Читать книгу Возвращение ниндзя - Порей Поргонтов - Страница 3

Снег как начал валить с утра, так и не прекращался весь день. Город встал в большую пробку. К вечеру поднялся ветер. Курьеры «Яндекс. Еды» отказывались выходить на смену. Люди ютились по ближайшим барам и обсуждали коронавирус. В барах на полу была сплошная жижа.

Денис Лумпов, вместо того, чтобы задуматься, отчего он во сне храпит, задыхается, пердит, икает и беспрерывно ёрзает, почему его в двадцать с неполным восемь настигли кризис среднего возраста и нищета, как водится, с восьми вечера уже тоже был в кабаке за углом. Он вторую неделю пил пиво в долг, но сегодня наконец-то появился настоящий повод набраться: Лумпов взял в рассрочку на два года робот-пылесос. Дело в том, что терпеть дальше не было мочи даже Лумпову: его квартира заросла пылью, из-под кровати струился сущий кошмар. Утром он просыпался в промёрзшей комнате и сразу же бежал проветривать, поскольку воздух был отравлен тлетворными миазмами. Лумпову казалось, что робот-пылесос с функцией влажной уборки каким-то образом возьмёт на себя часть его проблем.

– А там велотренажёр приобрету, – делился Лумпов планами с барменом. – Можно мне ещё одну?

– Ты так скоро посуду у меня мыть будешь, – недовольно отвечал бармен, но наливал.

На размокшем картонном бирдекеле хмелеющий Лумпов увидел рекламу ресторанной сети Oduvanchik Group и вспомнил, что как-то летом просадил в одном из заведений «Одуванчика» ползарплаты, а потом Лумпову дали чек и сказали, что тот теперь участвует в новогоднем розыгрыше пятидесяти миллионов тенге. Лумпов ещё сквозь алкогольное отупение удивился: какой интересный номер 060961190392 – даты рождения отца и его собственная, нарочно не придумаешь.

Он только сейчас это вспомнил. Какой-то сноп невидимого щекочущего света вынырнул из кружки, пополз вниз по позвоночнику, растёкся сладостно в районе срамного уда, и Лумпов, давясь долговым пивом, полез в телефон смотреть результаты.

Маленький зал засмеялся, когда Лумпов, обливаясь, свалился с высокого стула.

– ЭТОМУ СТОЛИКУ БОЛЬШЕ НЕ НАЛИВАТЬ! – заорал пузатый дядька из угла.

Лумпов поднялся из лужи и снова полез в телефон. Экран он разбил, но, если присмотреться, сквозь сеточку можно было прочитать номер победного билета. Лумпов сделал так раз двадцать, шевеля обескровленными губами, потом кое-как влез на стул и осипшим голосом потребовал от бармена:

– Налей мне ещё одно. Скоро я тебе всё верну. Помяни моё слово, брат: скоро я с лихвой рассчитаюсь.

* * *

Он решил срезать путь через неосвещённый парк. Хлопья мокрого снега шибали в лицо, но Лумпов не замечал этого. Он курил в кулак и вопрошал про себя: «Где же этот сраный билет? Я не видел его с тех времён… О, Господи, помоги мне, неужто я его потерял?.. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго…»

На середине парка Лумпов вспомнил и даже поплясал в воздухе от радости: билет под кроватью, лежит в снопах пыли! Недавно Лумпов уронил туда пивную открывашку и, ковыряясь в лохмотьях, приметил заветный кусок бумаги.

Нестерпимо захотелось помочиться. Можно было сделать это на улице, всё равно никому не видно, да никого и нет, но – холодно и неуютно. Лумпов вдруг вспомнил, что неподалёку у пруда, на заброшенной стройке какого-то паркового кабака, уже с полгода торчит уродливый синий биотуалет. Он прошёл двадцать метров и уткнулся в будку.

В туалете было тепло и не дуло. Снежинки приятно стучали по стенкам, будто дождь – по палатке где-нибудь на туристическом привале. «Скоро я буду не в этих ваших затруханных горах, а на Самуи в объятьях смуглой куртизанки, – подумал Лумпов, пуская шумную струю в чернеющее оледеневшее очко. – Скоро буду, помяните моё слово».

Он героически открыл дверь пинком, и в то же мгновение почувствовал, как в неё со всего маху что-то врезалось. Раздался скрежет металла, нечто грузное с мучительным полувсхлипом-полувздохом приземлилось в нескольких метрах от туалета. Лумпов выскочил из кабинки и сквозь снежное месиво, на границе видимости, заметил, как тёмная фигура кубарем валится по крутому берегу в пруд. Лумпов закусил губы до крови и на слабеющих ногах побежал к берегу. Через несколько метров он споткнулся о какую-то железяку и упал. Лумпов пригляделся – то был велосипед. Рядом валялась квадратная сумка «Яндекс. Еды».

Лумпов неуклюже спустился следом за укатившимся телом, обжигая голый копчик снегом и сухими растениями.

Внизу никого не было. Ветер свистел где-то далеко.

– Уважаемый?.. – глупо пролепетал Лумпов и удивился тому, насколько высох, скукожился его голос.

Чуть ниже, у самых ног, всхлипнула вода и зашуршали льдины.

– Но я ведь не специально, я просто дверь открыл… – оправдывался в пустоту Лумпов, как вдруг из воды вырвалась рука и крепко схватила его за ногу.

От страха Лумпов заверещал, завалился на берег и начал что есть мочи колотить по вцепившейся кисти свободной ногой. Рука разжалась, исчезла в тёмной бездне. Лумпов смотрел, вытаращив глаза. Вода стала вскипать пузырями, и вскоре из полыньи вынырнуло одутловатое лицо. Макушка головы была покрыта чем-то чёрным.

«Водоросль!» – торжественно подумал Лумпов, словно ответил на вопрос в телепередаче «Что? Где? Когда?» Присмотревшись, он отшатнулся, увидев, что лицо человека заливают ручьи крови. А крови Лумпов боялся с детства.

Человек стал квёло барахтаться в ледяной каше и молить угасающим голосом о помощи. От нервов у Лумпова всё кругом – вода, тонущий в ней курьер, кусок берега, ветки иссохших растений и этот нескончаемый снег – окрасилось в красный цвет.

– Надо помочь… – лепетал Лумпов, вспоминая притчу о добром самарянине и подвиг армянского подводного пловца Шаварша Карапетяна.

– Надо помочь… – бормотал он, пятясь от чёрной полыньи, как от гнезда гадюк.

Взбираться спиной вперёд было трудно. Лумпов повернулся и запыхтел, обдирая пальцы о стылую землю.

– Надо помочь.

Когда Лумпов наконец выбрался на дорожку, измученный, будто сэр Хиллари 29 мая 1953 года, «надо помочь» естественным образом сменили другие слова. Если собрать их из обрывков, перемежаемых тяжёлыми вздохами и канюченьем, выйдет что-то вроде:

– Я ведь не специально. Я ведь только дверь открыл. И я вовсе не знал. Что он мимо едет. Не видать мне приза, если кто-то обнаружит.

Наткнувшись на коробку, Лумпов со злорадством вынужденного холостяка подумал, что какой-то парочке придётся смотреть сериал без пиццы.

Мысли вдруг стали кристально ясными. И, в свете произошедших событий, снег, бесконечный снег, заваливающий эту грешную землю и все следы лумповского пребывания, уже не раздражал Лумпова, а превратился в его безмолвного союзника.

Современный, право имеющий Раскольников расправил плечи и уверенно зашагал в сторону бара.

* * *

Народу стало ещё больше. Лумпов протиснулся в угол стойки, оказавшись между полным краснолицым бородачом и покрытой конденсатом стенкой. Стараясь сильно не пыхтеть от быстрого бега – для железного алиби нужно было сделать вид, что никуда не уходил, – Лумпов заказал кружку эля, и даже на этот раз не в долг: решил немного потратить те, что хранил на аренду квартиры.

– О, передумал уходить? – спросил бармен, сцеживая пену в рукомойник.

– Да я и не уходил… – уклончиво ответил Лумпов. – Тут курил с пацанами…

– Ты куришь что ли? – спросил бармен.

– Да закурил недавно, – не очень убедительно ответил Лумпов.

Бармен понимающе кивнул. «Вроде бы пронесло», – гордясь своей находчивостью, подумал Лумпов, и в честь этого всадил единым махом полкружки. Внутри потеплело. Событие в парке стало казаться зыбким утренним сном, истаивающим с каждой секундой бодрствования. Лумпов стал придумывать, куда он потратит выигрыш. Первым делом воображение уносило душу Лумпова, измученную слякотью алматинской зимы, прямо на Волкинг Стрит – в знойное лоно Паттайи, истекающее развратом, алкоголизмом и вседозволенностью. В чреслах засвербело. Вторым делом…

– А ты чего это вернулся? – спросил толстяк, прижимавший своим необъятным туловищем Лумпова к стенке. – Ты же вроде счёт закрывал?

Лумпов поперхнулся пивом.

– Я с пацанами курил. Мы не знакомы?

– Да, – сказал толстяк.

В его неопрятной всклокоченной бороде виднелся кусок капусты. Толстяк молчал долго, целую минуту, маленькие глазки его сузились, он будто бы начал засыпать, а потом внезапно продолжил:

– Я просто очень наблюдательный. Все лица запоминаю и помню всю жизнь.

– Ясно, – сказал Лумпов, бледнея. А сам подумал: «Ну что ты ко мне привязался, вонючий боров?»

Толстяк внезапно потерял к Лумпову, да и ко всему окружающему миру, всяческий интерес; глаза его закрылись, он навалился на стойку и засопел.

«Уйти сейчас – палево, – думал Лумпов, нервно цедя пиво, будто это был кипяток, и стреляя глазами то на толстяка, то на бармена. – Выпью, пожалуй, ещё кружку, а потом свалю. Надо хоть у кого-нибудь сигарету стрельнуть для вида».

– Слушай, я ещё вот что подумал, – вновь очнулся ненавистный толстяк. – А куда ты очки свои дел?

– Блядь, – сказал Лумпов. Теперь-то ему стало понятно, что мир вокруг потускнел и слегка размазался не из-за нервов, а потому, что очки он обронил у полыньи.

– Да «нулёвки» это были, – зло соврал он толстяку. – Снял я их.

– А. А то я думаю: больно хорошие очки, жалко, если потерял.

* * *

Снегопад усилился. Лумпов наподдал.

В парке теперь была темень: редкие фонари погасли, свет фар отдалённых автомобилей был бессилен перед непроницаемой пеленой снега. Лумпов шёл буквально наощупь. Пруд зиял чернотой. Лумпов неуклюже сполз вниз, уже нисколько не заботясь о целостности одежды.

Стояла тишина, лишь снег тихонечко постукивал по капюшону.

– Где эти чёртовы очки? – запричитал Лумпов, в нетерпении пытаясь разглядеть под ногами хоть что-то.

Он вспомнил про фонарик на телефоне, достал гаджет из кармана, подслеповато щурясь от непривычного яркого света экрана, начал швырять большим пальцем пиктограммы влево и вправо. Изображение на разбитом экране превратилось в кисель. Лумпов наобум ткнул сначала в одну иконку, потом в другую, которая отозвалась приятным переливом. «Что-то не нравится мне этот перелив», – пронеслось по краю сознания и кануло, словно доставщик еды в полынье. Лишь с третьего раза удалось найти фонарик. Но он в итоге не понадобился, поскольку именно в этот самый момент Лумпов услышал под подошвой хруст.

Пришлось сгребать в карман остатки очков вместе с грязным снегом и землёй. Лумпов прислушался: полынья хранила мёртвую тишину.

– Чёртов жирняк, – выругался Лумпов, карабкаясь наверх. – Частный детектив, куда бы деться. Шерлок Холмс, етить тебя налево. Капусту из бороды сначала вытащи.

* * *

За двадцать последующих минут, которые занял путь домой, Лумпов вновь успел превратиться из право имеющего в тварь дрожащую: ему вдруг вспомнилось, что на обратном пути он не приметил ни велосипеда, ни курьерской коробки.

«Спасся? Вылез?! Запомнил моё лицо?!»

Войдя в подъезд, Лумпов решил для какой-то, ему одному известной «конспирации» подняться на свой девятый этаж пешком. На площадке восьмого этажа нервно мерцала тусклая лампочка, а у одной из дверей в сумраке стоял доставщик «Яндекс. Еды». Вода хлюпала у его ног.

Лумпов задохся, схватил перила так, что затрещали суставы.

– Где сто тридцать восьмая квартира? – загробным голосом спросил курьер.

– Н… не знаю, – пролепетал Лумпов, понимая, что он, собственно, и живёт в квартире номер сто тридцать восемь. – Я не специально, – стал оправдываться он перед восставшим из ледяной могилы покойником. – Я за подмогой убежал, а у меня сердце схватило. Болею я сильно. Дяденька, я не спе…

– А, тьфу ты, блин! – гаркнул доставщик, не слушая лумповских лепетаний. – Сто тридцать шестая! Это не восьмёрка, а шестёрка, оказывается. Очки дома забыл!

– А вот она, этажом выше! – радостно вскричал Лумпов и, приглядевшись, заметил, что одежда у курьера сухая, а вода под ногами – натаявший с подошв снег.

Именно в этот момент возвышенного состояния духа настигло Лумпова оповещение, что робот-пылесос благополучно завершил уборку квартиры. Уборку, на которую, в поисках фонарика, Лумпов слепо благословил аппарат у полыньи.

* * *

На следующее утро в офис ресторанной компании Oduvanchik Group прибыл странноватый господин с шалым взглядом, всклокоченной шевелюрой и синими кругами под глазами. Девочек у ресепшена господин уверял, что именно он – победитель новогоднего конкурса и что именно ему полагаются пятьдесят миллионов. Но вышел, дескать, казус: его робот нарушил первое правило робототехники и посему чек, необходимый для победы, пришёл в негодность. В доказательство мужчина демонстрировал наполненный пылью, волосами и ногтями пластиковый контейнер, посреди которого лежала сплющенная бумажонка. Грязь лохмотьями вываливалась на стойку, и девушки, брезгливо отшатываясь, вполне справедливо отказывались признавать господина победителем, ведь это не чек, а пережёванный кусок бумаги, к тому же в крайне оскорбительной сервировке. Мужчина сначала обозвал девушек тупыми дурами, после, всхлипывая, потребовал начальника, а затем и вовсе стал угрожать публичным суицидом, поскольку денег ему не видать, а ко всему прочему он повсюду теперь видит Курьера. За что ему такое наказание?

Наконец терпение работниц иссякло, и они пригласили охранника, который без труда выпроводил сумасшедшего восвояси.