Читать книгу Дуэлянты - Понсон дю Террайль - Страница 11

На следующий день, перед обедом, Годфруа и Ролан совместными усилиями вытащили из теплого гнездышка заместителя королевского прокурора – господина Кери, который накануне оказался столь болтлив, что даже выдал профессиональную тайну.

Пространно разглагольствуя, молодые люди дали понять, что их интересует, кто распространяет клевету о Филиппине де Женуйяк.

Услышав этот вопрос, судейский заартачился и заявил, что не понимает, о чем речь. Но Ролан его быстро вразумил, поведав о том, откуда стало известно, что слух, разошедшийся по всему Бордо, пустил именно заместитель королевского прокурора.

– Сударь, – добавил Ролан, – поймите, если вы и дальше будете все упорно отрицать, нам ничего не стоит процитировать свои источники и тогда в течение двадцати четырех часов весь город узнает, что вы отнюдь не питаете должного уважения к тайнам, доверенным судебному ведомству.

Угроза произвела надлежащее действие.

– Хотя я и не знаю, с какой целью распространяют эти сплетни, они могут оказаться элементом какой-то темной, коварной интриги, – сказал заместитель прокурора.

– Пусть на этот счет, сударь, у вас не будет ни малейших сомнений, – ответил ему Мэн-Арди.

– Об этом мне сообщила старуха, которую я допрашивал в тот день, когда меня вызвали к маркизу де Маталену – все решили, что на него совершено покушение, хотя потом оказалось, что он просто хотел свести счеты с жизнью.

– Кто эта женщина?

– Старая ведьма, как поговаривают, очень опасная.

– Но на каком основании она выдвинула это страшное обвинение?

– Ах! Сударь, я не знаю. Не исключено, что на основании слов самого маркиза.

– Благодарю вас, сударь, – сказал Мэн-Арди, раскланиваясь с помощником королевского прокурора. – Полученных сведений нам вполне достаточно. По всей видимости, это де Матален растрезвонил о своих мнимых подвигах. Мы его разыщем.

– Берегитесь, господа, де Матален опасный противник.

Коарасс презрительно улыбнулся и удалился в сопровождении друга. Они тут же направились на аллеи Любви, намереваясь вызвать отпетого бретера на дуэль. К сожалению, того не оказалось дома, и эту маленькую формальность им пришлось на какое-то время отложить.

Что касается маркиза, то он совершенно выздоровел – настолько, что в то утро даже подумал сразиться на дуэли, которую удар кинжалом, нанесенный гризеткой, отложил на неопределенный срок.

Он сказал себе, что пришло время уладить это небольшое дельце, и послал двоих своих друзей, Гранде и Лагранжа, сообщить Гектору де Вертею, что если он желает получить удовлетворение, то это можно будет сделать на следующий день.

После описанных нами событий Вертей примкнул к Лиге защиты. И даже поклялся, подобно всем остальным, не принимать никаких вызовов на дуэль без ведома руководителей этой ассоциации.

Но когда молодому человеку передали слова Маталена, он понял, что для него это дело чести, которое нужно решить без малейших колебаний.

Поэтому он направился прямиком к господину дез Арно и сказал:

– Мой дорогой президент, вы должны понимать, что, когда я, вступая в наше общество, клялся не отвечать ни на какие провокации, это не относилось к оскорблениям, которые были нанесены мне в прошлом. Я клялся лишь на будущее.

– Что вы хотите этим сказать, друг мой?

– Я хочу сказать, мой дорогой господин дез Арно, что маркиз де Матален, полностью оправившийся от своей раны, сообщил, что он в полном моем распоряжении.

– Помилуйте!

– И я прошу у вас разрешения драться с ним на дуэли.

Дез Арно на мгновение задумался.

– При самом строгом соблюдении правил, – наконец сказал он, – вы можете послать этого Маталена ко всем чертям.

– Как это?

– В назначенный день и час он не явился, чтобы скрестить с вами шпагу, вы ему больше ничего не должны и имеете полное право отказаться от этой дуэли.

– Не советуйте мне поступать подобным образом.

– Позвольте, мой друг, позвольте, – не отступал от своего дез Арно, чье лицо вдруг просветлело. – Вполне очевидно, что обстоятельства, задержавшие Маталена в тот день, когда вы тщетно прождали его на ландах Пезу, действительно можно отнести к разряду форс-мажорных. Но заметьте, в том, что маркиз попытался покончить с собой в то самое утро, когда у вас была назначена дуэль, вашей вины нет. А раз так, то вы, чтобы сохранить достоинство, не можете рисковать еще раз стать жертвой подобных шуток.

– Господин дез Арно, прошу вас ответить на один-единственный мой вопрос.

– Слушаю вас.

– Распространяется ли принесенная мною клятва на оскорбления, нанесенные ранее? – спросил де Вертей.

– Говоря по правде, честь повелевает мне сказать, что нет. Тем не менее…

– Это все, что мне нужно было узнать. Я буду драться.

– Вы совершаете ошибку.

– Почему?

– Потому что, когда речь идет о Маталене, его противники должны пользоваться всеми своими преимуществами.

– За исключением тех, что могут поставить под сомнение их храбрость, – возразил ему Вертей твердым, как сталь, голосом. – Не настаивайте, дорогой президент, мое решение непоколебимо.

– В таком случае, друг мой, нужно принять все меры для того, чтобы во время этой дуэли свести к минимуму опасность, которой вы будете подвергаться. Вижу, вы не боитесь – это уже очень хороший знак. Теперь ступайте к фехтмейстеру нашей лиги. Спросите у него, где найти молодого прево Корделуа, и от моего имени попросите преподать вам урок фехтования.

– Благодарю вас, мой дорогой президент, благодарю и до свидания.

– До свидания и удачи, горячая голова.

Вертей и дез Арно расстались. Президент какое-то время глядел своему юному другу вслед, затем прошептал: – Если ты, малыш, полагаешь, что завтра утром будешь драться с Маталеном на дуэли, то очень ошибаешься. Раз папаша дез Арно этой дуэли не желает, значит, ей не бывать.

С этими словами он энергичным шагом направился на улицу Порт-Дижо и зашел к портному, который не на шутку удивился, увидев у себя дома клиента.

– Успокойтесь! – с улыбкой обратился к нему дез Арно. – Я не настолько нескромен, чтобы явиться сюда с просьбой сшить мне платье…

– Но, сударь…

– Полно вам! Не надо возражений. Я даже не собираюсь брать у вас взаймы, хотя и знаю, что вы ссужаете деньги под процент.

– Боже праведный! Я?

– Как же мне нравится этот возмущенный крик оскорбленной добродетели! – спокойно заметил господин дез Арно. – Но через четверть часа, а то и раньше мы с вами прекрасно поладим, вот увидите.

– Сударь, соблаговолите объясниться.

– Поскольку вы ростовщик, то среди неоплаченных векселей у вас должны были остаться и бумаги, под которыми стоит подпись Маталена?

Лже-портной окинул дез Арно подозрительным взглядом.

– Да не бойтесь вы, горе-финансист. Я пришел, чтобы у вас их купить.

– Не может быть! Тогда у меня действительно есть интересующие вас бумаги.

– Что я вам говорил! На какую сумму?

– Восемь тысяч франков.

– Сколько всего векселей?

– Два, на четыре тысячи каждый.

– Я выкуплю у вас один. За какую цену вы мне его уступите?

– В настоящее время господин де Матален испытывает затруднения, но это не мешает ему расплатиться в будущем. Поэтому я продам его по номиналу плюс проценты.

Дез Арно взял шляпу, которую, войдя, положил на комод, и сказал:

– Всегда к вашим услугам! Я знаю, кто предложит мне лучшие условия сделки.

Поняв, что из рук уплывает выгодное дельце, лже-портной окликнул дез Арно и сказал:

– Постойте! Назовите хотя бы свою цену!

– Две с половиной тысячи франков, на которых вы, господин Живоглот, еще сможете заработать.

– Две с половиной тысячи франков? Как вам такое даже в голову взбрело?

– Либо да, либо нет, других слов мне от вас не надо, – произнес президент Лиги защиты и протянул руку к щеколде двери.

– Ладно, я согласен, – сказал несчастный, вытащил из портмоне вексель, а вместе с ним кучу всевозможных бумажек, какие только может получить ростовщик в ходе судебного разбирательства.

Дез Арно внимательно изучил расписку.

– Составлена по всем правилам, – сказал он. – Благодарю. Вот ваши деньги.

С этими словами президент Лиги защиты отсчитал лже-портному две с половиной тысячи франков золотом и вышел, потирая руки. Ему было так весело, что он, шагая, даже не пытался скрыть улыбку.

Пока в лавке лже-портного разыгрывалась описанная нами сцена, де Вертей отправился к своим друзья, Гольтье и Сен-Мартену, которых мы уже видели в салоне на улице Миним и которые, как и сам Гектор, тоже входили в Лигу защиты. Он попросил их связаться с секундантами маркиза, а сам стал готовиться к дуэли с человеком, собиравшимся поиграть его жизнью.

Несколько минут спустя Гольтье и Сен-Мартен уже вели переговоры с секундантами Маталена.

Они договорились, что дуэль, как и в прошлый раз, состоится на ландах Пезу, и разошлись.

Таким образом, все правила были строго соблюдены.

Тем временем Коарасс и Мэн-Арди носились по всему городу, пытаясь отыскать Маталена и потребовать у дуэлянта строгого отчета за приписываемую ему злостную, оскорбительную клевету.

Молодые люди дважды безрезультатно являлись к маркизу домой, затем спросили, в каком кафе его можно повстречать. Получив необходимые сведения, они направились на плас де ла Комеди, рассчитывая найти его там.

Но все предпринимаемые ими действия результата не принесли. Матален в этот день был недосягаем.

Когда друзья проходили под сенью аллей Турни – в те времена те были обсажены великолепными деревьями, хотя теперь стоят совершенно голые – им встретился человек, долго живший в Новом Орлеане и не преминувший их узнать.

– Вот это новость! Вы давно приехали?

– Не далее как вчера, – ответил Ролан.

– А почему не зашли ко мне?

– Потому что за это время у нас успело появиться неотложное дело, – ответил Годфруа, не умевший скрывать правду.

– Дуэль?

– Еще бы, черт подери!

– С кем?

– С неким типом, которого мы ищем с самого утра и никак не можем найти. Если бы он знал о нашем приезде в Бордо, мы бы подумали, что сей господин прячется.

– И как зовут этого храбреца?

– Маркиз де Матален, – ответил Ролан де Коарасс.

– Э нет! Тут вы ошибаетесь, уверяю вас, он не прячется. И если хотите добрый совет, не ищите больше встречи с этим негодяем.

– Почему это?

– Потому что из всех сражений он неизменно выходит победителем. К примеру, взгляните вон на тех двух господ, что греются под последними лучами осеннего солнца.

– Ну и что?

– А то, что один из них – месье де Сезак, полковник кирасиров, а второй – майор Монсегюр, – добавил луизианец. – Оба поссорились с Маталеном в день своего приезда в город, а на следующий день по очереди дрались с ним на дуэли. И получили столь серьезные ранения, что видеть их сейчас прогуливающимися – настоящее чудо.

– Наверное, они неважные фехтовальщики, – ответил Мэн-Арди. – Что касается нас, то мы умеем держать в руках шпагу.

– Значит, вы продолжаете настаивать на своем?

– Более, чем когда-либо. Ни виконт де Коарасс, ни представитель доблестного рода Мэн-Арди никогда не дрогнут перед угрозами какого-то пугала.

– Дело ваше, я вас предупредил.

– Наши отцы совершили в Бордо слишком много славных подвигов, чтобы мы сейчас отступили. Они бы от нас отреклись – и были бы совершенно правы. Но к великому счастью, у нас на то нет никакого желания.

– Единственная услуга, которую вы можете нам оказать, – продолжал Рауль, – сводится к тому, чтобы указать нам место, где у нас был бы хоть какой-то шанс встретиться лицом к лицу с этим ужасным маркизом де Маталеном.

– Этого, мои дорогие друзья, я вам сказать не могу. Ищите, и если он вас, даст Бог, не убьет, вспомните, что я по-прежнему жду вас с визитом.

– Что ж, тогда до свидания.

Когда луизианец ушел, Ролан и Годфруа некоторое время оставались на аллеях Турни, где состоялся этот короткий разговор. В тридцати шагах от них медленно прогуливались полковник де Сезак и майор Монсегюр.

– Идея! – воскликнул вдруг Годфруа. – А что, если нам поговорить с этими бравыми военными? Они могут оказаться нам полезны.

– Пойдем, – ответил Ролан, – вреда от этого в любом случае не будет.

И молодые люди подошли к полковнику и его другу.

– Прошу прощения, господа, – начал Мэн-Арди, – надеюсь, вы проявите снисхождение к нескромности двух молодых американцев, прибывших вчера в Бордо, которым только что рассказали о вашей дуэли с господином де Маталеном. Нас к вам привело чувство симпатии, которое мы даже не пытаемся скрывать, кроме того, не исключено, что мы призваны отомстить – за вас и за всех тех, кого убил или ранил этот маркизик.

– Замечательные слова, сударь, – ответил полковник, – но поверьте мне, мы не переложим на плечи других обязанность покарать этого бретера.

– В свою очередь, сударь, – сказал Ролан, – вы тоже поверьте, что мой друг сказал об этом отнюдь не в приступе чрезмерной гордыни, просто у нас к господину де Маталену есть свои претензии, из-за которых нам и хочется его убить.

– Вам? – насмешливо спросил майор.

– Да, нам! Матален ранил на дуэли полковника и вас, майор, поэтому я прекрасно понимаю, что из-за этих слов могу показаться слишком самонадеянным. Но это не играет никакой роли – мы будем драться.

– И когда вы собираетесь скрестить с маркизом шпаги? – спросил Робер де Сезак.

– Как «когда»? Завтра же, если, конечно, сегодня сумеем его найти.

– Завтра у вас не будет такой возможности. В восемь часов он будет драться с господином де Вертеем. Вы же не де Вертей?

– Нет.

– Он его убьет, – заявил майор.

– Ну что ж, сударь, тогда я брошу ему вызов после дуэли, – сказал Коарасс.

– В храбрости вам не откажешь, – ответил полковник. – Сделайте одолжение, назовите свое имя, чтобы я знал, с кем имею честь говорить.

– Меня зовут Ролан, виконт де Коарасс.

При этих словах майор побледнел и протянул молодому человеку руку:

– Вы родственник графа Анри? – спросил он.

– Я его сын, майор.

– А ваш друг?

– Это Годфруа де Мэн-Арди.

– Сын шевалье?

– Совершенно верно.

– Господа, я имел честь знать двух героев, чьими сыновьями вы являетесь, – торжественно заявил Монсегюр. – И в этом качестве прошу вас внимательно меня выслушать.

– Говорите, сударь.

– Идею подойти к нам и заговорить вам внушила счастливая звезда. Итак вы желаете драться с господином де Маталеном. По какой причине?

– Долго рассказывать, – ответил Годфруа. – К тому же это не наша тайна, открыть которую у нас нет никакой возможности. Единственное, что мы можем сказать, что речь идет о защите чести одного из самых благородных и достойных семейств Бордо.

– Поскольку за всем этим кроется какой-то секрет, настаивать мы не будем. Сыновья графа де Коарасса и шевалье де Мэн-Арди, если они так же искусны, как их отцы, вполне могут помериться силами с самым изощренным бретером в мире. Матален – опасный противник, но удерживать вас от поединка с ним я больше не буду. Найдите его, вызовите на дуэль и, по возможности, убейте. Но я прошу вас об одном одолжении.

– Каком?

– Выступить в роли вашего секунданта.

– Я принимаю ваше предложение и выражаю за него свою огромную признательность.

– В таком случае, сударь, – весело добавил полковник, – хотя я не знал вашего отца и не имею удовольствия принадлежать к числу ваших друзей, прошу вас взять меня в качестве второго секунданта. У нас с майором хватит сил, чтобы сопровождать вас на дуэль. К тому же мы позволим вам избежать одной подлой уловки, которую изобрел маркиз.

– Хорошо, – сказал Коарасс. – Но нужно еще найти этого чертова Маталена. Впрочем, завтра утром я в любом случае дождусь окончания дуэли и заставлю его драться со мной.

– Пока же, – сказал майор Монсегюр, – если вы хотите потренироваться, я приглашаю вас к нам, у нас есть рапиры и сабли; и хотя я еще не до конца оправился от нанесенной раны, это не помешает мне оценить ваше мастерство.

– С удовольствием, господа. Я чрезвычайно счастлив встретить человека, знавшего моего отца.

– Совсем немного, – ответил майор тоном человека, опасающегося сказать слишком много. – Но весьма наслышан о его невероятных приключениях.

Полковник оперся на руку Годфруа, майор, чувствовавший себя получше, чем он, медленно пошел рядом с Роланом и они все вместе покинули аллеи де Турни.

На следующий день Коарасс и Мэн-Арди выехали на дорогу в Медок, поскольку им сообщили, что по ней Матален будет возвращаться домой после дуэли в ландах.

Прождав около часа, молодые люди увидели, что к ним мчится карета с тремя пассажирами, с ног до головы облаченными во все черное.

– Вот и он, – сказал Мэн-Арди.

Ролан выехал на середину дороги, спешился, встал перед конем и знаком велел кучеру остановиться.

– Друг мой, – произнес он самым мягким и дружелюбным голосом, – соблаговолите немного подождать, у меня к вашему хозяину есть разговор.

– В чем дело? Что случилось? – обратился к кучеру один из сидевших в экипаже молодых людей.

Коарасс и Мэн-Арди обнажили головы и вышли вперед.

– Прошу прощения, господа. Кто из вас маркиз де Матален? – спросил Ролан.

Услышав этот вопрос, пассажиры в один голос закричали:

– Слава богу, сударь, его среди нас нет!

– Но ведь вы, – вставил слово Годфруа де Мэн-Арди, – возвращаетесь с дуэли, имевшей место в ландах Пезу.

– Совершенно верно, сударь.

– Может, я имею честь говорить с господином де Вертеем?

– Так оно и есть, – ответил один из молодых людей.

– Неужели господин де Матален убит? – взволнованно спросил юный Коарасс.

– Нет, он просто оказался негодяем, – ответил Гектор де Вертей.

– Что вы говорите!

– Этот господин вот уже второй раз вызывает меня на дуэль, а затем сам же от нее уклоняется.

– Он что же, не явился в назначенный час?

– Сегодня мы опять ждали его напрасно.

– Странный бретер! – промолвил Мэн-Арди. – А по какой причине, вы не знаете?

– Если только он вновь не попытался наложить на себя руки. Если это не вошло у него в привычку, то я понятия не имею, каким предлогом он теперь мог бы воспользоваться, дабы объяснить свое поведение.

– Теперь нам, господа, не остается ничего другого, кроме как принести извинения за то, что мы вас задержали.

– Всегда к вашим услугам, господа.

И молодые люди разъехались в разные стороны.

– Кстати, Годфруа, – сказал Коарасс, когда они возвращались в город, – а что теперь ты думаешь об этом ужасном дуэлянте, наводящем страх на Бордо и его окрестности?

– Миф, – ответил Мэн-Арди. – Бесконечно далекий от реальности.

– Мне в голову пришла примерно та же самая мысль. По крайней мере, найти его не представляется возможным. В первом деле удача нам не улыбнулась – оно слишком затянулось.

– Ха-ха-ха! Давайте над всем этим посмеемся, ведь это лучшее, что мы можем сделать. Перед нами либо заяц, либо змея.

– Может, даже фанфарон, нагнавший страху на пару бедолаг.

– Ну уж нет! – серьезным тоном продолжал Мэн-Арди. – Мы сами не верим в то, что говорим. Полковника и Монсегюра не назовешь ни трусами, ни идиотами, ни плохими фехтовальщиками.

– Ты прав.

– И этот Матален нанес им нешуточные раны. Давай попытаемся докопаться до истинных причин происходящего.

И друзья вернулись в город.

Тем временем в доме господина де Сезака происходила весьма любопытная сцена. В девять часов к полковнику с дежурным визитом явился хирург, лечивший его и майора Монсегюра.

– Друзья мои, прошу прощения, что заставил вас сегодня ждать дольше обычного, – сказал он, переступая порог. – Но только что мне пришлось наблюдать довольно необычную сцену.

– Где?

– На аллеях Любви.

– Где живет этот чертов Матален?

– Совершенно верно. Причем это событие, приведшее меня в столь благостное расположение духа, произошло не с кем иным, а именно с маркизом.

– В таком случае поведайте нам о нем.

– Вам, несомненно, известно, что сегодня утром означенный Матален должен был драться на дуэли с господином де Вертеем.

– Еще бы, черт подери! Вчера во всем Бордо только об этом и говорили.

– Так вот, в половине восьмого я возвращался в город из военного госпиталя в Годеране, что неподалеку от Круа-Бланш. На аллеях Любви мне на глаза попались три подозрительных личности, шатавшихся вокруг дома де Маталена. Я сразу почуял, что предстоит что-то необычное, сел на скамью, наполовину спрятавшись за стволом толстого дерева, и стал ждать. В этот момент перед дверью маркиза остановился экипаж, по всей вероятности, тот самый, что должен был отвезти его на дуэль. Стоял он недолго. С тех пор как я занял свой наблюдательный пункт, не прошло и пяти минут, как дверь дома открылась и на пороге появился Матален. Он ловко запрыгнул в экипаж, его примеру собрались было последовать и секунданты, но тут двое подозрительных типов схватились за дверцы, в то время как третий схватил лошадь под уздцы.

– Интересно, – протянул полковник.

– В самом деле, – поддержал его Монсегюр.

– Настолько интересно, что я вскочил на ноги и подбежал ближе. Одновременно со мной из-за другого дерева выскользнул хромой, небольшого роста господин во всем черном и тоже бросился к экипажу. Им оказался судебный пристав Дюме, известный всему Бордо.

– Я начинаю понимать, – обронил майор.

– Можете себе представить как Матален стал кричать, буйствовать, изрыгать проклятия и угрозы, когда столкнулся с этими двумя крепкими, серьезными парнями, вооруженными основательными дубинками. Этот коротышка, судебный пристав, прихрамывая подошел к нему и сунул под нос кипу бумаг. «Мне поручено, – сказал он, – вручить вам предписание о выплате четырех тысяч франков основного долга и тысячи двухсот тридцати трех франков пяти сантимов процентов. Означенную сумму вы задолжали господину Риве, портному, проживающему в доме 29 по улице Порт-Дижо». «Убирайтесь к дьяволу! – закричал в отчаянии Матален. – У меня за душой ни гроша!» «При невыполнении этого требования, – невозмутимо продолжал хромой судебный пристав, – присутствующие здесь господа судебные исполнители по вопросам коммерции выполнят свой долг и с удовольствием отправят вас в департаментскую тюрьму, известную как форт дю Га, где вы будете оставаться до тех пор, пока не рассчитаетесь по всем долгам».

– Ох и нравится он мне, этот малыш судебный пристав, – сказал полковник. – Уж очень складно говорит.

– Вы даже представить себе не можете, какой страшный гнев овладел в этот момент Маталеном, – продолжал хирург. – Он стал метаться в карете, рессоры которой стонали от производимых им резких движений. Кричать, что это позор, что его обесчестили. Затем немного успокоился, обратился к судебному приставу и сказал: «Сударь, отпустите меня хотя бы на дуэль, меня ждет противник». «Меня это не касается, – ответил представитель закона, – я просто выполняю свою работу». «Послушайте, – продолжал бретер, – я отошлю своих секундантов, эти двое господ сядут со мной в карету и поедут на место для поединка. Они будут присутствовать на дуэли, после чего я отдам себя в их руки…» «Если останетесь в живых», – перебил его пристав. «Разумеется», – ответил Матален. «А если вас убьют, – гнул свое Дюме, – кто мне заплатит?»

На какое-то время этот вопрос привел маркиза в замешательство. «Ведь вы должны заплатить. У вас такой вид, будто вы и в мыслях не допускаете, что вас могут убить. А если вы останетесь лежать на поле брани? Тогда, я, упустив вас, лишусь жалованья». «Но… моя честь…» «В первую очередь, честь предписывает заплатить кредиторам. Если вы хотите каждое утро драться на дуэли, не влезайте в долги. Ну так что? Будете платить? Нет? Тогда в тюрьму!» Не в силах больше сдерживаться, Матален хотел было открыть дверцу и выпрыгнуть, но тут же попал в объятия судебного исполнителя, который затолкал его обратно в экипаж, а сам сел рядом. Второй устроился с другой стороны. Затем тот, который держал под уздцы лошадь, взобрался на козлы. Увидев, что его действительно везут в форт дю Га, Матален зашелся такой злобой, что на его губах даже выступила пена. «Каналья, негодяй, мерзкая скотина, подлый бездельник!» – кричал он судебному приставу. «Придержите язык, сударь! – воскликнул в ответ на это Дюме. – Я должностное лицо, а вы оскорбляете меня при исполнении судебных обязанностей». «Плевать я хотел на твои обязанности, ублюдок!» – вопил Матален.

– По всей видимости, все это выглядело смешно, ведь наш маркизик, должно быть, извивался, как угорь.

– Надо думать, хотя это Маталену ровным счетом ничего не дало. Напрасно он отбивался, угрожал, а под конец даже стал звать на помощь – хромоногий судебный пристав, оставив за собой последнее слово, сказал: «Вперед, Тимотэ, трогай».

Судебный исполнитель по коммерческим спорам, занявший место кучера, хлестнул лошадь и вся честная компания отправилась в тюрьму, где они, скорее всего, сейчас и находятся и где Маталена ждет премилый шабаш.

– Забавно, забавно, – сказал полковник, – вы были правы, майор.

– Единственная странность, – обстоятельно заметил Монсегюр, – заключается в том, что подобные неприятности случаются с Маталеном в тот самый день, когда ему предстоит драться на дуэли с господином де Вертеем. Первый раз он притворился, что решил свести счеты с жизнью.

– Смотри-ка, а ведь верно, – согласился с ним Робер де Сезак.

– А сегодня его бросают в тюрьму в тот самый момент, когда он отправляется в место, назначенное для проведения поединка. Может он, этот красавчик-бретер, боится?

– Кого? Де Вертея?

– Почему бы и нет?

– Этот Вертей пользуется репутацией далеко не лучшего фехтовальщика, впрочем, в жизни все бывает, и если Матален по тем или иным причинам не желает помериться с ним силами, это более, чем любопытно.

– Об этом только что заявил хирург.

Полковник вдруг улыбнулся и сказал:

– Майор, если юный герой из Нового Орлеана опять придет к нам наводить справки о Маталене, мы сможем ему сказать, где тот теперь находится.

– Разделяя интересы сына Коарасса, я даже рад, что этот судебный пристав нынче утром выполнил свои неприятные обязанности. Удар шпагой, пронзивший мою грудь, был нанесен столь молниеносно, что я по сей день спрашиваю, как маркиз оказался на такое способен.

– Теперь это неважно, главное, что юный Коарасс здорово фехтует, – заявил полковник. – А Мэн-Арди и того лучше.

– Но несмотря на это, поручиться за него я пока не могу, – ответил майор Монсегюр.

– А вот я убежден, что против этих двух маленьких храбрецов Матален и десяти минут не продержится.

– Дай-то Бог. Но пока маркиз в заточении и я от этого просто в восторге.

– Господа, все это замечательно, но не мешайте медицине, – раздался голос хирурга. – Полковник, дайте вашу руку… Пульс в норме. Дней через десять вы окончательно поправитесь.

– Благодарю, доктор, что возродили в моей душе надежду.

– А как обстоят дела у вас, майор?

– Все идет, как по маслу, – ответил Монсегюр.

– Фанфарон! Покажите язык… так… неплохо, неплохо… теперь пульс… тоже в порядке… погодите-ка…

С этими словами доктор приложил ухо к груди майора.

– Покашляйте! – приказал он.

Командир эскадрона выдал отчетливое «Кхе! Кхе!».

– Отлично! – сказал хирург. – Дней через шесть вы сможете подставить грудь под новый удар шпагой – если будет желание.

– Ах, доктор! – воскликнул Монсегюр. – Согласитесь, я замечательный пациент, в отношении которого вы провели лечение, которое сделает вам честь, я в этом совершенно уверен.

– Рана была действительно серьезной, что правда, то правда, но и раненый оказался не слабак. Ну хорошо, друзья мои, позвольте откланяться.

Офицеры обменялись с полковым врачом рукопожатиями и расстались. Едва переступив порог, сей замечательный хирург тут же вспомнил рассуждения Монсегюра о Маталене и, будучи редким сплетником и болтуном, в мгновение ока рассказал дюжине человек о необычайном утреннем происшествии, равно как и о странном совпадении, наводящем на мысль о том, что Матален твердо решил уклониться от дуэли с де Вертеем.

Весь город, для которого плохие новости о скандальном бретере были как бальзам на душу, восторженно воспринял этот слух и с энтузиазмом понес его дальше.

Напрасно друзья маркиза пытались оспаривать эти утверждения – уступив перед численным превосходством, они были вынуждены замолчать.

Коарассу с его другом понадобилось совсем немного времени, чтобы узнать о случившемся. Когда они вернулись в город, злоключения маркиза были предметом всеобщего обсуждения.

– Матален в тюрьме, – с улыбкой воскликнул Коарасс. – На этот раз нам ничто не помешает с ним повидаться, если, конечно, он не расплатится по долгам до нашего приезда.

– Что ты собрался делать?

– Найти кредитора Маталена и уплатить ему по векселям дуэлянта.

– Ну хорошо, а потом?

– Потом явлюсь в форт дю Га, возьму нашего милейшего маркизика за руку, выведу на улицу и скажу: «Вы свободны».

– И что дальше?

– Положу ему на плечо руку и спрошу, знает ли он мадемуазель де Женуйяк. А там уже будет видно.

– У меня есть предложение. Может, пообедаем, перед тем как вызволять эту выдающуюся личность?

– Ты прав, я голоден, как волк.

Они вошли в одно из немногочисленных кафе, где кормили плотными завтраками с обязательным мясным блюдом – если в Париже данное новшество было введено еще в V год Республики, то в провинции оно еще не получило широкого распространения.

Как бы там ни было, наши друзья не только позавтракали, но и познакомились с соседом по столику, сообщившим им имя судебного пристава, который арестовал Маталена.

– И где он живет, этот Дюме? – поинтересовался юный Коарасс.

– Улица Мезон-Дюрад, 6.

– Отлично, сударь, премного вам благодарны. А теперь, когда мы утолили голод и жажду – в путь. Для начала наведаемся к судебному приставу.

Сей чиновник умел принимать разные обличья – был то наглый, то раболепный, порой даже и то, и другое вместе, в чем нам помогла убедиться история с Маталеном. При виде двух молодых людей он сделал упор на длинную ногу, что придало ему определенное сходство с лебедем, и, стараясь максимально смягчить резкий голос, спросил: – Господа, неужели я удостоюсь радости оказать какую-либо услугу?

– Да, – ответил Годфруа, – при условии, что вы господин Дюме.

– Это действительно я.

– Ну что же, господин судебный пристав, мы будем вам крайне признательны, если вы сообщите нам, за какую сумму маркиза де Маталена нынешним утром засадили в тюрьму.

– Но я, господа, не вправе разглашать подобные подробности.

– Почему? Ведь мы желаем заплатить.

– Вот оно что! Стало быть, вы друзья маркиза?

– Вас, господин пристав, это не касается. Разве того, что мы платим, вам недостаточно?

– Более чем достаточно.

– Итак, сколько?

– Если мне не изменяет память, чуть больше пяти тысяч двухсот франков.

– Почему бы вам не заглянуть в бумаги и не назвать точную цифру?

Не зная, заинтересован ли господин дез Арно в том, чтобы выпустить Маталена из тюрьмы, судебный пристав дал уклончивый ответ, тем самым оставив себе путь для отступления: – Очень сожалею, господа, – сказал он, – но я не могу выполнить вашу просьбу, потому как передал все бумаги своему клиенту.

– Тогда окажите нам любезность назвать его имя.

– Его зовут дез Арно.

– Очень хорошо! Где же он живет? – поинтересовался Ролан де Коарасс.

– Улица Арно-Мике, 26.

– Отлично, к нему мы и отправимся.

С этими словами молодые люди ушли.

В своей конторе коротышка-пристав оставался недолго. Он тут же бросился за юными друзьями, воспользовался, в отличие от них, кратчайшим путем, явился к господину дез Арно, обо всем ему рассказал и передал документы.

– Вот черт! Вот черт! – воскликнул президент Лиги защиты. – Об этом я даже не подумал.

– Я обогнал их лишь самую малость, они вот-вот постучат в вашу дверь.

– Значит, к этому мерзавцу кто-то проявляет интерес.

– Надо думать, – философски ответил Дюме.

Их разговор прервал резкий, корректный стук в дверь. Судебный пристав спрятался и слуга ввел в комнату двух молодых людей.

– Мы не ошиблись, вы господин дез Арно?

– Совершенно верно, господа, что вам угодно?

– Мы желаем узнать точную сумму невыплаченного Маталеном долга.

– Пять тысяч двести тридцать три франка и пять сантимов, включая сумму основного долга и проценты.

– Ну что ж, сударь, я вам ее заплачу, – сказал Коарасс, доставая из кармана бумажник.

– Сударь, позволительно ли мне будет сначала задать вам один вопрос? – спросил дез Арно.

– Хоть два, коли у вас на то будет желание.

– Вы достаточно знаете господина де Маталена, чтобы оказывать ему услугу, оплачивая долги? И откуда вам знать, может, я, держа маркиза в заточении, приношу ему больше пользы, чем вы со своими попытками его освободить?

– Сударь, по всей видимости, вы человек благовоспитанный, поэтому я, разумеется, отвечу на ваши вопросы. Во-первых, я заявляю, что не только не отношусь к числу друзей господина де Маталена, но даже не знаком с ним.

– Это правда?

– Более того, я его смертельный враг.

– И что из этого?

– Вы не понимаете?

– Нет.

– Тогда знайте, сударь, я хочу вытащить его из тюрьмы, чтобы нанести оскорбление, вызвать на дуэль и убить.

Услышав эти слова, господин дез Арно не смог скрыть охватившего его чувства жалости.

– Ох, сударь, я прекрасно знаю, что вы собираетесь мне сказать – что Матален грозный противник, что он меня убьет и все такое прочее.

– Верно, именно эти соображения я и намеревался вам изложить.

– Сударь, я ручаюсь, что если он умелый фехтовальщик, то мне ловкости тоже не занимать. Кроме того, на моей стороне правда, да-да, сударь, правда, ведь я стремлюсь к этой дуэли отнюдь не из-за легкомысленной интерпретации того, что во Франции принято называть вопросами чести. Нет, речь в данном случае идет о репутации юной девушки и целого семейства, которую этот маркиз запятнал, и поэтому он должен понести наказание.

Эти слова Ролан де Коарасс произнес с юношеским воодушевлением, по всему чувствовалось, что в груди его бьется пылкое, бесстрашное, великодушное сердце.

Господин дез Арно подошел к нему и сказал:

– У де Маталена в Бордо полным-полно врагов, поэтому я не удивлен, что вы тоже примкнули к их рядам. Но вот противник он действительно грозный и мериться с этим человеком силой, уступая ему в искусстве фехтования – сущая глупость.

Коарасс и Мэн-Арди открыли было рот, чтобы ответить, но дез Арно не дал им такой возможности.

– Соблаговолите дослушать меня до конца. Если маркиз сегодня в тюрьме, то только потому, что нам нужна передышка продолжительностью в шесть месяцев для того, чтобы воспитать фехтовальщиков, способных встретиться с ним лицом к лицу. И неоплаченный вексель, который теперь хранится у меня, мы купили, чтобы на время избавиться от этого бретера. Нас тридцать человек, через какое-то время Матален выйдет на волю и мы по очереди будем драться с ним до тех пор, пока он не останется лежать на поле брани.

– Таким образом, – с улыбкой произнес Мэн-Арди, – вы преследуете цель держать его под замком, в то время как мы хотим отпустить его на все четыре стороны.

– Совершенно верно.

– Необычная ситуация, – сказал Ролан. – Но я, сударь, не могу ждать.

– Сожалею.

– Но с деньгами, которые я намереваюсь вам заплатить, послезавтра, если маркиз останется в живых, вы сможете опять бросить его в узилище. Для этого будет достаточно выкупить другие его неоплаченные векселя, причем я, по всей вероятности, помешать этому уже не смогу. Как бы там ни было, сударь, вы не можете отказаться принять от меня эти деньги, а взамен отдать бумаги.

Господин дез Арно, явно огорченный, уступил. Но когда Ролан отсчитал ему пять тысяч двести тридцать три франка, запротестовал: – Нет, сударь, это слишком много. Сей вексель я выкупил за сто двадцать пять наполеондоров. Вы должны понимать, что сверх этого я не возьму с вас ни единого су. Во всей этой истории меня больше всего смущает тот факт, что мы вынуждены заниматься делами Маталена.

Ролан из приличия настаивать не стал, заплатил две с половиной тысячи франков и положил документы в карман.

– Сударь, перед тем как уйти, будьте добры, скажите, с кем я имею честь говорить?

– С удовольствием, сударь, мне нужно было назвать себя, как только я переступил порог вашего дома. Меня зовут виконт Ролан де Коарасс.

– А этот господин?

– Годфруа де Мэн-Арди.

– И последнее: если исход грядущей дуэли не окажется фатальным ни для вас, ни для Маталена, окажите нам честь вступить в ряды Лиги защиты, которую мы основали несколько дней назад, преследуя цель избавить Бордо от этих омерзительных бретеров.

– В вашем обществе есть фехтмейстер? – спросил Мэн-Арди.

– Да, сударь.

– И насколько хорошо он владеет шпагой?

– Более чем.

– Что ж, сударь, мы просим вас с сегодняшнего дня считать нас членами вашей Лиги, но при том условии, что вы незамедлительно направите нас к этому мастеру. Мы вот уже два месяца не держали в руках шпагу и вчера были вынуждены признать, что пришла пора потренироваться и вернуть утраченные навыки.

Оставив эти слова без ответа, господин дез Арно подошел к панно с изображением амуров в духе Буше[9] и нажал на медную кнопку. Панно вдруг разъехалось в стороны и взорам друзей предстал просторный зал, в котором два десятка молодых людей яростно постигали искусство фехтования.

– Господа, я с первого раза открываю вам мою тайну, потому как по глазам вижу, что вполне могу положиться на вашу порядочность и честь. Здесь каждый день тренируются члены нашего общества. Дабы не обращать на себя внимания, они попадают сюда через три различных входа. Во-первых, через мои апартаменты, хотя этим путем могут воспользоваться самое большее два человека, во-вторых, через кафе на улице Сент-Катрин, сообщающееся с моим жилищем, и, наконец, через дом на улице Кансера, который занимают нотариус и стряпчий.

– Придумано грамотно, – заметил Мэн-Арди. – Но скажите, когда наступит час бросить вызов Маталену, что конкретно вы будете делать?

– Все очень просто: Корделуа, наш молодой фехтмейстер, отберет шестерых кандидатов, способных, на его взгляд, сразиться с Маталеном. Затем они бросят жребий, чтобы определить, кто первым будет драться с маркизом.

– Отлично, – сказал Коарасс. – Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы в подобных приготовлениях отпала всякая необходимость.

– От всей души желаю, чтобы завтра ваше желание стало реальностью.

– Благодарю.

– А вот и Корделуа! – воскликнул дез Арно.

Затем обратился к прево и сказал:

– Мой молодой наставник, позвольте представить вам двух господ, которые завтра намереваются помериться силами с Маталеном.

– Но ведь он в тюрьме, – заметил Корделуа.

– Вечером его выпустят, – ответил Коарасс.

При появлении двух незнакомцев, занятия и учебные бои прекратились. Друзей окружили. Среди членов Лиги не было ни одного, кто не слышал бы, что сказал дез Арно.

Вполне очевидно, что к Коарассу и Мэн-Арди все тут же проявили значительный интерес.

Корделуа снял со стены рапиру, маску и перчатки. Затем протянул все это боевое снаряжение Ролану, который тут же сбросил сюртук и встал напротив прево.

– Сударь, вы хотите, чтобы я преподал вам урок, – спросил Корделуа, – или желаете провести схватку?

– Я бы, – ответил Ролан, – предпочел для начала сразиться с вами, а потом испросить вашего совета по поводу тех или иных конкретных приемов.

– Тогда начнем, я к вашим услугам.

Ролан грациозно и в полном соответствии с правилами отсалютовал противнику рапирой, встал в стойку и они с прево тут же начали поединок.

После пары первых стремительных выпадов Корделуа, которые Ролан с легкостью отбил, фехтмейстер неожиданно воскликнул: – Туше! Вы меня задели!

– Самую малость! – ответил Коарасс. – Пустяки.

– Да нет же, – ответил Корделуа, заливаясь краской, – вы нанесли мне удар прямо в грудь.

Схватка возобновилась. Несколько минут спустя Корделуа прекратил ее, снял маску и спросил: – Сударь, кто учил вас фехтовать?

– Мой отец.

– Как его зовут?

– Граф де Коарасс.

– Ну что же, у вас был отличный наставник.

– Нет-нет! Граф Рауль де Блоссак в обращении со шпагой был еще искуснее отца, а мой друг Мэн-Арди фехтует лучше меня.

– Давайте проверим, – молвил Корделуа.

По сравнению с Коарассом манера Мэн-Арди была не столь академичной и блестящей, но от этого он был еще опаснее.

– Вам когда-нибудь доводилось драться на дуэли? – прервал схватку Корделуа.

– Никогда, если, конечно, не считать дуэлями те случайные стычки, для Соединенных Штатов совсем не редкие, когда люди так беззаботно играют своей жизнью.

– Ну что ж, господа, – фехтмейстер повернулся к молодым бордосцам, выступавшим в роли зрителей, – наш старина Матален – покойник.

– Вашими устами да мед пить, – ответил Коарасс.

– Кто из вас должен драться первым?

– Ролан, – ответил Годфруа, указывая на друга.

– Я предпочел бы, чтобы это были вы, – возразил ему прево. – Впрочем, что один, что другой, маркиз – все равно труп.

– Тогда пойдем его освобождать, – весело воскликнул Коарасс. – Благодарю вас, господин Корделуа. Господа, теперь мы влились в ваши ряды, так что до скорого.

С этими словами молодые люди поклонились, чтобы уйти.

– И последний совет, господин де Коарасс, – остановил их Корделуа. – Если почувствуете, что ваш противник устал, не верьте. В самый разгар сражения вам может показаться, что Матален запыхался и едва переводит дух. Это уловка, в такой момент он наиболее опасен. В такой ситуации правильнее всего подождать, отбивая его выпады посредством того неуязвимого мулине, которое вы мне только что продемонстрировали.

– Еще раз благодарю вас, господин Корделуа. До свидания, господа, скоро увидимся.

– Дай бог! – ответил дез Арно. – До свидания, господа.

Несмотря на слова прево, на душе у президента лиги было тревожно.

Покинув улицу Арно-Мике, Ролан и Годфруа поспешно направились в тюрьму, где томился маркиз. После ряда формальностей, отнявших у них еще час, они в конце концов добились освобождения узника из-под стражи.

Оказавшись на воле, Матален немало удивился, узнав, что своей свободой обязан людям, о которых он и слыхом не слыхивал. Нетрудно догадаться, что в его душе тут же зародилась живейшая признательность к тем, кого он посчитал неизвестными друзьями.

Чтобы осознать свою ошибку, времени маркизу понадобилось совсем немного. Едва бретер выразил свою благодарность Коарассу, который дожидался его в канцелярии, а затем вместе с ним пошел на Кур д’Альбре, как тот немедленно прекратил его излияния чувств и сказал: – Не трудитесь, сударь. Я ищу вас уже целые сутки, причем отнюдь не для того, чтобы выслушивать весь этот благодарственный молебен.

– Но тогда почему, сударь?

– Просто потому, что, приехав позавчера в Бордо, я узнал, что вы несете ответственность за некую гнусную подлость, и теперь намереваюсь потребовать от вас отчета.

– Ах-ах-ах! – протянул Матален. – Значит, вы вырвали меня из когтей заимодавцев и врагов только для того, чтобы вызвать меня на дуэль и перерезать горло?

– Совершенно верно.

– В первую очередь, позвольте заметить, что вы действуете весьма оригинально и как настоящий рыцарь.

– Речь не об этом, – перебил его Ролан.

– Кроме того, с вашего разрешения я добавлю, что буду польщен скрестить с вами шпагу.

– В таком случае, когда мне будет оказана честь увидеть вас на поле брани?

– Не торопитесь, сударь, не торопитесь. Прежде чем дать ответ, я должен узнать причину, по которой вы вызываете меня на дуэль и ведете себя со мной настолько великодушно, что даже превращаете меня в вашего должника.

– В высшей степени справедливо, – ответил Годфруа де Мэн-Арди. – Так вот, сударь, своими словами вы самым недостойным образом нанесли оскорбление одному почтенному бордоскому семейству.

– Что же это за семейство?

– Де Женуйяк, – ответил Годфруа.

– Де Женуйяк? – повторил Матален. – Вы меня поражаете, сударь. Мое удивление станет вам понятным, когда я скажу, что совершенно не знаком с этой семьей и что впервые услышал о нем от вас только сегодня.

– Вот как! Сударь, вы шутите? – спросил Коарасс.

– Ни в коем случае! – ответил маркиз. – Клянусь вам, что не знаю этого почтенного семейства и что не мог его оклеветать, поскольку никогда ни с кем о нем не говорил.

– Странно.

– Добавлю, что если бы вы не оказали мне огромную услугу, сделав меня своим должником, я принял бы ваше предложение и незамедлительно отправился бы скрестить с вами шпагу.

– Ваши слова следует расценивать как отказ?

– С учетом весьма необычного положения, в котором я оказался, благодаря вашему великодушному поступку, я должен сказать правду и готов перед кем угодно заявить, что никогда не сказал ни слова о господине или госпоже де Женуйяк, равно как и об их возможных наследниках.

– Вы готовы это подтвердить?

– Совершенно готов, потому что это правда. А те, кто обвиняет меня в этом проступке, лгут.

Речи маркиза повергли Коарасса и Мэн-Арди в изумление. Им было трудно отклонить предложение маркиза и уж тем более отказаться в него верить. Подумав, что его друг только что выбросил на ветер две с половиной тысячи франков для того, чтобы добраться до человека, совершенно не виновного в том, в чем его обвиняли, Годфруа не смог сдержать улыбки.

– Как бы там ни было, источником этих клеветнических измышлений в любом случае является ваше окружение.

– Да в чем, в конце концов, они заключаются? – спросил Матален.

– Вы якобы намекнули, что мадемуазель де Женуйяк изволила питать к вам слабость.

– Это ложь, ложь. Я никогда ничего подобного не говорил.

– Сей слух по городу разнесла некая старуха, как нам сказали, ведьма, поддерживающая с вами довольно тесные отношения.

– Меротт?

– Ах, сударь! – воскликнул Коарасс. – Вы прекрасно понимаете, о ком идет речь.

– Простите, но измышляя подобные гнусные выдумки в адрес семьи Женуйяк, эта Меротт могла преследовать некие собственные интересы, – возразил маркиз. – Что же касается меня, то я еще раз клянусь и даю слово чести, что не имею к этой мерзости ни малейшего отношения.

– Сударь, у нас не остается другого выхода, кроме как вам поверить. Однако вы пообещали подтвердить при свидетелях, что не имеете к этой клевете никакого касательства.

– Готов сделать это в любую минуту.

– Отлично. Мы сообщим о дне и часе, когда вам нужно будет выступить с подобным заявлением.

Разговор был окончен и молодые люди разошлись в разные стороны.

– Мы пошли по ложному следу, – сказал Годфруа другу. – Вполне очевидно, что этот тощий кот Матален непричастен к злоключениям госпожи де Блоссак.

– Значит, мы должны найти эту старуху и вытянуть из нее всю правду.

– Как ее назвал маркиз? – спросил Годфруа.

– Кажется, Меротт, – ответил Ролан. – Но где, к дьяволу, нам ее искать?

– О том, где она скрывается, нам может сказать лишь один человек – помощник королевского прокурора.

Двадцать пять минут спустя друзья уже направлялись к участку дороги на Тондю, который в обиходе называли «торговками рисом».

Полученные молодыми людьми указания, должно быть, оказались точными – они уверенно остановились перед бараком, больше напоминающим берлогу, нежели христианское жилище, и постучали в дверь.

К ним никто не вышел.

Не дождавшись ответа и потеряв терпение, Коарасс и Мэн-Арди изо всех сил заколотили руками.

– Эй! Меротт! Меротт! – вопили они.

Их призыв был встречен гробовой тишиной. Лишь метрах в двадцати пяти от молодых людей открылась дверь небольшого домика и в проеме показалось любопытное лицо молодой женщины.

Коарасс решил не упускать эту возможность навести справки.

– Прошу прощения, голубушка, некая Меротт, случаем, не здесь живет?

– Здесь, сударь, здесь.

– Ее что же, нет дома?

– Сударь, помнится, я от кого-то слышала, что она не появляется вот уже восемь дней.

– Хороши дела! – воскликнул Мэн-Арди.

– И потом, знаете, – продолжала услужливая соседка, – об этой старушке толком никто ничего не знает, поговаривают, что по субботам она направляется на ведьмовской шабаш.

– А сегодня как раз суббота. Ну что же, красавица, благодарю вас, подождем, когда она вернется домой на метле.

Эта шутка, по всей видимости, не принесла молодой женщине успокоения – она верила в колдуний и поэтому поспешно закрыла дверь.

– Единственное, что в данном случае не вызывает сомнений, – сказал Ролан, – это что мегера уехала невесть куда по каким-то своим делам.

– А зачем она вообще нам нужна? – спросил Мэн-Арди.

– Я хотел узнать, от кого она услышала эти клеветнические измышления.

– Но, по словам Маталена, она, скорее всего, выдумала их сама.

– В такое случае я бы ее наказал.

– Женщину? Будет тебе! Да и потом, наша главная задача – опровергнуть эту ужасную ложь, – добавил Годфруа. – Не забывай, что человек, которого называют соблазнителем мадемуазель Филиппины, готов публично выступить против этих гнусных слухов.

– А ведь ты прав, черт подери! К дьяволу старуху, пусть веселится на своем шабаше сколько душе угодно, нам она не нужна.

– Что будем делать?

– Пойдем к мадам Федье, которой мы должны нанести визит и извиниться за несколько странное поведение в ее салоне вчера вечером. Кроме того, мне нужно ее кое о чем расспросить.

Несколько минут спустя юные американцы уже сидели в салоне мадам Федье.

– Сударыня, вы должны нас простить, – сказал Мэн-Арди. – С самого раннего детства мы, сами того не сознавая, привыкли питать к графине де Блоссак уважение, считая ее святой. Услышав в тот вечер ее возмущенный голос, я не сдержался и устроил скандал.

– Я не держу на вас зла, смутьян вы этакий.

– Позвольте выразить вам за это нашу бесконечную благодарность.

– Что до меня, дети мои, то я очень сожалею о том, что в тот вечер произошло в моем доме. Эта мадам Газен не умеет держать язык за зубами, вот и натворила бед.

– У нее есть сыновья?

– Да, Ролан, но не ищите с ними ссоры.

– Однако…

– Я вам запрещаю. Я уверена, что малышка Филиппина сущий ангел. Чтобы доказать это, я хочу устроить в понедельник званый вечер и пригласить на нее мадам де Женуйяк с детьми.

– А мадам Газен?

– Мадам Газен, друг мой, останется дома.

– Мадам, покорно прошу вас разрешить мне привести на этот вечер одного большого любителя танцев.

– С удовольствием, любезный мой друг. Кто он такой?

– Перед тем как ответить на ваш вопрос, я хотел бы попросить вас все же позвать мадам Газен.

– Что за странные фантазии?

– Мадам, сделайте это ради меня.

– Раз уж вы к этому так стремитесь, я пойду вам навстречу, хотя боюсь, что с вашей стороны ее ждет какой-то подвох.

– Нет, я всего лишь хочу повергнуть ее в смущение.

– Давайте вернемся к нашему танцору.

– Что до этого, мадам, покорнейше прошу вашего соизволения не называть его имени и призываю вас положиться на меня.

– Нет, дитя мое, то, что вы от меня требуете, в Америке, может, и возможно, но здесь просто недопустимо.

– Но ведь вы, моя дорогая мадам, с ним не знакомы.

– Неважно. Скажите, как его зовут?

– Жак Лефор.

– Он ваш друг?

– Совершенно верно, мадам.

– Приводите его, дитя мое, я вам разрешаю.

Ролан не осмелился назвать мадам Федье настоящее имя человека, которого хотел буквально на несколько минут привести к ней домой. Покидая дом, он обратился к Мэн-Арди и сказал: – А теперь положимся на милость Господа! Пойдешь к Маталену и предупредишь его, чтобы в понедельник, в половине десятого вечера, он был в нашем полном распоряжении.

– Уже бегу!

– Отлично! Я же отправлюсь к мадам де Блоссак, расскажу о том, что мы сделали, и поделюсь нашими открытиями. А еще поведаю о том, что я наметил на понедельник, чтобы в будущем никто и слова не смог сказать против дочерей госпожи де Женуйяк.