с чем. Я не слышал, чтобы в последние лет двадцать туда хоть кто-нибудь пытался плыть.

– Слушайте, это, конечно, чрезвычайно интересно, – не выдержала Миэльори, – но эту увлекательную беседу можно продолжить и вечером у камина. Давайте к делу, этот ветер пробирает насквозь. Вы-то в штанах, а мое платье, пусть и бархатное, плохая защита от ветра. У меня, простите, уже скоро сосульки между ног повиснут.

– Да, конечно, – Дугал заметно смутился.

– Нельзя отказать даме, – Гленард иронично развел руками. – Сосульки совершенно не входят в наши планы. Так когда это всё здесь случилось?

– Здесь двенадцать дней назад, – начал рассказывать полковник, уводя всех со скалы в сторону деревни, здесь ветер был послабее. – А вообще всё началось месяца два назад. Нападения происходят примерно каждые две недели, это четвертое. Всё происходит по одной схеме: ночью жители деревни просто исчезают. На местах исчезновений мы находим следы борьбы, кровь и следы. Странные следы.

– Следы чудовищ… – шепотом добавил лейтенант Арнард.

– Чудовищ? – переспросил Гленард.

– Ага, морских чудовищ. С когтями и перепонками.

– Ну, пойдемте, посмотрим.

– Мы постарались не слишком сильно затаптывать следы, – пояснил полковник. – И оставить всё так, как мы нашли.

– Это правильно.

Деревня была совсем небольшой: всего пять маленьких низких покосившихся домов из черных бревен, покрытых щербатой дранкой. Между избушками сушились развешенные сети. Небольшие лодочки, такие же черные, как и дома, были пришвартованы у узкого причала.

– Сколько здесь жило народа? – спросил Гленард.

– Побольше пятнадцати человек будет, – прикинул лейтенант Арнард. – Это если с детьми и стариками. Но не более двух десятков, нет.

– Кто-нибудь спасся?

– Нет, никого. Но и трупа тоже ни одного не нашли. Видать, всех сожрали гады.

– Посмотрим, – Гленард покачал головой.

Они обошли деревню, дом за домом. Бедность, разруха, пустота и назойливый, непрекращающийся запах гнилых водорослей и рыбы. Гленард искоса взглянул на Миэльори. Она шла молча, побледнев, и явно едва сдерживая рвотные порывы.

– А где рыба-то? – удивился Гленард. – Всё вывезли в пользу Тайной Стражи?

– Какая рыба? – не понял полковник Дугал.

– Ну, вон, Арнард говорил, – пояснил Гленард, – что рыбы здесь много. Я не то, чтобы очень хорошо знаю рыбный промысел, но летом ее, вроде бы, положено сушить. Или у вас рыбу не сушат?

– Как же, сушат, конечно, – Арнард всплеснул руками. – И правда, вон, ведь столбы стоят, а между ними веревки натягивают, сушат треску и селедку. Ее здесь так много, что даже рыбой печки топят. Рыба жирная, сухая, хорошо горит, намного дешевле, чем дрова. Только воняет разве что.

Миэльори, видимо, представив этот запах, не выдержала и, отскочив в сторону, согнулась в позыве рвоты на краю дороги, громко расставаясь с остатками обеда.

– Благородные женщины нежны, – тихо заметил Гленард полковнику.

– А я всё хотел спросить, Гленард, – полушепотом спросил полковник Дугал, – раньше же не брали в Тайную Стражу женщин. Да и…

– И нелюдей? – закончил за него Гленард. – Ну, женщин Стража довольно давно использовала, хоть и неофициально. Обычно шлюх всяких для выведывания информации. Но на службу не принимали, ты прав. Впрочем, лет сто назад в Тайную Стражу вообще только благородных брали. А сейчас, вон, лейтенант Арнард прекрасно служит. Да и я не в замке родился, а в деревенском хлеву. Настало время идти дальше, при мне в Стражу будут принимать и женщин, и нелюдей, и женщин из нелюдских рас. Нам нужна любая помощь, любой талант. А Миэльори отличный боец. Однажды она сама меня чуть не убила. А я ее. Она первая альвийка в Страже, но, надеюсь, далеко не последняя.

– Нет, ты не пойми меня неправильно, – быстро зашептал Дугал, – я совсем не против, я понимаю. Я очень рад, что Его Величество решил жить в мире с другими расами. Просто первый раз встретил альвийку в Страже и немного удивлен.

– Я понимаю, Дугал, – Гленард похлопал полковника по плечу, – перемены всегда вызывают вопросы. Но эти перемены, уверен, к лучшему.

– Простите, – бледная Миэльори вернулась к мужчинам.

– Ничего страшного, – Гленард приветственно улыбнулся. – Запах здесь действительно тот еще.

– А вот и рыба! Идите сюда! – позвал их лейтенант Арнард. Они подошли к нему.

– И это всё? – Гленард удивленно осматривал четыре жирные трески, лежавшие под столбами в центре деревни. – Весь улов?

– Было больше, ваша милость, посмотрите, – Арнард поднял с земли и показал Гленарду на промасленные вонючие веревки, Миэльори едва сдержала новый позыв рвоты. – Их сушили, много, но чудовища, видать, забрали всё с собой, сожрали.

– Ну-ка, покажи, – Гленард забрал у лейтенанта одну из веревок и внимательно осмотрел.

– Мы нашли следы вон там, – тем временем указал рукой полковник.

– Они сохранились, потому как под навесом, дождь не размыл. Хорошо видны, – добавил лейтенант.

– Ну, тогда пойдемте, посмотрим, – Гленард бросил веревки на землю и последовал за коллегами.

На земле глубоко отпечатался ряд больших, почти вдвое больше ступни Гленарда, глубоких следов, похожих на следы утки, только с мощными когтями. Вокруг следов были разбросаны обрывки бурых засохших водорослей. Рядом на траве и камнях виднелось засохшее бурое пятно. Миэльори опустилась на колени и внимательно его осмотрела.

– Кровь человеческая, – сообщила она, поднявшись и отряхнув плащ.

– Ты можешь это вот так определить? – удивился Гленард.

– Да. У альвов же обоняние лучше, чем у людей. Поэтому я и на эту дерьмовую рыбу так реагирую, уж извини.

– Я знаю, что лучше, но я еще не видел альва, который может по запаху отличить засохшую человеческую кровь от любой другой крови.

– Значит, я особенная, Гленард, привыкай, – она грустно усмехнулась. – Или просто видела слишком много крови.

– Видели что-то подобное, господин генерал? – лейтенант указал рукой на следы.

– Нет, – признался Гленард.

– Очередной демон? – предположила альвийка.

– Кто ж его знает? – Гленард пожал плечами и повернулся к Дугалу. – А где тут амбар или какое-то другое хранилище припасов? Должно же здесь быть что-то такое, а здания амбара я не вижу.

– Вон, видишь холмик, – указал Дугал. – Под ним пещерка, там они всё и хранили.

– Ну, пойдемте, взглянем.

Пещерка, закрытая грубо сколоченной дверью, оказалась почти пуста, не считая пары мешков с картошкой и разбитой бочки, в которой раньше хранилось, это Гленард и без Миэльори по запаху определил, пиво.

– Ну, и где всё? – Гленард огляделся, разведя руками.

– Ты имеешь в виду припасы? – уточнил Дугал.

– Конечно. Вон картошка валяется, вон пара морковок. Вон там мука рассыпана. Здесь, смотри, в пыли след. Похоже, тащили мешки. А здесь, наверное, бочки стояли, с пивом, очевидно. Знаете, что я скажу, никакие это не чудовища.

– Как не чудовища? – изумленно поднял брови лейтенант Арнард. – А следы?

– Был у меня как-то в прошлом похожий случай, – Гленард выразительно взглянул на Миэльори, та, скривившись, опустила голову. – Там тоже много людей погибло, целая деревня. И все думали, что это зорги сделали. А оказалось, что это бандиты-мятежники себя за зоргов выдавали, чтобы вину на них свалить и тайных стражников запутать. Здесь, похоже, то же самое. Если бы на деревню напали чудовища, то они бы, может быть, и сожрали бы жителей, но что-то от трупов бы осталось, хоть косточки какие. А у нас ничего. Далее, чудовища не стали бы забирать рыбу…

– Так, может, они ее просто сожрали? – перебил Гленарда лейтенант.

– Нет. Веревки порезаны ножом. Рыбу с веревок снимали, а не просто сдирали, иначе бы на веревках следы рыбы остались бы. Хоть какие-нибудь. Кроме того, морские чудовища не обращали бы внимание на несъедобные ценности, а с алтаря в одном из домов пропали подсвечники. Вряд ли там было золото, скорее, дешевое серебро, но и его забрали. А с металлом плавать в воде как-то не слишком удобно. И уж точно чудовища не стали бы забирать отсюда мешки с картошкой и мукой, а тем более, бочки с пивом. Вывод: мы имеем дело с бандой, которая хочет, чтобы мы считали, что это нападения неизвестных чудовищ. Но зачем им это, пока ума не приложу.

– Значит, будем искать банду, – уверенно кивнул полковник. – Всё лучше, чем неизвестных монстров выискивать.

– Неужели никто ничего не видел на всём побережье? – Гленард направился к выходу из пещерки.

– Не видели, – Дугал мрачно покачал головой. – А если и видели, то молчат со страху. Здесь же эти легенды о чудовищах, которые людей похищают, многие столетия ходят. Говорят, что чудовища эти мужчин и старух пожирают, а молодых женщин себе в жены берут, чтобы таких же чудовищ им рожали. Некоторые девушки от несчастной любви или еще от чего, сами в волны бросаются, дескать, пусть лучше быть женой чудовища морского, чем жить такой жизнью. Топятся, конечно, просто, но есть легенды, что в полнолуние и в новолуние они всё-таки возвращаются, и пожирают своих обидчиков, а вместе с ними и всех соседей.

– Мы всё-таки поспрашиваем местных, – предложил Гленард. – Может, кто-то чего-то и видел.

– Хорошо, мы тоже будем расспрашивать и искать, – кивнул полковник. – Вы остановитесь на ночь в графском замке? Граф будет рад вас принять, я уверен.

– Не сомневаюсь, – Гленард улыбнулся. – Но прошу передать мои извинения графу. Мне хотелось бы остановиться на постоялом дворе, инкогнито, чтобы порасспрашивать местных жителей вечером за кружечкой пива. Где здесь ближайший постоялый двор или трактир?

– А так совсем недалеко, – с радостью ответил Арнард. – Не больше пяти километров на север отсюда, на пересечении Додштенского и Фортбудского трактов. «Офелия» называется. У трактирщика раньше корабль был с таким именем. Только затонул потом.

– Он назвал корабль «Офелия»? – удивленно переспросил Гленард. – Не удивительно, что с ним такое приключилось. Ну, пусть будет Офелия. Надеюсь, что у них в комнатах хоть клопов не слишком много.

– А я надеюсь, что на ужин найдется хоть что-то не из рыбы, – поморщилась Миэльори.

Пожилой служка, поклонившись, принял у Гленарда и Миэльори поводья коней вместе с несколькими медными монетами. Генерал со спутницей завернули за угол немолодого и почерневшего, но еще крепкого двухэтажного строения и, отворив скрипучую дверь, вошли в полутемное помещение.

Весь первый этаж дома занимал трактир, такой же, как сотни тех, что встречались Гленарду ранее. Грязные доски пола, темные стены, низкий потолок с мощными балками, неровные столы, в которые годами впитывались пятна от пролитого пива и жира, тяжелые скамьи у столов. Справа от двери, в торце помещения, находился очаг, а между ним и развешенными по стене связками лука и чеснока был обустроен прилавок владельца трактира – невысокого улыбчивого толстяка, заросшего рыжей бородой и неровно остриженными рыжими волосами. Гленард внутренне улыбнулся – трактирщик словно сошел с какой-то гравюры, представляющей классического трактирщика.

Трактирщик оценивающе скользнул взглядом по одежде Гленарда и тут же вытянулся, расплываясь в еще более широкой улыбке. Улыбка немного притухла, когда он рассмотрел Миэльори. Острые ушки девушки скрывались под покрывающей голову накидкой, однако черты лица и, особенно, глаза полностью выдавали в ней чистокровную альвийку. Впрочем, оценив дорогое платье из темно-зеленого бархата и эфес пристегнутой к широкому поясу сабли, трактирщик снова стал воплощением любезности.

– Благородный господин желает комнату? – предположил он, поклонившись.

– Благородный господин и благородная госпожа желают две отдельные комнаты, лучшие, что у тебя есть, – Гленард положил на стойку пару серебряных монет1. – А еще горячий ужин с пивом и завтрак.

– Конечно-конечно! – монеты исчезли в кулаке трактирщика. – Сию минуту всё организуем.

– Только никакой рыбы, – строго заметила альвийка. – А от мяса и, пожалуй, колбасы, я не откажусь.

– Как будет угодно госпоже, – рыжий бородач снова поклонился.

– И я путешествую одна, – продолжила Миэльори, – без прислуги. Мне потребуется служанка, чтобы переодеться. И еще перед сном и утром, чтобы одеться.

– Будет исполнено, ваша милость. Благородный господин желает, чтобы я прислал к нему слугу?

– Нет, но спасибо за предложение. Я из бывших военных, привык одеваться и раздеваться сам.

– Как будет угодно, господин. Прошу вас за мной, я покажу вам ваши комнаты.

– Боги альвийские и людские! – Миэльори горящими глазами глядела на поставленные перед ними с Гленардом миски с жарким, глиняные блюда с колбасами и хлебом и большие кружки с пивом. – Тебе не понять моего восторга, Гленард. Я ведь, считай, в этой поездке первый раз за свою жизнь живу нормально. Пусть я и родилась дочерью короля, но что толку быть принцессой изгнанников и кочевников. Ну, разве что получать не один кусочек мяса в неделю, а два. Потом, в Империи, во время Заговора Роз – ночевки в лесу, скудная пища. А дальше тюрьма, там всё понятно. И даже когда Донрен переселил меня наверх, даже когда меня стали кормить нормальной свининой и говядиной, кормили, кстати, неплохо, я всё равно была пленницей. Не знала, что будет завтра, какая новая больная фантазия придет в голову этому уроду… И только сейчас я могу жить как нормальный человек. Дышать воздухом, наслаждаться шумом леса, ночевать в нормальной постели и пить пиво на постоялом дворе. Первый раз в жизни, Гленард!

– Я понимаю, о чем ты. У меня такое было, когда я в первый раз после войны отправился в Рогтайх, чтобы получить новое назначение, снова на юг. До войны я, кроме своей деревни, ничего и не видел, а жили мы ой как небогато. На войне, сама понимаешь, тоже не пошикуешь. А тут и деньги у меня были, нас щедро наградили по случаю победы, и северные земли, не затронутые войной, вокруг… Было хорошо, в общем. Так что я понимаю.

Они сидели в полутемном уголке при свете всего пары свечей. Миэльори успела сменить бархатное платье на простое чуть старомодное сюрко из темной шерсти – несмотря на летнюю пору, было не жарко. Саблю она оставила в своей комнате, не желая привлекать к себе излишнего внимания. Гленард со своим знаменитым клинком расставаться не стал.

В трактире, тем временем, начал собираться народ. Песен еще не пели, но разговоры за соседними столами стали громче, подогретые пивом, виски и водкой.

– Надо бы порасспрашивать народ о нападениях, – Гленард отложил ложку и глотнул пива из кружки.

– Ну, порасспрашивай, – альвийка пожала плечами. – Со мной они точно говорить не будут. Баба и, к тому же, нелюдь, да еще и хорошо одетая. Хрен его знает, чего от такой ждать.

– Ладно, – согласился Гленард. – А ты тогда пей пиво и постарайся никого не убить.

– Ничего не обещаю, – хищно усмехнулась она.

– Позволите угостить, друзья? – Гленард поставил на стол четыре кружки пива.

– Ну, садись, раз угощаешь… – широкоплечий мужик, по виду крестьянин, шербато улыбнулся. – Куда путь держишь?

– Да вот, по торговым делам всё езжу, – Гленард вздохнул. – Сначала в столице, потом в Таргаране, затем во всяких замках. Сейчас вот в Фортбуд, а потом аж в Ардальвильд через Слотсквен. Меня Гленардом из Волчьей погибели кличут.

– Чем торгуешь? – поинтересовался тощий старичок с жидкими седыми волосами вокруг обширной лысины.

– Да всякое бывает, – махнул рукой Гленард. – Чем придется. Сам товар не вожу, по заданию своей гильдии езжу, договариваюсь о разных поставках. Где ткани, где дерево, где топоры, а где и пшеница с картошкой. Одно туда, другое сюда, как получится.

– И как, получается? – усмехнулся щербатый.

– Раз на раз не приходится.

– Ну, а к нам как тебя занесло? – молодой плотный парень с пшеничными волосами подозрительно посмотрел на Гленарда. – У нас тут с товарами небогато.

– Рыба, – коротко ответил Гленард. – Соленая, сушеная, копченая. Есть заказ от одной гильдии аж из Танферрана. Они обычно из Зведжина рыбу покупают, но прослышали, что на севере рыба и пожирнее, и повкуснее. Есть в этом Танферране пара баронов, которые такую рыбку очень уважают.

– Правда что ли? – заинтересовался щербатый.

– Ну, я же тебе говорю! Вот и послали меня проехаться по деревням, посмотреть, что да как. Со старостами поговорить, с купцами местными. Только что-то со скрипом у меня идет это предприятие, а время поджимает.

– А что так? – удивился лысый.

– Да, говорят у вас тут как-то неспокойно, – Гленард пожал плечами. – Сказки рассказывают, небылицы всякие. Дескать, нападения у вас какие-то, чудища… Вот давеча собирался заехать в деревеньку одну, неподалеку отсюда, то ли Торск, то ли Треск. Так, говорят, нет там никого. Стражники какие-то в кольчугах, армейские что ли? Не пущают, говорят, вали отсюда, нет больше деревни. Что у вас происходит-то вообще?

За столом внезапно повисло напряженное молчание. Молодой блондин смотрел на лысого, лысый смотрел на щербатого, щербатый смотрел на Гленарда, а Гленард старался наблюдать за всеми сразу.

– Ты, Гленард, вроде человек неплохой, – наконец, прервал молчание щербатый, опустив глаза к своей кружке. – Вроде, говоришь складно. Но есть вещи, которые пришлому не понять, уж извини, не хочу тебя обидеть. Есть то, что только свои понимают. Любопытство твое понятно, но не к месту оно. Ты здесь не расспрашивай лучше, у нас таких вопросов не любят, да и шибко любопытных тоже. Ты южнее поезжай, там рыбу точно найдешь, а здесь… Не нужно, в общем… Если ты меня понимаешь.

– Понимаю, чего ж не понять. В каждой деревне свои дела, это я сам знаю, сам из деревенских. Никто не любит, когда пришлые в местные дела нос свой суют. Тебя как зовут-то?

– Гролом кличут.

– Ну, извини, Грол, просто любопытно стало. Выпьем?

– Выпьем, Гленард. Не держи зла.

За вечер Гленарду удалось поговорить еще с десятком людей, но никто ему не открыл ничего нового. Миэльори уже довольно давно ушла в свою комнату, а Гленард всё сидел в углу зала трактира, поднося к губам кружку, которую не забывала наполнять улыбчивая рыжая пухленькая девица – видать, дочка хозяина.

Гости начинали понемногу расходиться и расползаться. Гленард поставил пустую кружку на стол, кинул рядом пару медяков2 для девушки и направился к стойке. Трактирщик мог что-то знать: если какие-то сплетни и слухи и ходили в округе, то хозяин обязательно должен был быть в курсе.

Но и здесь Великому Инквизитору не повезло. Трактирщик был предельно вежлив, однако сообщить ничего не мог. Отговаривался незнанием, но даже опыта Гленарда не требовалось, чтобы понять, что его собеседник врет и изворачивается. Можно было бы надавить, конечно, но Гленард решил оставить этот вариант на потом. Попрощавшись с трактирщиком, явно вздохнувшим от облегчения, Гленард направился к лестнице и поднялся в свою комнату.

Сняв дублет и перевязь с саблей, он собрался умыться водой из блестящего медного таза, но тут услышал стук в дверь. Гленард насторожился. Держа в левой руке ножны с саблей, он отодвинул засов и осторожно открыл дверь, на всякий случай приготовившись к нападению. За дверью была Миэльори, закутавшаяся в плащ с ног до головы.

– Что случилось? – удивился Гленард.

– Можно войти?

– Ну, заходи… Что с тобой? Надеюсь, ты не убить меня пришла?

– Скорее, наоборот. Я хочу тебя поблагодарить, за то, что ты позволил мне снова почувствовать себя живой, – плащ соскользнул с ее плеч. Как и подозревал Гленард, под плащом она оказалась полностью обнаженной. Тусклое пламя свечи играло на ее высокой груди, на покрытой старыми шрамами коже живота и на светлых волосках ниже.

– Нет, Миэльори, – он решительно покрутил головой, отступая назад.

– Почему, Гленард? – она развела руками. – Из-за шрамов? Я теперь не хороша? Я тебе отвратительна?

– Нет, принцесса, – он едва заметно улыбнулся. – Ты прекрасна и красива, как и пять лет назад. Ты почти не изменилась.

– Тогда ты меня хотел! Хотел прикасаться к моему телу, хотел ласкать мои груди, хотел проникать в меня… Я знаю, ты хотел этого.

– Хотел, – согласился Гленард. – И я совру, если скажу, что не хочу сейчас.

– Тогда в чем дело, Гленард? Вот она я. Протяни руку и возьми! Я хочу тебя, ты меня хочешь, мы одни на краю мира, так в чем же дело?

– Я люблю свою жену, Миэльори.

– Да люби, пожалуйста, – альвийка фыркнула. – Я же тебя не к алтарю зову. Твоей жены здесь нет, а я здесь. Можешь меня не любить, можешь меня презирать, но возьми меня, возьми прямо здесь и сейчас, возьми как хочешь, делай со мной, что хочешь, просто дай еще раз почувствовать твои пальцы на моей коже…

– Ты не благодарить меня пришла, принцесса, – Гленард развернулся, прошелся по комнате, кинул саблю на кровать и снова обернулся к альвийке. – Ты пришла, потому что все эти годы вспоминала то, что произошло в подвале замка Флернох. Последнее твое приятное воспоминание перед ужасом подземелий Донрена. Последнее сладкое мгновение перед вечным мучением и ужасом. Твою благодарность я принимаю, понимаю и ценю. Но в постель с тобой мы не ляжем. Это время ушло, Миэльори. Нужно отпускать прошлое. Отпусти его, оно не повторится. Ты хочешь не меня здесь и сейчас, а меня того, из твоих собственных воспоминаний и мечтаний. И даже если мы с тобой займемся самым страстным соитием в нашей жизни, прошлого это не восстановит. Прошлое ушло безвозвратно, принцесса. Наше время ушло. Мы перелистнули эту страницу.

– Дурак ты, Гленард… – она тяжело вздохнула, наклонилась, подобрала плащ и, не одеваясь, открыла дверь в коридор, обернувшись на пороге. – Пафосный дурак.

Дверь хлопнула. Через несколько секунд хлопнула и дверь соседней комнаты. Гленард пожал плечами, закрыл дверь на засов, переложил саблю с кровати на сундук, стянул с себя сапоги и штаны, подошел к низкому столику, на котором горела свеча, взял ее.

– Может, и дурак, – он вздохнул и, дунув, затушил свечу.