Читать книгу Дуэлянты - Понсон дю Террайль - Страница 3

3 сентября 1815 года к плас де ла Комеди в Бордо звонким галопом приближался дилижанс из Парижа, запряженный пятеркой лошадей. Было шесть часов вечера. Трое молодых людей, прогуливавшихся под сенью аллей де Турни, подошли поближе, чтобы поглазеть, как из него будут выходить пассажиры.

Тех было немного. Первым, в сопровождении очаровательной юной девушки, на землю сошел человек, похожий на негоцианта. Затем из недр экипажа появились два персонажа, покрой одежды и жесткие воротнички которых выдавали в них отставных военных.

Тот из них, что ступил на мостовую последним, был молодой человек лет тридцати – тридцати двух. Он настолько обрадовался, что это длительное, утомительное путешествие наконец подошло к концу, что спрыгнул энергичнее, чем хотелось бы, и нечаянно задел одного из трех упомянутых нами зевак.

С жестом наивысшего презрения молодой бордосец щелчком стряхнул невидимую пылинку с одежды в том месте, где к нему прикоснулся незнакомец, будто чтобы уничтожить любые следы контакта с чужаком.

Но приезжий, занятый, вероятно, чем-то совсем другим, ограничился лишь тем, что сказал:

– Прошу прощения, сударь.

Даже не заметив провоцирующего жеста бордосца, он, в сопровождении своего товарища, направился к конторе дилижансов, чтобы заплатить за поездку и потребовать багаж.

Переступая порог помещения, спутник повернулся к нему и сказал:

– Если желаете, полковник, я могу сейчас за все расплатиться, а потом, в отеле, рассчитаемся.

– Как скажешь, майор.

Тот, кому предназначался этот странный ответ, был уже человек в возрасте. Ему явно перевалило за шестьдесят, но несмотря на зачатки тучности, с которой не смогли справиться даже двадцать лет сражений по всему миру, держался он бодро. Скажем сразу: это был один из прекраснейших представителей породы тех железных солдат, которые в период с 1796 по 1814 год завоевывали Европу, воителей, будто высеченных из гранита, полжизни спавших в воде или на снегу, но тем не менее доживавших до восьмидесяти, а то и девяноста лет.

В те времена люди были совсем из другого теста, чем сейчас.

Пока двое военных договаривались с носильщиком по поводу багажа, три персонажа, встреченных нами явно не в добрый час, подошли к прекрасной пассажирке дилижанса и стали столь неподобающим образом заявлять о себе, что отец девушки, не в силах сдержать возмущения, воскликнул:

– И шагу нельзя ступить, чтобы не встретить подобных людишек!

Слова эти были сказаны довольно громко и исключительно серьезным тоном – услышав их, юная девушка вдруг побледнела и, казалось, была вот-вот готова лишиться чувств.

Приставания молодых людей, равно как и слова торговца, привлекли внимание молодого полковника. Он увидел, как девушка покачнулась, и бросился к ней, чтобы подставить спасительный локоток. Но в то же мгновение столкнулся с одним из бордосцев, тоже ринувшихся к прекрасной путнице.

– Как же вы неловки, сударь! – воскликнул юный красавчик.

Полковник смерил наглеца взглядом. Во всем его облике было столько достоинства, что тот почувствовал себя неуютно.

– Мадемуазель, – сказал офицер, не удостаивая бордосца ответом, – обопритесь на мою руку.

– Но, сударь…

– Вы хотите сказать, что мы с вами незнакомы? А этого… господина вы знаете?

На слове «господин» было сделано особое ударение.

– Нет, – тихо молвила юная девушка. – Но…

– Ну хорошо. Мадемуазель, раз уж этот…. господин оказался настолько невоспитанным, что допустил грубость по отношению к женщине, бьюсь об заклад, что когда перед ним окажется мужчина…

– Он сумеет отхлестать его по щекам! – воскликнул бордосец, замахиваясь на полковника.

– Позвольте! Позвольте! – произнес сердитый голос, принадлежавший не кому иному, как нашему майору. – Прошу прощения, молодой человек, но о том, чтобы надавать пощечин моему полковнику, вам придется быстро забыть.

С этими словами старый вояка схватил провокатора за запястье. Молодой человек скривился – хватка противника была железной. Тем не менее задира выпрямился и овладел собой в достаточной степени для того, чтобы улыбнуться, несмотря на то что суставы его в руке майора буквально трещали.

– Полковнику? – повторил он. – Какому еще полковнику?

– Да отпусти ты этого шалопая, майор. И скажи ему название нашей гостиницы. А сам займись багажом. Я же провожу мадемуазель, если на то, конечно же, будет позволение ее батюшки.

– Благодарю вас, сударь, за это предложение, и в первую очередь за то великодушие, с которым вы заставили зарвавшихся наглецов проявить уважение к моей дочери, – ответил торговец. – Но вот подъехала карета, которую я ждал, и теперь мы можем отправиться домой, больше не опасаясь по пути никаких досадных встреч.

– В таком случае примите уверения в моем наилучшем к вам расположении, – с поклоном ответил полковник.

– Принимаю, сударь, но сначала позвольте узнать ваше имя.

– Что вам даст имя бедного офицера, выслужившегося из рядовых, который прибыл в Бордо, чтобы жить на скудное половинное жалованье отставного военного?

– Я хотел бы попросить этого офицера оказать честь завтра у меня отобедать – контору дилижансов вряд ли можно назвать подходящим местом для более близкого знакомства с нашим храбрым защитником.

– Сударь, меня зовут Робер де Сезак, я состою, точнее, состоял на службе в чине полковника кирасиров. Мой друг и товарищ по оружию – майор Монсегюр, мы воевали в одном подразделении.

– В какой гостинице вы остановились?

– «Отель де Миди».

– Благодарю вас, полковник. До свидания. Завтра жду вас у себя. Жорж Падарнак, улица Пале-Гальен, 21.

Они раскланялись.

Когда торговец с дочерью уехали, полковник повернулся к спутнику:

– Что ты сказал этим взбалмошным наглецам, майор?

– Как «что»? Назвался и сообщил, в какой гостинице мы остановились.

– Ты назвал им свое имя?

– Да, полковник.

– Только свое?

– Да, полковник.

– Ты что, смеешься надо мной? Ведь оскорбление было нанесено мне… или, если угодно, этому провокатору…

– Но полковник…

– Молчать. И заруби себе на носу, господин майор – этот вертопрах искал ссоры со мной, а потому мне его и наказывать.

– Я просто не хотел доставлять вам лишних хлопот, мой полковник…

– И тем самым мог меня скомпрометировать. Ты, старина, слишком меня любишь – мне же во вред. Но скажи-ка, как зовут этого повесу, который столь нелепым образом оказался виновником сей глупой ссоры?

– Маркиз Жак де Матален.

– Хорошее имя. Да и мальчишка мил. По-видимому, он слишком плотно пообедал, ведь его поведение было напрочь лишено здравого смысла.

– Завтра узнаем. А пока – берем дорожные сундуки и направляемся в отель.

Могучие носильщики взвалили на плечи багаж двух офицеров и несколько минут спустя полковник Робер де Сезак с майором Монсегюром уже сидели за аппетитным ужином в прекрасном расположении духа.

Но не успели они проглотить несколько первых кусочков, как к ним подошел хозяин гостиницы и спросил смогут ли они принять человека, желавшего с ними немедленно увидеться.

– Наверное, посланец нашего маленького драчуна-маркиза.

– Пусть войдет, – сказал майор.

Хозяин гостиницы ввел молодого человека благородной наружности и, по знаку полковника, удалился.

– Сударь, я догадываюсь, что вас сюда привело, – сказал Робер де Сезак. – Садитесь и приступайте к выполнению возложенной на вас миссии.

– Боюсь, вы ошибаетесь, господин полковник, – ответил гость. – Мне никто ничего не поручал, я прибыл сам, чтобы иметь честь поговорить с вами.

– Но тогда кто вы, сударь?

– Меня зовут Луи Падарнак.

– Вот оно что! Стало быть, вы родственник того почтенного негоцианта, с которым мы проделали путешествие из Парижа в Бордо?

– Да, господин полковник, я его племянник.

– Сделайте милость, скажите, чем мы обязаны чести видеть вас?

– Некоторое время назад в конторе дилижансов вы поссорились с одним молодым человеком…

– И как следствие принял вас за его секунданта.

– Когда дядюшка с кузиной, которых мы так ждали, приехали на улицу Пале-Гальен, они тут же поведали мне о том, что произошло. Мадемуазель Генриетта Падарнак знает этого провокатора – именно поэтому она так разволновалась, когда дядюшка не стал сдерживаться в выражениях.

– Неужели этот повеса так опасен? – спросил майор.

– Он профессиональный бретер.

– Что вы говорите! – спокойно ответил Робер. – Я думал, наемных убийц такого рода во Франции больше не существует.

– Вы заблуждаетесь, господин полковник, их еще осталось немало, особенно в Бордо. Причем за этим, маркизом де Маталеном, тянется кровавый след. И если завтра вы будете с ним драться…

– Что более, чем вероятно… – перебил его полковник.

– Тогда знайте – это будет его семнадцатая дуэль.

– Сударь, – сердито сказал майор, – неужели вы подумали, что репутация нашего противника, о которой вы только что рассказали, может поколебать нашу решимость его наказать?

– Упаси меня Бог! Но поскольку вы имеете дело с исключительно опасным человеком, я посчитал своим долгом прийти и предоставить в ваше распоряжение сведения об этом персонаже, от нелепых ухаживаний которого вы так благородно защитили мою кузину.

Полковник уже собрался было ответить, но в этот момент к ним, в сопровождении двух господ, с раболепным видом вновь подошел хозяин гостиницы.

Один из вновь прибывших вышел вперед и не без некоторой церемонности спросил:

– Господин майор Монсегюр?

– Это я, – ответил, вставая, старый солдат, – чем могу служить?

– Сегодня вы и господин, называвший себя полковником, нанесли оскорбление нашему другу, маркизу де Мателену.

– Совершенно верно, – ответил майор.

– Вы это признаете?

– Разумеется. Выражения, к которым прибег полковник, в некотором роде можно назвать неучтивыми, что же касается меня, то я схватил маркиза за руку, чтобы не дать ему вести себя слишком грубо.

– Сударь, нам поручено потребовать удовлетворения за нанесенное оскорбление.

– Кому же из нас адресован ваш вызов?

– Обоим.

– Считаю это в высшей степени правильным, сударь, – вмешался, в свою очередь, в разговор полковник. – Ступайте, скажите вашему товарищу, что мы в полном его распоряжении. Время назначили?

– Восемь часов утра.

– Место?

– Песчаная пустошь Арлака, это по дороге на Тондю.

– Запиши, майор. Полагаю, в Бордо найдется экипаж, который отвезет нас в это Тондю.

– Найдется, сударь.

– Отлично. Какое оружие выбрал маркиз?

– Если вы не против, то шпаги.

– Не возражаю, – ответил полковник, вставая, чтобы проводить секундантов. – Завтра в восемь утра, господа.

Молодые люди поклонились и ушли. Полковник вернулся на место, поднял бокал и весело сказал:

– За наше здоровье, майор. Если верить господину Падарнаку, подобное пожелание в данном случае более чем уместно.

– Полковник, я чрезвычайно счастлив видеть вас в состоянии столь беззаботной веселости. – ответил Луи Падарнак. – Вижу, вы уверены в себе, что не может не приводить меня в восторг. Но все же поверьте мне, примите все мыслимые меры предосторожности и не упустите из виду ни одной детали, способной обеспечить ваш успех.

– Не беспокойтесь, дорогой господин Падарнак. Но вы обещали поделиться с нами какими-то леденящими душу историями. Поскольку мы больше никого не ждем, с вашей стороны было бы очень любезно их рассказать.

– С удовольствием, господин полковник.

– Мы вас слушаем.

– Бретер, с которым вы завтра решили драться и который, к чести нашего города, не является бордосцем, настолько всем надоел своим необузданным нравом и гнусными дуэлями, что того, кто нас от него освободит, будут считать избавителем.

– Черт побери! – воскликнул майор. – Молодой человек, давайте обойдемся без этих гасконских преувеличений.

– Я отнюдь не преувеличиваю. Жак де Матален является главой Общества бретеров, которые ищут ссоры по поводу и без повода. На совести даже самого безобидного из его головорезов два, может, даже три убийства.

– И в самом деле мило, – прокомментировал его слова майор.

Лицо полковника расплылось в улыбке.

– Некоторое время назад он за одно утро убил трех офицеров, с которыми накануне поссорился без всяких на то причин, побуждая их перепрыгнуть через его трость, которую держал горизонтально в двух футах от земли.

– Это уже слишком, – сказал полковник, чувствуя, как в груди закипает гнев.

– А на минувшей неделе побился об заклад, что поцелует даму, которая проходила мимо под ручку со своим мужем. И не преминул совершить эту гнусность.

– А что муж? Неужели он не убил его на месте?

– Нет, на следующий день муж сразился с ним на дуэли, да так и остался лежать на поле боя.

– Подумать только! – воскликнул майор. – Неужели в Бордо остались одни дураки?

– Почему это, сударь?

– Потому что в мое время, если кто-нибудь творил зло единственно из любви к злу, его среди бела дня забивали до смерти, как бешеного пса.

– Сегодня мы все рабски преданы делу защиты чести.

– Если какой-нибудь господин превращает дуэль в ремесло, если он, пользуясь малейшим предлогом, постоянно ищет ссоры и сам выбирает себе противников, если ему мало просто помахать шпагой, а нужно обязательно убить соперника, такого больше нельзя считать человеком чести, – сказал полковник.

– Я жалею, что упустил случай на два месяца лишить его возможности кому-либо досаждать, – добавил майор.

– Все, что вы, господа, только что услышали, сущий пустяк по сравнению с тем, что я вам намереваюсь рассказать.

– Нет, господин Падарнак, благодарю вас, нам и этого достаточно. Правда ваша, мы действительно имеем дело с очень опасным типом и выражаем вам свою признательность за то, что вы нас об этом предупредили. Прошу прощения, но мы провели в дороге четыре долгих дня и столько же не менее долгих ночей, поэтому сейчас хотели бы немного отдохнуть перед встречей с этим змеенышем, на которого наступили, едва сойдя с экипажа на мостовую Бордо.

Луи Падарнак раскланялся с офицерами и четверть часа спустя те уже спали беспробудным сном.

А майор Монсегюр даже стал выводить столь неожиданные рулады, что большинство постояльцев «Отель де Миди» всю ночь не могли сомкнуть глаз.