Читать книгу Увидеть Лондон и не умереть - Полина Аскус - Страница 3

Тема короны в Британии – а в этой стране, как известно, есть правящая королева – отозвалась в 2020 дважды. Сначала, ещё до Рождества начало трясти британских роялов – членов королевской семьи – и сразу после драма дополнилась новыми сюжетами. Сначала сын королевы принц Эндрю вляпался в крайне нелицеприятную историю с молодыми проституками, которые спустя несколько десятков лет утопили в ненависти и покрыли позором имя американского режисера и кинопродюсера Харви Ванштайна, а потом и принца туда же затянули. Старик Эндрю защищался довольно бездарно, если не сказать, что потерял дар речи и остатки ума. Так и мямлил чего-то нечленораздельное на интервью о сто лет назад состоявшейся вечеринке с молодыми девками на какой-то там то ли вилле, то ли яхте, в общем, в таком месте для богачей, куда собирается и стар, и млад – каждый для своих интересов. Бедный старик Эндрю – они все почти там старики, в этом семействе старейшей правящей королевы в мире – должно быть, сложно хранить память о вечеринке из бурной свингующей молодости. Конечно, выволочка даром не прошла – старика изгнали из семейства, читай – запретили стоять подле Её Величества на официальных фото и ездить от её же имени по миру. Предали анафеме в лучшем жанре современных медиа, которые нет-нет да встанут на защиту морали и нравственности. А другу его Ванштайну впаяли, что называется, по полной, приговорив к 23 годам лишения свободы. Даром, что тоже старик и снял немало успешных голливудских картин. Приговор практически пожизненный: ему было около семидесяти. По всем каналам таскали фото этого дряхлого, еле передвигащего ноги человека, толкающего перед собой такую специальную подставку, которую используют инвалиды, чтобы не упасть. На ножки этой конструкции какой-то доброхот приделал мячики для тенниса: их продырявили и надели для устойчивости. Желтые мячи для большого тенниса. Гениально! Какая забота, чтобы старик не упал и не свернул себе шею, раньше чем состоится суд и раньше, чем закончаться заготовленные ведра дерьма, которые на него должна была вылить пресса и бывшие любовницы – некогда успешные голивудские дивы, заработавшие свою известность усилиями этого дряхлого ныне деда! Ничего более патетического, чем идиотские мячики для тениса в картину отправленного в утиль Голивуда некогда всесильного его режиссера добавить было бы трудно. При всем желании и всей фантазии киноиндустрии. Эти забавные мячики… Эти ведра дерьма… И туда же затянули бедного Эндрю, котоый ни сном ни духом не сотворил ничего подобного ни в Голливуде, ни где-нибудь ещё. Он просто всю жизнь был принцем, сыном королевы английской и прожил жизнь рояла полного дня. И, да, имел кое-какие грехи молодости, о которых, видно, уж и не помнит. Никакой жалости к старикам… Ничего святого…

Королевская семья. Газета «The Evening Standard», апрель 2006 г.

Но минуло святое Рождество. Королева Елизавета Вторая дала очередное послание нации. Стойкая и верная принципам, удивительная, великодушная, нестареющая – на вид ни чуть не старше собственной дочери Анны, которой уже почти семьдесят. Вечная королева английская, столп морали и совесть нации, глава Англиканской церкви – ни стар ни млад ей в высоком семействе и в подметки не годится. Дожила до рождества, матушка-государыня, дала ориентир на вечные ценности, слава богу… Послание нация внимательно послушала – говорят, что посланием королевы ежегодно интересуются около двадцати миллионов человек. Минуло рождество. Напаскудившие старики стали уходить на задний план. На авансцену монаршей жизни британской вышла молодежь. Но и королевская молодежь тоже никого не порадовала. Королева, как говорят англичане, опять имела «в удивлении поднятые брови».

Скандальная пара внука королевы Гарри и его супруги Меган Сассекских и раньше-то не внушала оптимизма сторонникам хоть каких-то устоев и приличий, а тут и вовсе решила окончательно отпочковаться от высокого семейства и свинтить наконец куда подальше – то ли в Канаду, то ли в штаты. Уходя по-английски, Сассекские решились на жест, который был бы простителен ещё американке Меган, но уж точно не английскому аристократу Гарри, сыну наследника престола. Ребята решили прихватить с собой и титулы, и деньги. Да ещё и обставили дело таким образом, будто речь идёт не о достоинстве королей, а о какой-нибудь паршивой бизнес-операции. Успели втихаря зарегистрировать бизнес и едва не начали продажу товаров под маркой «Сассекс Роял», помышляя окупить своё недешовое существование в этом бренном мире продажей кружек, ручек и носков с маркой имени Её Величества. Больше принизить себя, чем завести разговор о деньгах, английскому аристократу, казалось, уже некуда. Но пусть тут судят и рядят эксперты, какой удар по достоинству королевского дома страшнее – торговля регалиями и промывание на рынке денежного эквивалента августейшего существования или участие в сомнительных развлечениях столетней давности, участники которых получали более разноплановые удовольствия – не только деньгами, но и телом.

Общественность спохватилась и всё расставила по местам – старика Эндрю предали анафеме, а молодого Гарри отпустили на вольные хлеба без права торговли брендом роял. Мало кто заметил при этом, как вырос авторитет другого участника квартета – брата Уильяма и его прекрасной жены – герцогини Кейт. На фоне всех этих перепитий с сомнительной молодостью царственных стариков и сомнительным бизнесом царственных молодых Кембриджские сейчас смотрятся более чем удачно для занятия престола. Кто станет припоминать не совсем то происхождение прекрасной Кейт, которая имеет все шансы стать супругой английского монарха новых времен, в свете таких-то событий – разврата и грязного торга?.. А вот будут ли столь благосклонны англичане к наследнику Чарльзу – тоже уж немолод да и напортачил немало – сказать сложно. Королеву людских сердец Диану, что трагически жила нелюбимой ему женой и трагически же погибла – ещё помнят и любят. А он, Чарльз, человек с тоской в глазах, всю-жизнь-второй после королевы, аристократ без права августейшего голоса, грустный сын своей властной матери – он всё-таки напортачил, обидел леди Ди, это все знают, и женился-таки на любовнице Камилле. Всё было… И уж когда – полвека драме. Но всё это вспомнят, конечно, и будут таскать всю эту историю по страницам газет и журналов, вспоминать и припоминать Чарльзу, взойди он на долгожданный престол. И опять кто-то усомнится в случайности смерти Дианы, кто-то намекнет, что рыжий Гарри – внебрачный сын… Не пожалеют старика с печальными кустистыми бровями, крупнейшего землевладельца страны, утонченного аристократа с перстнем на мизинце левой руки. Не пощадят. Но пусть сами разбираются они в своём шкафу со своими скелетами. Британская корона многое пережила. И революцию, и реставрацию. И ещё много чего переживёт. Она живучая.

Сразу после переживаний о короне и жизнеспособности британского трона, если кого это беспокоило, мир дождался и других событий, гараздо более прибиженных к судьбам миллионов, чем жизнь горстки избранных из высшего света. Не прошел и месяц, как мир посетил дьявольский вирус, который все запомнят, как ковид19, который пришёл по первоначальной версии от летучих мышей, которые в свою очередь переняли его от других тварей. Прямо одно к одному. К всеобщему ужасу – впрочем, разной степени, в зависимости от стран, – но однозначно, к диссонансу расслабленной британской жизни ключевой темой всех без исключения СМИ стала тема смерти. Что может быть ужаснее, чем смерть в мирное время. Это тихий ужас какой-то, не умещающийся в голове. Вслед за Китаем, который окопал эпицентр заражения Ухань глубочайшим рвом и закрыл всех жителей наглухо, все страны мира – за очень небольшим исключением – объявили эпидемию.

Всех находящихся за границей сограждан все страны стали стремительно вывозить домой. Этой же волной с Британских островов вынесло и нас.

Пока мы морально к переезду готовились, прошли через все круги, включая то, что психологи называют принятием, но многое осталось нами непонято. Но и с этим смирились. А куда тут денешься…

Вот, например. В первый же жаркий денек весны 2020, когда температура перевалила за 25, парки моментально наполнились людьми. Не смотря на карантин, все вывалили на свет божий, не только бегуны и собачники, но и праздно-отдыхающие граждане. Они расстелили на великолепных английских лужайках коврики и привычно выложили свои животы на солнце, загорать и проветриваться после долгой мрачной зимы.

Мне хорошо запомнилась работа британской полиции. Не каждый день увидишь, как в мегаполисе, в котором объявлена пандемия, работают полицейские. Их много. Но достаточно сказать, что они работают без масок и вообще без каких-либо средств защиты, чтобы понять их смелость и отвагу (или это такая экономия у британцев, не понять…). Они повсеместно, тут и там. На белоснежных своих «воронках» с мигалками, верхом на лошадях и даже на велосипедах. И, конечно, пешком. Прочесывают парки и зеленые зоны. И в группах по двое, и очень индивидуально – любят же здесь индивидуальность, хоть хлебом не корми – подходят к каждому развалившемуся на первом весеннем солнышке, наклоняются, не жалея ни времени ни спин, вступают в пространные разговоры: «на улице опасно – идите домой!» И очень вежливы при том. Хотя, понятно, что до поры до времени.

Лондон. Парк Пекам Рай Коммон. 2020 г.

Мы сидим в безопасной тени, на хорошеньком расстоянии ото всех, под каким-то столетним дубом, наблюдаем во все глаза и смеемся тому, как ленивые люди вскакивают с земли и моментально начинают делать движения ногами и руками, имитируя какой-никакой спорт, стоит только полицейскому появиться на их горизонте. Впрочем, мы и сами хороши, надо сказать: в одной руке – кружка с чаем, в другой – бутерброды. Человек в форме подходит и к нам: «Вы с ребенком, – констатация факта (тут из-за дуба наудачу выкатывается наш спасительный мяч, с которым мы действительно планируем позаниматься самым настоящим спортом), – Заканчивайте свои упражнения и – сразу домой», – сухо, протокольно констатирует уставший офицер, мужчина лет 35, белый британец, в черном жилете и белой рубашке с коротким рукавом, незагорелый, явно утомленный первым мартовским солнцепеком. Его рация беспрестанно издаёт звуки и обрывки фраз: полиция работает слаженно. Мы, конечно, киваем, моментально вскакиваем и начинаем гонять по лужайке мяч. Очень неудобно подводить нашего полицейского, который работает в этот первый солнечный день, под палящим солнцем, в своем непродуваемом жилете и фуражке, и которому никто не позаботился дать ни маску, ни перчатки. Он так близко подходит к людям, много наклоняется, потому что его не замечает уткнувшаяся в смартфоны публика. А он наклоняется и говорит с каждым, не опасаясь заразиться, лицом к лицу. Он, конечно, рискует, больше, чем мы.

В метрах тридцати от нашего дуба какой-то чёрный тип в красных трениках затевает с нашими полицейскими спор. Мы давно живем бок о бок с черными британцами и хорошо знаем, что для спорить с людьми в форме для них – это некий своеобразный вид спорта. Они делают это азартно и задиристо. Колониальное прошлое никак не может вытравиться. Черные навечно обижены белым человеком, который их поработил, и терпеть не могут, когда их права хоть чуточку ущемляют. Но их и продолжают ущемлять на самом деле. Уже и не понятно – чей расизм больше: когда черные белых обижают или когда белые – черных. Мы сидим поодаль, нам не слышно, но понятно без слов, что ребята – их двое, мужчина и женщина, оба в спортивных костюмах победного красного цвета – качают права. Женщина снимает на телефон. Конечно, чтобы выложить в интернет. Ребятам явно не нравится, что полиция заставляет их покинуть парк и невдомёк, что в этот коронавирусный час, когда люди мрут, как мухи, такие правила везде. А в других странах и похлеще гоняют. Они машут своими руками перед носом уставшего повторять одно и то же офицера. Треники явно задираются. То ли ещё будет. На дворе март – ни красные треники, ни наши белые полицейские ещё и в ус не дуют, что через пару-тройку месяцев мир будет трясти Black Lives Matter – движение против расизма, когда черные будут громить памятники, бить полицейских, а их за это будут прощать и даже омывать их ноги в неведомом доселе порыве чувств. Ни мы, ни они ничего этого еще не знаем. Мы, как всякие законопослушные граждане, чувствуем себя явно на стороне полиции. Мы сочувствуем им и негодуем: на бессмысленную болтовню потрачено уже, наверное, четверть часа, а то и тридцать бесценных антикоронавирусных минут! И мы, поддавшись склонности к авторитетам – а отчего же ещё! – отчаянно сжимаем кулачки под своим дубом: пусть же наденут скорее наручники, посадят в белый «воронок», да отвезут в участок! Будут знать, как отвлекать людей в форме от работы! Наручники действительно надевают, но никуда не отвозят. Ещё минут десять разговор идёт спокойнее. Офицер браслеты с парня снимает, красные треники вальяжно отбывают в свою красную же машину и уезжают восвояси. Полицейские продолжают обход жарящих на солнце животы людей. Впрочем, штраф красные треники, должно быть, всё-таки получат. Да и поделом. Неспокойное время – коронавирус. А до Black Lives Matter ещё дожить надо.

Лондон. Уличная реклама. «Ключевые работники, мы вас благодарим». 2020 г.

Проходит ещё месяц. Масок нет не только у полицейских. Их нет и у работников всех других служб, которых сейчас стали почтительно называть key workers, то есть ключевые работники. Это не только медики, но и работники магазинов, водители общественного транспорта и даже уборщики, протирающие ручки дверей и поручни спецраствором. Они становятся важными людьми, новым привилегированным кланом. Во-первых, потому что им разрешено свободное передвижение по городу, на работу, о чем им выдана официальная бумага. Но средств защиты им тоже почему-то не выдают. Только у медиков, которые трудятся на передовой, они есть. Их не хватает и ни за какие деньги для всего персонала сразу купить их невозможно – так говорят люди бизнеса. И такая ситуация везде. В интернете люди показывают мастер-классы как сшить маски из лифчика, например, или вот – американский генерал в эфире сам мастерит маску из футболки. Работники магазинов не только обслуживают покупателей в кассе, но и регулируют передвижения рукой показывая – «туда ходи, туда не ходи», чтобы посетители не очень-то толкались друг с другом, а ходили строго по стрелочкам, соблюдали дистанцию и так далее. Посетители новыми мерами ошарашены, улыбок стало на порядок меньше. Продавцы нередко и сами игнорируют режим ношения масок и перчаток – устали. Уборщик нашего дома Махмуд – он тоже без маски. Правда, стал чуть более осторожен, шваброй показывает, что подходить к нему близко не нужно: у него дома пожилая мама. Они вместе живут. Боится её заразить. Он так же печален и одинок, как всегда. Но в целом – здоров. Подъезд убирается. Жизнь продолжается.

Почтальон Виктория – женщина большой судьбы, география которой знает Камчатку и Ригу – тоже ходит без маски и в тех же порванных на пальцах перчатках: голыми пальцами удобнее перебирать пачки с корреспонденцией. Такая же энергичная, как всегда – «у меня один дед был за красных, а другой – за белых, оба – генералы!» На лице, кроме пуда косметики, никакой защиты. «Я – сама вам всем вирус. Идите на хер со своими ограниченями. Один день горло поболело – прошло. У меня иммунитет давно на все эти вирусы», – заявляет она и громко смеётся на всю улицу. Смотришь на бравую Викторию и понимаешь – будем жить. Если не помрём. Вика радуется, что толпы людей исчезли с лондонских улиц, никто не теребит её: «а мне пришла посылка? а где моё письмо?» В прошлой жизни – до переезда в Британию – она ходила на короблях на Камчатке, руководила ловлей крабов, как она говорит, себе цену знает. Вика вообще любит и поработать, и поруководить. А то, что в миграции Виктория толкает тележку с письмами – это ничуть не зазорно. Почтальон в Британии – человек важный. Ни малейшего уважения к бездельникам южного Лондона у Вики нет и никогда не было. Ну, что тут можно поделать, работать приходится ей именно с публикой этого черного района. «Ни одного дня, бля**, не проработали, сидят на пособии, а сейчас, глядишь, хоть задумаются о жизни», – злорадствует наша Виктория, блестя чешуей раскрашенных многоцветьем век.

На самом деле в семидесятые в стране была такая лафа, что родилось поколение расслабленных британцев. Были целые семьи, где не работал ни один человек – от мала до велика жили за счёт пособий, да ещё и квартиры получали от государства. В таких вот зданиях-гигантах, как Гренфел Таур, что сгорел несколько лет назад в центре Лондона. Там как раз выяснилось, что в таком вот социальном жильё чересчур много нелегалов и всех их стали срочно выселять. Социальные пособия укоротили, поставили на социалку «железный занавес», чтобы всякий бездельник свою руку в госбюджет засунуть не мог. Сегодня вместо пособия человек может получить «универсальный кредит», который рано или поздно ему придётся отдавать. Дома-гиганты сносят, новое социальное жильё строить не спешат. Лишиться квартиры становится очень просто – стоит только пару месяцев не внести плату. В столице Британии неуклонно растёт бродяжничество. По данным организации Trust for London статистика та ещё: более четверти столичных жителей живут за чертой бедности, более половины жителей города имеют временное жильё, и их количество увеличилось за пять последних лет на тридцать процентов. 76 процентов детей живут в бедных семьях, родители в которых имеют работу. Их количество выросло на восемь процентов за пять лет. В городе более восьми тысяч бродяг. За последнее десятилетие их количество увеличилось в два с половиной раза.

Вика бродяг не особо жалует. Если руки-ноги есть – иди работать и заработай себе сам на хлеб с маслом – так считает она. Ночлежка для бродяг по иронии судьбы находится прямо напротив квартиры, которую Вика снимает на хай-стрит. На улице Квинс-роуд, что переводится, как «улица королевы». Заведение молчаливое: туда пускают далеко не всех да и то только переночевать один раз. Вике такой подход к жизни категорически непонятен: пятнадцать лет назад она начинала уборщицей на вокзале Уотерло, грязной работой не брезговала, а сейчас – человек на районе немаленький. Имеет стаж, обширные связи по району и даже копит частную пенсию. А эти, местные, белые иной раз британцы, сидят с протянутой рукой, с породистой какой-нибудь собачонкой под боком, уткнувшись в плед, и просят у неё, Вики, милостыню. «Дураки – думает про них Вика, – бездельники! Ни дня не проработали – тьфу на вас!»

Лондон. Бездомный. 2019 г.

У нашей Вики всё чётко и планы расписаны на год вперёд. Пять шляпок, тридцать пар туфель, пять литров духов всех модных марок стоят на комоде, шмотками забиты все шкафы, и три любовника – на все случаи жизни. Один молодой, она называет его toy-boy, возит её на машине. Для здоровья, говорит Вика. Другой старый – по прошлой работе, работал начальником на железной дороге, пока не ушел по причине депрессии. По натуре – клоун, хохмач, увлекается хождением по канату, умеет развеселить и посмеяться, не обращая внимания на приличия. Типичный британский эксцентрик. В общем, этот – для души. «Мужик хороший, но кукушкой явно поехал. Представляешь, испугался коронавируса так, что из дома месяц не выходит, старый дурак! — сетует Вика, – Нет, всё-таки незрелые мужики мне не по пути. Мелковаты они для меня». Как всё рассосется, границы откроют, Вика поедет к своему третьему любовнику во Францию. Он хоть и немолодой тоже, но каждый год ждет её. Врач, разведён. Поедет, погреется на солнышке, накупит духов ещё литра три. Будет ходить в местный бар в шляпе и травить байки французским дуракам – эти-то чем лучше британских? – которые будут смотреть ей в рот, в её ядовито-красный рот, который она широко разевает, когда хохочет. А хохочет она так громко, что разлетаются чайки. «А я думала, что рот у меня маленький: не входит…», – гогочет наша Вика, не беспокоясь о приличиях. Местные знают её, расшаркиваются, лишь бы во время получать свои посылки с барахлом из Амазона. И слова нам поперёк никто не скажет, даром, что развариваем мы явно громче среднего. По правде говоря, Вика смеётся настолько громко, что мне всегда неудобно перед местными жителями. Что называется, понаехали, то есть мало того, что разговариваем на своём языке, так ещё и на высоких тонах. Зато вот вся местная живность – коты и белки – любят нашу Вику безраздельно. Если видишь надменного лондонского кота, пересекающего улицу, значит – где-то рядом припаркована красная тележка нашей Вики, и он, бандит, знает – там ждёт и угощение, и ласка. В этом черном районе Вика любит только животных – покупает котам корм «Вискас», а белкам орешки. Район так себе, прямо скажем, средней руки, не Сохо и не Кенсингтон. Но где прижился – там и пригодился. И Вика возвращается сюда после своих заморских приключений неизменно. Её красная тележка под номером 138 и со знаком качества RoyalMail катится её натруженными руками по дождливым улицам Лондона. Кому письмо, кому посылку. Вика называет себя Королевой Викторией. Знает своё место. Считает большинство людей, которые живут в Лондоне полными дураками. Любит красивую жизнь и мечтает поселиться на пенсии на Рижском взморье. До пенсии ещё нужно заработать немного денег. И она не жалуется – толкает свою тележку, подкармливает живность и блестит чешуей.

В Россию от своих дураков Вика возвращаться не торопится. И даже на Камчатку, где платят солидные северные и крутится богатый крабовый бизнес. Но не только в заработках дело. Россия для Вики всегда была чересчур серьёзна. Ей с дураками как-то веселее. Она уж и привыкла.