Читать книгу Галактические происшествия (сборник) - Полина Липкина - Страница 2

Космический корабль взяли на абордаж. Он очень долго уходил от погони, так долго, что казалось, крейсер класса «Ахиллес» оторвется от преследователя, от звездного крейсера класса «Прометей». Оторвется, хотя любой, хоть немного знакомый с техническими характеристиками обоих судов, разумеется, скажет, – это невозможно. Невозможно, если не случится чудо… и оно не случилось. Абордаж. Обычное дело. Такое случается – и с теми судами, что ходят по глубоким морям бесчисленных спутников звезд (если на них есть моря, конечно), и с теми, что пересекают беспредельный космос. Вот и «Ахиллес» притянули гравитационным лучом, взяли на абордаж, и перестрелка развернулась на его палубах.

Космический крейсер изнутри – явление странное. На взгляд закоренелого планетника, по крайней мере. Непонятное громоздкое оборудование, прозрачные стены длинных анфилад палуб и покоев, которые как будто бы с трудом вмещают в себя неисчислимый рой звезд, а также оранжереи и парники со странными растениями, то и дело чередующиеся, а иной раз и сочетающиеся с этими анфиладами. Но сейчас все это лежало вверх тормашками.

Команда «Ахиллеса» собралась на кормовой самой дальней палубе и отстреливалась. Отстреливалась отчаянно, мужественно и отнюдь не безнадежно. Да, корабль они уже потеряли. Почти весь. Но отсюда победители их выкурить не могли.

Точнее – как раз могли. Достаточно было лишь спустить внутренние служебные щиты, закрывающие проход с кормовых палуб; служебные, но сверхпрочные, не хуже чем те, что стояли при выходе из ангара.

И все. Команде «Ахиллеса» оставалось бы только молить о пощаде по транскоммуникаторам или же медленно умирать от голода и жажды. А может быть все-таки от технического взрыва, который, скорее всего, рано или поздно случился бы в этом случае на кормовой палубе.

Но люди, пришедшие сюда со звездного крейсера «Прометей» не пытались устроить ничего подобного. И вроде как команду «Ахиллеса» это не удивляло.

Абордажная команда разделилась. Часть ее бойцов беспорядочно передвигались там и сям по отобранной уже у неприятеля территории, лихорадочно копались в учиненном разгроме и что-то ожесточенно искали. Ожесточенно, но безуспешно.

Вторая часть абордажной команды ожесточенно перестреливалась с командой «Ахиллеса».

– Убирайтесь отсюда! – время от времени доносилось до абордажной команды от кормовой палубы. – Убирайтесь, оно не ваше! Это не ваше сокровище!

– Отдайте его нам! – кричали в ответ осаждающие. – Нам, ибо оно не ваше! Не ваше сокровище, не ваша радость, не ваша прелесть! – Убирайтесь! – вновь отзывались с кормовой палубы. – Оно не ваше, вы недостойны его славы!

Высокий темноволосый и темнобородый мужчина, смахивающий со стороны на командира военных сил нападающих, поднял голову и возгласил:

– Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе.

– И Дьявол может цитировать Священное писание! – долетело на это от осажденных. Темнобородому явно не понравился такой ответ. Он поднял бластер и выстрелил. Вспышка, грохот и короткий крик. Лидер абордажной команды был хорошим стрелком.

Темнобородый удовлетворенно хмыкнул и произнес, вновь цитируя, по-видимому, Священное писание:

– А в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении.

На эти слова осажденные ответили сплошным огнем. Они и ранее не прекращали обстрел, а сейчас, очевидно, решили сосредоточиться на стрельбе, не встревая более в словопрения.

Некоторое время обе стороны молча и ожесточенно палили друг в друга.

У темнобородого закончился заряд бластера. Он раздраженно отложил его в сторону, выхватил бластер у соседа, прицелился и выстрелил.

Оружие произвело грохот и вспышку. Более никакого результата от него не было. Разумеется.

– Мастер, вы же не пристрелялись, – робко произнес владелец бластера. – Знаете, мой «лучевик» под меня так хорошо пристрелян… Именно под меня, конечно же, вот… Э… из чужого оружия целить очень уж несподручно. Может, вы лучше свой перезарядите, а мой мне отдадите? Так быстрее будет… Темнобородый, по-видимому, осознал, что дал волю чувствам, и молча передал оружие его владельцу. Немного подумав, он передал ему также и свой бластер, буркнув что-то невразумительное, очевидно, обозначавшее просьбу, точнее, приказ перезарядить его.

Перестрелка продолжалась. Темнобородый вновь взял в руки свой уже перезаряженный бластер, сделал несколько выстрелов, но затем почти отложил его в сторону, погрузившись в размышления. Подумать действительно было о чем. Команда «Ахиллеса» выбрала удачное место для обороны. Хотя защитников кормовой палубы и оставалось совсем мало, но, однако же, покамест еще ни одна из сторон ни на йоту не приближалась к победе, и все говорило о том, что так оно и дальше будет продолжаться. Как раз самое время для военачальника принять какое-то решение. Видимо, темнобородый это понял. Хотя трудно сказать, можно ли было назвать его военачальником. Никакого другого командующего поблизости видно не было, вооруженные люди слушались его беспрекословно, смотрели с большим почтением, но в их словах и взглядах чувствовалось некое отсутствие привычки. Словно бы они, хотя и имели обыкновение слушаться его, но немного в другой обстановке.

В любом случае, здесь и сейчас решения принимал темнобородый. Это было ясно.

И темнобородый решил.

– Питер, – командующий абордажным отрядом обратился к тому самому стрелку, у которого он совсем недавно чуть не отобрал бластер, – не видел ты случаем на этой космической посудине оборотной сети?

Питер, казалось, не очень хорошо понял своего командира.

– Оборотной сети, мастер? – переспросил стрелок. – Вы, может быть, хотели сказать – эльфийской сети?

– Да, да, конечно же, – с некоторым раздражением подтвердил темнобородый. – Эльфийская сеть, сеть подмененного дитяти, сеть хамелеона, – Командир абордажной команды, по-видимому, по ошибке употребив правильное название, счел затем нужным продемонстрировать хорошее знание космического сленга. – Так видел ты ее?

– Нет, сэр! – уверенно ответил Питер.

– Ладно, не видел так не видел, – сказал темнобородый. – Все равно она должна где-то здесь быть. Ступай и разыщи ее.

Питер, казалось, хотел что-то сказать.

– Ну что там у тебя? – обратился к нему командир. – Давай, выкладывай.

– Мастер, они не купятся на это, – сказал Питер. – Они ж всех своих помнят, и живых, и мертвых. И если увидят кого-то нового, то…

– Ступай и делай что тебе сказано! – оборвал Питера темнобородый. – Не твоего ума это дело.

Питер повернулся и без дальнейших рассуждений ушел. Отправился искать эльфийскую сеть, или, как ее еще называли, сеть подмененного дитяти, сеть хамелеона, сеть эльфов. В общем, что ему было велено искать, то он искать и пошел.

В кормовой части звездолета продолжали стрелять. Все так же ожесточенно. Преимущества по-прежнему не было ни у той, ни у другой стороны.

Питер вернулся. Вместе с сетью.

Темнобородый коротко отругал Питера за то, что искал эльфийскую сеть тот слишком долго и вернулся слишком поздно, забрал у него эту сеть, минуту подумал и начал действовать.

Для начала он отобрал у семерых стрелков их бластеры. Затем вытащил откуда-то из кармана странного вида оборудование, все опутанное шнурами и не превышающее в размере собачье ухо, немного над ним поколдовал, подтащил к отобранным бластерам, еще немного поколдовал и отложил в сторону. После этого темнобородый поднял свой собственный бластер и выстрелил. Один разряд, другой, третий… и так не менее семи раз. Вместо криков боли до осаждающих донеслось чертыхание. Прислушавшись, можно было понять, что выстрелы темнобородого никого не задели, но только разбили несколько бластеров защитников кормовой палубы… вернее, как выяснилось, не разбили, а только выбили из рук. Командир абордажной команды каким-то образом умудрился все семь раз не попасть ни в человека, ни в активную зону оружия, а попасть только лишь в зону защитную, так что даже и оружие у противника не пострадало. Видимо, на этот раз темнобородому не повезло. Бывает.

– В атаку!!! – скомандовал темнобородый, и сам тут же встал и выпрямился во весь рост, выдвигаясь из укрытия.

Защитники кормовой палубы ответили на это, естественно, градом бластерных разрядов, но все они пролетели мимо. Почему-то.

Происходящее смахивало на страшный сон, когда все заряды и корпускулы летят мимо; вот только в таком сне мимо летят заряды и корпускулы, выгнанные из оружия твоего или же твоих союзников.

Можно было заметить – стрельба осажденных очень напоминала стрельбу из непристрелянного оружия. Как будто бы в руках у стрелков оказались чужие бластеры или же бластеры совсем новые, которые они еще не успели пристрелять. Но и то, и другое было совершенно невозможно. Совсем. Однако оно происходило.

За темнобородым поднялась в атаку и абордажная команда. Секунд через десять все было окончено.

Команда захваченного крейсера была мертва. Вся. Защитники кормовой палубы лежали перед глазами команды абордажа, и похоже, раненых среди них не было. Можно было оглядеться, подсчитать собственных убитых, заняться собственными ранеными и… и привыкнуть к неожиданной победе. Впрочем, к победе всегда привыкают быстро. Это не поражение.

– Мастер, что произошло? – обратился к темнобородому длинный сухопарый и до сей поры не произнесший ни слова стрелок. – Что вы сделали?

– Я воспользовался «эльфийской сетью», – ответил темнобородый. – Подбросил противникам наши бластеры, замаскированные под их собственные, и они, конечно, стреляли лишь мимо. А пристреляться мы им времени не дали.

– Но как вы подбросили им наши бластеры? – продолжил свои недоуменные вопросы сухопарый. – И как получилось, что бластер был не один… ведь «эльфийская сеть» маскирует лишь только один предмет или одного человека. Неужели… неужели у вас был синтезатор Миноса? Он же такой дорогой…

– Нет, у меня был обычный полуфабрикат – синтезатор Пасифаи, – ответил темнобородый. – Но над ним в свое время поработал Сэм Паркер. По моему указанию. Я не знал, зачем может потребоваться усовершенствованный синтезатор Пасифаи и потребуется ли он вообще, просто мне показалось, что у Сэма образовалось слишком много свободного времени. А ведь незанятое время – это то, через что нас улавливает в свои сети Сатана. Одним словом, Паркер немного потрудился, и у него получилось вот это, – темнобородый указал на опутанное шнурами оборудование. – Ты же знаешь, какой способный парень этот Паркер.

Темнобородый сделал паузу. Сухопарый стрелок молча стоял, ожидая продолжения. Очевидно, он не привык особенно разбрасываться словами. И темнобородый действительно продолжил сам.

– Усовершенствованный синтезатор Пасифаи умножает действие «эльфийской сети». То есть, как ты понимаешь, одна сеть действовала так же, как несколько, она изменила внешность сразу нескольких предметов. И кроме того, этот синтезатор может еще и перетягивать объекты с места на место. Что он и сделал. Удобная штука. – Темнобородый самодовольно усмехнулся. – Но, однако же, достаточно разговоров. В Писании сказано – «Разумный воздержан в словах своих». Пора лететь!

Темнобородый собрался было отойти, но сухопарый стрелок его задержал.

– Мастер, – сказал он, – куда мы полетим? Нас же будут искать. Они скоро узнают, если уже не узнали.

– Мы полетим на Терру, – ответил темнобородый. – На Землю. Немедля. Это зет-переход, на нем они нас не выследят. По крайней мере, до времени. Мы спрячем сокровище где-нибудь поближе к полюсу Терры, уж там они его точно не найдут, повернем обратно, а потом – пускай шмейнают нас сколько захотят.

Темнобородый употребил жаргонное космолетное слово, явно красуясь его знанием.

– Готовь корабль, – командир абордажной команды обратился к своему собеседнику. – Чем скорее мы тронемся, тем лучше. Мы должны еще похоронить мертвых, предав их космосу, и своих и чужих, без этого не обойтись, но более мы медлить не станем. Поторопись.

– Да, мастер, – сухопарый стрелок поклонился и отошел. Огромный космический корабль, крейсер класса «Прометей» завис над зет-переходом. Он уже наполовину вошел в него. Еще полминуты – и он пройдет сквозь спонтанно образованный туннель и будет на месте назначения. Крейсер сияет зеленым и желтым светом. Это признак медленно формируемого зета-луча. Этот кусочек космоса – не самое подходящее место для образования зет-перехода. Но и не самое неподходящее. Бывает и хуже. Впрочем, главное, что такой переход вообще можно создать. Для «Прометея» не столь уж важны помехи, лишь бы пространство позволяло создать зет-луч. Еще немного желто-зеленого сияния, и это сияние начинает мигать, гаснуть – и в поле зрения возможного наблюдателя нет ничего. Только пустынное космическое пространство. А крейсер уже зависает над какой-то голубой планетой. Поближе к ее северному полюсу. Зависает менее чем на минуту, потом внедряется в ее атмосферу и плывет вниз, чем-то напоминая, несмотря на свои размеры, известные на этой планете «летающие тарелочки». Вроде по форме и непохоже, но способ движения и общая траектория полета вызывают такое впечатление. В любом случае – очень удобный способ передвижения. Преимущество зет-перехода.

«Прометей» зависает над самой землей и плавно приземляется. Вокруг – одни только лишь холмы, все в камнях и маленьких кустах и деревьях. Здесь эти холмы называются – сопки. Казалось бы, место для приземления совсем неподходящее, но крейсер надежно угнездился на местной почве, и повреждений на нем не видно. Преимущество зет-перехода.

Из крейсера выходят люди. Роют яму под ближайшим увесистым валуном. Кладут в нее нечто напоминающее небольшой сундук и, немного повозившись, железной цепью прикрепляют это нечто к камню. Засыпают яму.

– Поставьте инсипилярные метки, – распоряжается подошедший к работникам темнобородый человек. – Найти их нам будет не так и сложно, но кроме нас их уж точно никто не обнаружит.

Люди начали двигаться быстрее, выполняя инструкции темнобородого.

Дует холодный ветер, пригибая еще ниже к почве кусты и маленькие, почти что стелющиеся по земле карликовые березы.

Люди работают.

И люди не знают, что за ними наблюдают. Наблюдает кое-кто. Не человек. Зверь.

Высоко, на самой верхушке дерева сидит росомаха и смотрит на людей. Дерево не очень большое, но тут оно самое высокое. Росомоха сидит и смотрит. Люди ее не замечают. Странно, но это так. Не замечают. Впрочем, вероятно, росомаха просто-напросто умеет очень хорошо маскироваться. Кто ее разберет? Про этих зверей ученые знают очень мало.

Они знают, что росомахи охотятся на совсем больных или старых оленей или же питаются падалью. Знают, что росомахи ходят за оленьими стадами по пятам, словно бы пастухи, и подстерегают слабых. Знают они также, что росомахи могут забредать по сопкам очень далеко, и туда и сюда, как ни один из других четвероногих в этих краях.

Но только охотникам известно, что этот зверь любит подстерегать добычу, сидя на вершине дерева, чтобы спрыгнуть оттуда вниз, прямо на свою жертву. Лишь охотники знают, что загнанная в угол росомоха может справиться с любым другим зверем, и даже медведь в страхе и трепете ее обходит. Откуда может быть ведомо лесному хозяину, что на сей раз в ее голове? Лучше уж поостеречься. Так говорят охотники. Вот только кто их слушает…

Но эту росомаху явно никто не загонял в угол, и ей не с чего было приходить в отчаяние. Видимо, поэтому она просто сидела на дереве и смотрела на людей.

Люди закончили свою работу. Вернулись на космический корабль. Корабль поднялся в воздух и покинул атмосферу этой планеты точно таким же образом, каким и вошел.

Росомаха спускается с дерева и поднимает хвост. Плавно им машет. Оседает на брюхо и превращается в молодую женщину. В девушку.

Девушка одета в плотные штаны, непромокаемые резиновые сапоги и легкую куртку. За плечами рюкзак. В общем, вполне обычный костюм для подобного места и этого времени года в Заполярье. Неясно только, как зверь, оборотившись в человека, мог оказаться одетым. Странный оборотень.

Девушка-оборотень вытягивает из рюкзака лопату и раскапывает засыпанную совсем недавно яму. Находит там сундук. Выкладывает из рюкзака молоток и сбивает им с сундука замок. Аккуратно кладет и лопату и молоток обратно. И только после этого – заглядывает в сундук.

Девушка-росомаха довольно урчит. Маленький металлический продолговатый предмет. Гарда[1] японского меча. Старинного японского меча. Цуба. Росомаха-оборотень, конечно же, хорошо знает, что это за цуба, изготовленная прославленным мечником Миямото Мусаси, и какое отношение имеет она к библейской истории. А главное – росомаха-оборотень хорошо знает, как обернуть эту цубу себе на пользу.

Девушка-росомаха вновь издает довольное урчание. Отныне ее ждет только счастье, удача и процветание. Та самая цуба – сокровище в ее руках.

Росомаха-оборотень бережно заворачивает цубу, кладет ее в рюкзак, закидывает рюкзак на плечи и, не торопясь, но и не медля, направляется на север.

Вокруг – небольшие деревья и большие валуны. Камень громоздится на камне, деревья клонятся к камням, дует холодный ветер. Светит солнце, которое в это время года никогда не заходит за горизонт. Девушка-росомаха идет по родным сопкам. По ее мнению – красивее их ничего не было и быть не может.

До ее укрывища оставалось еще километров двадцать. Через четыре часа она будет там. Можно было бы и быстрее – но зачем? Девушка-росомаха шла по сопкам, не торопясь, но и не медля.