Читать книгу Вечность в повседневности. Правила христианской жизни из опыта общины отца Алексея Мечева - Полин де ля Виллежегю - Страница 6
Часть I
Духовное движение старцев
Глава 2
Обновление старчества в России в XVIII веке
ОглавлениеПрежде чем приступить к рассказу о русском старчестве XVIII века, мы должны дать читателю некоторое представление о религиозно-политической ситуации того времени.
Вера и религия в XVIII веке
Хорошо известно, что политические и социальные реформы Петра Великого повлекли за собой глубокие перемены нравов и менталитета русского общества. Одним из наиболее значительных преобразований стала церковная реформа. Согласно протоиерею Георгию Флоровскому, ее революционная новизна состояла «не в западничестве, но в секуляризации»[17]. С тех пор церковь стала простым колесиком государственной машины: «В Церкви привыкают видеть только эмпирическое учреждение, в котором организуется религиозная жизнь народа»[18]. На практике эта реформа состояла в отмене патриаршества, создании Священного синода и принятии составленного Стефаном Прокоповичем «Церковного регламента», который представлял собой не свод законов, а скорее «новую программу жизни»[19], настоятельно предложенную духовенству. Последствия этих преобразований сказывались вплоть до русской революции 1917 года.
В то же время часть священноначалия, аристократия и интеллигенция постепенно впали в обольщение идеями западной культуры и философией Просвещения[20]. В этих кругах распространилось рационалистическое представление о Боге как об абстрактном Первопринципе, определяющем логику Вселенной. Рядовое духовенство оставалось невежественным и было замкнуто на самом себе. В ту эпоху произошел настоящий разрыв образованных кругов с церковной традицией и народным благочестием.
Тем временем преследование старообрядцев углубляло церковный раскол. Для значительной части образованного общества христианство перестало быть религией сердца и сделалось совокупностью навязанных извне сведений, которые требуется уважать. Христос, воплотившийся и вочеловечившийся Бог, для многих превратился в сухую и далекую абстракцию. Тем не менее и в это трудное время были люди, которые испытывали духовную жажду.
Что касается простого народа, он держался в стороне от эволюции, переживаемой обществом на протяжении XVIII и XIX веков, сохранял приверженность вере отцов и практиковал двоеверие. Он идентифицировал официальную церковь с властью.
Даже монархии, которая всегда сильно влияла на всю церковную жизнь и считалась великим духовным воспитателем русского народа, грозил внутренний упадок. Мы не будем останавливаться на пагубных последствиях секуляризационной реформы, проведенной Екатериной II, поскольку это увело бы нас далеко от нашей темы. Отметим только, что отдаление от веры беспокоило духовных мыслителей XVIII и XIX веков. Многие из них считали, что приближаются большие бедствия.
В XVIII веке святитель Тихон Задонский (1724–1783) отмечал упадок подлинного благочестия и распространение лицемерия в Церкви. Он предупреждал, что люди, безразличные к христианству, внутренне отойдут от него: «Должно опасаться, чтобы христианство, будучи жизнь, таинство и дух, не удалилось неприметным образом из того человеческого общества, которое не умеет хранить этот бесценный дар Божий»[21].
В следующем столетии святитель Игнатий Брянчанинов (1807–1867) рисовал самую мрачную картину монастырской и общецерковной жизни. Он считал, что церковные круги поражены духовной болезнью и не способны ответить на духовную жажду общества: «Живем в трудное время! „Не стало праведного, ибо нет верных между сынами человеческими“ (Пс. 11: 2). Настал голод слова Божия! Христианство и монашество при последнем издыхании»[22].
Рассматривая монастырскую жизнь как барометр духовного состояния народа, святитель Игнатий Брянчанинов свидетельствовал об угасании православной веры, падении монашества, страшной безнравственности и утверждал, что только Бог по Своей любви может вывести из этого прискорбного состояния: «Милость Божия да покроет нас!»[23]
Возрождение монашества
Удивительным образом именно в середине XVIII века, который был столь трудным временем для русской Церкви, произошло настоящее возрождение исихазма под знаком старчества. Старчество издавна существовало в русских монастырях, о чем свидетельствует подвиг святых Феодосия Печерского (†1074), Сергия Радонежского (1314–1392), Нила Сорского (1433–1508) и других. Тем не менее русское старчество как школа, имеющая определенные правила, методы и традиции, построенные на аскетическом учении отцов пустыни, обязано своим происхождением великому старцу преподобному Паисию Величковскому (1722–1794).
Именно он первым принялся за огромную работу по переводу с греческого на славянский язык обширной религиозной литературы. Он перевел «Филокалию»[24] митрополита Макария Коринфского и Никодима Агиорита (Венеция, 1782) и издал ее под названием «Добротолюбие». Эта своего рода «антология»[25], посвященная Иисусовой (сердечной) молитве, стала духовной пищей русских монахов, старцев и мирян: «Откровенные рассказы странника» свидетельствуют о том, сколь распространен был такой тип молитвы среди христиан.
Обновление интереса к исихазму вызвало оживление монашеской духовности. В XIX веке появились великие старцы, самым известным из которых является святой Серафим Саровский.
Тогда по всей стране в обителях и скитах жило множество старцев. Один из монастырей, расположенный в трехстах километрах от Москвы, Оптина пустынь, стал «своего рода духовной школой» воспитания старцев, обителью, где «на первом месте стояли сердечная молитва и благодатное старчество»[26]. Основанное на наследии Паисия, оптинское старчество поднялось на новую ступень развития, открываясь проблемам мысли, культуры, общественной и политической жизни России.
Нужно уточнить важный факт: старчество, утвержденное в традиции Паисия, никогда не было признано церковными властями и значительной частью белого духовенства. Тем не менее, несмотря на эту оппозицию, деятельность старцев развивалась, их влияние на русское общество росло. Множество паломников, мирян и монахов, интеллектуалов и крестьян, мужчин и женщин всех возрастов, искали у старцев духовной помощи и поддержки, которой им не хватало в приходской жизни.
Сын отца Алексея Мечева, отец Сергий, очень точно описывал духовную жажду русских христиан: «Когда люди церкви и верующие были удалены от монастырской жизни, они тем не менее поняли, что именно там, в монастыре, где каждый день в покаянии служится Литургия, находится спасение для монаха и для мирянина. Именно в эти монастыри, где цвела духовная жизнь, устремлялись люди, жаждущие ее познать. Многие ехали в Оптину и Зосимову пустынь, в Глинки и еще во многие другие места. <…> Тем не менее существовала пропасть между миром и монастырем. Действительно, люди могли поехать туда только на несколько дней или даже часов, чтобы получить импульс для своей души, духовно зарядиться»[27]
17
Florovsky G. Les Voies de la Théologie russe. P.: DDB. P. 123. (См: Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.)
18
Ibid. P. 125.
19
Ibid. P. 126.
20
Просвещение – философское направление, сформировавшееся во Франции в XVIII веке. Просветители верили во всемогущество человеческого разума, науки и образования, придерживались атеистических убеждений и критиковали религию и Церковь.
21
Жизнеописание священномученика о. Сергия Мечева, составленное его духовными чадами // Надежда: Душеполезное чтение. Вып. 16. Базель; М., 1993. С. 186.
22
Там же.
23
Там же.
24
Φιλοκαλία означает любовь к красоте.
25
Kologrivof I. Essai sur la sainteté en Russie. Bruges: Beyaert, 1953. Р. 392. (См.: Кологривов И., иером. Очерки по истории русской святости. Брюссель: Жизнь с Богом, 1961.)
26
Lossky V., Arseniev N. Op. cit. P. 92.
27
Жизнеописание священномученика о. Сергия… C. 81.