Читать книгу Случайная девушка по вызову - Портиа да Коста - Страница 5

Лиззи попыталась освободиться, но шарфы держали крепко. Сколько еще женщин привязывал Джон к стулу? Вероятно, немало, поскольку он точно знал, что делает.

В комнате было очень тихо. Она едва слышала шум воды и жадно вздыхала аромат сухого цветочного букета, стоявший в комнате, призрак одеколона Джона и пряный мускусный запах собственной «киски».

Лиззи до сих пор ощущала прикосновение пальца к клитору и жаждала большего, словно он привел ее на грань оргазма и оставил неудовлетворенной. Этот крошечный бугорок плоти стал невероятно чувствительным. Она не переставала думать о нем, таившемся между складками лона. Казалось, в нем сосредоточено наслаждение.

Обнадеженный, но жестоко брошенный, он вопил о ласке. Умолял Джона вернуться и несколькими грубыми движениями довести ее до оргазма.

Пустота комнаты давила на нее. Она пыталась представить, где что находится. Дорогой костюм, висевший на дверце гардероба. Другие вещи Джона: ноутбук, телефон, кожаный кейс.

На время этот номер стал его пространством, и она представляла в нем Джона, выходившего голым из ванны. Сушившего пшенично-золотые волосы. Лежавшего на постели. Касавшегося себя. Очевидно, ему это нравилось, потому что он стал бешено мастурбировать. Делал ли он это со вчерашнего дня? Думал ли о ней, играя с отвердевшим «петушком»?

Потом к ней пришли другие видения. Она воображала, как занимается сексом с Джоном. И не только. Сколько есть способов использовать ее? Играть с ней?

В комнате стояло большое мягкое кресло. Он может перекинуть Лиззи через спинку и войти сзади, как намекал. О, черт, каково это будет? Так грубо, грязно, опасно и зловеще… ее задний проход заткнут вздыбленной эрекцией.

Ее клитор бешено пульсировал при одной мысли об этом: абсолютно спонтанная реакция.

Он может снова связать ее, заткнуть рот, смазать попку и взять ее, как мальчика, заставляя стонать и всхлипывать от запретного наслаждения.

Она хотела этого. Так хотела…

Она хотела все.

Под ней уже собралась небольшая лужица. И прозрачная липкая жидкость продолжала скапливаться.

Какое же она безвольное развратное создание, порабощенное собственными чувствами и готовое на все!

В ванной продолжала литься вода. Что случится, если кто-то постучит в дверь? Служащий отеля или уборщица? Не получив ответа, он или она может пустить в ход свой ключ и найти ее здесь связанной, выставленной на обозрение и доступной.

А вдруг появится официант, который не сможет устоять перед восхитительным блюдом: женщиной в такой позе? Он может стиснуть ее промежность, как раз в тот момент, когда она жаждала, чтобы вернулся Джон. Неизвестные пальцы будут шарить в ней, потирая клитор. И получится, что ее можно возбудить против воли. Войти в нее хотя бы пальцами. Трахнуть хотя бы таким образом.

Лиззи со стонами извивалась и раскачивалась на стуле, представляя, как незнакомый мужчина играет с ней. Пачкает своими прикосновениями, пока Джон, растянувшись на кровати, наблюдает весь спектакль. И, возможно, даже отдает приказы:

– Ущипни ее клитор. Заставь кончить.

– О, пожалуйста, – пробормотала она в пустоту, мечтая, чтобы ее использовали. Щупали.

Дверь открылась, и каждая мышца в ее теле напряглась. Это дверь ванной? Или та, что ведет в коридор… как она боялась…. или жаждала?

Шаги приближались. Кажется, кто-то шел из ванной. Босиком.

Джон?!

Знакомая рука сжала «киску», палец проник внутрь, заставляя ее хныкать и сопротивляться. Наслаждение было слепящим, но недостаточным. Он все дьявольски продумал, настолько, чтобы изводить ее, но не доводить до оргазма.

Он прижался к ней лицом в облаке знакомого аромата. Щека легла на волосы, а палец продолжал обводить внутренние губы лона, не входя дальше. Она почувствовала, как он взял немного ее сока и растер между пальцами.

– Похотливая маленькая потаскушка, – прошептал он. – Намочила все сиденье. Никакого самоконтроля! Сидишь здесь и распаляешься все больше. О чем только думала? О моем «петушке»?

Лиззи, не в силах говорить, кивнула, жалея, что руки несвободны. Что она не может дотянуться и сжать его промежность, как он сжал ее.

Он, словно услышав ее, встал, подошел сбоку, прижался промежностью к ее руке. Сквозь ткань жакета и его одежду она ощутила раскаленный железный стержень невероятных размеров.

– Ты думала о нем?

Он раскачивался, прижимаясь сильнее и держа ее за плечо. Черт бы его побрал, это он себя ублажает таким образом?

– Да, я думала о вашем «петушке», господин. Ничего не могла с собой поделать.

Она не видела его улыбку, но могла поклясться, что он улыбается. Она прижалась к нему, насколько позволяли узы, и гладила его плечо своим.

– Будь осторожна… очень осторожна.

Он коснулся ее губ. Провел пальцем по нижней. А когда она попыталась обвести ее языком, ощутила свой собственный звериный запах. Когда он повернул руку, она прижалась страстным поцелуем рабыни к костяшкам пальцев господина.

– Чего ты хочешь, Бетти?

Он говорил тихо, почти добродушно.

– Видеть вас, господин, – ответила она, не задумываясь. – Если это вам угодно.

– Ты заплатишь, милая. За это и свои скверные мысли. Придется сделать больно твоей прекрасной попке.

– Мне все равно… господин.

В эту же секунду черный шарф полетел на пол. Но она даже не посмотрела в ту сторону. Потому что видела только Джона. Он был дьяволом во тьме, но ангелом на свету.

Не зная, чего ожидать, она была застигнута врасплох его одеждой. Господин должен носить черное, не так ли? Беспросветно мрачную одежду. Иногда… вернее, часто… облегающую кожу.

Но на Джоне была очень светлая, кремовая рубашка из марлевки или какой-то легкой ткани, расстегнутая до пояса и открывавшая мускулистую грудь, немного загорелую, покрытую легкой россыпью рыжеватых волос. Старые, очень старые, добела выношенные на коленях джинсы льнули к бедрам и ляжкам. Сильные узкие стопы были босы. Он вытирал волосы полотенцем, а они сворачивались в колечки. Лицо выглядело свежим и чисто выбритым.

– Довольна? – спросил он, принимая картинную позу.

– Нет.

– Нет? Что же тогда?

Настоящий праздник для глаз!

Она не могла на него насмотреться.

Видеть его всего, коснуться его всего.

Попробовать на вкус…

– Не знаю… Наверное, убедиться, что вы реальны.

Рыжеватые брови взлетели вверх.

– Странные причуды. Конечно, я реален. Но если нуждаешься в убеждении… Да, ты можешь коснуться меня, но учти: я накажу тебя еще сильнее за твои капризы, прелестная рабыня. Поверь мне.

Он подвинулся ближе, обдавая ее запахом одеколона.

– Думаешь, я этого стою?

– Да!

Он нагнулся над ней, так, что мягкая ткань коснулась ее лица, и развязал ей руки. Освободившись, она тут же потянулась к нему. Что сначала? Коснуться или попробовать на вкус?

После мгновенного колебания она положила руку ему на грудь и расставила пальцы.

Какой он теплый! Какая гладкая кожа!

Она наслаждалась шелковистой текстурой волос на груди и, подавшись вперед, стала целовать его и лизать сосок.

– Ооо, как славно, – проворковал он. – Еще!

Она продолжала обводить сосок кончиком языка, искушая и дразня розовато-коричневую горошинку, пока она не стала твердой и не поднялась, как ее соски. Когда она стала сосать, он держал ее голову, безмолвно приказывая продолжать.

Дать ему наслаждение. Хотя бы такое маленькое. Одновременно она начала играть с другим соском, но он ударил ее по руке и сам стал сжимать и пощипывать набухший бугорок. Лиззи все видела краем глаза, и это ее воспламеняло. Ему плевать на все. Он делал, что хотел, ублажая себя прямо на ее глазах, хотя должен был играть роль сурового хозяина. Когда он, что-то бормоча, стал тереться об нее, она едва не кончила.

– Бьюсь об заклад, ты здорово можешь отсосать, – усмехнулся он, отстранив ее. – Не могу этого дождаться. Но сначала мне не терпится наказать тебя. Сильно. Согласна?

Она яростно закивала, потому что говорить не могла. Похоть душила ее.

Он с улыбкой нагнулся, освободил ее ноги, привлек Лиззи к себе и почти уничтожил свирепым поцелуем, стершим блеск с губ. Его язык владел ей, пока он удерживал ее голову мертвой хваткой, пожирая поцелуем ее рот. Когда ее руки сами собой поднялись, чтобы обнять его, он издал предостерегающий звук, и стал целовать ее еще яростней.

И вдруг поцелуй оборвался так же неожиданно, как начался. Слизав остатки блеска с губ, Джон взял Лиззи за руку и повел к кровати.

– Ляг лицом вниз, поближе к краю, и вытяни руки. Если понадобится, хватайся за одеяло.

Он сам придал ей нужную позу, словно предмету, словно кукле, раздвинув ее бедра так, чтобы она оказалась на виду. Тот факт, что она была полностью одета, если не считать голых попки и «киски», только заставлял еще сильнее чувствовать себя его вещью. В этот момент она словно была для него лишь сексуальным объектом, а все остальное представляло весьма малый интерес.

Он наклонился над ней, и полы рубашки снова коснулись ее обнаженной кожи.

– Тебе необязательно стоически молчать, Бетти, – предупредил он, проводя пальцем по канавке между ягодицами, отчего она стала извиваться. – Наоборот, мне доставит большее наслаждение, если заплачешь или закричишь.

Его палец пощекотал ее дырочку.

– Мне сказали, что номер почти звуконепроницаем. Так что ты не потревожишь никого, кроме меня.

Изнемогая от вожделения, Лиззи стала тереться промежностью об одеяло.

Как он может так ее возбуждать одними прикосновениями и тихими зловещими словами? Ее тело уже кричало, наливаясь болью предвкушения. Она хотела прикосновений к клитору и чувствовала, как под ней растет мокрая дорожка.

Боже, как она жаждала, чтобы Джон сунул палец в ее лоно, но хотя не сомневалась, что он каким-то таинственным образом знает это, все же и не подумал ее ублажить.

Наоборот, молча отошел и стал рыться в лежавших на комоде предметах, Выбирает, чем наказать ее? Она почти ожидала, что Джон ее отшлепает. Но теперь заподозрила, что ее ждет более суровое наказание. Но хотела, хотела его. Несмотря на то что боялась боли, как малый ребенок, но каким-то извращенным образом жаждала ее. Ради новых впечатлений. Чтобы проверить себя. Ей не нужны полумеры, и она знала, что Джон Смит ее не подведет. В конце концов, он заплатил ей по-королевски, чтобы сделать с ней все, что пожелает. И предложил щедрый бонус на случай, если на ней останутся следы после сегодняшнего вечера.

«О, да поскорее же. Дьявол ты этакий! Поскорее!»

Воздух разрезал тихий свист, и она краем глаза увидела источник звука. Линейка. Простая, голубая, пластиковая линейка, из тех, который хорошо гнутся. Такие были у них дома, для замеров выкроек.

– Тебе нужно кодовое слово? На случай, если потребуется меня остановить?

О чем это он?

И тут до нее дошло. Черт бы все побрал, она предположительно обязана знать все эти штучки. Ее вторая натура и тому подобное…

Он едва успел встать сзади, как она, оглядев покрывало, выдавила:

– Ситец.

– Хороший выбор, – кивнул он, садясь рядом, и поворачиваясь боком, так что она почти его не видела. Но его присутствие завораживало. Тяжесть, от которой просел матрац. Его запах.

– У тебя красивая попка, Бетти. Но будет еще красивее, когда покраснеет!

Не успела она опомниться, как он хлестко ударил линейкой, сразу по обеим ягодицам. Лиззи взвизгнула.

Больно, Господи, как больно!

Линейка вовсе не была тяжелой, но гибкость добавляла силы ударам.

Жар мгновенно охватил Лиззи, неумолимый и распространившийся от горящей красной полосы по всему телу.

– Лежи смирно! – велел он, придавив ее к кровати ладонью. И снова ударил, раз, другой, третий…

Лиззи вцепилась в покрывало, стараясь не шевелиться, но испытание оказалось слишком тяжелым. Она словно горела заживо, и жар все усиливался. Это было ничуть не похоже на жалкие, осторожные шлепки, игры, в которые она играла с парой бойфрендов. Но тут все было всерьез. Неумолимо и жестоко. Джон методично работал пластиковой линейкой, покрывая ее ягодицы причудливыми узорами, не оставляя в покое ни единого клочка кожи.

– Оооо… Ооооо… – стонала она, судорожно сминая ситец покрывала, напрягая каждую мышцу, чтобы оставаться спокойной. Но потерпела позорную неудачу. Промежность словно обрела собственную волю, и Лиззи извивалась и раскачивалась, раздвигая ноги все шире, и терлась о матрац, чтобы облегчить ноющую боль в пульсирующем клиторе.

Но Джон невозмутимо продолжал орудовать линейкой, не оставляя в покое ее ягодицы и бедра поверх края чулок. Держа линейку под углом, таким образом, чтобы задеть канавку между ягодицами, как можно ближе к анусу.

Она хотела, чтобы он остановился. Хотела, чтобы продолжал и продолжал. Попка словно раскалилась добела, и пламя сжигало ее мозг. Не выпуская покрывала, она чуть подалась вперед, чтобы опереться на колени, и стала вращать бедрами. Но тут же, под градом ударов, свалилась на матрац. Ее движения ничуть не отвлекли Джона от цели. Он бил ее, равнодушно и жестоко, нагромождая удар на удар. Кожа постепенно приобретала густо-багровый цвет.

– Встань на колени, Бетти. Будь умницей.

Он сам приподнял ее, и она всхлипнула, когда его большие пальцы впились в ее наболевшую плоть.

– Сейчас я обработаю твои бедра, – сообщил он почти нежно, словно предлагал намазать ее кремом от загара или сделать массаж. Двумя рывками он стащил с нее чулки и принялся за нежную плоть бедер, взмахивая, взмахивая, взмахивая линейкой, окрашивая еще нетронутые участки багровым цветом.

– О, боже, о, боже! – повторяла Лиззи, в такт боли, которая как разряд тока проходила по ее коже. И все же ее киска истекала соками, струившимися по ногам, и набухала все сильнее. Анус судорожно сжимался с каждым ударом. Она все еще двигалась, когда линейка легла на горящие ягодицы.

– С тебя довольно?

Джон, изогнувшись, наклонился над ней и с последним ударом отбросил орудие пытки.

– А вот с меня достаточно.

Его губы с бесконечной нежностью коснулись ее волос.

– Ты совершенно великолепна. Естественна. В жизни не поверил бы, что ты профессионалка.

Она тоже забыла. Совершенно забыла. Опять. Забыла, глубоко погрузившись в собственные ощущения. К ее ужасу, из уголка глаза выползла слеза и потекла по щеке.

Джон подхватил каплю кончиком пальца.

– Я бил слишком сильно? Тебе все это не по душе?

Он осушил губами влагу. Лиззи на секунду показалось, что она куда-то летит. Чувство было очень странным. Даже горящие болью ягодицы уже не так занимали ее мысли. Если бы она могла повернуться на спину и притянуть губы Джона к губам, наверное, и не вспомнила бы о порке.

– Нет… нет, ты не бил слишком сильно. Совсем нет, – заверила она, но когда повернулась на спину, зашипела от боли. Ха, она ощутила порку! Более чем… но все же ясная синева глаз Джона и странно сочувственное выражение взгляда перевесило дискомфорт.

– Мне понравилось. Очень. Поэтому можешь подать в суд на извращенную шлюху, которая получает наслаждение от своей работы.

Джон улыбнулся, и от уголков глаз протянулись лучики смешливых морщинок. Почему она раньше не обращала внимания на мужчин постарше? Те, кто в хорошей форме, были неотразимо привлекательны. Особенно искушенные блондины, роскошные мужики лет за сорок.

– Я не жалуюсь.

Он откинул назад черные пряди волос, лежавшие на ее щеках.

– Зачем жаловаться, если я получил лучший товар за свои деньги? Искренняя реакция стоит тысячи притворных. Считай, что ты – сплошной бонус.

– Мы рискуем потонуть во взаимных восхвалениях, но вы абсолютно исключительный клиент, мистер Смит.

И она не лгала. Он был классным мужчиной, пусть, в его представлении, и не единственным клиентом.

– Да, но разве кодекс профессионалок не гласит, что ты обязана говорить все это?

Наверное, это так, мужчинам всегда приятно слышать о своей исключительности, а если они платят женщинам, совсем не лишним будет польстить их эго.

– Да, что-то в этом роде. Но я стараюсь не попасть в ситуацию, когда обязана это говорить, если только мне самой не хочется.

Когда он нагнулся над ней, глядя в глаза, ей ужасно хотелось отвернуться: уж очень велика опасность выдать себя. Но Лиззи тут же поморщилась, когда ткань покрывала царапнула чувствительную кожу ягодиц.

– Тише.

Его рука погладила ее голый живот. Пальцы чуть касались кустиков волос.

– Полагаю, я никогда не вытяну из тебя искреннего ответа, верно?

Сейчас самое время сказать ему. Но она не смогла найти слов. Похоже, он прекрасно чувствует себя в обществе девушки по вызову. Сознание своей ошибки только усложнит дело. Особенно в смысле денег.

Она решила отныне откладывать большую часть, чтобы когда-нибудь вернуть ему, оставив себе лишь немного, на неотложные расходы. Если бы такой богатый человек, как он, ухаживал бы за Лиззи по всем правилам, возможно, потратил бы куда больше на подарки, рестораны и тому подобное.

– О чем ты думаешь, Бетти? И почему хмуришься? Не знай я тебя лучше, подумал бы, что ты подсчитываешь расходы.

– Нет! Ни за что! Прости, я немного отвлеклась. Мне ужасно жаль.

Она попыталась сесть, но его ладонь придавила ее, поэтому она обняла его, привлекла к себе и поцеловала. Его губы были твердыми, но великолепно упругими и отзывались на поцелуй. Он ласкал ее языком, его эрекция упиралась ей в бедро, все еще твердая как железо.

– Хочешь трахнуть меня, Джон?

Она потерлась об него, игнорируя взрывы боли в попке. Но, как ни странно, теперь они ослабели. Он настоящий мастер во всем, что касается порки. Может, знал, как наносить удары, не причиняя особых повреждений?

– Давай, я разденусь!

Его голая грудь выглядела так заманчиво… до чего же приятно прижаться к ней грудями, когда они обнимутся!

– Нет, не сейчас.

Он снова пригладил ее волосы и провел пальцем по темному лацкану ее костюма.

– Мне пришло в голову поиметь тебя, пока ты еще во всем этом. Обожаю женщин в сексуальных костюмах. Чем строже выглядишь, тем лучше. Контраст между прямыми, элегантными линиями и бесстыдной животной похотью реально меня заводит. Мысль о восхитительно горячей мокрой киске под фланелевой прямой юбкой… мммм… неотразимо.

– Моя не под…ой!

Она ахнула, когда он грубо сжал ее промежность и решительно положил палец на ее клитор.

– Почти, – шепнул он, прежде чем снова поцеловать ее и погладить «киску». Лиззи, извиваясь на постели, бессовестно терлась багровой от побоев попкой о покрывало. Упивалась болезненным жаром в этих местах и тем, который пробуждал Джон между ее бедрами. Жалобное хныканье, пытавшееся сорваться с губ, поглощалось его поцелуями. Палец настойчиво возбуждал ее клитор, пока она не кончила, вскрикнув в его рот.

– Не двигайся, – приказал он, пока она старалась отдышаться. Она едва не рассмеялась. Что еще остается делать?

Над ней словно ураган пронесся, и она лишь могла беспомощно наблюдать, как Джон сорвал с себя рубашку и потянулся к джинсам.

Голый. Он голый! Какое пиршество для глаз!

Джон Смит был стройным, спортивным, прекрасно сложенным. Конечно, он не обладал буграми мышц фаната-культуриста, но сразу было видно, что он следит за собой и занимается спортом. Интересно только, каким именно? И что делает, чтобы оставаться таким? Возможно, у него есть личный тренер или даже два.

Она тут же возревновала, представив, что он работает с женщиной. Может, занимается плаванием? Это очень помогает держать себя в форме!

– Ты снова хмуришься. Надеюсь, не из-за меня? Я тебе не нравлюсь?

Ухмыляясь, он сунул руку под гору подушек, где хранил презервативы.

– Нет, ты супер! Я просто гадала, что ты делаешь, чтобы оставаться в такой форме. Мне и самой следует пойти на фитнес или что-то в этом роде.

Джон, уже надорвавший обертку презерватива, поднял голову.

– Спасибо, мисс Бетти. Полагаю, ты должна говорить все, как прописано в руководстве для шлюх. Но я, в своем возрасте, польщен комплиментом.

Он разорвал обертку и с достойной восхищения ловкостью и быстротой натянул резинку, глядя при этом на ее бедра и живот.

– А я бы сказал, что тебе достаточно и постельных упражнений. Твое тело великолепно, милая. Истинное совершенство.

Бросившись вперед, он лег между ее бедрами и снова стал целовать и гладить Лиззи по волосам. А когда стал тереться бедрами о бедра, несчастная попка Лиззи взбунтовалась. Она тихо вскрикнула, но он уже входил в нее.

– Что значит «мой возраст»? Ты совсем не стар, глупый дурак!

«О, Господи, какого дьявола я это сказала! Ну и ну!»

Джон рассмеялся, но его веселость и ее бестактность не замедлили процесса. Потому что он вошел в нее легко и очень глубоко.

– Не такой реплики привык ожидать мужчина, когда сует в женщину «петушка», но поскольку это ты, пропущу мимо ушей. И, кстати, мне сорок шесть… и еще немного.

Устраиваясь поудобнее, он безжалостно стиснул ее попку, отчего Лиззи охнула.

– И пожалуйста, не говори, что я выгляжу моложе, – договорил он, входя до конца и зарываясь лицом в ее волосы.

– Не стану. Мне в голову такое не приходило. Так или иначе, сорок шесть – далеко не старость. Ты все еще молодой жеребец в самом расцвете сил! – пропыхтела она, прижимаясь к нему. Как она любила чувствовать его в себе, даже несмотря на саднящую задницу!

Ее лоно сжало его, готовое, готовое, готовое взорваться в оргазме. Она судорожно вцепилась ему в плечи.

– Прекрасно! Я рад, что ты так думаешь! – весело объявил он, поднимая ее горящие ляжки, кладя ее ноги себе на бедра. Она сомкнула щиколотки у него на спине, и это показалось ей самой естественной в мире вещью.

Она едва не рассмеялась, вспомнив, что так и не скинула туфли на высоких каблуках. Они вопьются в кожу, но ему, похоже, все равно. Может, ему это даже нравится? Нравится ощущать удовольствие-боль, так же, как причинять их?

Над этим стоит подумать…

Их тела ритмично извивались. Джон врывался в нее, Лиззи встречала каждый выпад, каждый удар, сталкиваясь с его телом своим, возбуждая себя силой собственных движений и азартом его обладания.

Он глубоко, так глубоко… наполнил ее собой и не только физически. Пустота, большая, чем пустота лона, была забита до края. Пустота ее жизни, разочарования и провалы, непройденные дороги… все стерто в этот момент завершения.

Едва оргазм окутал ее, она громко рассмеялась, полная чистого беспримесного счастья, которого не испытывала с самого детства.

– О Господи, Господи, Господи, – зачарованно промурлыкала она. И Джон эхом повторил ее слова, те же самые, врезаясь в нее все сильнее, дергая бедрами, словно некий адский механизм, стремящийся достичь разрядки.

Потом она несколько секунд почти не могла дышать. Почти не могла думать. Только чувствовать.

«Меня использовали… и это чудесно, чудесно, чудесно. Я…»

И она снова лежала, прижимаясь к его горячему телу, и снова наслаждалась его тяжестью, и снова одинокая слеза вытекла из уголка глаза. Вероятно, посткоитальная депрессия. Но нет смысла желать, чтобы все было по-другому.

Пусть идет, как идет…