Читать книгу Усмиритель душ. Том 2 - Priest - Страница 3

В списке людей, которых Го Чанчэн боялся больше всего, Чу Шучжи, несомненно, занимал первое место – Чжао Юньлань с ним даже рядом не стоял. Последний хоть и был невероятно силён, обычно вёл себя дружелюбно, в коллективе частенько отпускал шутки и напоминал скорее старшего брата или отца, чем начальника. Чу Шучжи же, напротив, казался пришельцем из другого мира, окутанным тёмной завесой тайны.

Захватив записную книжку, Го Чанчэн молча последовал за напарником к больнице. У входа их ожидал молодой полицейский, обе стороны предъявили удостоверения и, покончив с формальностями, вместе направились в палату. По дороге участковый по имени сяо Ван ввёл новоприбывших в курс дела:

– Наш главный тоже сейчас там, это он связался с начальником Чжао. Преступление серьёзное: кто-то намеренно травит людей. Врачи уже обследовали пострадавшего, но определить яд пока не смогли.

– Это пищевое отравление? Что он ел? – поинтересовался Чу Шучжи.

– Апельсин. Мужчине сразу стало плохо, родственники оперативно доставили его в больницу и обратились в полицию. Говорят, купил злосчастный фрукт в лавке у дороги.

Участковый вошёл в палату, из которой доносились душераздирающие вопли. Го Чанчэн, вздрогнув, привстал на цыпочки и выглянул из-за спины Чу Шучжи. Мужчина лет сорока на вид корчился в судорогах на больничной койке, врачи и медсёстры пытались его удержать, а рядом горько плакала женщина – по всей видимости, родственница.

Пациент мёртвой хваткой вцепился в руку одного из докторов и взвыл:

– Ноги! Мои ноги! Они сломаны… А-а-а!

– Ноги? – удивился Чу Шучжи и повернулся к сяо Вану. – Вы ведь говорили про отравление?

– Так и есть, с ногами у него полный порядок, – отозвался участковый, – даже синяков нет. Врачи сделали рентген: никаких повреждений. Загадка.

Чу Шучжи подошёл к койке, жестом попросил медсестру посторониться и склонился над пациентом. Приподняв мужчине веки, он некоторое время пристально изучал его зрачки, затем осмотрел уши, пробормотал что-то себе под нос, сжал кулак и надавил больному на солнечное сплетение. Тот сразу затих.

– Больше не болит? – спросил Чу Шучжи.

Мужчина, облегчённо вздохнув, устремил благодарный взгляд на своего спасителя и кивнул. Врачи и медсёстры с подозрением уставились на полицейского, точно на колдуна. Когда тот разжал кулак, пациент вновь заорал и скорчился от боли, но Чу Шучжи безразлично отвернулся и, щёлкнув пальцами, обратился к Го Чанчэну:

– Мы здесь закончили, поехали. Надо ещё написать отчёт.

На растерянном лице его напарника застыли немые вопросы: «В смысле закончили? Что это было вообще?»

Шэнь Вэй провёл последнюю на сегодня пару, собрал вещи и, когда все студенты покинули аудиторию, направился в своё пристанище в мире людей, то и дело поглядывая на экран телефона. Профессор пользовался мобильным в трёх случаях: звонил, писал сообщения и узнавал время. Всеобщего увлечения электронными устройствами он не разделял и по старинке отдавал предпочтение письмам. Телефонные звонки, где каждая минута стоила денег, вызывали у профессора неприятное чувство, будто за ним кто-то пристально следит. С письмами всё было иначе. Если дело срочное, всегда можно было оставить короткую записку, а когда спешка не требовалась, спокойно и обстоятельно изложить на бумаге все свои мысли. Шэнь Вэй испытывал приятное волнение, вскрывая конверт, особенно от дорогого сердцу отправителя. За каждым написанным от руки словом, каждой чёрточкой он видел частицу души – настоящую ценность, которую хотелось сберечь на века. К сожалению, Чжао Юньлань никогда не писал писем и даже при получении посылок в графе «Подпись» из лени рисовал кружок.

Профессор до сих пор хранил в телефоне все его сообщения до единого, но с тех пор, как они вернулись из поездки в горы, Чжао Юньлань больше не выходил на связь. Он наверняка злился из-за обмана, и его можно было понять: кто бы стал по доброй воле водить дружбу с Палачом, от которого одни несчастья?

«Что ж, пожалуй, это к лучшему», – промелькнуло в голове у Шэнь Вэя. В этом мире смертному отведено лишь несколько жалких десятилетий – мгновение по меркам вечности. Жизнь, подобно масляной лампе, потухнет, и прошлое перестанет иметь значение. Чжао Юньлань забудет его и этот постыдный эпизод.

Профессор отворил дверь комнаты, в которой почти не бывал, и загорелся свет. Внутри не было ни кровати, ни стола, ни кресла, зато по всем стенам были развешаны картины в рамках. На всех них был один и тот же человек: в профиль, анфас, со спины… Наряды менялись в зависимости от эпохи, но лицо оставалось неизменным вплоть до мельчайших черт в изгибе бровей и выражении глаз. Со временем картины уступили место фотографиям сначала юноши, потом взрослого мужчины… На одних он улыбался, на других хмурился, на третьих весело обсуждал что-то с друзьями. В коллекции даже хранился снимок с котом на голове… Везде был изображён Чжао Юньлань.

«Пусть только я знаю и помню, – думал Шэнь Вэй. – Однажды я тоже исчезну, и никто этого не заметит». Ведь само его существование было ошибкой. Единственное, что он мог себе позволить, – украдкой наблюдать за Чжао Юньланем. Иногда под покровом ночи Шэнь Вэй пробирался к нему в квартиру. Обычно он вёл себя очень осторожно, боясь потревожить чуткий сон хозяина и разоблачить себя, но в последнее время тот частенько возвращался домой навеселе после застолья, и Шэнь Вэй решался подойти к нему чуть ближе обычного.

Он отчаянно старался защитить Чжао Юньланя и всегда держал дистанцию… Да как они только посмели?!

По лицу профессора пробежала мрачная тень, и он растворился в густом чёрном тумане.

Палач вихрем пронёсся к Жёлтому источнику, переполошив всех обитателей преисподней. У моста Найхэ[2] его встретил паньгуань в сопровождении Чёрного и Белого духов[3] и сонма призрачных стражей.

– Не ожидали, что господин почтит нас своим присутствием…

– Клин гор и рек явился миру, и теперь он в моих руках. Кисть добродетели тоже не заставит себя долго ждать, – объявил Палач, не поднимая глаз.

Судья уловил недовольство в его голосе и заискивающе улыбнулся:

– Разумеется, с методами господина…

– Я пришёл напомнить, что являюсь хранителем Великой печати. – Он бросил на судью холодный взгляд. – Верите вы мне или нет, я сделаю всё, что должен, для её защиты и заполучу все четыре артефакта. Если я решу нарушить клятву, меня не остановит ни пробуждение Владыки Куньлуня, ни воскрешение древних богов, так что прекратите плести свои гнусные интриги и действовать мне на нервы.

Паньгуань низко склонил голову:

– Право, господин, вышло недоразумение. Глава приказа давно просил предоставить ему копию Книги жизни и смерти. Мы всего лишь выполнили его просьбу и ни в коем случае не преследовали цели раскрыть вашу личность в мире людей. Мы глубоко сожалеем…

– Уж надеюсь, – усмехнулся Палач. – Впредь ведите себя осмотрительнее. Разрешите откланяться.

Едва он исчез в облаке чёрного тумана, звенящее напряжение в воздухе рассеялось. Призрачные стражи вздохнули с облегчением, судья вытер со лба холодный пот рукавом и заметил вышедшего из толпы Посланника тьмы.

– Господин, Палач прав, – шёпотом сказал тот. – Он является хранителем Великой печати и пока поровну делит артефакты с Демоном хаоса. Даже если мы пробудим душу Владыки Куньлуня, теперь он простой смертный и ничего не сможет противопоставить Палачу. Думаю, лучше смириться и довериться…

– Тебе известно, какую цену должен заплатить хранитель за восстановление разрушенной Печати? – так же тихо перебил его паньгуань. – Даже древнейшим божествам пришлось положить на алтарь свою жизнь, что уж говорить о полубоге. После сотен лет бесчисленных испытаний он едва сумел отринуть демоническую сущность и получить иное воплощение. Неужели ты всерьёз веришь, что он вот так просто пожертвует собой ради всеобщего блага?

Посланник тьмы вздрогнул и снова заметно занервничал.

– Отвязать колокольчик с шеи тигра должен тот, кто его привязал. Дух гор лично сделал Палача хранителем Великой печати. Теперь у нас нет иного выхода: мы должны пробудить Духа гор.

– Но Владыка Куньлунь перерождается уже тысячи лет и сейчас обитает в смертном теле, его божественная сущность почти утрачена…

– Почти. – Судья поднял глаза. – Ты когда-нибудь слышал о Небесном оке?