Читать книгу Шорох Дланы - Полина Горбова - Страница 6

Мира резко открывает глаза. Она кричит и задыхается. В ушах звенит. Пижама прилипла к мокрой спине. Она осматривает комнату, будто оказалась в ней первый раз. Одеяло и подушка валяются на полу, простыня – скомкана. Через открытое окно врывается ветер и колышет гардину. В комнату просачивается утренний легкий свет, придавая белым стенам приятный нежный оттенок. Предрассветная тишина и прохлада постепенно возвращают в реальность. Эхо гнетущего сна отступает в подсознание, оставляя тупое оцепенение.

Прошло четыре года, а кошмары до сих пор терзают разум. В тот роковой вечер кар, падая, столкнулся еще с несколькими мостами, сработавшими как амортизаторы, позволяя относительно мягко приземлиться. Мира отделалась ушибами и сильным испугом. Отец сломал ногу и несколько ребер. Мира думала, что после происшествия все изменится, отношения наладятся, семейные разговоры больше не будут сводиться к взаимным упрекам. Ведь не сложись все так удачно, последними их словами друг другу могли бы стать желчные претензии. В больнице между ними произошел трогательный, но серьезный разговор, они обещали друг другу: отец – быть внимательней и обходительней, Мира – ответственней и собранней. Некоторое время так и было. Но все перечеркнул телефонный звонок.

Голографик показал лицо лысого усатого старичка.

– Теодор, ты решил уравнения?

Мира слушала разговор, прислонившись к дверному косяку. Отец шаркал по комнате от окна до кровати и обратно.

– У меня все готово, – ответил он.

– Можем бросить до парсека?

– Не надо рваться. Начнем с одного светового.

– Энергии хватит и на большее. Ты знаешь, я пересчитал кое-что и понял…

Даль подошел и закрыл дверь.

Как всегда, подумала Мира, будто научная заумь – табу для непосвященных.

До боли выгнув шею, Мира прислонилась ухом к двери и слушала дальше.

– Ты о чем? – сказал Даль, уходя вглубь комнаты. – Сколько объяснять? Пятое измерение не свернуто внутри континуума, а континуум вкручен в пятое!

Собеседника не слышно.

– Господи, Костя, ты два плюс два сложить-то хоть сможешь? Через метрический тензор Римана, конечно. Мне тебя из соски кормить что ли?

Костя бубнил что-то в ответ.

– Делай, что хочешь! Но чтоб через четыре года преобразователь был! Это крайний срок! О снабжении я позабочусь!

Через неделю Миру приняли телепортатором в компанию «Две стороны». Она вернулась поздно вечером с радостной вестью, но дома никого не оказалось. Шкафы открыты, вещи разбросаны. Мира подобрала несколько оборванных по краям листов бумаги с расчетами – Теодор Даль всегда считал на бумаге – и среди них нашла короткую записку: «Улетел на Луну. Не жди. Квартира – твоя. Живи, как хочешь».

Взметнув занавески, веет влажной прохладой. Кожа покрывается мурашками. Мира обхватывает и трет плечи. Из звуков вокруг – только ранний птичий щебет с улицы. Она подходит к окну и прислоняется к раме. Из маленькой квартиры налево открывается вид на бескрайний Атлантический океан и далекие плавучие молниевые конденсаторы, обеспечивающие острова энергией, направо – панорама просыпающегося города.

– Пожалуйста, прекрати ко мне приходить, – говорит Мира отцу из снов. С утра голос звучит с хрипотцой. – Я не скучаю! Ты всегда был несправедлив! Я тебя ненавижу! Ненавижу, слышишь?

Никто не слышит.

Но становится легче.

Издалека приходит звук – долгий хлопок, за ним – ударная волна. Мира думает, что это забивают сваи на соседнем острове, скоро там возведут новый город.

Шлепая босыми ногами по плитке, Мира идет в ванную. В душевой автоматически включается нейтральная вода. Оживляющая жидкость вымывает из головы сегодняшний кошмар, как и все предыдущие.

Щелчком выключается вода. На мутной стенке душевой кабины мигает табличка «суточная норма». Выругавшись, Мира тянется за полотенцем, чтобы стереть остатки мыла и замечает: капли ползут по руке вверх. Она встряхивается, и вода, оторвавшись от кожи множеством бусин, повисает в невесомости. Вокруг шарики отрываются от пола, стен, парят в воздухе, соединяясь, разлетаясь, отражая и искажая пространство.

Время замедляется. Предметы удаляются по мере приближения. Тело будто подхватывают волны, качает взад-вперед, сначала корпус, затем голову. Твердая поверхность исчезает из-под ног. Мира парит в воздухе среди множества зеркальных сфер. Звуки затихают, углубляются. Контрастность цветов нарастает. Пальцы касаются больших мерцающих капель. И в этот момент оглушает пронзительный звон. Мира инстинктивно зажимает ладонями уши и больно ударяется о мокрый пол душевой кабины.

За четыре года не научилась контролировать переходы. Как же это на тебя похоже, Мира, думает она, валяясь в луже.

Умный дом возвещает томным женским голосом:

– Пора на работу.

– Знаю! – огрызается Мира. – Сгинь!

Через полчаса она стоит в коридоре в ожидании лифта, облокотившись о стену и поглядывая на стрелочку. Когда створки разъезжаются, приходится втискиваться в плотно набитую кабинку – минус жизни на маленьком перенаселенном острове. Но континенты теперь – заповедники, научные стационары и агроландшафты, туда нельзя.

Под потолком красное табло показывает 8:03. Моргает. 32⁰С. За три часа температура подскочила на пятнадцать градусов. Стоящий рядом толстый мужчина постоянно оттягивает воротничок рубашки.

– Душновато сегодня, – замечает он. – Может, клим-кон барахлит.

Аномальной жары не было уже сто с лишним лет, со времен изобретения климат-конструктора. После последней экологической катастрофы, страшной засухи, продлившейся двадцать лет подряд и унесшей жизни почти миллиарда людей, человечество научилось контролировать фотосинтез и управлять климатом и погодой в любой точке планеты.

Матильда рассказывала, как работает система кислородной фермы: огромные резервуары, связанные в мировую сеть, – жидкие солнечные панели, два миллиона квадратных километров фотосинтетически активной поверхности каждая, заполнены цианобактериями, которые секвестрируют углерод из атмосферы и осаждают в форме известняка. Метаболическая активность водорослей контролируется химическим путем. Влияя на распределение температур по земной поверхности, можно контролировать и другие параметры: давление, ветры, испарение. Больше нет неопределенности, где нужен дождь – там пойдет дождь. Где хочется солнца – будет ясно. Стабильное комфортное будущее.

Но сегодня чересчур жарко. Воздух колыхается как при пожаре. Над океаном произвольно собираются облака. Под козырьком остановки Мира обмахивается кепкой. Ноги в джинсах накаляются. По шее стекает пот и мочит ворот белой футболки. Люди причитают.

Подлетевший грави-бас набит плотнее, чем лифт. Чтобы залезть, приходится вдавить массу тел. Кому-то далеко внутри наступают на ногу, тут же вспыхивает скандал. Двери сдвигаются со скрипом. Работает кондиционер, но воздух не охлаждается. Пассажиры интенсивно дышат.

Мира прилипает лбом к стеклу и смотрит на проносящиеся мимо фасады, прикрытые голографической красочной рекламой, стараясь забыть, что вокруг куча озлобленных людей, объединенных ненавистью друг к другу, к сегодняшнему утру, к завтрашнему дню и ко всему на свете.

Автобус минует изваяние Пьера, широкоплечего, горбоносого и кудрявого, держащего в вытянутой руке флюгер, и влетает на фешенебельный Первый Западный проспект. Через пару минут Мира выходит с чувством великого облегчения и спускается на гравитационной платформе на землю.

Через дорогу в облака упирается зеркальный зиккурат, по форме напоминающий ракету. Над широкой входной дверью белые буквы складываются в название – «ТелепорТранспортная компания – Две стороны».

Впервые она попала сюда три года назад, откликнувшись на вакансию в сети. Ее вместе с другими новобранцами провели по цепочке лабораторий, где проводили тесты, беседы, сканирование, делали подозрительные уколы, брали анализы и, наконец, закончили испытаниями на трансгрессоре.

Через пару дней их собрали в актовом зале за круглым столом для вводного инструктажа. Неспешным шагом зашел мужчина лет тридцати, этакий хлыщ, разодетый в стиле Вилли Вонка1, и представился:

– Уолтер Флоренс, старший телепортатор. Я ваш куратор.

Без вычурной одежды Уолтера трудно выделить из толпы, настолько он внешне непримечательный: сухой, с темно-каштановыми волосами, острым подбородком и полупрозрачными светло-карими глазами слегка навыкате. Он расстегнул фиолетовый пиджак и сел во главе стола, положив ногу на ногу.

– Вы теперь официально телепортаторы, лица компании, – сказал он. – Но знаете ли вы, кто такие телепортаторы?

– Ребята со сверхспособностями, – заметил сосед Миры.

– Сверхспособности – это чудо. А чудеса – это загадки для науки. Справедливо заметить, что консенсуса относительно природы телепортаторов до сих пор нет, но последние исследования говорят, что мы с вами – компьютрониумы.

– Что это значит? – спросила Мира.

– Компьютрониум – это живая программируемая компьютерная модель.

– То есть мы не люди? Мы – компьютеры?

– Человек – это вопрос самоопределения…

– А с биологической точки зрения?

– Серединка на половинку.

Мира подозревала нечто подобное, поэтому в минуту, когда у всех случилась короткая истерика, на нее снизошло спокойствие.

– Если так, кто наш создатель?

Уолтер лишь пожал плечами. Но Мире показалось, что он темнит. И, главное, всю жизнь темнил отец. Почему?

Что я такое?

Здание оживает. У стойки регистрации копится народ. В зале ожидания люди поглядывают на информационное табло с расписанием перемещений. Из голографика, встроенного в стену, ведущая-блондинка вещает новости:

«Сегодня утром на атлантической башне климат-конструктора прогремел взрыв. Ответственность за теракт взяла на себя секта – „Дети Травы“. Как сообщает источник, поджог был произведен при помощи ста тысяч галлонов ракетного топлива, украденных со склада в Нью-Хьюстоне. Подробности уточняются…»

Холл разом замолкает. Все, кто пожарился утром на улице, понимают, какие это сулит неприятности. Бессмысленные слова, произнесенные таинственным голосом в Багателе, приобретают зловещую окраску. В душе Миры ворочается смутный темный ком.

– Даль! Ну, наконец-то! – Подбегает Уолтер Флоренс. – Не прошло и года!

Сегодня на нем миртовый костюм из тонкой шерсти и дорогие коричневые ботинки.

– Ты – телепортатор, – веско говорит Флоренс. – Достаточно щелчка, хлопка… или какой там у тебя алгоритм?…чтобы мгновенно оказаться где угодно. Почему ты ездишь на общественном транспорте и опаздываешь?

– Есть причины. – Мира нажимает кнопку вызова лифта.

– Старуха ждет, – оповещает Флоренс и цокает, в своей манере открывая переход.

«О космической погоде. Сегодня отмечена аномальная солнечная активность, спровоцировавшая мощную геомагнитную бурю. Возможны сбои в работе электронных приборов…»

Мира идет по длинному затененному коридору до кабинета директора – старухи Элен Ковальски. Аккуратно стучит.

– Войдите! – раздается фальцет.

Внутри кабинет напоминает антикварную лавку: травянистого цвета стены, несколько шкафов-горок из темного дерева, коричневые занавески, всегда прикрытые до половины, оставляют зазор для лучей, играющих на хрустальных вазочках. Каждый раз, заходя в кабинет, Мира переносится в другую эпоху.

За массивным дубовым столом сидит Элен, двухметровая особа, способная занять телом все физическое пространство, а крикливостью – ментальное.

– Еще раз опоздаешь, и будешь искать работу! – Элен хлопает по столу пигментной ладонью и сверлит Миру взглядом.

Никогда она меня не уволит. В мире каждый прыгун на вес золота.

– Извините, – Мира пытается сделать пристыженное лицо.

– Чтобы в последний раз! Вылетишь отсюда! – Элен указывает на полукруглое коричневое кресло напротив стола. – Садись!

Мира одергивает футболку, помявшуюся на талии, садится. И только тогда замечает, что у окна, скрестив руки за спиной, стоит коренастый субъект в мешковатом кремовом костюме. Он подходит и усаживается во второе кресло.

– Знакомься, – сияет Элен, – Диего Руис Альмокера, летописец освоения Солнечной системы из отдела СМИ Светоча. Мой добрый друг.

Так она перед ним рисуется? Изображает властную хозяйку. Мире смешно.

– Очень приятно, – Диего протягивает руку.

Он смуглый, с взъерошенными темными волосами, довольно моложавый. Из кармашка рубашки торчат шариковая ручка и стикеры – вещи прошлого века. Наверно, они с Элен члены какого-нибудь клуба любителей старины. Чем стремительнее становится прогресс, тем больше людей хотят создать вокруг себя старинный антураж. Но зачем? Откуда берется навязчивая ностальгия по временам, которых никто из ныне живущих не застал?

Немного помедлив, Мира отвечает на рукопожатие и натянуто улыбается.

– К делу, – приступает Элен. – Мистер Альмокера обратился в «Две Стороны», чтобы заказать на несколько дней телепортатора.

«Нанять извозчика», – автоматически переводит Мира.

– Для работы над важным проектом, – Элен кивает Диего.

«Из личной прихоти».

– Мадам Ковальски рекомендовала вас, как хорошего прыгуна на короткие дистанции, – радуется Диего.

– Ого, я о себе такого не знала!

Элен с удвоенной силой долбит по столу.

– А-а..как же Флоренс? Он на любых дистанциях – профи.

– Уолтер занят, – ставит точку Элен и гневно таращится на Миру.

– Понятно.

«Отмазался куратор».

За спиной Ковальски кукушка дает бой. Диего сверяется со своими часами. Постукивает по дисплею.

– Странно, – говорит он, – настройки сбились. Ваших рук дело?

Опять…

– Нет, это из-за солнечных вспышек.

– Вероятно.

– Что у вас за проект? – спрашивает Мира из вежливости. В сущности, ей все равно, чем занимаются клиенты.

Диего оживляется.

– Я собираю информацию о достижениях Нового Возрождения, связанных с освоением Солнечной системы. Это мой профиль. Мне необходимо посетить Луну и Марс. Хочу взять интервью у Константина Соловейчика, а, может, и у Теодора Даля…

«Я бы тоже хотела взять у него интервью», – думает Мира.

– Говорят, Даль не очень охотно встречается с журналистами. Но это ничего, нам бы только ногу в дверь просунуть. Вы в курсе, что на днях удалось совершить гиперпрыжок без помощи телепортатора?

– Нет.

Диего лезет в карман брюк и вытаскивает голографик, вводит запрос, ставит коробочку на край стола. Вспыхивает объемное изображение Луны и белокурая бессменная ведущая на фоне.

«Новости Атлантики. На станции Луна-1 сделано феноменальное открытие. Доказана возможность гиперпрыжков через пятое измерение. Космологи Теодор Даль и Константин Соловейчик провели сложнейший эксперимент, результатом которого стало практически мгновенное перемещение манекена в пространстве. Напомним, исследования начались четыре года назад в частном институте компании Gravity на острове Светоч. Первые результаты были получены спустя…»

– Занятно.

– Вы однофамильцы? – интересуется Элен.

– Он мой отец.

– Правда? Как вам повезло! – мечтательно вскрикивает Диего. – Выдающийся человек! Вы же меня с ним познакомите? Думаю, вам будет даже приятно оказать мне услугу, – заявляет Диего.

С чего бы мне радоваться твоим поползновениям? Меня тошнит после каждого прыжка. А отец… отец…

– Погостим на Луне и отправимся на Марс! Там, на базе-ноль работают мои товарищи, Юлиан Гидеон Хансен, специалист по почвенной микробиоте, и Питер Йович, инженер систем жизнеобеспечения, мы познакомились в прошлом году в центре подготовки космонавтов в Нью-Хьюстоне. Знаете, я ведь сам чуть было не стал колонистом, только немного струхнул – ответственность большая. Но судьба все равно связала меня с космосом. Как раз на днях я получил спецзадание – подготовить полный отчет о прогрессе в терроформировании Марса по запросу правительства. Я ведь не простой летописец, я – исследователь. Звонит мне Гоцци…

Некоторые люди просто не умеют изъясняться кратко. Мира жалеет, что спросила о проекте. Еще чуть-чуть, и он начнет освещать свою биографию, начиная с утробы.

– Хорошо, мистер Альмокера, я поняла. Когда перемещаемся?

– Сейчас.